Дух воина. Погранец

От автора.

Вся история этой книги полностью вымысел автора. Ничего не имеет общего с реальной историей. Описание событий начинается в нашем мире, после чего герой попадает в параллельный мир. Исторические имена и географические места взяты для художественной правдоподобности повествования. Все диалоги на немецком либо других языках представлены на русском языке для более лёгкого восприятия книги читателями. Желаю удачного прочтения книги.

Предисловие.

Февраль 2017 год. Республика Алтай. Село Усть-Кокса.

Отставной подполковник Борис Иванович Крылов проснулся утром от телефонного звонка. «Не думай о секундах свысока…» надсаживался его смартфон. Крылов взял телефон и активировал связь. Звонил его начальник, директор заповедника Ромашов Егор Матвеевич.

– Ну и что в такую рань надо от меня начальству? – проворчал Крылов, хриплым спросонья голосом.

Вчера была суббота, вот и приехал Крылов в Усть-Коксу, к любимой женщине Ольге Кошкиной. Совсем не долго живут Борис и Ольга, но как-то почти с первого дня душа в душу, оба считают, что любви все возрасты покорны. В общем так получилось, что пришёл Борис и остался, а через год они расписались. Борис огляделся, Ольги в доме не было. Но на тумбочке, возле кровати стоит крынка1 с квасом. Позаботилась хозяюшка, однако. А то они вчера после бани хорошо посидели. Приходил лесник Фёдор Раков и местный механик Матвей Хлопов, да не одни пришли, а с жёнами. Вот и превратился простой субботний ужин после бани в пьянку. Борис вздохнул и сделал несколько больших глотков ядрёного2 кваса. Ольга сама его делает, на хлебе ставит, по древнему русскому рецепту. Так что такой напиток в магазине не купишь. Он снова прижал телефон к уху.

– Борис, ты что молчишь? Отвечай, мать твою за ногу, – кипятился абонент в виде начальства Крылова.

– Ну чего ты горло дерёшь? И мать мою за ноги не трогай, она уже несколько лет, как покойница. Говори спокойней, желательно негромко – поморщившись, меланхолично отозвался Борис.

– Я говорю, чтобы ты съездил на южный склон горы Белухи. Ты говорил там ирбисы3 поселились.

– Да, приметил ещё осенью. Логово они там в одной небольшой пещере присмотрели. Я там видеокамеру ставил, почти месяц снимал. Точно там остановятся. Думаю, этой весной самка детёнышей принесёт.

– Сейчас в тех местах должна быть миграция козлов и кабарга4 там в низине обитает. Им хорошую подкормку организовали. Вот и устроились снежные барсы поблизости.

– Ты мне что, лекцию или инструкцию прочитать хочешь? Говори внятно, чего надо. А то у меня сегодня выходной. Всю неделю мотался по заповеднику. Вот пожалуюсь Ольге, что ты её мужика в лес без причины гонишь, она враз тебе зенки5 выцарапает, – от последней фразы Борис улыбнулся, представив, как Ольга, уперев руки в бока отчитывает начальника.

Ольга Кошкина, тридцатипятилетняя и очень красивая женщина, в Усть-Коксе славилась тем, что никому не давала спуску. В селе, народ, те, что с низкой социальной ответственностью, её прозвали «Сатана». Она могла запросто огреть мужика оглоблей, если тот вздумает обижать её саму или её детей., а могла и просто заступиться за соседскую бабу, которую муж бьёт без причины. От первого брака у Ольги остались мальчик шести лет и девочка четыре года. Её первый муж замёрз по пьянке зимой, три года назад, хоть и не был алкашом. А через год, после несчастного случая, появился в селе Крылов. Внимание местных молодух привлёк сразу. Серьёзный да вежливый. Годами не старый, всего сорок пять лет. Внешний вид очень даже приятный для женского взгляда. К тому же бывший военный. Устроился егерем в заповедник, ему и жильё дали, правда служебное. Но ходили слухи по селу, что есть у Крылова в Москве хорошая квартира. Вот под эти слухи многие молодые девки заинтересовались отставником. Но он особого интереса не проявлял. С Ольгой познакомились случайно. Она в магазине отчитывала двух мужиков, за то, что они без очереди лезли к прилавку. Видите ли, опохмелиться им надо. Вот Ольга и вытолкала похмельных односельчан из магазина. Внешне Кошкина была красивая баба, русые волосы, голубые глаза, средний рост, а фигуре могли позавидовать двадцатилетние односельчанки. Волосы заплетала в косу почти до пояса. Многим мужикам нравилась, но не подпускала никого к себе после смерти мужа. В этот момент сельских разборок вошёл в магазин Крылов.

– И что так расшумелась? Горы от твоего крика дрожат, – ухмыльнулся Борис.

– А тебе какое дело? Пришёл в магазин встань в очередь, – огрызнулась она.

– Ты сначала напои, накорми, да в баньку своди. А уж потом и голос рви, голосистая тигрица, – отшутился Крылов, внимательно посмотрев ей в глаза.

Понравилась она ему, было в ней что-то от природной русской красоты. Наверняка о таких и писал русский классик, что в горящую избу войдёт и коня на скаку остановит.

– Хм, а не побоишься меня и моего характера? – спросила Ольга и уставилась в серые глаза Крылова.

– А чего мне тебя бояться? Капканы под юбкой чай не ставишь? А в остальном можно и поладить с тобой. Бабе что нужно? Чтобы мужик приласкать мог и любил, так, что ангелы на небесах от зависти рыдают.

Глянула Ольга в прищуренные глаза отставника и утонула душенька русской бабы в глубине чуть грустного, но умного взгляда. Позже она призналась ему, что влюбилась так, будто в омут с головой нырнула.

– Коли не боишься, приходи. Истоплю баньку и веник приготовлю, а квас у меня такой, что никто не делает, – ответила она, смущаясь и краснея, но продолжая хорохориться.

Крылов пришёл в ближайшую субботу, да так и остался у Ольги. А женщину как подменили, расцвела и засветилась красотой молодой женщины ещё больше, чем была ранее. В присутствии Бориса всегда кроткая и заботливая, о чём непременно судачили односельчане. Но кротость и покладистость распространялись только на Бориса. Так что сплетники быстро осознали глубину своих заблуждений. Сам Борис Крылов семьёй не обзавёлся. Всё время отнимала военная служба. После военного училища попал в ГРУ, Главное разведывательное управление, так и прослужил в спецназе до сорока пяти лет. Повидал, конечно, на своём веку и поездил по разным странам. А последнее ранение, в командировке, было тяжёлым, после госпиталя комиссовали, отправив на гражданку. Дали подполковника, и на пенсию. Крылов решил уехать подальше от людей. Друзья похлопотали, нашлось место егеря в заповеднике. Сдал он двухкомнатную квартиру в центре Москвы, в аренду, а сам поехал на Алтай. Зарплата у егеря невеликая, но жить можно. Пенсия отставника, плюс плата за квартиру были хорошим дополнением к доходу, что платили егерю. Имелись неплохие банковские накопления. А куда было тратить деньги, полученные с боевых выходов? Постоянно в командировках обретался. Платили хорошо плюс боевые выплаты. Вот и набралась на личном счёте сумма вполне приличная. В свободное время занялся отечественной историей, появилась шальная мысль написать книгу о русском оружии в разных войнах, с начала 20-го века. Попутно увлёкся послевоенной историей Советского Союза. Бывшая служба позволяла получать доступ к архивам, которые недоступны простым смертным. Алкоголем не увлекался, вот и нашёл отдушину в таком занятии. С Ольгой у Бориса пошло как-то сразу ладно. Две половинки говорят в таких случаях. Через год, как сошлись вместе жить, Борис оформил свои активы на Ольгу, через завещание. Запечатал в конверт, а ей сказал: «Раскроешь если меня не станет». Ольга радовалась своему бабьему счастью. Директор ещё что-то говорил в трубку, и Борис отвлёкся от своих мыслей.

– Ты съезди, Борис, вдруг они к логову снежного барса намылятся, а нам этого не надо.

– Ты про кого речь ведёшь? – переспросил Крылов.

– Я говорю с области приехали, мать их, охотники-баламуты. По всему видно, что богатые развлекаются. У охотоведов лицензию купили на козлов и кабаргу. Я бы кого другого послал, но ты с такими быстро договоришься. Тебя даже с областной администрации побаиваются. Отгони их, да направь чуть северней.

– Охотоведы сдурели что ли? Какая лицензия в заповеднике, да ещё в феврале. Скоро «гон»6 начнётся. Самцы самок будут обхаживать, – возмутился Борис.

– Ну и разберись. Они на снегоходах пошли, так что далеко в горы не двинуться. Твой снегоход на ходу? А то можешь взять у нас в гараже, казённый.

– Мой на ходу. А вот с бензином пришли кого-нибудь ко мне, а я пока соберусь.

Вздохнув, Борис встал с кровати, дети ещё спали. Хлопнула дверь, в дом вошла Ольга с подойником в руках. Дом Ольге достался от её родителей. Похоронила она их давно, ещё до первого замужества. Дом большой на три комнаты. Борис вышел из спальни в столовую. Ольга, улыбаясь сняла полушубок, поставила ведро с парным молоком и скинула валенки, подбежала к Борису и прижалась грудью к нему.

– Ну что, любый мой, проснулся? Я тебе там кваску поставила, – проговорила она певучим голосом, прижимая холодный нос к его шее.

– Видел, голубка моя. Спасибо. Ты собери мне что-нибудь с собой. Ромашов просил к Белухе съездить. Там приезжие охотиться вздумали. Надо их направить в другое место, а то ведут себя, как на собственном подворье.

– У Ромашова что, послать некого? Увижу его выцарапаю ему зенки бесстыжие. Не отказываешь ты ему, вот он и пользуется, варнак7, – возмутилась Ольга.

– Не голоси. К вечеру вернусь. Без ночёвки поеду. В понедельник и во вторник возьму выходной.

– Я Чалой овса дала. На снегоходе поедешь или верхом на кобыле?

– Сейчас Ромашов пришлёт кого-нибудь с бензином, на снегоходе быстрее будет, засветло вернусь.

Ольга молча пошла собирать еду и тёплые вещи. Борис знал, что Ольга беспокоится о нём. Хоть порой и чрезмерно. Но он не возмущался. Поймала баба счастье своё женское, вот и тревожится. А ему это порой даже нравилось. Да и чувствовал он к Ольге тягу сильную. Два года, как вместе, а ведь даже не поругались ни разу. Да и дети её к нему тянутся, отцом называют. Вот ведь не было семьи всю жизнь, а тут сразу и жена, и детки. К тому же Ольга месяц назад огорошила новостью.

– Боренька, тяжёлая я нынче. Дитё у нас с тобой будет, рожать буду, – прошептала она ему на ухо.

Он только и смог на радостях обнять её крепко, захлёбываясь нежными чувствами к своей женщине.

Собравшись, Борис вышел во двор и завёл снегоход. Прицеп брать не стал, сложил на багажник вещи и зачехлённый карабин. Туда же привязал канистру с бензином. Крепко поцеловал супругу и двинулся в путь. Через три часа он уже мог разглядеть гору Белуху невооружённым взглядом. Через полчаса нашёл следы от снегоходов охотников из области. Хотя какие охотники? Скорей браконьеры-любители, но с официальным статусом. Таких не враз прогонишь.

Поехал по следу и через двадцать минут услышал два выстрела. Свернул правее, чтобы срезать дорогу. Снова выстрел щёлкнул где-то поблизости. Борис остановился и привстал на снегоходе, прислушался. Снова выстрелы и резкий удар по голове. Он упал в снег.

– «Неужели шальная пуля? Или кто специально стрельнул?» – успел подумать Борис.

Перед глазами появился красный фон, который постепенно темнел. А через минуту его накрыла полная темнота. Вывезли Бориса Крылова сами же горе-охотники. Случайная пуля попала в голову на излёте, но тело продолжало жить. Через шесть часов его доставили в военный госпиталь, в Барнаул. Понимая свою вину, любители охоты из областной Администрации постарались использовать свои связи. В результате Крылова доставили в Барнаул вертолётом. Была проведена операция, но, к сожалению, пациент впал в кому. В голове пациента застряла пуля, которая, потеряв энергию силы, попала в голову Крылову. Пуля, как ни странно, не разнесла голову Бориса вдребезги. Мозг не повреждён, но вытащить пулю не смогли. Крылова поместили в военный госпиталь, но в платную палату, помогли друзья сослуживцы, оплачивали содержание ещё живого тела, но в абсолютно бессознательном состоянии.

Глава 1.

Июнь 1941 год. Западная граница СССР. Район на подступах к Белостоку.

Сначала я услышал голоса. Звуки доносились будто в уши ваты натолкали. Такое случалось со мной в Чечне в 1997-ом году. Тогда наша группа попала в засаду и меня контузило. Стоп! Кто я? Я, Борис Крылов, подполковник в отставке и работаю егерем в заповеднике. Что случилось? Кажется шальная пуля от охотников. Вот же засада. И что теперь? Попробовал открыть глаза. Голова забинтована, часть бинта мешает обзору зрения. Ужасно хочется пить. Я попробовал дотянуться до бинтов рукой.

– Товарищ старшина1, командир очнулся, – обеспокоенно произнёс женский голос и звал какого-то старшину.

Я почувствовал, что кто-то подошёл, но не смог понять сколько человек.

– Сейчас я сменю ему повязку, – вновь прозвучал женский голос.

А это ещё кто? Что за дивчина? И главное, где я? К моему рту поднесли фляжку с водой, я жадно начал пить, пока фляжку не отстранили. Голова кружилась. Вскоре бинты с головы сняли, и я увидел перед собой молодую девушку. Она была в пилотке, гимнастёрке и солдатских шароварах, довоенного образца. Да, именно до Великой Отечественной войны. Стрижка короткая, карие глаза. На руке белая повязка с красным крестом. Я скосил глаза немного в сторону, рядом сидел военный лет двадцать пять или тридцать, усатый, лицо грязное, на голове зелёная фуражка. Погон на плечах нет. Но зато есть петлицы, тоже зелёные, и в них четыре красных треугольника. Так, и какое это звание? Вроде его назвали старшиной, точно так и есть. Взглянул на девушку, у неё тоже петлицы тёмно-зелёного цвета с красной окантовкой и два красных квадратика. Это что за звание? Чёрт, не помню. За старшиной сидит боец, по знакам различия рядовой, чистые зелёные петлицы. Все какие-то грязные и потасканные. А форма? А что форма? Форма времён Великой Отечественной войны, первая мысль явно верная. Странно это всё. Надо выяснить что за маскарад? Где я? И что со мной?

– Товарищ командир, мы уж и не надеялись. Третий день несём вас на носилках, правда самодельные, но всё же. Хорошо нам попались бойцы из 27-ой стрелковой дивизии, правда сборная солянка. Частично из санитарно-медицинского батальона, частично из стрелкового полка, есть два разведчика. Военный фельдшер Дарья Петровна Бубнова. Всего пятнадцать человек. Из командиров, вы раненый и капитан. Правда он скончался сегодня утром, мы его похоронили на полянке в лесу. Так что я пока командую. Думали пробиться к крепости Осовец. Но куда там? Немчуры полно. Ночью разведка сходили в одно место. Дивизион артиллеристов там стоял. Но там тоже немцы. Уже временные склады охраняют. Правда ребятам повезло, подкрались и еды добыли. Раненых пятеро, но идут своими ногами. Из оружия десять винтовок, патронов почти нет. Разведчики немецкие автоматы добыли, у них на двоих шесть магазинов к ним. Ваш наган, да у меня такой же. Ещё от капитана ТТ2 остался, правда обойма одна к нему. Две гранаты. Пожалуй всё. Еды дня на два, может на три хватит. Перевязочные материалы нужны. Лекарств нет, так Дарья Петровна сказала, – старшина замолчал, сняв фуражку и вытерев пот со лба.

И что мне сказать? И зачем он мне весь этот бред рассказал? Это что за розыгрыш? Так, успокоимся. Нужны ответы на мои вопросы.

– Ну и что здесь за шутки шутят? – спросил я скрипучим голосом.

Старшина, рядовой и фельдшер удивлённо переглянулись. Старшина тяжело вздохнул и кивком головы отозвал девушку. Они отошли недалеко и заговорили. Бинт мне поправили и сейчас я слышал о чём они говорят.

– Дарья Петровна, что с ним может быть? – спросил старшина встревоженным голосом.

– Вы говорили мина рядом взорвалась, значит возможна контузия3. Осколки вскользь по голове прошлись. Это лёгкое ранение. Может амнезия4? Такое бывает при контузии, нам на лекциях рассказывали, – и она посмотрела на старшину.

– Не помрёт от этой заразы…амнезии? – переспросил старшина.

– От такого потеря памяти может случится, а умереть не должен. Организм молодой. Не скажите сколько ему лет, старшина? – спросила она.

– В прошлом году только из училища. Двадцать три ему, – старшина горестно покачал головой и куда-то отошёл.

Итак, приводим голову в порядок. Похоже я на войне, которая Великая и Отечественная, где народ встал «…на смертный бой с фашисткой силой тёмною, с проклятою ордой…». Кажется, так в песне поётся. Ну не первая же мировая война? Одежда соответствует сороковым годам 20-го века. Судя по фуражке старшины, он пограничник и рядовой тоже из тех же родов войск. Остальных не видел. Опять же военный фельдшер. Это тоже указывает на то, что я в прошлом. Я потрогал себя по одежде, похоже тоже гимнастёрка. Дотянулся до кармана. Ага, там документы. Я достал их и раскрыл командирскую книжку. Лейтенант госбезопасности погранвойск, Борис Иванович Крылов. Ну ни хрена себе? А вот фото явно не моё. Фотография молодого парня темноволосого. Так, что ещё есть? Комсомольский билет. Тоже кстати на этого же парня, только данные совпали с моими. Странно это всё. Нужно зеркало. Я повернулся к рядовому.

– Боец, достань мне зеркальце, – попросил я молодого паренька.

Он убежал и вернулся с фельдшером, этой самой Дарьей. Она присела рядом. Порылась в сумке санинструктора и подала зеркальце.

– Не переживайте, у вас лёгкое ранение, – защебетала девушка.

Я глянул в зеркальце. Точно рожа та же самая, что и на фото. Я поморгал, в зеркальце отразилось моргание. Итак, я попал в тело другого человека. Что там у нас с переселением душ? Читал что-то подобное о попаданцах. Слёзы лить не будем, и головой о стену тоже биться не стоит, потому, как не продуктивно, да ещё возможно больно головой о стену. Хотя стены нет, есть деревья. Вот что за напасть? Только семью нашёл. Оленька, женщина ласковая и справная, детки опять же. А то всю жизнь холостяком, по чужим койкам и подушкам. И нате вам, хреном по всей морде. Перенесли в реальную «жопу». Что там было в 41-ом? Кажется, только три процента выжили, из тех, что начали воевать с первых дней войны. Или я ошибаюсь? Опять же с какой такой целью меня закинуло в это тело? Кем он должен стать? И чего сделать? Прогрессом заняться? В этом случае я технологий не знаю. Пользоваться оружием я умею, причём любым. Знаю взрывное дело. Тактику диверсионной войны знаю. Самое большее командовал группой человек в тридцать бойцов. Дослужился до майора, подпола на пенсию дали. Понятно, что в Рязанском училище меня учили, начинать бы мне командиром взвода, но направили в спецназ ГРУ5. Показатели были отличные, вот и повернула судьба. Но это всё полемика. Что мне с этим телом делать? Ведь я о нём ничегошеньки не знаю. А старшина явно служил вместе с лейтенантом. Да и рядовой похоже тоже. Косить на амнезию? Возможно. Как минимум это снимет ряд вопросов ко мне. Я пошевелил ногами и руками. Конечности в порядке. Перевалился на бок и с кряхтением попробовал сесть. Рядовой боец увидел мои старания и помог.

– Не помню ни хрена. Боец, принеси воды, – заявил я, начиная оправдывать легенду.

Рядовой убежал. Вернулся через пару минут с фляжкой воды, а вместе с ним пришёл старшина и девушка Дарья. Они присели.

– Дарья Петровна, разве такое возможно, что я ничего не могу вспомнить? – спросил я фельдшера.

– Конечно. У вас ретроградная амнезия, наверное. Вы получили контузию. Но память может вернуться, – добавила она и замолчала.

– А может не вернуться? – задал я очередной вопрос.

– Медицина мало знает о человеческом мозге. Должно пройти время. Вот и ваши друзья рядом. Глядишь и память начнёт возвращаться, – неуверенно проговорила она.

– Хорошо. Старшина, давай по порядку. С чувством с толком и расстановкой. Начни с того, что мы пограничники. Кто ты? Где службу тянули? И как дошли до жизни такой, развесёлой? – спросил я уже у старшины.

– В общем так. Вас, товарищ лейтенант в прошлом годе, направили из Харьковского училища прямо к нам в 86-ой погранотряд, на нашу третью заставу. Я, Быков Фома Миронович, служу старшиной на заставе, сверхсрочник6. Точнее служил. Когда немцы навалились, личного состава на заставе имелось сорок человек. Под утро заставу обстреляли из пушек. Всё в щепки разнесли. Но вы накануне вечером, в очередной раз весь состав гонять начали и по окопам прыгать. Окопы давно выкопали. Ребята ещё матерились, мол злобствует командир. Но потом спасибо сказали. А так бы всех и похоронило под обломками. Потом немец попёр. Ну мы ему встречу устроили. Три атаки отбили. Потом они нас миномётами «утюжить»7 начали. Снова атака, мы отбили. Держались шесть часов. А когда немец начал тяжёлой артиллерией лупить, то всё, кранты. Сравняли там окопы. Вы и приказали, что отходить будем, а потом вас взрывом накрыло. Мы из плащ-палатки и палок, носилки соорудили. Стали отходить, а немцы насели. Сутки отбивались, только мы с Федей Титовым остались. Сержант Рябов ещё был, но он прикрывать остался. Мы оторвались, а сержант не вышел к нам. Может погиб. Через сутки наткнулись на эту группу окруженцев с раненным капитаном и фельдшером. Хотели на крепость идти, на Осовец, да там немцев, что тараканов за печкой. Отошли, а капитана тяжело ранило, умер сегодня утром. Закопали в лесу. Отошли на три километра и вот вы слава богу очнулись, – отчитался старшина.

– Говоришь с оружием и боезапасом кисло, по нолям? – спросил я.

– Погано. Минут на пять боя хватит и всё, – вздохнул старшина.

– А далеко то место, где дивизион8 стоял, о котором вы между собой говорили?

– Сей минут разведчиков кликнем, – старшина кивнул рядовому и тот убежал.

Титов вернулся с двумя разведчиками. Они представились. Ефрейтор Олег Бобыкин и рядовой Игнат Дроздов. Оба старослужащие, служат почти по два года. С их слов было понятно, что лагерь артиллеристов в десяти километрах от нас. Но там охрана, организованная немцами. Количество личного состава примерно взвод. Есть офицер. Ящики со снарядами и бочки с горючим, видимо наши не успели с собой забрать, ещё четыре гаубицы. Я не удивился. Читал, что в начале войны, технику бросали, причём в рабочем состоянии. Я задумался. Против взвода мы не потянем. Тем более я не знаю на что способны эти ребята. А вот если по-тихому, под утро. Глядишь что-то выгорит. Что я зря почти двадцать лет в спецназе оттрубил? Кое-чему меня там научили. И тело мне от погранца досталось крепкое, точно не офисный менеджер. Я попробовал встать, получилось.

– Слушай, старшина. Я отойду из пистолета пристреляюсь, пойму не забыл ли как с оружием обращаться. А ты мне пару ножей у ребят присмотри и ТТ принеси, – дал команду и направился в лес.

Из револьвера звук выстрела далеко не разнесётся. А мне оружие опробовать надо. Потратил три патрона. Ничего так, на ворошиловского стрелка не потянуть. Но с двадцати метров точно не промажу. Пришел старшина принёс два ножа, два штыка от «мосинки»9 и ТТ. Из ТТ я и раньше стрелял. Попробовал, получается неплохо. Осмотрел штык-ножи, один оказался имуществом старшины. Я ему вернул. Попробовал метать штыки. Сначала не очень получалось, но с третьего раза дело пошло. Шагов пятнадцать, может двадцать гарантировано «пришпилю»10 немца как бабочку.

– Здорово, товарищ лейтенант. Зря раньше нам такие фокусы не показывали, – восхитился Быков.

Я пожал плечами. А что тут скажешь, если не помню ничего? С часик покидав штыки, решил, что достаточно. Вернулся к временному лагерю. Вечером перекусили, чем бог послал. Я собрал всех бойцов и объявил, что мы идём в поиск для восполнения боезапаса. С собой решил взять пограничников и двух разведчиков, фельдшера Бубнову оставил за старшего. Порадовался, что почти все бойцы просились в поиск. Значит толк от них будет. Надеюсь, я в них не ошибаюсь.

К временному складу отправились засветло. Бобыкин и Дроздов вели нас уверенно, не выскакивая на открытые места. Добрались через два часа. Устроили «лёжку»11, я дал приказ отдыхать. Назначил очерёдность для сна и караула. Двинемся, когда «собачья вахта»12 начнётся. В это время внимание часовых притупляется. Бобыкина и старшину Быкова послал, чтобы сходили понаблюдали, заодно и определят через какое время смена часовых проходит. Бинокль был, его старшина ещё с заставы прихватил. Сам же сразу завалился спать, приказав разбудить меня в два часа ночи. Всё-таки слабость в моём новом теле присутствовала, отдых был необходим. Я проснулся от прикосновения к плечу, это был старшина.

– Командир, третий час. Пора вставать, – тих проговорил он.

– Ты хоть поспал, Фома Миронович? – спросил я, позёвывая.

– Три часа вздремнул. Мне достаточно. Это вам надо отдохнуть после ранения. Товарищ лейтенант, я оставил Бобыкина продолжать наблюдение. Пойду подниму остальных, будем выдвигаться понемногу, – сообщил старшина и пошёл будить остальных.

Через час добрались к тому месту, где затаился Бобыкин. Я, приблизив лицо к старшине заговорил с ним, тихим шёпотом.

– Мысли имеются, Мироныч?

– Часовых четверо. В четыре пройдёт смена. Полчасика подождём и можно начинать. Разрешите, мы с Бобыкиным с северной стороны зайдём? Там двоих и возьмём в ножи.