Я взял три штуки.
– Берите и эту.
– А за что?
– За рекламу. Вы же мне рекламировали? Виновата я. Прошу… Неужели не знаете правил приличия? Ни в чём не перечь женщине!
– А разве есть правила без исключений?
Сердитые бледные пальцы разбежались в стороны, и синяя бумажка обречённо спикировала в воду.
Смуглянка крутнулась, гневно застучала от нас каблуч- ками.
– Ярмарка форменных тупарей! – заключил Юрок. До угла проводил её взглядом, накинулся на меня: – Слушай ты, дубок тьму… тьфутараканский! Ты и в сам деле вдолбил себе, что ты Ротшильд? Чего выламывался? Панночка давала от большого сердца…
– … кашалота…
– При чём тут кашалот? Что ты хочешь сказать?
– Это ты хочешь сказать, что у этой панночки сердце, как у кашалота. Сердце у кашалота весит тонну. А у твоей панночки?
– Ну-у… Грамм триста с походом.
– А без походов?
– Триста пятьдесят. Устроит?
– И это называется большое сердце?
– Дело не в весе сердца. У твоего кашалота и трёхметровый лоб, зато мозгов полкило. Никакой роскоши не жди. А тут… Лишняя… Да нет, законная пятёрка карман не оторвала б. Как дома будешь отчитываться?
– Словесно. Или, точней, молча.
– И ей придётся выкручиваться…
– Будь так, швыряла б деньги глупой рукой куда зря? Наверно, из отцовой жирной кожи[70 - Жирная кожа – Бумажник с крупной суммой денег.]
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: