Пояс оби

4. Такуми

Голубые глаза цвета аквамарина – настоящая редкость, не хотелось отрывать взгляд от ее лица, но могут принять мое поведение за грубость и бестактность. Интересно, откуда она? На японском говорит почти без акцента. Если бы она была коренной японкой, возможно, я бы решил, что у нее диалект Хоккайдо, как у моей мамы.

Она была одета в белую блузку и черную юбку, а длинные темные волосы свободно ниспадали на плечи. Вроде бы ничем не примечательная, однако весь этот образ, осанка, чуть хмурый взгляд наделяли девушку неким изяществом. Надо сказать, что подобная небрежность – особый вид красоты, когда ты не стараешься бросаться в глаза, а наоборот, умышленно скрываешь от всех свою истинную сущность.

На самом деле я вовсе не планировал посещать увеселительные заведения. Неделя выдалась напряженной и загруженной, а завтра надо уезжать. Но случайно столкнувшись со старым приятелем, я не сумел ему отказать и тоже решил посидеть в баре.

Макото был неплохим парнем и быстро учился. Однажды он одалживал у меня деньги, чтобы вложить их в разные криптовалюты, и с успехом вернул сумму в короткий срок.

Интересно, много ли можно заработать, изучая историю?

Я старался не слишком пристально глазеть на Айуми, чтобы не казаться грубым и невежливым, хотя было крайне сложно не смотреть на нее.

На протяжении вечера девушка поддерживала разговор и порой смеялась. Но под конец я решил, что все это фальшивое и она не разделяет настоящее веселье, в отличие от Лилиан – ее соседки по комнате в кампусе.

– Извините, Айуми-сан, не могли бы вы немного рассказать о себе. Чем вы занимаетесь и как давно вы в Токио? – осмелился я копнуть поглубже.

Тяжелый, свинцовый взгляд встретился с моим. Девушка совсем не умела пить, и, наверное, у нее все двоилось перед глазами. Она хотела ответить и начала подниматься из-за стола, но не успела вымолвить ни слова: икота ее опередила.

Меня это немного позабавило, но было весьма неприлично смеяться над незнакомым человеком, поэтому я удержался от ухмылки.

– У-у-у, кого-то уже уносит, а какая у тебя чашка саке? Четвертая? – спросил Макото, взяв девушку за подбородок. – Но ничего, пить все равно нужно учиться, а не только дыхательную гимнастику делать, верно, Такуми-сан?

– Раз в год и палка стреляет, – усмирив икоту, сказала Айуми. – В конце концов, уже через неделю я буду магистром и съеду из общежития, избавившись от вас.

Лилиан и Макото расхохотались, а Айуми принялась тыкать в них пальцем.

– Она ужасно пьяна, – заключила Лилиан и снова прыснула со смеху. – Такуми-сан, вы точно нас подвезете? Если мы здесь останемся еще на час, боюсь, ей придется ночевать прямо в баре.

– Я думаю, девушке следует поесть, – вежливо заметил я. – Полагаю, порция рамэна не будет лишней и поможет неокрепшему желудку, непривычному к спиртному.

– Вы ко всем так любезны, Такуми-сан?

Ее голос пронзил меня как молния. Ведь я уже решил, что у меня явно не будет шанса завести с ней непринужденную беседу. Почти два часа мы с ребятами обсуждали, кто сколько выпил на пивном фестивале в прошлом июне. Но Айуми, видимо, было неинтересно. Похоже, ее увлекло другое: она вертела упаковку с влажными салфетками, читая надпись, где был указан состав антисептических компонентов.

– Нет, – проговорил я, отвечая на вопрос. – Только к слегка выпившим студенткам.

– Значит, если бы мы встретились в баре после моей защиты, вы бы не были столь учтивы? – слабо улыбнулась она, подпирая голову рукой.

– Меня бы все равно тут не было.

– А где бы вы были?

Я наклонился к ней и почти вплотную приблизился к ее лицу. Аромат вишни ударил мне в нос. Не самый любимый запах.

– Свои секреты я открываю исключительно тем, чей разум не окутан пьянящим саке, – прошептал я девушке на ухо, стараясь, чтобы это прозвучало как можно серьезнее.

Она уже не улыбалась, но и не злилась. А я был заинтригован: чем же она ответит на мою колкость.

– Эй, а вы, значит, шептаться начали! – недовольно буркнул Макото. – Не рановато ли?

– Все хорошо, – возразила Айуми. – Такуми-сан попросил подлить ему саке.

И не успел я опомниться, как она выплеснула содержимое чашки на мой костюм. Напиток растекся по рубашке, на которой расплылись огромные пятна. Не зная, что на это ответить, я лишь пристально смотрел девушке в глаза в ожидании ее реакции.

На секунду между нами повисла пауза, но, может, в баре наконец-то по-настоящему стало тихо. Лилиан зажала рот ладонями, а Макото просто не знал, что сказать.

– Хотите еще чашечку саке? – Айуми с вызовом взглянула на меня, как солдат, сдавливающий горло своей жертве, пока та еще жива.

Повторяю, в обычной ситуации я бы нашелся с ответом. Но огромные голубые глаза лишили меня дара речи. Такие большие и голубые… такие притягательные.

– Айуми, ты чего… – начал Макото, но я перебил его.

– Все нормально, – проговорил я, не желая продолжать комичную сцену. Общаться с выпившим – как бороться с ветром. Время действительно позднее. Я, как и обещал, вас подвезу. Буду ждать на улице.

Всю дорогу она молчала. А может, уже задремала. Макото и Лилиан изредка переговаривались между собой, но я был погружен в размышления, поэтому не вслушивался в то, что они обсуждали.

Если бы я мог отмотать время назад, выбрал бы шутку поуместнее. Но девушка показала свой характер. В любом случае завтра мне уезжать в Осаку, и я, пожалуй, никогда не вспомню об Айуми.

Рубашка подсохла. Придется соврать, что сам облился. Но Юри не поверит.

В ту же секунду, когда я подумал о ней, телефон завибрировал и на экране высветилось сообщение:

Юри [23:45]:

«Ну и где-е ты?»

Не спит еще, понял я.

Такуми [23:47]:

«Буду через полчаса».

Я уже подъехал к кампусу и притормозил у ворот. Осталось только разогнать кучку юных ученых по кроватям.

– Мы прибыли, – тихо проговорил я, сообразив, что не хочу будить Айуми, которая свернулась калачиком у окна.

Макото и Лилиан, энергии которых могло хватить, чтобы просидеть в баре до рассвета, первыми вышли из машины и уставились на спящую Айуми.

– Ее не вытащить, – заключила Лили, осматривая неподвижное тело: только если внимательно приглядеться, можно было заметить едва уловимое дыхание и чуть вздымающуюся грудь. – Можете забрать ее себе, – пошутила девушка, но потом осознала, что сказала глупость. – Тяни ее за руки, – кивнула она Макото. – На счет три. Раз, два…

– Что? Да я ее не подниму, – отозвался тот и отошел подальше от машины. Шнурки на кроссовках парня были развязаны, а пьяная моторика слаба.

Наверное, взяв девушку на руки, он принес бы больше вреда, чем пользы.

Я начал поглядывать на часы и понял, что не смогу сдержать обещание, данное Юри, хоть и отвоевал себе тридцать минут.

– У вас строгий комендант?

– Ну… как сказать, – призадумалась Лилиан. – Его обычно никогда нет на месте. Точнее, он слишком ответственный, но в позднее время позволяет своей голове склониться набок и отключается. – По ее хихиканью можно было смело предположить, что молодым людям далеко не впервой возвращаться в общежитие за полночь.

– Отлично, – кивнул я, аккуратно вытаскивая Айуми из машины.

Удивительно, но она даже не проснулась, а инстинктивно обвила мою шею руками. Интересно, вспомнит ли она сегодняшний вечер? Ладони девушки были холодными как лед, и по моему телу пронеслась волна мурашек.

– Дорогу покажете? – спросил я у бодрствующей парочки и последовал за ними.

5. Айуми

«26 марта 2022. Период Рэйва [17].

Я НЕ ЗНАЮ, как описать вчерашнюю ночь, но мне ужасно стыдно даже вспоминать об этом. Проснувшись сегодня утром, я обнаружила на себе ту же одежду, в которой пошла в библиотеку, что очень на меня не похоже. Добиться внятных объяснений от Лилиан не удалось, хотя перед тем, как повернуться на другой бок, она намекнула, что ни Макото, ни она не затаскивали меня в комнату.

Неужели это был тот человек, имя которого вылетело у меня из головы?! Какой позор. Но, с другой стороны, хорошо, что на мне вчерашняя одежда, значит, я не сделала ничего дурного, из-за чего краснеют юные девушки.

Дорогой дневник, если ты действительно способен выдержать всю мою писанину, то мне бы хотелось внести больше ясности: такое НИКОГДА не повторится. Сейчас мне нужно извиниться за свое неподобающее поведение и жить дальше. А может, и вовсе не стоит ничего делать? В конце концов, мы никогда не увидимся, поскольку это был окончательный – последний – раз, когда я куда-либо выходила в пятницу в 21:00.

Я еще подумаю».

Отложив блокнот в сторону, я с облегчением прислонилась к дереву. Погода не располагала для посиделок в парке, но мне требовалось личное пространство, чтобы отогнать последние следы тяжелого похмелья. Дневник всегда служил мне подручным средством от непонятных ощущений. Если не перенести эмоции на бумагу, они меня поглотят. Чистота разума, разве не это я всегда вбиваю себе в голову? А вчерашняя история будет иметь конец, только если поставить в ней точку.

С такими мыслями я подобрала телефон с весенней травы. Даже грязь успела прилипнуть. Контакт Макото вылез первым, и я быстро настрочила сообщение.

6. Такуми

До конца маршрута оставалось не более тридцати минут. Путь от Токио до Осаки по железной дороге «Синкансэн» скоростной поезд преодолевал чуть больше, чем за два часа.

Должен успеть.

Можно долететь и на самолете, но поезда-пули никогда не подводили и были гораздо точнее в прибытии в нужный пункт назначения.

Опаздывать нельзя.

Я открыл ноутбук и перепроверил все организационные моменты к началу торжества. Отец любил устраивать сюрпризы для гостей по случаю своего дня рождения. Каждый год должен иметь обязательные отличия от предыдущего.

Еще начиная с прошлого века наша семья состояла в совете по организации ежегодных фестивалей, на которые съезжаются тысячи людей.

В Осаке это дело переросло в семейный бизнес.

В основном силы всегда уходили на организацию фестиваля огня и воды Тэндзин-мацури[18] и день рождения отца. Хотя последний отмечался исключительно в кругу семьи и коллег.

Убедившись, что предусмотрены любые мелочи, поэтому праздник должен пройти без проблем, я с облегчением закрыл ноутбук, но внезапно пискнул телефон и на экране возникло сообщение с неизвестного номера:

Айуми [09:08]:

«Здравствуйте. Это Айуми. Мне очень жаль, что так получилось. Спасибо, что довезли. И удачной поездки (это единственное, что не вылетело из головы)».

Я перечитал послание дважды.

«Трезвый ум вернулся», – подумал я, вспоминая запах саке, сдобренный ужасными вишневыми духами.

Тем временем поезд уже набирал скорость после очередной остановки. Весенний пейзаж, пролетающий за окном, изменился. Я увидел огромные высотки и понял, что совсем скоро буду на месте.

Однако решил не оставлять сообщение без ответа.

Такуми [09:12]:

«Пустяки. А рубашку можно постирать».

Через минуту я получил новое послание.

Айуми [09:14]:

«Я уверена, у вас есть кто-то, кто может заняться домашними делами».

На это уже не так просто отшутиться. Айуми была права. В Осаку я ехал не один.

Такуми [09:15]:

«Но испортила рубашку именно ты».

– С кем переписываешься? – раздался голос Юри, которая уселась рядом со мной. – Папа уже беспокоится?

– Да, – соврал я, убирая телефон во внутренний карман пиджака. – Отец хочет убедиться, все ли я подготовил.

– Он до сих пор в тебе сомневается? Ведь ты организовывал торжество миллион раз, – фыркнула Юри, одновременно приглаживая свои спутанные волосы.

Юри одна из тех девушек, которых обычно мечтают заполучить в качестве невесты: хороший род, удачная совместимость гороскопов и завидное состояние отца. Наверное, поэтому моя мама тайно сосватала нас, когда мне не исполнилось и восемнадцати, а мы не были даже знакомы.

Юри – дочь богатого мецената, причем мой отец давно поддерживал с ним деловые отношения. Под влиянием родителя она, как и я, училась в Штатах. Вернувшись в Японию, мы официально стали встречаться и вместе появляться на всех мероприятиях.

– Я думаю, сегодня как раз подходящий день объявить о нашей помолвке, ты же помнишь? – приподняла бровь Юри, впиваясь в меня взглядом

– Конечно, – улыбнулся я, положив ладонь на ее руку. – Нужно только найти правильный момент. В конце концов, папа потратил уйму времени на подготовку. – Договорив, я придвинулся к Юри вплотную.

У нее приятная внешность, вполне в моем вкусе. Казалось, что родители позаботились и об этом для моего удобства. Глаза черные, не голубые. Эта мысль вновь пробудила в моей голове воспоминания о вишневым аромате, исходящем от Айуми в баре.

Меня даже передернуло, но Юри, похоже, ничего не заметила.

– Твой папа одержим гейшами, а на дворе уже двадцать первый век. Почему твоя мама вообще позволяет ему так часто общаться с ними? Надеюсь, они не спят…

– Юри, – перебил я. – Дела моей семьи тебя не касаются, а уж тем более дела моего отца.

– Ах, значит, твоей семьи! – вскрикнула она, привстав. – Я твоя будущая семья, и меня это не касается?

– Прекрати кричать.

Но остановить ее было уже нельзя. Весь вагон наверняка приготовился с интересом наблюдать за разворачивающейся драмой. Даже пожилой мужчина, который смотрел бейсбольный матч, повернул голову в нашу сторону. Я извиняюще ему кивнул.

– Я жду целых пять лет, когда мы поженимся. Но ты постоянно откладываешь. А сейчас вообще заявил, что я тебе не семья. – На глазах Юри выступили слезы.

Мне стало неловко, что маленькое замечание сильно задело ее. Юри всегда была крайне эмоциональной, но если ее обидеть, то концерт будет продолжаться не один день.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, – прошептал я Юри на ухо и для пущей интимности притянул девушку к себе за талию. – Извини, если мои слова тебя задели.

И в этот момент случилось то, что я не любил больше всего на свете. Юри зарыдала. Уткнувшись носом в мой пиджак. Женские слезы, как обжигающее летнее солнце, испепеляли желание наслаждаться летом.

К счастью, в вагоне заиграла мелодия, оповещающая о прибытии поезда в Осаку. Пассажиры засуетились и поспешили выйти на перрон.

Поразительно, но за последние двадцать четыре часа две совершенно разные девушки умудрились испортить мои вещи.

7. Айуми

Такуми [09:15]:

«Но испортила рубашку именно ты».

Прочитав сообщение, я решила закончить нелепый диалог. Но перед тем как убрать телефон, нажала на аватарку в мессенджере, чтобы рассмотреть фото Такуми.

Он сидел в красно-бордовом офисном кресле, одетый в черный костюм с белым платком-паше в нагрудном кармане. Вальяжная поза говорила о самоуверенности мужчины, и я даже почувствовала легкое раздражение.

«А он симпатичный», – внезапно подумала я, однако испугалась непрошеной мысли, закрыла приложение и принялась прокручивать в голове список дел, которыми мне следовало сегодня заняться.

Когда я вернулась в общежитие, Лили спала в той же позе, в которой была перед моим уходом. Стараясь не разбудить подругу, я передвигалась по комнате на цыпочках, пытаясь бесшумно вытереть пыль со шкафов, которая успела накопиться за последние две недели. Казалось бы, обычная рутина, но я хотела, чтобы здесь не осталось ни пылинки. Хорошенько смочив губку в мыльной воде, я принялась отмывать подоконник, на котором часто сидела, делая заметки в дневнике.

Уборка и написание текста от руки позволяли мне трезво оценивать свои намерения и идеи. На следующей неделе назначена защита выпускной работы. С одной стороны, я очень рада, что скоро все студенческие треволнения останутся позади, но с другой – мне страшно думать о том, как быть дальше: задержаться в Японии или улететь обратно в Россию, где меня никто не ждет?

Время от времени я размышляла о том, чтобы поступить в аспирантуру и продолжить научные исследования под крылом Сэкигути-сана, но понимала, что такое решение снова оттянет муки выбора. Иногда мне казалось, что преподаватель относится ко мне как к нелюбимой дочери, вечно находит во мне изъяны, делает замечания и тем самым ставит в еще более неловкое положение.

Я знала, что отец перед смертью взял с друга слово заботиться обо мне, а Сэкигути-сан боится нарушить обещание и по сей день, что объясняет его тревогу за мою успеваемость в университете.

Непрерывный поток моих мыслей прервался полусонным стоном соседки, которая запуталась в одеяле и теперь отчаянно пыталась освободить ноги от скомканного белья.

– Айуми-тян, незаконно делать уборку в субботу утром. Дай отдохнуть, – проворчала она, переворачиваясь на другой бок.

– Что? – удивилась я – Ты хотя бы смотрела на часы?

Подруга лениво потянулась к будильнику и что-то разочарованно пробормотала. А потом Лилиан резко вскочила с кровати, представ передо мной почти в полуголом виде.

– Два часа дня?! Серьезно? – вскрикнула она, обращаясь к будильнику, словно он способен дать ей вразумительный ответ.

– Часы не врут, – я показала ей экран телефона.

– Ты переписываешься с Такуми? – девушка приподняла бровь.

– Что? – удивилась я не меньше, но только сейчас заметила уведомление от Такуми.

Два новых сообщения и видео. Мне не хотелось оправдываться, поэтому я небрежно бросила телефон на кровать.

– Слушай, мы просто… – я не успела договорить.

Лили оборвала меня на полуслове, незамедлительно бросившись к шкафу:

– Расскажешь потом, а мне пора собираться. Нет времени объяснять, но сегодня прилетают мама и бабушка из Испании. Самолет приземлится через пару часов, а я заверила, что встречу их, и… В общем, помоги мне! – добавила Лили и умоляюще на меня взглянула. – У тебя есть жвачка?

Лилиан могла ничего не объяснять: очевидно, ее семья решила пораньше прилететь в Токио, чтобы отметить удачную защиту девушки.

И к моему горлу сразу подступил ком.

Лилиан убежала, оставив после себя беспорядок. Я не могла злиться на подругу, ведь торопиться увидеть близких – не преступление. Если бы папа был жив, он бы наверняка захотел меня навестить. И мы бы вместе провели сегодняшний день.

Череда грустных мыслей охватила меня. Я ощутила тяжесть в груди и внезапно почувствовала ужасающую тоску по родителям, но быстро отвлеклась, вспомнив про телефон и непрочитанные сообщения.

Такуми [14:47]:

«Не хочется обрывать разговор на этой ноте. У меня кое-что есть».

Такуми [14:50]:

«Хочешь взглянуть?»

Такуми [14:50]:

(Видео)

Игнорируя предыдущий вопрос, я решила посмотреть видео и вскоре наблюдала за двумя танцующими девушками, облаченными в красивые кимоно бежевых тонов.

– Гейши, – прошептала я.

Позади сидела еще одна молодая женщина в кимоно темного оттенка и держала в руках трехструнный инструмент сямисэн.

Танцовщицы двигались медленно и плавно, грациозно размахивая веерами, подбрасывая их то вверх, то вниз, а иногда даже успевая раскрывать.

Сначала одна гейша закрыла веер, а затем, волнообразно изгибаясь, вытащила из оби второй веер и принялась помахивать им, имитируя трепетание крылышек бабочки.

Сперва я предположила, что обе гейши смотрят только на веера, но я ошиблась: их лица были сосредоточены, но глаза бесстрастны.

Танец не предусматривал никакой мимики, весь смысл был заключен в движениях и в сложном облачении.

Я знала о гейшах все, ведь именно им я посвятила магистерскую работу. Два года назад мне выпал шанс прогуляться в районе Гион в Киото, где я соприкоснулась с этой древней традиционной культурой Японии. Никогда не забуду звучания колокольчиков, спрятанных в каблуках их сандалий. Каждый шаг гейш создавал волшебство и таинство, мужчины не могли оторвать взора от девушек, а их непринужденная легкость поражала воображение. Казалось, эта способность дается им с рождения. Возможно, именно в ту поездку, выпавшую на день рождения Лилиан, у меня появилось намерение изучить этот феномен с научной точки зрения, и мой кропотливый труд принес свои плоды в виде выпускной работы.

Видео почти закончилось, а я не могла оторваться от экрана и ловила взглядом танцевальные па. Казалось, гейши рассказывали историю без слов. Но вот сямисэн затих, девушки поклонились и неслышными маленькими шажками удалились со сцены.

Представление закончилось.

В реальность меня вернул неожиданно возникший ворох вопросов. Откуда Такуми мог знать обо мне такие подробности? Кто посвятил его в мои интересы? Но может быть, это простое совпадение?

Я решила долго не гадать, а спросить напрямую:

Айуми [15:00]:

«Откуда ты узнал?»

Ответ пришел через минуту:

Такуми [15:01]:

«Узнал что?»

(Удивленный смайл)

Айуми [15:02]:

«Что я интересуюсь гейшами».

Такуми [15:05]:

«А это действительно так?»

Желание продолжить диалог закончилось столь же быстро, как и стремление заниматься балетом в детстве. Я с беспокойством закрыла приложение и переключила телефон в авиарежим, чтобы быть недосягаемой для Такуми и его «странностей».

Такуми каким-то образом знает обо мне больше, чем надо. Может, заблокировать контакт и удалить переписку?

Чаще всего я поступаю именно так, когда собираюсь отбросить ненужный виртуальный груз, давящий на реальную жизнь. Но что-то подсказывало: это явно не тот случай. Нужно познакомиться с Такуми поближе.

8. Такуми

Деревья в нашем саду, казалось, замерли в ожидании весеннего цветения, которое должно преобразить все вокруг и добавить природных красок. Лишь голые стволы чернели на фоне неба.

Мама часто напоминала, что предки отца еще с конца эпохи Эдо[19] высаживали здесь деревья, что и сделало сад особым местом. Я часто любил коротать здесь время, пока не вырос и не уехал. Тут росли и реликтовые гинкго, и багрянники, а еще дюжина сакур. В период пика цветения вишни папа расхаживал по дорожкам с толстым сборником поэзии «Манъёсю»[20], созывая семью для посиделок на свежем воздухе. Тогда я был ребенком, но с тех пор ничего не изменилось.

Праздник в честь дня рождения отца подходил к концу, многие гости уже распрощались с виновником торжества. Мероприятие удалось на славу. С каждым годом удовлетворить требования родителя становилось все сложнее.

Отец – ценитель нашей истории и культуры, поэтому любая его задумка должна доводиться до совершенства и без права на ошибку. Сегодняшнее представление гейш было выше всех похвал.

Девушки действительно выглядели так, словно сошли со страниц старинного трактата. Папа настаивал, чтобы гейши изъяснялись поэтически, использовали всевозможные архаизмы и избегали современных терминов. Эта часть задания выглядела не совсем легкой, но выполнимой.