Догнать и жениться!

Глава 4

Закрывшись в душевой, Катерина в изнеможении опустилась на пол и разревелась.

– Открой, слышишь! – из-за двери потребовал Феликс. – Иначе дверь вышибу.

– Твоему папе не понравится! – крикнула Катя. – Ему потом чинить.

– Катя, – предупредил муж. – Давай поговорим по-хорошему. Приставать не буду, обещаю!

– Ладно, – поколебавшись с минуту, она распахнула дверь, окинула бывшего супруга уничижительным взглядом. – Выйди, я оденусь, и поговорим.

– Хорошо-хорошо, – миролюбиво заметил Феликс и, приподняв руки в знак поражения, бросил негромко: – Сдаюсь-сдаюсь.

Но стоило ей торопливо натянуть нижнее белье, как Сарычев тут же оказался рядом, игриво шлепнул по заднице, попытался облапить. Катя отскочила в сторону, не желая терпеть его прикосновения.

– Хватит выделываться, милая, – негромко обронил Феликс. – Давай попробуем еще раз. Алиса очень переживает.

– Когда ты вздумал стать мачо и трахать все подряд, она тоже переживала. Ты думаешь, меньше, чем сейчас?

– Уже пора забыть мой фортель. Так сказать, прошел срок исковой давности, – хохотнул он, веселясь от одному ему смешной шутки.

– По некоторым преступлениям исковой давности не существует, – напомнила Катя.

– Так это за убийство, – отмахнулся Феликс.

– А ты и есть убийца, – грозно заметила она. – Убийца любви!

– У-у-у, какие мы высокопарные, – хмыкнул бывший муж и шагнул к ней, намереваясь обнять.

– Ты же обещал, – раздраженно фыркнула Катерина и попыталась нанести обидчику удар ногой. Но Феликс, прекрасно зная ее приемы, резко схватил жену за голень. Рванул на себя. Катя упала бы, если бы сильные руки не удержали ее. Бывший муж поставил ее на ноги, но из тисков объятий не выпустил, потерся восставшей плотью об упругие ягодицы, потом больно сжал грудь. А когда Катя попыталась вырваться, сильно заломил за спину руку и надавил на шею. Пальцы мужа впились в позвонки. Аж в глазах потемнело. Катя подождала с минуту, а потом попросила отпустить. Но Сарычев будто не слышал. Наоборот, прижал крепче к мраморной столешнице. Перед носом тут же оказались какие-то флакончики с шампунями и жидким мылом.

– Запомни, девочка, – прорычал на ухо Феликс, нависая над ней. И Катя почувствовала, как ее снова затошнило. – Я решил восстановить наш брак. Тебе придется подчиниться. Станем жить вместе и заделаем еще одного ребенка, – отрывисто бросил он. – Перестань корчить из себя идиотку. Большея этого не потерплю. Иначе пеняй на себя!

– Хорошо, – пробормотала она и добавила, глотая слезы: – Ради Алисы…

– Вот и умница, – муж отпустил ее и вподтверждение своих прав впился в губы злым поцелуем. Слюнявым и жадным. – Матери велю положить нас вместе, – заявил он и уже направился вон из бани, когда Катя остановила его.

– Тогда попроси постелить в дальней комнате, – прошептала она. – Я так понимаю, что этой ночью ты мне спать не дашь.

– Моя умненькая кошечка, – осклабился он и, вернувшись, провел ладонью по ее щеке. – Как пожелаешь, куколка.

– Чай пить не хочу, – трагическим тоном предупредила Катя, потирая шею. – Сразу лягу. Может, подремать удастся.

– Не надейся, – довольно хмыкнул он, выходя на свежий воздух.

Катерина устало глянула на себя в зеркало. Отметила мешки под глазами и, найдя на полке у свекрови какой-то приличный крем, спокойно нанесла на лицо. А потом, закрыв веки, принялась лихорадочно перебирать варианты, как раз и навсегда отвадить Сарычева. Минут через десять она вышла из баньки. Быстро прошмыгнула в близлежащий сарай, внимательно огляделась по сторонам и, взяв с собой черенок от лопаты, незаметно прошла в самую дальнюю спальню. Ждать милого.

Этим вечером Феликс Алексеевич Сарычев чувствовал себя победителем. Оказывается, уломать Катьку ничего не стоило. Больше разговоров было о ее крутости и стервозности. А как заломил руку и слегка надавил на шею, так девочка смирилась.

«Рыпнулась, конечно, пару раз, – мысленно хмыкнул он, усаживаясь рядом с отцом на кухонный диван. – Но я ей показал, что значит тягаться с настоящим мужиком. Теперь главное – от себя не отпускать. Жить пока останемся с родителями. Лето. Алисе полезно на свежем воздухе гулять, а не в планшет пялиться. Да и Катьку придется на коротком поводке держать, пока не понесет. Дальше все по накатанной. С работы уволю. Нечего с пузом в офис таскаться. А родится ребенок, сразу еще одним награжу. И у меня имидж поменяется. Отец семейства, трое детей. Солидно, мать вашу. То, что требовалось, в сжатые сроки. Опять-таки затраты нулевые. Катьку по кабакам и театрам выгуливать не надо. Брюлики давно подарены», – мысленно хохотнул он.

Неспешно обсудил с отцом ситуацию в Европе и США и, дождавшись, когда от Катерины к себе в комнату бешеным лебедем пронесется Алиса, лениво направился к жене.

Он толкнул плечом дверь, намереваясь сразу же приступить к осуществлению первой части плана, но что-то заело. Попробовал еще раз. Безрезультатно.

– Катя, дверь захлопнулась, отопри, – тихо постучал он и опешил, услышав твердый негромкий голос:

– Сарычев, отвали. Стучать и выламывать дверь бесполезно. Тут, кстати, дрын от лопаты нашелся. Тебе его не переломить. Поднимешь шум, только перед родителями опозоришься.

– Ладно, – рыкнул Феликс, понимая, что Катерина права. – Я тебе еще припомню, курва, – возвестил он, надеясь, что она услышит.

– Милый, сегодняшний вечер не забудется никогда. Ты растоптал последнее уважение к себе.

Он улегся в зале, накрывшись пледом, но так и не сомкнул глаз, надеясь до завтрака попросить у жены прощения и начать все заново.

«Повышение, блин! А она ломается», – раздраженно подумал он. А утром так и не дождался, когда Катерина Альбертовна изволят встать.

Кате тоже не спалось, но она побоялась до утра выходить из комнаты. Мало ли что взбредет в голову бывшему. Лишь убедившись, что БМВ Феликса вырулил на улицу, спустилась на кухню позавтракать со свекрами.

– Как спалось, Катенька? – елейным голоском поинтересовалась свекровь. – На новом месте кто приснился?

– Все хорошо, Антонина Яковлевна, – так же благостно сообщила Катерина и обронила невзначай: – Я вроде раньше ночевала в этой комнате…

– Та комната старая, а диван новый, – хмыкнула Антонина. – Фелечка мой небось всю ночь снился?

– До утра заснуть не смогла, – не стала врать Катерина.

– А вот пустила бы мужа под теплый бок, то и сны бы привиделись чудесные.

– Ваш сын, – Катя резко оборвала свекровь, – уже давно мне не муж.

– А Феликс сказал, что вы обратно сходитесь, – вставил изумленный свекор. – Вроде к свадьбе готовитесь.

– Не знаю, на ком женится Сарычев, – хмыкнула Катя, – но я замуж не собираюсь. Ни за Феликса, ни за кого другого. Меня в этот адов гадюшник теперь фиг заманишь.

– Разрушили институт брака проклятые империалисты, – покачал головой свекор.

– Практически уничтожили, – едко заметила Катерина и, повернувшись к застывшей Алисе, велела: – Собирайся, Лисеныш, к Глебу сейчас поедем.

– Ладно, а оттуда в «Мираж», мне нужно платье, – вскинулась дочка и побежала одеваться. Катерина устало глянула на Сарычевых и осведомилась раздраженно:

– Я вот не понимаю, Алексей Иванович, империалисты тут при чем? Это они вашего сына шастать по бабам заставляли? Руки заламывали, из борделей не выпускали?

– Катя, – охнула свекровь.

Катерина допила кофе и встала из-за стола.

– Я не знаю, во что решил поиграть ваш мальчик, – горестно объявила она. – Но, если попросит денег на свадебные приготовления или на подарок, ничего не давайте. Это сплошное надувательство. И я искренне не понимаю, зачем он вас обманывает.

Поцеловав оторопевших родителей Феликса, Катя метнулась к себе в комнату и переоделась в злосчастное платье. Кофейные капли, пятна вина и запах рвоты. Обалдеть!

– Домой заедем переоденемся, – заявила она дочери, но увидев около своего подъезда Марата Алтаева, в просторечии именуемого Виталей, попросила водителя такси не останавливаться. Так и явилась к брату и невестке в заляпанном платье.

– Тут тебя кроме собак никто не видит, – прошептала Наталья, выдав шорты и майку. А злосчастное платье засунула в стиральную машинку.

– К вечеру будет как новенькое, – пообещала она. – Ты ведь не торопишься?

– Абсолютно, – кивнула Катя и, отключив телефон, чтобы не потревожить трехмесячного племянника, прошла к малышу. Да так и провела с ним целый день. Кормила из соски, баюкала и, уложив розовощекого младенца на диване, прилегла рядом. Постепенно испарилась злость на Сарычева, а вот ощущение использованности осталось.

«Захотел – ушел, а надумал вернуться, так просто, зажав в углу, и трахнул. Что тут церемониться? Но со мной этот номер не пройдет, Феликс», – мысленно пообещала она и, будто наяву, увидела крепкого приземистого мужика, когда-то содравшего с нее платье и втолкнувшего в пустую спальню. Катерина помнила до сих пор тот животный страх, но именно тогда решила никогда никого не бояться и стоять за себя до конца. Она усмехнулась, вспомнив, как загнанной птицей заметалась по комнате и даже собралась, свесив простыни, спуститься вниз. Но вовремя отказалась от этой идеи. Она шарила по всем полкам и шкафам, сама не понимая, что ищет. Пока под кроватью не нашла шпильку со стразиками. Аккуратно засунула ее в замок и попробовала открыть. Не с первого раза, но получилось. Босиком и в одних трусах, она спустилась по боковой лестнице и выскочила во двор. Бросилась к калитке и вместо улицы оказалась на конюшне. И тогда поняла, что пропала. Она постаралась спрятаться за баками, стоявшими вдоль забора, но ее почти сразу обнаружил конюх, высокий худой парнишка с бледным шрамом на лице.

– Ты откуда сюда забрела? – хмыкнул он и уставился на голые сиськи.

Катя промычала что-то невразумительное.

– Это тебя к Корнею за долги привезли? – полюбопытствовал он, но взгляд с ее груди не перевел.

– Ты с ними разговариваешь или со мной? – вскинулась она, возмущенно глядя на конюха.

– Языкатая, да? – почесал башку он и бросил невзначай: – Тебя Корней прибьет, коль слово поперек скажешь. – Он осмотрел ее с головы до ног и, пробормотав что-то себе под нос, обронил нехотя: – Пойдем в стойло, дотемна пересидишь.

Кате тогда подумалось, что лучше первый раз заняться любовью с некрасивым мальчишкой, чем лишиться девственности под старым и вонючим Корнеем, но предпочла промолчать. А конюх даже ни о чем таком не попросил. В маленькой подсобке стащил с себя линялую старую майку и протянул ей.

– Одень, – коротко велел он.

Кате хотелось поправить его. «Надень» – правильно. Но она прикусила язык, боясь обидеть случайного спасителя. Она скрутила волосы в дульку и заколола шпилькой, которую до сих пор судорожно сжимала в руках. Даже аляповатый цветок из стразиков слегка отпечатался на ладони. Парнишка, с интересом наблюдавший за ней, самолично напялил на голову кепку. Сразу отвел в самый дальний угол, где в стойле переминалась с ноги на ногу черная кобыла.

– Знакомьтесь, Верона, – представил он лошадь и добавил с ухмылкой: – Она тоже с норовом, как и ты! Сиди здесь тихо. Близко к ней не подходи, зашибет. Как все разъедутся, я тебя выведу.

Катерина вспомнила, как забилась в угол и принялась ждать. И именно тогда решила коротко подстричься и научиться драться.

Катя прогнала прочь надоедливые воспоминания и уткнулась носом в макушечку малышу. Племянник пах молочком и казался таким сладким. А маленькая улыбка беззубого рта разом прогнала прочь все беды и печали. Сердце оттаяло, а душа согрелась.

Ребенок сучил ножками и радостно гулил, а она гладила его по животику и пела песни. Первое, что пришло в голову. «Спят усталые игрушки» сменялась «Ленинградом», а песня о Крокодиле Гене плавно перешла в «Шоу мастгоу он» Квинов. Малыш хватался ручонками за пальцы тетушки и весело смеялся.

– Хочу себе такого же, – прошептала она, гладя племянника по грудке, – конечно, не от Феликса и уж точно не от Плотвичкина. Лучше из донорской спермы. Только мой ребеночек, – но стоило подумать о неведомом доноре, как тут же перед глазами предстало лицо Марата Алтаева.

«Может, Феликс наврал? – с надеждой вздохнула она, но отбросила эту мысль. – Но в том, что касается работы, Сарычев всегда предельно честен. И прекрасно понимает, что его слово стоит денег. Больших денег».

Катерина тяжело вздохнула и, поцеловав ребенка, принялась рассуждать:

«А какая разница, наврал Феликс или сказал правду? Это ничего не меняет. В любом случае замуж мне за «Виталю» не выходить, детей с ним не крестить. От любого из людей Корнеева нужно держаться подальше. Даже если Алтаев занимал в ОПГ самую ничтожную должность. В память о папе я обязана выкинуть этого человека из головы. На свете полно мужчин без криминального прошлого».

Катя чмокнула малыша в одну пяточку, потом в другую и очень удивилась, когда в комнату заглянула Алиса.

– Собаки такие смешные, – захихикала дочка и добавила серьезно: – Мама, я хочу братика или сестричку. Помирись с папой!

– Я уже объясняла тебе, малыш, – терпеливо заметила Катерина. – Мы с твоим отцом больше не любим друг друга, поэтому решили жить отдельно. Но мы оба твои папа и мама, и наша любовь к тебе осталась неизменной.

Алиса недовольно поморщилась.

– Отговорки! – прошипела она. – Ты обещала провести со мной весь день! А вместо этого валяешься с Кирюшкой…

– Он такой сладкий, – улыбаясь пробормотала Катя. – Разве тебе не нравится?

– Нет, – фыркнула Алиса. – Но ты могла бы жить вместе с нами и нянчиться с собственными детьми, а не с чужими козлятами.

Катерина, изумленно глядя на дочь, села на кровати, разгладила волосы и, увидев в дверях пораженную невестку, резко подскочила и вывела Алису прочь из комнаты.

– Маленькому ребенку нужна тишина, – попыталась объяснить она.

– А я нуждаюсь в тебе, – пробурчала Алиса. – Папа говорит, что ты никого кроме себя не любишь. И мы тебе не нужны…

«Вот спасибо, Сарычев, – мысленно усмехнулась Катерина. – Знаешь, с какого бока зайти, чтобы ударить побольнее. Стратег хренов!»

– Я плохо себя чувствую сегодня. Ночь не спала, – попыталась она образумить дочку. – Какая разница, где нам с тобой проводить время? Разве в торговом центре интереснее, чем у Глеба? Ты же любишь возиться с щенками.

– Я хотела пройтись по магазинам. Думала, ты купишь мне новое платье! А вместо этого сижу как лохушка на собачьей ферме!

– Алиса, – цыкнула на дочку Катя. – Успокойся, пожалуйста.

Но девчонка, расплакавшись, выскочила вон из комнаты. Хлопнула дверь. Подойдя к окну, Катерина увидела, как девочка, достав из кармана джинсов сотовый, суетливо бьет пальцем по клавишам. Алиса отошла в сторону, наклонила голову. И матери из окна не удалось разглядеть выражение ее лица. Но по поникшим плечикам Катя поняла, что, скорее всего, Алиса плачет. Ей захотелось выскочить во двор, прижать к себе единственное дитя, пообещать луну с неба. Она даже шагнула в коридор, но вовремя остановила себя.

Тон и манера поведения дочки оставляли желать лучшего. А уж ретрансляция хотелок бывшего мужа и вовсе повергла Катю в шок.

Воспользовавшись тем, что дочка вышла из дома, она позвонила Феликсу, намереваясь высказаться не стесняясь в выражениях. Но телефон оказался занят. Да и Алиса, вдруг повернувшись, скользнула опасливым взглядом по окнам.

«Отцу звонит, на мать-кукушку жалуется», – про себя отметила Катя и даже удивилась, как же быстро Сарычев обработал дочку. Она лишь успела положить телефон на полку и поймать участливый взгляд невестки, как в дом резвой лошадкой вбежала Алиса и, гордо вскинув голову, заявила с порога:

– Теперь я буду жить с папой! Если хочешь, живи с нами!

– Хорошо, поезжай, – стараясь не закричать, кивнула Катя.

– Ты вот просто так меня отпускаешь? – удивилась дочка. – Даже не остановишь?

– Ну ты же не в тундру к медведям едешь, – спокойно заметила мать. – Нас с тобой никто не разлучает. Я уважаю твое решение.

– Да? – настороженно кивнула Алиса, и Катя увидела у нее в глазах слезы.

– Ты же решила, – попыталась улыбнуться Катерина. – И с папой вы все обговорили. Захочешь вернуться обратно, я буду рада.

Алиса всхлипнув сжала губы. Если бы сейчас мама ее бросилась умолять остаться, она бы спокойно уехала жить к отцу. Но глаза матери в одночасье сделались больными. Она будто застыла на месте. И ни словом, ни движением не воспротивилась.

– Папа сейчас приедет, – шепотом предупредила Алиса. – Если хочешь, поедем с нами.

– Нет, – мотнула головой Катерина.

– Почему? Ты не любишь меня?

– Наоборот, я очень сильно тебя люблю. И мне сейчас очень больно. Но у тебя всегда есть возможность вернуться обратно. Запомни это.

Кате хотелось кричать. Орать в голос, что не стоит поддаваться на трюки манипулятора. И если сейчас она согласится, то путь назад окажется отрезанным. Сарычев, преследующий свои глупые цели, поломает жизнь и жене, и дочери.

«Только бы сдержаться, – самой себе велела она. – Не выйти к Феликсу с зареванными глазами. Не дать ему повода порадоваться».

Она долго стояла у калитки, провожая взглядом Сарычевский БМВ, проклиная себя за дурацкий характер и вспоминая довольное лицо Феликса. Ей хотелось схватить сотовый и позвонить ему. Попросить вернуться с полдороги. Забрать ее с собой.

– Может, так и следовало поступить, – вздохнула она и, усевшись на пороге, разревелась.

– Он настроил Алису против тебя, – прошептала Наташа. – Даже если ты сейчас согласишься и вернешься к нему, он исподволь будет строить козни.

– Я знаю, – пробормотала Катя. – Феликс прекрасно манипулирует взрослыми. Где уж тут устоять ребенку?

– Что ты намерена делать? – требовательно осведомилась невестка.

– Дам время, – поморщилась Катерина. – Долго эта песня все равно не продлится. Сарычев не сможет постоянно играть в игру «лучший папочка вселенной». Да и жадный он. Это сейчас он нашу детку чем-то подкупил или наобещал с три короба. Но Алиска не дурочка, просто нужно дать ей время разобраться и ни в коем случае не давить.

– Плюс еще и ревность, – тяжело вздохнула Наташа. – Она заревновала тебя к Кирюшке.

– Дети, – горестно вздохнула Катерина. – Вот так рожай их, расти, а они потом претензии выдвигают, да еще жизни учат.

– Точно, – хмыкнула Наталья и предложила лукаво: – Тебе вискаря от нэрвов налить?

– Нет, – мотнула головой Катя. – Я в таком раздрае отопью много. А завтра на работу. Еще попрут за пьянство, – рассмеялась она.

– А по работе Сарычев тебе подлянку устроить не может? – внимательно глянула на Катерину невестка.

– Теоретически да, – передернула плечом Катя. – Но пока я за ним такого не наблюдала, – попыталась отмахнуться она и замерла на месте. – Слушай, никогда бы не подумала… Но может, информационная война, развернутая против «Антареса», его рук дело? Хотя навряд ли, – хмыкнула она и предложила: – Коли я осталась у тебя, говори, чем помочь.

Домой поздно вечером ее привез брат.

– Провожу до квартиры? – пробурчал он.

– Нет, у нас безопасно, – отмахнулась она. А выйдя из лифта на своем этаже, вздрогнула от неожиданности, заметив на ступеньках огромную тень.

– Не бойся, – прохрипел мужик, приближаясь.

Глава 5

– Ёптиль, – пробормотала Катя, чувствуя, как подкашиваются ноги. Она чуть не рухнула на пол, но вовремя ухватилась за стену. Еще раз глянула на подошедшего мужчину и поинтересовалась недовольно:

– Что-то забыл, Виталя?

– Да, – рыкнул Марат, протягивая ей букет из разноцветных роз и ромашек. – Нам нужно поговорить.

– Срочно? Прямо сейчас? – фыркнула Катя, принимая цветы. – Ты на часы смотрел?

– Ты задаешь много вопросов, дорогая, – улыбнулся он и, осторожно вынимая из ее рук ключи. Отомкнул дверь.

Катерина вошла в прихожую и удивленно глянула на незваного гостя.

– Ну что стоишь? Заходи! – вздохнула притворно.

Алтаев сделал шаг и тут же оказался рядом. Кинул ключи на комод, прислонился к закрытой двери.

– Мы вчера расстались не по-людски, – отрывисто бросил он, боясь ее насмешек.

– Я думала, что мы просто приятно провели вечер и завершили знакомство, – прошептала она. – Мы ведь даже толком не знаем друг друга.

– Это поправимо, – усмехнулся он и представился важно: – Марат Алтаев.

– Катерина Наумова, – фыркнула она и, заглянув в гостевой сортир, опустила цветы в стоящее у входа ведро с водой.

– Ты мыть пол собиралась, – обронил он шутя.

– Специально для цветов держу, – пробормотала она, замерев всего в шаге от него.

– Много дарят? – рыкнул он.

– Постоянно, – хихикнула она.

– Хахали?

– Естественно, – улыбнулась она, и они оба рассмеялись, будто самой веселой шутке. Марат притянул Катерину к себе и очень нежно убрал с глаз косую челку. А Катька сама заправила ее за ухо. Он провел ладонью по щеке, потом переместил ее на затылок и, как анаконда, совершил молниеносный бросок. Вот только стоял у двери спокойно и буравил Катьку шалым взглядом, как уже его язык вторгся ейв рот и попытался достать до гланд.

Катерине хотелось сообщить «гусару», что гланды ей вырезали еще в пятом классе и искать их бесполезно.

«А какого хрена? – пронеслась в голове шальная мысль. – Клин нужно вышибать клином. И Марат – прекрасная замена Феликсу и всяким Плотвичкиным. Хотя бы на одну ночь». Она обвила руками крепкую мужскую шею и слегка застонала, требуя продолжения. Алтаев остановился лишь на секунду. Внимательно посмотрел в голубые глазищи и только смог просипеть:

– Ты как?

Она кивнула и, наскоро заперев дверь, повернулась к нему.

– Спальня там, – отвечая на его немой вопрос, махнула она в сторону коридорчика, примыкающего к прихожей.

Алтаев почувствовал, что сейчас взревет от нетерпения. Он подхватил Катерину на руки и кинулся в указанном направлении. Рванул на себя первую попавшуюся дверь.

– Тут туалет, – рассмеялась Катя, пряча лицо у него на груди, и добавила чуть слышно: – Моя спальня дальше по коридору.

От натиска Марата, сменяющегося секундной растерянностью, Катерине хотелось расхохотаться в голос. Суровое лицо изменилось лишь на миг, но Катерине хватило времени, чтобы увидеть промелькнувшую мальчишечью наивность.

«Ценное качество, – подумала она, – иногда из взрослого степенного человека превращаться в ребенка. Когда глаза загораются огоньком лукавства и озорства и к чертям собачьим слетают маски».

Она наблюдала подобные метаморфозы у своих родителей. До Корнеевского наезда, конечно. Множество раз видела, как в минуты блаженной радости довольный малыш проглядывает в лице брутального старшего брата. Замечала эту манеру за собой, но ни разу не наблюдала детскости у Сарычева. Будто он родился маленьким старичком в галстуке и с портфелем в руках.

Катя не помнила, как Марат донес ее до спальни, как, усадив на край кровати, принялся раздевать, а потом остановился, удивленно разглядывая вчерашнее платье.

– Это из-за вина оно так полиняло? – всмотрелся он изумленно в блеклые пятна, размытые по подолу и лифу. – Тогда с меня новое!

– Нет, – отмахнулась Катерина. – Моя невестка – мастер стирки! Она постирала мое платьишко с носками брата. Видишь, какой рисунок веселый получился?

– Обхохочешься, – рыкнул Марат, расстегивая сзади длинную змейку и укладывая Катю поперек кровати.

– Что ты затеял? – лениво поинтересовалась она.

– Тебе понравится, – пробурчал он и, став на колени, принялся целовать ей ноги. Пальчики, щиколотки, голень. Его губы пробирались все выше. Прошлись вокруг коленки, побежали по внутренней стороне бедра.

– Марат, я не хочу, – попыталась отстраниться Катерина.

– Слово дамы-закон, – прошептал он, поднимаясь одним рывком и тенью нависая над ней. Губы снова заскользили по шее, затем своим вниманием осчастливили ключицу и двинулись вниз к груди. Опытным движением Марат надкусил розовый сосок. Сначала один. Потом второй.

– Ты такая сладкая, умочка моя, – пробормотал он ей на ухо. – В следующий раз попробую там.

Катерине хотелось сказать, что следующего раза может и не быть. А за этот Алтаеву впору благодарить Феликса. Иначе бы не обломилось! Воспаленный мозг тут же принялся составлять телеграмму:

«Спасибо за восхитительный секс. Алтаев»

Она собиралась поделиться шуткой с Маратом, но его губы уже блуждали по животу, а пальцы…

Катерина застонала, понимая, что долго не выдержит.

– Твою мать, Катя, – выругался Алтаев, входя. – Ты давно готова.

Она выгнулась дугой навстречу ему.

– Хватит болтать, – пробормотала негромко и провалилась в нирвану, будто кто-то переключил тумблер «обычная жизнь – вечный кайф».