Людьми в скрипучих пиджаках,
С законом пагубным в руках8.
VII
Холмов знакомых очертанья
Давно растаяли вдали,
А люди всё куда-то шли
С бедою, возом и стенаньем.
Упав на землю, засыпали.
А если с неба вдруг польёт,
На кольях утлое жильё
Напялить ловко успевали.
Из них мне дядькою был кто-то.
Мне шел, должно быть, пятый год.
Я, общей пользуясь заботой,
Пока не ведала невзгод.
Но тоже жизнь – не без изъяна:
То сыр засох, то нет ирьяна 9,
Даже обычная вода
У нас бывала не всегда.
Степные редкие колодцы
Нам освежали только страх:
Их охраняли инородцы,
Всё в тех же черных пиджаках.
Лишь мы направимся гурьбою
К заветной влаге, как пальбою
И гоготом без всяких фраз
Оглушат и отринут нас.
А смерть таит не только пуля.
В сухой степи, в разгар июля,
На тех, кто претерпел урон,
Она глядит со всех сторон.
От зноя, зла и мысли гневной,
И отвсего, что в этот ряд
Поставить можно, ежедневно
Слабел наш маленький отряд.
Уже оставлена телега
С остатком скарба.
И привал
Старшой всё чаще объявлял,
Помимо полдня и ночлега.
Уже растресканные губы
Кусок еды сухой и грубой
Принять не могут. Сохнет рот.
В глазах темнеет. Смерть идёт.
А впереди – рывок последний.
Чуть-чуть пустыни,
а затем –
Колодец, слышали намедни,
Не охраняемый никем.
Мы вышли в ночь.