Женский портрет

– Мне этого не дождаться. Она меня переживет.

– Да, пожалуй, но это еще не причина… – Мистер Тачит умолк, не закончив фразу, и не то что бы жалобно, а как-то беспомощно вздохнул.

– Не тревожься о нас, – сказал сын. – Мы с матушкой, право, прекрасно ладим между собой.

– Да, ладите, потому что всегда живете врозь. А это неестественно.

– Если ты покинешь нас, мы, возможно, будем видеться чаще.

– Да, – выдохнул старик, уносясь мыслями куда-то в сторону, – нельзя сказать, что моя смерть многое изменит в ее жизни.

– Наверно, много больше, чем ты думаешь.

– У нее будет больше денег, – сказал мистер Тачит. – Я определил ей хорошую вдовью долю, как если бы она была мне хорошей женой.

– Она и была тебе хорошей женой – по своим понятиям: никогда не доставляла тебе никаких забот.

– Иные заботы приятны, – чуть слышно сказал мистер Тачит. – Хотя бы те, что были связаны с тобой. Но твоя мать… она стала меньше… меньше… как бы это выразить… меньше сторониться меня, с тех пор как я слег. Думаю, она знает, что я заметил в ней перемену.

– Непременно скажу ей об этом. Я рад, что ты обратил на это внимание.

– А, ей это безразлично: она не для меня старается. Она старается… старается… – и он умолк, пытаясь определить для себя причину замеченной в жене перемены. – Она старается, потому что ей самой так приятнее. Но я не о ней хотел с тобой говорить, – добавил он, – а о тебе. Ты будешь хорошо обеспечен.

– Знаю, – сказал Ральф. – Надеюсь, ты не забыл, о чем мы беседовали год назад. Я тогда назвал точную сумму, которая мне понадобится, и попросил употребить остальное на что-нибудь достойное.

– Да, помню. Я тогда же составил новое завещание. Наверно, это первый случай, когда наследник – да еще молодой – добивается, чтобы завещание изменили ему во вред.

– Вовсе не во вред, – запротестовал Ральф, – напротив, мне было бы во вред оказаться с большими деньгами на руках. При моем здоровье я не могу много тратить. Лишние деньги – лишние хлопоты, так что лучше иметь ровно столько, сколько нужно.

– У тебя и будет столько, сколько нужно… и еще сверх того. Твоего капитала вполне хватит и на двоих.

– Это слишком много, – сказал Ральф.

– Не говори так! Послушайся моего совета – женись, когда меня не станет.

Ральф знал, к чему отец сведет речь, ничего нового тут не было. Мистер Тачит уже давно прибегал к этой уловке, стараясь утвердиться в утешительной мысли, что сын его еще долго будет жить. Обыкновенно Ральф отшучивался, но в нынешних обстоятельствах шутка выглядела бы неуместно. Он только откинулся на спинку стула и посмотрел в молящие глаза отца таким же умоляющим взглядом.

– Уж если я с моей женой, которая не очень-то любила меня, прожил вполне счастливую жизнь, – проговорил мистер Тачит, не отступаясь от своей мысли, – как счастливо жил бы ты, женившись на девушке, не похожей на миссис Тачит. Ведь куда больше женщин, не похожих на нее, чем похожих. – Ральф продолжал отмалчиваться, и, подождав немного, отец мягко спросил: – Как тебе нравится твоя кузина?

Ральф вздрогнул.

– Если я правильно понял, – сказал он с натянутой улыбкой, – ты советуешь мне жениться на ней.

– Пожалуй, что так. Разве Изабелла тебе не нравится?

– Очень нравится. – Ральф встал и отошел к камину. Мгновенье он стоял, глядя в огонь, потом наклонился и машинально помешал уголья.

– Изабелла мне очень нравится, – повторил он.

– Вот и прекрасно, – сказал отец. – Ты, я знаю, ей тоже нравишься. Она говорила мне, что ты ей очень нравишься.

– И говорила, что выйдет за меня замуж?

– Нет, но что она может иметь против тебя? А она, право, прелестная Девушка, прелестнейшая. И тебе было бы с ней хорошо. Я много об этом думал.

– Я тоже, – сказал Ральф, снова садясь возле постели. – Как видишь, я не боюсь признаться в этом.

– Стало быть, ты и впрямь в нее влюблен? Я так и думал. Сама судьба послала ее сюда.

– Нет, не влюблен. Но, вероятно, влюбился бы… не будь в моей жизни некоторых обстоятельств.

– А, обстоятельства нашей жизни всегда складываются не так, как нам хочется, – сказал старик. – Если ты ждешь, что жизнь сама пойдет тебе навстречу, ты ничего не добьешься. Не знаю, известно ли тебе… – продолжал он, – а если неизвестно… все равно, не беда, если я проговорюсь в такую минуту… Не далее как несколько дней назад один джентльмен просил ее руки, но она не дала согласия.

– Я знаю, она отказала Уорбертону, он сам мне об этом сказал.

– Ну, стало быть, есть шанс у следующего.

– Следующий уже попытал свой шанс в Лондоне – и остался ни с чем.

– Ты? – взволнованно спросил мистер Тачит.

– Нет, один ее давний знакомый. Бедняга приехал сюда из Америки в надежде добиться ее согласия.

– Жаль его, кто бы он ни был. Но это только подтверждает то, о чем я говорил, – путь для тебя открыт.

– Возможно, дорогой отец, и тем печальнее, что я по этому пути не пойду. У меня не так уж много убеждений, но теми, какие есть, я дорожу. Одно из них – на близких родственницах лучше не жениться, другое – людям с больными легкими лучше не жениться ни на ком.

Старик приподнял ослабевшую руку и протестующе провел ею у самого лица.

– Что ты хочешь этим сказать? Ты всегда выбираешь особую точку зрения, и все предстает в превратном виде. Какая она тебе близкая родственница? Девушка, которую ты за двадцать лет ее жизни ни разу не видал. Мы все друг другу родственники, и если из-за этого не жениться, род человеческий прекратил бы свое существование. То же и с твоими больными легкими. Тебе теперь намного лучше, чем было раньше. Нужно только вести разумный образ жизни. И куда более разумно жениться на хорошенькой девушке, в которую влюблен, чем остаться одиноким из-за каких-то ложных принципов.

– Но я не влюблен в Изабеллу, – возразил Ральф.

– Только сейчас ты сказал: влюбился бы в нее, если бы не считал, что это дурно. Так вот, я хочу доказать, здесь нет ничего дурного.

– Ты лишь утомишь себя, отец, – сказал Ральф, поражаясь его упорству и не понимая, откуда у него берутся силы. – И что тогда будет?

– А что будет с тобой, если я не подумаю о тебе? Делами банка ты не хочешь заниматься и не хочешь, чтобы я позаботился о тебе. Ты утверждаешь, будто у тебя тысяча интересов, только я не вижу каких.

Ральф снова откинулся на спинку стула и, скрестив руки, некоторое время в раздумье смотрел перед собой. Вдруг, словно наконец собравшись с духом, сказал:

– Меня очень интересует моя кузина, но не в том смысле, в каком тебе бы этого хотелось. Меня ненадолго хватит, но я надеюсь еще несколько лет прожить и увидеть, что станется с Изабеллой. Она ни в чем от меня не зависит, и вряд ли я смогу всерьез вмешиваться в ее судьбу. Но я хотел бы кое-что для нее сделать.

– Что же?

– Наполнить ветром ее паруса.

– Каким образом?

– Я хотел бы дать ей возможность осуществить хотя бы часть того, о чем она мечтает. Скажем, повидать мир. Я хотел бы наполнить ее кошелек.

– Рад слышать, что ты подумал об этом, – сказал старик, – Я тоже об этом подумал и отказал ей в завещании пять тысяч фунтов.

– Это превосходно. И очень великодушно с твоей стороны. Но мне хотелось бы сделать для нее еще кое-что.

Даже тяжкий недуг не убил в мистере Тачите финансиста, и теперь на его лице появилось то затаенное выражение настороженности, с каким он всегда выслушивал любое предложение, касавшееся денег.

– Я готов обсудить это с тобой, – сказал он мягко.

– Видишь ли, Изабелла бедна. Матушка сказала, что у нее всего несколько сот долларов в год. Мне хотелось бы сделать ее богатой.

– Что ты понимаешь под этим?

– Я считаю человека богатым, если он может удовлетворять прихоти своего воображения. У Изабеллы пылкое воображение.

– У тебя тоже, сын мой! – сказал мистер Тачит, выслушав его очень внимательно, хотя и с некоторым недоумением.

– Ты сам сказал: моих денег хватит на двоих. И вот о чем я прошу тебя – согласись избавить меня от лишней половины в пользу Изабеллы. Раздели мою долю на две равные части и одну отдай ей.

– И она сможет делать, что ей вздумается?

– Да, все, что ей вздумается.

– Ничего не требуя взамен?

– Что можно требовать взамен?

– То, о чем я говорил.

– Поставить ей условие, чтобы она вышла замуж? Но это как раз свело бы на нет весь мой план. Если она получит состояние, ей не будет нужды искать опоры в замужестве. Именно от этого я и хочу ее избавить, но так, чтобы она ничего не знала. Она жаждет быть свободной, и деньги, которые ты откажешь ей, сделают ее свободной.

– Да, кажется, ты все продумал, – сказал мистер Тачит. – Не понимаю только, зачем ты вмешиваешь сюда меня. Мои деньги переходят к тебе, и ты сам с тем же успехом можешь дать ей любую сумму.

Ральф в изумлении уставился на отца.

– Я? Но, отец, я не могу предложить Изабелле деньги.

Старик тяжело вздохнул.

И ты говоришь мне, что не влюблен в Изабеллу! Хочешь выставить ее благодетелем меня?

– Да. Я хотел бы, чтобы ты вписал в завещание еще один пункт без всяких ссылок на меня.

– Ты хочешь, чтобы я сделал новое завещание?

– Нет. Достаточно добавить несколько слов. Ты можешь приписать их в любой день, когда будешь в силах.

– Тебе придется телеграфировать мистеру Хилери – я ничего не делаю без своего поверенного.

– Мистер Хилери завтра же будет здесь.

– Он решит, что мы с тобой поссорились, – сказал старик.

– Вполне возможно. Но мне это только на руку, – ответил Ральф, улыбаясь. – И чтобы утвердить его в этом мнении, ты уж прости, я буду с тобой резок и вести себя буду отвратительно и ни с чем несообразно.

Комизм такой ситуации, по-видимому, произвел впечатление на старика, и некоторое время он мысленно осваивался с ней.

– Я сделаю все, о чем ты просишь, – произнес он наконец. – Но не уверен, что поступаю правильно. Ты сказал, что хочешь наполнить ветром ее паруса, а ты не боишься, что этот ветер окажется слишком сильным?

– Пусть мчится с попутным ветром! А я на это погляжу, – ответил Ральф.

– Ты говоришь так, словно тебя это забавляет.

– Так оно, по сути дела, и есть.

– Н-да, моему уму это недоступно, – сказал мистер Тачит, вздыхая. – Нынешние молодые люди иные, чем в мое время. Если мне – в твои годы – нравилась девушка, мне было мало только наблюдать за ней. Тебя останавливает то, на что я не обратил бы внимания, тебе приходят в голову мысли, которых я никогда не знал. Ты говоришь – Изабелла хочет быть свободной и богатство позволит ей не выходить замуж ради денег. Ты полагаешь, она из тех, кто способен на такой шаг?

– Ни в коем случае. Но у нее их теперь еще меньше, чем раньше. Раньше отец исполнял все ее желания: он, не задумываясь, тратил их состояние. Ей от этого пиршества остались лишь крохи – она даже не знает, какие жалкие крохи, ей еще предстоит узнать. Матушка мне все объяснила. Изабелла обнаружит, что у нее ничего нет, когда окажется полностью предоставленной самой себе, и мне будет горько видеть, каково ей вдруг понять, что она не может исполнить и ничтожной части своих желаний.

– Я оставляю ей пять тысяч фунтов. Этого достаточно, чтобы удовлетворить немало желаний.

– Несомненно. Но этих денег, надо полагать, хватит ей на два, от силы на три, года.

– Ты считаешь ее такой расточительной?

– Конечно, – безмятежно улыбаясь, сказал Ральф.

Выражение настороженности на лице мистера Тачита уступило место полному недоумению.

– Стало быть, она растратит и большую сумму, дело только во времени.

– Не думаю; хотя вначале она, наверно, даст себе волю и, возможно, богато одарит обеих сестер. Но потом она опомнится, поймет, что впереди у нее целая жизнь, и научится жить по средствам.

– Н-да, ты действительно все продумал, – сказал старик, сдаваясь. – Что и говорить, твоя кузина тебя интересует, и очень.

– Ты хочешь сказать, что я захожу слишком далеко? Но ведь ты предлагал мне зайти еще дальше.

– Не знаю, не знаю, – отвечал мистер Тачит. – Я не вполне понимаю тебя. По-моему, в этом есть что-то безнравственное.

– Безнравственное?

– Видишь ли, я не знаю, хорошо ли настолько облегчать человеку его путь.

– Смотря какому человеку. Если это достойный человек, облегчить ему путь – поступок во славу добродетели. Помочь осуществиться добрым порывам – что может быть благороднее!

Старик с трудом поспевал за ходом мысли сына и некоторое время лежал молча, раздумывая. Потом сказал:

– Изабелла – прелестная девушка. Но ты уверен, что она окажется достойной твоего дара?

– Она окажется на высоте своих возможностей.

– Н – да, – сказал мистер Тачит, – чтобы быть достойной шестидесяти тысяч фунтов, надо обладать большими возможностями.

– Не сомневаюсь, что они у нее есть.

– Я, конечно, сделаю, как ты хочешь, – сказал старик. – Только мне хотелось бы понять.

– Как, дорогой папа, ты все еще не понял? – нежно спросил сын. – Ну и не стоит об этом больше говорить. Оставим эту тему.

Мистер Тачит долго молчал, и Ральф подумал было, что отец снова впал в полузабытье. Но вдруг он вполне сознательно спросил:

– Скажи мне еще вот что. Тебе не приходило в голову, что девушка с состоянием в шестьдесят тысяч легко может стать добычей охотников за богатыми невестами?

– Если и станет, то не больше, чем одного.

– Одного больше чем достаточно.

– Да, риск здесь есть, но это входит в мои расчеты. Риск существует, но он невелик, и я готов на него пойти.

Если раньше выражение настороженности на лице бедного мистера Тачита уступило место озадаченности, озадаченность теперь сменилась восхищением.

– Ничего не скажешь, ты все обдумал, – повторил он. – И все-таки не могу понять, какой тебе от этого прок.

Ральф склонился над подушками, на которых покоилась голова отца, и осторожно их поправил; он сознавал, что недопустимо затянул разговор.

– Тот прок, о котором я только что сказал, когда просил передать мои деньги Изабелле, – я удовлетворю прихоть своего воображения. Но я безобразно злоупотребил твоей добротой.

Примечания