Зона поражения
Из привезенных связником биокамер вышли распираемые энергией клеточки. Они истосковались по компании за время полета и с радостью влились в не очень большой, но выполняющий важную миссию Дом. Став частью Непейводы, «мураши» враз омолодили его лет на десять. Теперь у него опять был полный комплект клеточек, образовался даже небольшой запасец.
«До чего приятно снова ощутить себя полным сил! „Хочется петь и смеяться", – сказали бы люди. Хочется распадаться и собираться вновь. Облеплять собой дорожку, валуны, стволы деревьев и тут же опять превращаться в человека, – думал он, вышагивая по поселку. – Я чувствую себя всесильным!..
Как хорошо быть Домом-Симбионтом! По-своему мы бессмертны – если регулярно восполнять выходящие из строя клеточки. Ведь как только их число станет меньше порога, моя личность мгновенно распадется. И тогда клеточки разбегутся кто куда, подобно диким насекомым. Впрочем, вряд ли им удастся выжить в первобытной среде обитания – тем более, на чужой планете. В лучшем случае, они станут частью другого Дома, правда, ничего не привнеся в его личность от меня, любимого. Поначалу замороженные элементы моей памяти сохранятся в клеточках, но очень скоро будут замещены свежей информацией, ведь объем их памяти ограничен».
Платон наконец избавился от чудовищного бар-боза и, посвистывая, вальяжной походкой двинулся дальше. Настроение у него явно поднялось. Он шел на почту, куда только что переслали для него посылку со Старой Земли. Она пришла на Главпочтамт, где имелся единственный на Гее-Квадрус нуль-транспортер. Подобного рода услуги стоили баснословно дорого. Значит, и гостинец Олдуваю придется искать самый крутой.
И тут Непейвода впервые столкнулся с Адрианом Папаиоану. Столкнулся в буквальном, а не фигуральном смысле. Бывший пьяный турист, а ныне представитель корпорации «Кристи-Гэлакси» вылетел из-за деревьев и врезался в неторопливо следующего за Платоном агента.
«Сто двадцать килограммов умножить на двадцать километров в час…» – Дом не успел сосчитать кинетическую энергию противника. Он потерял равновесие и рухнул на землю. Папаиоану споткнулся о его ноги и, упав на колени, проехался по тротуару.
Когда детина вскочил, развернулся и хотел снова кинуться на Непейводу, тот уже был на ногах. Двунадесятый Дом наслал на своего обидчика морок средней тяжести. Этот тип должен был позабыть о своем задании, о Рассольникове, помнить только одно: он случайно столкнулся с прохожим, уронил его на землю и должен немедленно извиниться.
Непейвода усилил давление. Сконцентрированная воля тысяч клеточек, с рождения и до смерти связанных между собой исключительно телепатически (если не считать слабого касания лапками), на очень короткое время могла убедить кого угодно и в чем угодно. Перед здоровяком стоял, покачиваясь на странно изогнутых ногах, жалкий тип в бурой фетровой шляпе с шелковой лентой, в сером плаще с узким кушаком, в мятых парусиновых брюках и сандалиях. Лицо Двунадесятого Дома сморщилось, готовое заплакать. Его нужно было пожалеть. Немедленно. Искренне. Пожалеть и раскаяться в содеянном.
Однако случилось страшное: морок не сработал. Папаиоану потоптался на месте, будто раздумывая, что предпринять, а затем его правая рука поползла к карману шортов.
– Не балуй! Руки за голову! – рявкнул Дом, нацелив на здоровяка некое подобие карманного бластера. Оружие за долю секунды сложили из себя, будто из детского конструктора, послушные кибер-мухи. – Стой, где стоишь!
Остальные пять роев тем временем сообщили Непейводе, что другие шпики как ни в чем не бывало продолжают вести Платона. Детине никто не собирался ни помогать, ни мешать.
– Ты кто такой?! – воскликнул здоровяк, став как вкопанный. Жизнь ему была дорога.
– А ты?
– Я первым спросил!-с задором воскликнул Папаиоану.
– Это просто смешно…
Двунадесятый Дом лишь на секунду ослабил бдительность, и детина вдруг очутился у него за спиной. Самые совершенные клеточки прозевали этот скачок. Похоже, у Непейводы оказался серьезный противник.
Один из роев кибермух выстрелился в детину сверхпрочной сетью. Сеть обрушилась на него с небес и опутала с ног до головы. Лазерный кинжал заметался в прижатой к туловищу руке Папаиоану, полосуя сеть, да не тут-то было. Сотни мух сгорали, но их тут же заменяли соседние. Сеть непрерывно самовосстанавливалась. Надолго ее не хватит, но выигрыш времени достаточен, чтобы Непейвода успел закончить дело.
Двунадесятый Дом выпустил на Папаиоану облако сонного газа.
Ему позарез надо было допросить этого типа. Одно дело термопсисы – вековечные враги ФФФукуараби, и совсем другое– люди, с какой бы планеты они ни происходили. Зачем понадобились двуногим клады Тиугальбы? Или люди не хотят, чтобы они попали кому-либо в руки?
Вместо того, чтобы упасть замертво, человек только еще яростнее задвигал лазерным кинжалом. Тут к нему подлетел второй рой и опустилась еще одна сеть, туго, в несколько слоев запеленав Адриана Папаиоану. Он пыхтел, матерился, скрежетал зубами, но больше ничего сделать не мог.
– Я давно сообщил своим, – перестав дергаться, сменил тактику Папаиоану. Пытался придать своему голосу спокойствие и властность – почти получилось. – Через несколько секунд здесь будет ударный отряд. Пока не поздно, предлагаю тебе сдаться в плен. Жизнь и цивилизованное обращение гарантирую.
– А я уже успел перехватить твоих ударников, – невозмутимо ответствовал Непейвода, хоть на самом деле даже не знал, о ком идет речь. Двунадесятый Дом надеялся, что враг лишился связи, ведь кибер-мухи старательно наводили радиопомехи. Выходит, блефовали они оба.
Потом Дом приказал роям кибермух перенести пленника в свое ближайшее тайное убежище. При этом один рой превратится в сферу, искажающую лучи света, и Непейвода надеялся, что перелет останется незамеченным.
Пока Платон ходил за «гостинцами» Ван Сяо-линя, а Непейвода и Папаиоану демонстрировали друг дружке боевые искусства, кто-то подпалил «фазенду» господина Рассольникова. Сделано это было по всем правилам.
Злоумышленники даже не пытались проникнуть в дом. Они бросили в бой тучу наномашин, которая просочилась внутрь через вентиляцию. Это такие микроскопические механизмы размером всего в несколько молекул. Пожар вспыхнул на кухне, хотя гореть там было почти нечему– пища готовится в ультраволновой печи, а стены облицованы плитами из твердой воды. Языки пламени вскинулись аж до потолка, пожирая скатерть и маленькие фигурки богинь плодородия, выставленные на буфете.
Компьютер в тот же миг включил систему пожаротушения. Но ни мгновенная вакуумизация помещения, ни силовая утюжка, ни углекислотная атака пламя не сбили. Любые зажигательные средства прошлого – термитные снаряды, бочки с напалмом, фосфорные гранаты – не смогли бы выдержать такого натиска. Здесь был особенный огонь. Он поддерживал себя сам, выкачивая энергию из электронных оболочек атомов.
Колобок связался через браслет с хозяином и в трех словах обрисовал ситуацию. Платон был уже готов к любым неприятностям. Не охая и не ахая, он тотчас отдал боевой приказ. И компьютер использовал последнее средство: отправил киберуборщика в оружейную комнату. Многоножка взял фризерную гранату, и, выдернув чеку, влетел с ней в охваченную огнем кухню. Запал сработал, и температура в радиусе десяти метров вмиг упала на сотню градусов. На кухне теперь находился полюс холода, и горение стало невозможно.
– Ура! – вскричал Колобок.
Платон услышал его вопль из динамика сервисного браслета. Сердце отпустило.
– Ой!-через пару секунд пискнул компьютер. – Опять!..
– Что там такое?!
– Течет…
Дом Платона погибал. Теперь это был уже не пожар, а молекулярный распад вещества. Мебель, бытовые приборы, посуда, одежда, книги теряли свою структуру, превращаясь в разливающуюся по полу жижу.
– Все распадается, хозяин! Мне конец!
Археолог отдал еще один приказ. Компьютер врубил аварийный генератор, стремительно размонтировал крепления, до предела увеличил нагрузку на общественное энергополе, и могучим рывком поднял в воздух пока еще не тронутый распадом второй этаж дома. С хрустом и скрежетом, скрывшись в облаке пыли, верхняя часть «фазенды» поднималась в небеса к восторгу нескольких зевак.
Первый этаж скоро полностью растекся, залив бурой пакостью зеленые газоны и рощу апельмонов. Жижа несколькими потоками стекала по склону холма к голубому пляжу. Слетевшиеся на участок пожарные автоматы дела себе не нашли. Они гудели и завывали, снуя взад-вперед над испоганенной землей. Наперебой обсуждали случившееся в ожидании, когда приедет господин пожарный инспектор.
Прижимая к груди коробку с «гостинцами», Платон бессильно опустился на ближайший пень и стал горевать. Погибла ничем не примечательная кухня, спальня со знаменитой кроватью Атлантиды, с его гардеробом, бесценными книгами и кучей статуэток, ванная комната с бассейном, подвал с мастерской, полной инструментов, оружейной комнатой, аварийным генератором и неприкосновенным запасом консервов. А также пал жертвой ящик драгоценной текилы.
Компьютер опустил спасенный второй этаж на соседнем участке. При посадке перекрытия треснули, не выдержав нагрузки. Теперь кабинет Рассольникова придется перетаскивать по частям. Пожарные обещали смыть жижу с травы и деревьев и вывезти ее на мусорный завод.
«Фазенда» была столь надежно защищена от всех опасностей, что Платон до сих пор так и не удосужился ее застраховать. Отныне ему негде будет принимать безымянных подружек, принимать ванну и готовить экзотические блюда по рецептам ста планет. Так что в ближайшей перспективе ему придется и спать, и есть, и даже облегчаться прямо на рабочем месте.
Шумел ветер, раскачивая вершины сосен и похожие на вороньи гнезда соцветия шаролистников. Щебетали, свистели и каркали прилетевшие с севера птицы. Археолог и знать не знал, что в этот самый момент три роя кибермух сражаются в вышине с эскадрильей боевых роботов неизвестной принадлежности. А виной тому маленькая коробочка с грибами и овощами, которые своими руками вырастил черный архивист Ван Сяо-линь по кличке Олдувай. Кто-то слишком хотел заглянуть внутрь…
Глава 4
Последний штрих
«Тиугальба хранит неописуемые сокровища. По одной простой причине: ее высокоразвитая цивилизация погибла не в далекой древности – это миф, а через полтораста лет после начала Второй Конкисты. Погибла по таинственным причинам, так что настойчивый копатель может наткнуться в глубине песков на нечто смертоубийственное. Это была самодостаточная цивилизация, но только до тех пор, пока не столкнулась с нашей экспансией. Аборигены ведь понятия не имели о существовании иных миров. И тогда они в одночасье превратились в собирателей редкостей. Начало тиугальбской коллекции положила, разумеется, земная техника.
Возможно, ты не знаешь, что первая волна колонистов, хлынувшая на эту планету, была уничтожена хозяевами. Но так хитро, что это не вызвало войны с Лигой Миров. А когда через пару веков пришел новый караван транспортов с Земли, аборигены уже были мертвы.
Для гиперсветовых перелетов тиугальбцы могли использовать земные корабли. Что они и делали долгих двести лет.
Жители Тиугальбы лучше кого бы то ни было умели находить редкости и, прежде чем исчезнуть, успели собрать тысячи удивительных приборов, механизмов и приспособлений с разных концов Галактики. Предметы искусства их не интересовали, но часто они просто не могли отличить одно от другого. Получивший известность некипятильник – детская игрушка по сравнению с другими артефактами, сокрытыми в недрах планеты…»
Документ 4 (отрывок из записки Олдувая)Адриан Папаиоану изнывал в своей темнице. Под темницу его враг приспособил небольшой грузовой контейнер. Он хранился в огромной норе, вырытой в песчаном обрыве. Даже отлично тренированное тело Адриана затекло в такой тесноте. Но сильнее всего его угнетало чувство собственной беспомощности. Он вышел из игры, а проклятый археолог в любой момент может слинять с Геи-Квадрус. Разумеется, конечный пункт его маршрута известен заранее, но путей, ведущих туда, прорва адова. Все не перекроешь.
В контейнере чем-то воняло. На свое счастье, Папаиоану не знал, что совсем недавно тот был битком набит личинками гусениц. Вскоре он привык к гнусно-сладковатому запаху. В разведшколе заставляли сутками сидеть по уши в дерьме и жрать дохлых кузнечиков, так что ничего принципиально нового.
Время от времени Адриан с невероятным трудом менял позу, буквально втискивая руки-ноги себе в живот или за спину. Каждый раз то одно ухо, то другое оказывалось приплюснутым к новому участку гладкой стенки контейнера. Металл холодил голову. Не было слышно ни единого звука. Но однажды Папаиоану холода не почувствовал, а потом услыхал тихие шаги и вздрогнул от неожиданности. Эта часть контейнера была сделана из другого материала и проводила звуки.
Больше Адриан не шевелился. Теперь у него появилось занятие: он подслушивал. Папаиоану обладал вполне подходящим инструментом для этого: его уши, как и все тело, были генетически реконструированы и приобрели множество новых, интересных качеств. Некоторые из них он уже продемонстрировал ходячему муравейнику.
Зачем разведчику информация, если ее невозможно передать своим? Так уж его выдрессировали: никогда не сдаваться и в самой гибельной ситуации готовиться к продолжению борьбы. По крайней мере, теперь жизнь Адриана снова наполнилась смыслом.
Время шло. Ничего не происходило. Значит, враг ушел следить за археологом. Встроенные в мозг Папаиоану часы монотонно отмеряли минуты и часы. Он почувствовал отчаяние. Ничего не выйдет. Этот монстр вернется, допросит его с пристрастием, а затем убьет.
Внезапно тюрьма наполнилась звуками. Зашуршал песок, что-то зашелестело, потом раздалось шарканье ног.
– На связи агент Непейвода, – забубнил голос на кимбальском наречии. – Объект завербован и готов к отправке. Срочно нужен челнок. Посадочная площадка номер три…. Слушаюсь. Для подготовки отвлекающего маневра нужно время… Отправляюсь немедленно.
В разведшколе в Папаиоану вбили знание двух сотен языков, и он уловил смысл сказанного. Сами кимбальцы теперь говорили на стандартном космолингве, но их тарабарщину успели перенять несколько негуманоидных рас и никак не желают с ней расставаться. Шаги тюремщика смолкли. Адриан навострил уши и услышал тонкий писк, шорох, звук сыплющегося песка. А потом в пещере снова воцарилась тишина. Выходит, враг разделился на составные части, прополз по лазу на поверхность и опять собрался в человеческую фигуру.
Разведчик в очередной раз испробовал контейнер на прочность. Размахнуться было никак, и потому он попытался оторвать звукопроводящую пластину от металлической стенки. Напряг пальцы так, что плоть едва не отделилась от костей. Кряхтел, пыхтел и постанывал. Ногти были сломаны, пальцы кровоточили, а пластина не сдвинулась ни на миллиметр.
Это был полный крах. Ходячий муравейник будто надсмехался над разведчиком. Быть может, он больше сюда не вернется. Адриан стал обладателем важнейших сведений и, как видно, умрет вместе с ними. Обида, злость и отчаяние перемешались в его душе. Уж лучше остановить себе дыхание, чем медленно и мучительно подыхать от жажды и голода.
И тут контейнер содрогнулся. Сатанинский удар вбил его в землю, казалось, размазав Папаиоану по стенкам. Грохот взрыва обрушился на Адриана, когда он уже потерял сознание.
Разведчик очнулся, и солнечные лучи резанули глаза. Пещера ходячего муравейника была разворочена прямым попаданием ракеты. Все хранившееся в ней добро погибло. Выбираясь из вражьего убежища, Папаиоану понял, что оглох и сильно контужен. Звуки пропали, а мир вертелся перед глазами. Не слишком дорогая плата за свободу.
Только одна мысль сверлила мозг Адриана: «Враг слишком силен – его не победить. Археолог для нас потерян и должен умереть».
На поверхности связь восстановилась. Вживленный в череп радиопередатчик снова работал, и вскоре разведчик был во всеоружии. Глайдер доставил ему с мобильной базы новый комплект оружия и боевого снаряжения. Папаиоану достал из походной аптечки два шприц-тюбика, вколол себе стимулятор и обезболивающее. Опалив ближайшие сосны выхлопами реактивных ранцев, вскоре прибыла и группа захвата. Боевые андроиды и киберпсы были единственным резервом Адриана, и он берег их до решающей схватки.
Теперь за дело! Выследить археолога оказалось совсем легко. Платон, как обычно, коротал время в своем любимом баре. Значит, где-то рядом ошивался и ходячий муравейник. Теперь главное: остаться незамеченным и первым нанести удар. Еще одной попытки Адриану уже не представится.
Входящие в группу захвата андроиды должны вычислить всех прочих «заинтересованных лиц» и отвлекать их во время атаки. А на ходячий муравейник накинется свора киберпсов. Вряд ли они смогут нанести ему вред, но нервы потреплют уж точно. И если повезет, на несколько секунд Папаиоану останется один на один с Рассольниковым.
* * *Закрывшись щитом невидимости, разведчик подобрался к дверям бара «Голубой трилобит» и стал ждать, пока андроиды и киберпсы выйдут на исходные позиции. Их последняя битва пройдет в окрестном лесу – Папаиоану не сомневался, что все его бойцы падут смертью храбрых. Сам же Адриан пойдет прямиком в бар, где однажды уже имел дело с археологом. Там они и закончат свой разговор…
И вдруг судьба преподнесла ему сюрприз. Зверь сам вышел на ловца. Платон решил подышать свежим воздухом. Археолог оказался всего в трех шагах от разведчика. И Адриану стало невтерпеж. Он вызвал по рации андроидов и рявкнул в микрофон:
– Долго мне еще ждать?!
Командир группы захвата по кличке «Бронислав» тотчас ответил:
– Будем готовы через полминуты.
– Понял тебя. Начинаем в четырнадцать ноль девять,
– Слушаюсь.
Папаиоану расправил плечи, выхватил из кобуры игломет с отравленными иглами и мгновенно сбросил с себя невидимость. За спиной бухнули первые выстрелы. Видя, как ужас искажает лицо археолога, Адриан поднял оружие, нацелив ему в грудь…
Платон поочередно тискал своих милых девочек, будто прощаясь с ними. Тискал с особенной нежностью и откровенным желанием, так что некоторые из них готовы были немедленно лечь с ним в постель или разрыдаться. Постоянные посетители старались не мешать ему и, разбредясь по дальним углам, усиленно «охлаждали горло». Уже обласканные Рассольниковым официантки беззвучно скользили по залу, разнося напитки.
Сейчас в «Голубом трилобите» звучала одна из его любимых мелодий – «Шоколадный бриз» в исполнении кибердивы Гортензии Минданао. Владелица бара почувствовала настроение своего любимого клиента и самолично опустила в автомат этот лазерный диск. На маленькой сцене, где обычно выплясывали пляжные певички, струился обнаженный стан безнадежно далекой и одновременно такой близкой любому и каждому Гортензии. Сквозь ее точеную грудь, безупречный живот и обворожительные бедра просвечивали висящие на стенах китайские фонарики и панно из морских ракушек и панцирей ракокрабов.
Барменша Нья с сосредоточенным видом сбивала в миксере какую-то дьявольскую смесь. Она сама была не прочь прогуляться с археологом к мягкой, кроватке, да только умная она была женщина, опытная – понимала: чем дольше лапает девок Платоша, тем вернее отправится домой в одиночку, если, конечно, вообще сможет идти своим ходом. А потому ей было немного грустно и самой захотелось выпить чего-нибудь покрепче, хотя на работе это категорически запрещено.
Платон отпустил последнюю свою пассию, которая вдруг прослезилась и понеслась в дамскую комнату приводить лицо в порядок. Он сразу почувствовал себя страшно одиноким и в очередной раз поймал пробегающую мимо пышечку Розиту. К этой малютке он испытывал почти отеческие чувства. Который месяц он порывался сходить к ней домой и набить морду мужу-алкоголику, но глубокие аристократические корни все никак не пускали.
Розита таяла в его объятиях, но и о профессиональных обязанностях не забывала. Соскользнула с его колен, послала воздушный поцелуй и испарилась. Наш страдалец снова был обездолен. Сегодня он уже пообщался со всеми здешними красотками, но ни одна не смогла задеть глубинных струн его души. Оставалась только сама владелица бара Эсмеральда, но если она войдет в раж, живым ему из «Голубого трилобита» не уйти.
Тут было о чем подумать, и Платон выбрался из бара, чтобы глотнуть свежего воздуха и попытаться понять, чего же он на самом деле хочет. Вроде особо и не пил, а как будто перебрал. Почему-то он сегодня совсем расклеился.
И вдруг рядом с археологом прямо из воздуха возник тот самый пьяный детина из бара, который на поверку оказался представителем корпорации «Кристи-Гэлакси». В руке у него была малоприятная серебристая машинка с обоймой на тысячу игл, а в глазах – нехороший блеск.
Платон, как и любой нормальный человек, не любил неприятные сюрпризы, но часто сталкивался с ними по жизни. И потому он знал, что надо делать: выпустив из бамбуковой тросточки щуп хемоанализатора, молниеносно вскинуть ее и проткнуть нападавшего насквозь. Вот только тросточку свою он, как на грех, забыл на столике – вместе с белым пиджаком и соломенной шляпой. В его распоряжении были только руки и ноги изрядно выпившего человека. Много ли с ними навоюешь?
Платон хотел было сильным щелчком отправить в физиономию врага зажженную сигарету, но вовремя остановился: навстречу ей тотчас вылетит рой маленьких серебристых смертей. Он слышал, как в окрестном лесу идет перестрелка, рвутся гранаты и трещат срубленные бластерами стволы.
По малость перекошенному лицу Папаиоану блуждала странная, страшноватая улыбка. Палец его лежал на спусковом крючке. Дуло игломета смотрело в грудь археологу.
– Чего ты хочешь? – почти беззвучно прошептали губы Платона.
Согнутый указательный палец Адриана Папаиоану напрягся еще больше. Сейчас палец пойдет назад… Перед Рассольниковым вдруг мелькнуло что-то серое. Оно успело втиснуться между застывшими друг против друга мужчинами и приняло на себя град отравленных игл.
Платон охнул и отшатнулся. Адриан вскрикнул и начал заваливаться на спину. Палец продолжал давить на спуск, хотя его правая рука уже была спилена лазерным лучом. Игломет палил в кусты магнолии, решетя лепестки цветов, до тех пор, пока не иссякла обойма.
Через несколько секунд мизансцена решительным образом переменилась. Археолог сидел на земле и очумело глядел, как его спаситель подпрыгивает на одной ноге, вытрясая из похожего на ситечко серого плаща сотни дохлых насекомых: черных, коричневых и красных мурашей и жучков. Папаиоану, вытянувшись во весь рост, покоился на газоне. А его обрезанная в локте рука валялась на каменной дорожке. Теперь она казалась совсем не страшной.
– Пошли со мной, – будничным тоном произнес спаситель, поворачиваясь лицом к Платону. Голова его, покрытая дурацкой фетровой шляпой с шелковой лентой, была вся в крупных оспинах. И они вроде бы шевелились.
– Мне нужно забрать вещи, – машинально ответил Платон, поднимаясь на ноги.
– Давай скорей, – сказал ходячий муравейник. – Сейчас здесь будет дурдом.
И Платон нырнул в дверь бара, едва не сшибив высунувшего голову посетителя.
– Ну что уставился? – спросил того Непейвода. – «Разборку» никогда не видел?
Голова нервно икнула и пропала.
Глава 5
Сделка
Скалолазу от Перышка
ШИФРОГРАММА
Под угрозой само существование Лиги. Атлантида нл при каких обстоятельствах не должен достаться врагу. Разрешаю использовать любые средства. За судьбу операции отвечаешь головой. Взяв в плен Адриана Папаиоану, Непейвода должен был решить, что с ним делать дальше. Ответ на вопрос возник сам собой.
Документ 5 (перехват тахионной депеши)«Пришло время устроить красочное покушение и довести 312 дело до конца. Дальше тянуть чересчур опасно. В любой момент Рассольникова могут убить на самом деле. Тогда придется искать другого черного археолога и начинать все сначала: обхаживать, разорять, запугивать…» – так думал Двунадесятый Дом, глядя в глазок на своего пленника. За неимением тюремной камеры пришлось утрамбовать его в самоходный контейнер.
Захваченный в плен разведчик как нельзя лучше подходил на роль безжалостного убийцы. В любом случае его придется ликвидировать. Хоть это и негуманно. Он слишком много знает. Он слишком активен. Он слишком опасен. Значит, смерть Папаиоану не должна выглядеть казнью. И от нее нужно извлечь максимум пользы.
Непейвода все разыграл как по нотам. Сначала он дал Папаиоану подслушать его переговоры по радио. Двунадесятый Дом докладывал пустоте. Затем он позволил пленнику бежать. Сделать это надо было предельно убедительно, чтобы тот ни о чем не догадался. И Непейвода приказал кибермухам расстрелять свое собственное убежище. Со снайперской точностью следовало попасть в крепления тюремного контейнера, не угробив при этом заключенного. Пушка чуток перестаралась, зато контуженный пленник глубоко поверил в свое чудесное спасение. Мало ли врагов у его врага? Всякий мог выследить Непейводу и, обнаружив его лежбище, нанести разящий удар.
Вы ознакомились с фрагментом книги.