Как украсть чужую невесту
Старик с трудом поднялся. Ноги не разгибались. Испуганный Микуш вцепился в дедовскую ладонь.
– Что все–таки здесь произошло? – старик посмотрел на главу храма, который по долгу службы обязан был знать, что творится с магическим артефактом.
Оракул с вызовом выпятил подбородок. Однако дернувшийся кадык выдал его волнение.
– Я предупреждал, что князь у колодца должен остаться один. Вина полностью на вас.
– Что же теперь делать? – тир Пикарт пребывал в растерянности. Хотели помочь, а еще больше навредили. Ни истинную не вытащили, ни описать не смогут, где ее искать.
– Я умываю руки, – оракул пожал плечами и направился к одной из ниш храма. – Я сделал все, что мог.
Расстроенный старик обернулся. Вода в каменном кольце вновь почернела. Занятый своими думами, капитан не заметил, что оракул далеко не ушел. Спрятавшись в тени, наблюдал за небоходами. Губы храмовика кривились в ухмылке. Оскал на испачканном краской лице смотрелся зловеще. Теперь все враги Небесного княжества будут знать, что дни летающих островов сочтены. Не найдет князь истинную, оказавшуюся жительницей чужого мира, а значит, никогда не обзаведется наследником.
«Сколько небоходы живут? Лет двести пятьдесят от силы? А если несчастный случай?» Оракул надеялся, что еще увидит, как острова рухнут на сушу.
***
Ева забралась на переднее место внедорожника. Старалась взять себя в руки, но ее потряхивало. От пережитого страха, от последующего бегства из кафе. Видя ее состояние, Максим сам пристегнул ремень безопасности. Его рука, вытягивая ленту, коснулась груди, что заставило девушку вздрогнуть.
– Ты напряжена, – произнес Макс, выезжая со стоянки.
– Отвези меня в универ, – вдруг попросила Ева. Она находилась в смятении. Только сейчас, когда мысленно приготовилась поделиться с Максимом о том, что видела на дне стакана, поняла, что ее лепет будет похож на бред сумасшедшего. Все было слишком странно и нереально.
– В университет? Ну уж нет. Своей истерикой ты испортила вечер, и теперь я вынужден думать, где нам поужинать. А я ведь заказал столик заранее.
Ева нахмурилась. Она испортила? Он опоздал, заставил ждать…
– С таким лицом тебя ни в один ресторан не пустят.
Ева в недоумении посмотрела на Макса.
– Какое у меня лицо?
Максим не ответил. Что–то решив, резко развернулся на ближайшем повороте.
Ева стукнулась плечом о дверь и зашипела. Место ушиба пульсировало.
– Прости. Я зол. Но ты сама виновата. Выдела бы себя. Бежала к двери с безумными глазами. Я уж решил, что за тобой гонится маньяк. А оказывается всего лишь разбила стакан. Неадекватная реакция на простую вещь.
Ева поправила волосы. Волна недовольства росла в ней. Она вновь потрогала плечо.
Макс остановил машину. Вздохнув, снял с себя пиджак и набросил невесте на плечи.
Тронувшись, хмыкнул.
– Ты, когда собиралась, не видела какая погода на улице?
Ну вот как объяснить, что вышла она из общаги три часа назад, чтобы навести красоту прежде всего для него? Тогда светило солнце. И еще час ждала в кафе. А курточка есть, только она совсем не подходит к платью, поэтому Ева ее сняла и спрятала в сумке. А потом и вовсе было не до утепления.
– Меня пугает твоя безответственность.
Последняя капля переполнила чашу терпения.
– Останови машину.
– И не подумаю.
– Я сейчас выпрыгну.
– Очередная истерика?
Ева решительно сняла кольцо. Камень оставил след на ладони, так сильно она сжимала пальцы в кулак. А ведь не замечала.
– Я не подхожу тебе. Прости.
Максим перестроился и припарковался у остановки. Плевать на нарушение, главное, успокоить нервную невесту.
– Что на тебя нашло? – он развернулся к ней всем телом. И не подумал взять кольцо.
– На меня?! Ты опоздал больше, чем на час. Я ждала, но ты даже не позвонил. Кто я для тебя?
– Но я же приехал. Надо было сделать заказ.
– Но как ты не понимаешь… – в бессилии Ева отвернулась к окну. А вдруг бы он не пришел?
– Вся истерика из–за денег? Хорошо, я усвоил. Открою специальный счет, положу некую сумму. Сколько тебе нужно, чтобы прилично одеться и не ограничивать себя в тратах?
– Нет, ты не понимаешь…
– Я, котенок, все понимаю, – его голос был нежен, но Ева продолжала упорствовать. Чертова застежка на ремне безопасности не поддавалась. Максим положил сверху свою ладонь. – Ты еще совсем маленькая. Даже с ремнем справиться не можешь. Так. Перестала дергаться. Успокоилась. Едем ко мне. Я сам приготовлю ужин.
Достав из кармана брюк носовой платок, Максим сунул его в руки плачущей Евы.
Как все глупо получилось. Как будто она специально устроила представление, чтобы выбить из жениха деньги.
– Если хочешь, после ужина сходим в кино. Сама выберешь фильм.
Ева молчала.
– Я хороший повар. Бабушка научила. Родителям было не до меня, они находились в вечных разъездах по заграницам.
Ева знала, что и сейчас родители Макса где–то в Эмиратах. Общий бизнес с арабами. Хорошо, что она не успела познакомиться с ними. Уверенность, что роман с Максом закончится свадьбой, ушла. Собственно, ее и до этого не было, но сейчас, когда Максим повел себя, как… Ева не могла подобрать слов. Вроде и проявлял заботу о ней, но через какое–то эмоциональное давление. Делал виноватой.
«Сложно. Как все сложно».
– Почему тебя назвали Евой? – Макс пытался отвлечь ее. – У остальных твоих братьев и сестер тоже библейские имена?
– Нет. Кирилл, Марина, Александра и Игорь. Я Ева потому, что первая.
– Я тоже первый. И единственный. И для тебя хочу стать первым и единственным.
Ева покраснела.
Внедорожник остановилась у многоэтажки. Максим обошел машину, открыл дверь и предложил Еве руку.
– Ну что ты? – заметив, что она так и зажимает в кулаке кольцо, Макс вытащил его и надел на ее палец. Улыбаясь, легко снял Еву с сиденья и, не отпустив, поцеловал. – Все будет хорошо, малыш, – прошептал в ее губы. – У нас все будет хорошо.
Поднимаясь в лифте, Максим продолжал целовать Еву.
– Я одержим тобой, – признался он. – И боюсь за тебя. Ты хрупкая. Нежная, – он провел ладонью по ее скуле, убрал закрывшие пол–лица волосы. – Я умираю, только представив, что тебя могут обидеть, а меня не будет рядом. Я еле сдержался, чтобы не сломать официанту руку, которую он протянул за деньгами.
Он так крепко прижал Еву к себе, что стало не хватать воздуха.
Двери лифта открылись, вошла женщина, ткнула кнопку и, поджав губы, уставилась на бесстыжих. Максим подмигнул ей и вывел Еву этажом выше.
Он много говорил. Словно чувствовал, замолчи хоть на минуту, и Ева скажет, что уходит.
Она уже была у Максима дома, поэтому более менее ориентировалась в двухэтажной квартире. Сидя на кухне, наблюдала за его ловкими движениями. Он снял галстук и закатал рукава рубашки. Ослепительно белой на загорелых руках. Максим ездил к родителям и вернулся отдохнувшим.
Напряжение потихоньку уходило. Ева откровенно любовалась своим женихом. Сильный подтянутый, красивый. Умный. Гораздо умнее ее. Он любит. И не скрывает своих чувств. Ни в объятиях, ни в поцелуях.
Ева повела плечами, вспоминая, как хрустели ее косточки, когда Макс жарко целовал. Обеспокоенно потрогала плечо, которое вновь ответило болью. Здорово приложилась.
К концу ужина печали прошли. Ева гнала от себя воспоминания. Сейчас, когда они, сидя в обнимку на диване, смеялись над комедией, все произошедшее в кафе и после казалось сном.
– Останешься у меня? – Максим спросил между прочим, не глядя в глаза. Он хотел, чтобы она осталась, Ева это видела, но покачала головой.
– Нет, завтра тест. Я должна подготовиться.
– Хорошо. Тогда собирайся.
Уже в общежитии, когда она тихо разделась и, пробежавшись от умывальника на цыпочках, чтобы не разбудить спящих соседок, нырнула в кровать, Ева вернула воспоминания воскресного вечера. К которому так тщательно готовилась и так бездарно провалила. Ну почему рядом с Максимом она чувствовала себя размазней? Лучшая студентка курса, староста, могущая пробить интересы группы у декана, вдруг превращалась в тряпку.
«Я не подхожу ему. Он сам это чувствует, поэтому и злится».
«Ты уже вернулась? Все хорошо?» – мама беспокоилась. Она знала, что у Евы появился парень на десять лет старше ее.
«Да, все отлично. Ложись спать, мама. Я в субботу вечером приеду».
Экран телефона погас. Ева закрыла глаза и повернулась на бок. Задев плечо, отозвавшееся ноющей болью, зашипела и легла ровно. Мозг, отреагировав на боль, включил анализ прошедшего дня.
Отмахнувшись от видений на дне стакана, которые явились следствием того, что «забытая невеста» перенервничала (в игры разума Ева верила), она принялась поедать себя.
«На самом деле, чего я взбрыкнула? Максим мужчина, лидер, у него престижная работа, и ему неприятно, что я спасовала перед каким–то официантом. Я сама виновата, надо было позвонить ему и перенести встречу на другой день. И в будущем назначать свидания на безопасной территории, где на меня не посмотрят косо, а я не испытаю чувство неловкости. Я сама веду себя как тряпка, а потом возмущаюсь и швыряюсь кольцом. Стыдно».
Ева повернулась на другой бок.
– Чего ты вертишься? – соседка оторвала голову от подушки.
– Плечо болит. Ударилась.
– А.
Максим классный.
Ева вспомнила, как легко, можно даже сказать, грациозно, он передвигался по кухне. Выверенные движения. Никаких масляных брызг и грязных тарелок. Папа, если принимался готовить, оставлял после себя черную плиту и кучу использованной посуды. Даже стены приходилось оттирать. «Я творю, – говорил он. – А творец не видит границ».
Максим сильный и красивый. Он и в постели будет грациозным зверем.
Ева потрогала губы, перевела руку на грудь, сжала ее.
«Я одержим тобой», – вспомнились слова Максима. Он хотел ее, но не тронул. Ева помнила, каких сил им стоило оторваться друг от друга.
Еще этот разговор о родителях.
– Когда ты нас познакомишь?
Все говорит о серьезности его намерений. Третий месяц как начали встречаться, а уже кольцо на пальце.
– Хочешь получить благословение?
– Я хочу получить тебя.
Сон пришел неожиданно. Ева улыбалась.
Утром еле встала.
– Господи, что с тобой? – Ксюша осторожно потрогала пальчиком плечо. Ева и сама скривилась, когда поправляла лямку лифчика.
– Ударилась вчера в машине.
– А выглядит так, будто тебя отхлестали крапивой.
Ева повертелась перед зеркалом, но рассмотреть толком не сумела.
– Давай сфотографирую, – подруга щелкнула камерой телефона.
– Может, след от дверной ручки? – обе склонились над снимком. Пятно на пятне. Все покраснело и припухло.
– Где ручка, а где плечо. Нет, это что–то другое.
– Если сощуриться, – Ксюша пальцами растянула внешние уголки глаз, – то можно подумать, что тебя заклеймили. Ну, как коров клеймят в деревне.
– Фу! – Ева вернула лямку на место и принялась застегивать кофточку.
– Или ты не заметила и придавила осу на стекле. Аллергия на насекомых есть?
Ева отправила фото отцу. Как всякий опытный врач, он написал: «Пока ничего страшного не вижу. Будем наблюдать».
Мама отреагировала более рационально: «Выпей на ночь какой–нибудь антигистаминный препарат».
На следующее утро плечо не беспокоило, и Ева о нем забыла.
Насыщенная неделя отвлекла от тревожных мыслей. Было чем заняться. Учеба и вечеринка в честь дня рождения Ксюши, где парни и девчонки из общежития и сама Ева натанцевались от души. Свидания с Максом, который не проявлял и толики недовольства ею, словно стер тот неудачный вечер из памяти.
Дни летели, приближалась суббота, которую Ева ждала с замиранием сердца. Макс собирался сам отвезти ее в поселок. А она родителей не предупредила.
Он еще в понедельник вручил ей карточку. Ева попыталась отказаться, но потом решила взять, чтобы не обидеть. И спрятать подальше. Скоро стипендия, еще мама обещала денег подкинуть на новую куртку. Как–нибудь выкрутится.
О помешательстве в кафе с незнакомцем в стакане Ева думать себе запретила. Сбой матрицы. Ей бы с текущими делами разобраться.
– Знаешь, я, наверное, останусь в городе. Столько долгов по учебе накопилось!
– Малыш, в чем дело? – они встретились в субботу вечером. Макс поджидал ее у общежития. На улице было сыро и ветрено.
– Устала, трудная была неделя. А дома народа полно, – Ева крутила ручку сумки. Они сидели во внедорожнике. – Все кричат, спорят, огрызаются. Шумная семейка.
– Ты не хочешь, чтобы мы познакомились?
– Что ты! Просто давай в другой раз.
– Устала, говоришь? – Максим завел машину. – Что ж, поехали ко мне. Там тихо. Выспишься.
Отказать Ева не посмела. Макс все делает ради нее, а она кочевряжится.
– Я только сбегаю за сменными вещами, ладно?
– Не надо. Я дам тебе свою майку.
Максим был высоким, и любая майка была бы ей по колено.
Уже у него дома, после легкого ужина, заказанного из ресторана, Ева совсем расслабилась. Они сидели на диване и беспечно болтали. Глядя на Максима, такого простого и близкого в домашней одежде, Ева чувствовала умиротворение. Когда они поженятся, все их вечера будут проходить именно так. Легко и спокойно. А потом она родит Максу сына, точную его копию. Такого же темноволосого и зеленоглазого. Сильного и умного малыша.
Ева не заметила, как беседа съехала на неловкую для нее тему.
– Разве я не понимаю, – Макс накручивал на палец ее локон, – почему ты отказалась ехать к своим. Стесняешься своей семьи. Напрасно. Если я полюбил тебя, то и их приму.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
Ночь, свечи отбрасывали неяркий свет. Тихо играла музыка.
Поцелуи становились все настойчивее. Рука Макса скользила по плечу, оттягивая слишком широкий ворот майки. Еще чуть и Ева останется топлес. Она разорвала поцелуй и, вернув майку на место, шустрой белкой передвинулась на другой конец дивана.
Макс вопрошающе поднял бровь.
– После свадьбы? Ева, ты так старомодна?
– Если бы знала, что ты покусишься на мою девичью честь, не согласилась бы «отдохнуть», – она нарисовала в воздухе скобки, – у тебя.
– Еще скажи, мы мало знакомы для взрослых игр.
– Это тоже.
Макс с тигриным рыком бросился на нее. Подмял под себя, защекотал. Ева смеялась и выворачивалась из его рук. Высвобождалась, но снова попадала в крепкие объятия. Боролась, выгибалась и… не заметила, как осталась без майки. В попытке сбежать, была остановлена и прижата спиной к телу Максима.
Возбужденные игрой они тяжело дышали.
Веселье закончилось в один момент.
– Ева, что это? – голос Макса замораживал. – Кто тебе разрешил портить свое тело?
– Боже, что там? – Ева тянула шею, но не видела то место, куда указывал Максим.
– Татуировка.
– Тату?! Откуда ей взяться?
– Вот и я спрашиваю, – больно взяв Еву за локоть, Макс повел ее в свою шикарную ванную комнату. Зеркало для бритья легло в дрожащие руки Евы. Включив подсветку, Максим развернул невесту спиной к большому зеркалу.
– Смотри.
Ева ахнула.
Глава 5
Не веря своим глазам, Ева потрогала странный каббалистический знак, неизвестно откуда взявшийся на плече. На ощупь кожа была совершенно гладкой.
– Мамочки, что это?!
– И сколько ты выпила на вечеринке Ксении?
– Ну… – Ева так растерялась, что никак не могла сообразить, что отвечать. Она терла и терла рисунок, все еще надеясь, что это простая наклейка.
– Все такая же безголовая, – произнес Максим и вышел из комнаты.
Ева побежала следом. Поскреблась в закрытую дверь спальни.
– Максим, это какое–то недоразумение! Сам подумай, татуировки не заживают за три дня. Это что–то другое.
– Нужно напиться до бесчувствия, чтобы позволить сотворить с собой подобное. Ты даже не знаешь, что означает рисунок.
– Я… Я не помню ничего такого. Вроде все было нормально. Да и не пили почти. Мы с Ксюшей не разлучались ни на минуту. Ну, если только во время медленного танца.
Максим ударил по двери кулаком.
Плача, Ева переоделась. Подумав немного, сняла злополучное кольцо и положила на стол у свечи. Вызвала такси и вышла на улицу. Она не могла оставаться в доме, где ее не хотят видеть.
В поселок приехала после полуночи. Родственники спали и, если бы не Драко – охранный пес, принявшийся от радости выть, так никто и не проснулся бы.
– Мам, только не говори о плече папе. Вообще никому не говори. Дай мне самой сначала разобраться.
О ссоре с Максимом, а тем более, о видении в кафе Ева не рассказала бы и под дулом пистолета. Слишком много волнующей информации для глубокой ночи. Да и для светлого дня ее чересчур.
Мама куталась в платок и поджимала пальцы босых ног. На улице разыгралась непогода, и дома как следует сквозило. Пора готовиться к зиме.
– Хорошо, я могила, – такая же как дочь улыбчивая, отчего на щеках появлялись милые ямочки, Лариса Петровна – завуч местной школы, нащупала ногой «убежавшие» тапочки и пошлепала в коридор. Вытащив из антресолей коробку со всякой всячиной, порылась в ней. Найдя лупу, сняла с вешалки фонарь.
– Повернись спиной. Лямку лифчика спусти. Я как следует рассмотрю. Вдруг там нехорошее слово написано.
– Мама! И ты туда же! Я бы запомнила, если бы мне на спине чертили.
– Тише. Разбудишь всех в доме, – шикнула мама. – Смотри–ка, переливается.
– Что переливается? – испугавшись, Ева обернулась.
– Каждая линия, если разглядывать в лупу, переливается. Так она синяя, а вот так, – Лариса Петровна повернула увеличительное стекло под другим углом, – зеленая. А если сбоку, то розовая. Чудно!
– В понедельник в тату–салон схожу. У мастеров есть каталоги, может, найду похожий рисунок.
– Слушай, а у тебя на неделе плечо болело. Не то самое?
Ева сделала большие глаза. А ведь точно!
– Мама, я, кажется, скоро с ума сойду.
До понедельника Ева сойти с ума не успела, хотя младшие братья и сестры вовсю старались.
В общаге прежде всего допросила Ксюшу, но та лишь громко ахала и цокала языком, терла тату спиртом и созывала на помощь подруг. Вскоре посмотреть на необычный феномен, оставшийся после аллергии, сбежалась вся общага. Фотографировали и отправляли картинку в поиск, но интернет тоже не помог.
В тату–салоне бородатый мастер, на чьем теле не осталось свободного места для творчества, фото рассматривать отказался.
– Яви в реале.
Реал озадачил не только бородача, но и всех его друзей. И приятелей друзей, которые получили видео. Ева чувствовала себя мартышкой в зоопарке.
– Номер оставь. Если что, звякну.
***
Жизнь на островах возвращалась в прежнее русло. Дехар, распрощавшись со старым капитаном и сыном, оставшимся служить на флагмане, еще раз навестил дочь. Вышел он из башни Тлена удрученный. Ему предстоял разговор с супругой, должной быть готовой потерять дочь. Князь не простит глупую выходку Инхи. Убить не убьет, но высадит где–нибудь на суше, что равносильно смерти. Небоходы с трудом уживались на статичной тверди. Да и боящиеся неба их не жаловали. Извечное соперничество между имеющими крылья и ползающими на брюхе не давало народам сблизиться.
Виру–Виру, славящийся своими тучными стадами, прислав извинения в виде колбас и окороков, лег на прежний курс. Как и сам флагман. Их ждал крупный портовый город Соломож. Проблемы проблемами, а заправиться провизией и товарами, которые не производило княжество, не мешало бы.
Инха вела себя тихо, но ровно до тех пор, пока не выведала у охранника, что небоходы вернулись от оракула в прежнем составе. Вспышки ее торжествующего смеха, разносящегося по гулкой башне и слышные в любом уголке крепости, заставляли вздрагивать.
– И на что девка надеется? – вопрошал себя тир Пикарт и задумчиво кусал мундштук трубки.
Всю неделю старик думал, как преподнести князю, что операцию с колодцем они провалили. Ходил в покои, садился рядом с кроватью и начинал беседовать, объяснять, оправдываться, но лорд не слышал. Лежал бревном.
Князь пришел в себя на целые сутки раньше ожидаемого срока. Потянулся и попытался встать, но едва не упал на пол. Хорошо, что старый капитан был рядом.
– Тише–тише, все хорошо, – тир Пикарт успокаивающе похлопал лорда по плечу. Другой рукой сделал нетерпеливый жест, требуя, чтобы слуги подали воды.
– Что? Что такое? – голос милорда не слушался.
– Попейте. Смочите горло.
Народ засуетился. Кто–то погнал на кухню, чтобы принести бульон, кто–то готовил ванну с укрепляющими травами.
Беготня князя удивила.
– Что случилось?
Ему не ответили, что опять–таки заставило напрячься и искать того, кто даст разъяснения. Повозив рукой по постели рядом с собой, Лерис нахмурился.
– Где Инха? Позовите ее.
– Инха прийти не может, – старик вздохнул и отвел глаза. Ему не понравилось, что князь вспомнил о любовнице. Привязался, значит, к ней сильнее, чем думалось. И вот как теперь объясняться?
– Я велю, – Лерис уже злился.
– Погодите сверкать глазами, милорд. Вам бы к мовилу сходить. Пока вы спали, он перевернулся. Остров крепко тряхнуло.
– А почему я не почувствовал?
Старый капитан отвернулся к окну.
– Да что тут вообще происходит?!
– Сходите к мовилу, – тир Пикарт низко поклонился, и это удивило князя еще больше.
– Ладно, схожу.
Мовил для лорда был важней любой девки. Старый небоход специально напомнил о нем. Единение князя и древнего существа работало благодатно для обеих сторон. Мовилы жили благодаря крови Птородеев, но и Птородеи черпали полной ладонью из их магического источника. Сейчас для возвращения сил князю требовались не супы и отвары, а визит в подземелье. Там он придет в себя, там же откроет то, чего не знал.
Лорд заставил себя подняться, но комната отчего–то зашаталась. Пришлось схватиться за стену.
– Бездна меня подери!
Прибежавший Сталко тут же подставил плечо под руку князя. Высокий в отца, но еще слишком юный, чтобы в одиночку удержать взрослого мужчину, он побагровел лицом.
– Я провожу, милорд.
Гордый лорд оттолкнул унизительную для себя помощь. И спрашивать больше не стал, что с ним творится. Сам разберется, правильно сказал старик.
Так и дошел нетвердым шагом до двери, ведущей из покоев прямиком в логово мовила.
Как только Лерис скрылся в проходе, тир Пикарт в изнеможении опустился в кресло. Пройдет совсем немного времени, князь придет в себя и потребует доклада. Как бы не порушил все вокруг, узнав, какой сегодня день. Понятно же, что ничего не помнит.
У мовила было тепло и душно. Кристаллики соли на стенах пещеры слабо светились. Наполненный влагой воздух моментально заставил рубашку липнуть к телу. Князь снял ее, воглую, с трудом. Бездну времени потратил, чтобы вытянуть руки из рукавов. Штаны тоже сопротивлялись, лорд их едва не порвал. От нетерпения и слабости. И от злости, что слаб. Но зато как сделалось легко, когда на теле не осталось тряпок. Лерис предвкушающе улыбнулся и нырнул в теплую воду подземного озера. Сделав с дюжину махов руками, уткнулся головой в лежащего мовила. Тот, узнав, заурчал. По воде пошла рябь, и тысячи разноцветных искорок заплясали на мелких волнах.
– Здравствуй, родная! – князь погладил влажный бок магического существа. Тайна из тайн. Никто из небоходов не догадывался, что мовилы не бесполые. На флагманском острове жила самка. Птородеи называли ее Матерью всех мовилов. Мать древняя, но еще сильная. Ее «сыновья» безропотно подчинялись ей. Она умела говорить с ними, даже если их острова находились на другом конце мира. Когда–то «мальчиков» было больше двадцати, а теперь осталось всего семь.
Люди жестоки и глупы. Осваивая летающие острова, они вели себя подобно дикарям. Находя вход в пещеру, беспощадно расправлялись с сидящим там монстром, не понимая, что только благодаря ему умеют летать. И погибали вместе с островом.
Предки рода Птородеев сумели приручить мовилов, а когда поняли, что те разумны, побратались с ними. Магия связала их так крепко, что зверь и человек уже не могли существовать друг без друга.
– Говорят, ты плохо себя вела?
Мовил издал вздох похожий на стон, и Лерис понял, как испугалась Мать.
– За меня? Ты боялась за меня? Но с чего?
Лерис не увидел, почувствовал, как сжалось ее сердце, когда он бездыханный упал на подушки. Мать, страдая по кровному брату, пыталась вырваться из оцепенения, но не смогла. Неловко перевернувшись на другой бок, подняла лишь волну и заставила озеро выплеснуться.
– Думала, меня отравили?
Мовил утробно рыкнул.
– Но я просто спал. Видишь, я цел и невредим.
Сказал «видишь» и засмеялся. Мовилы были слепы, но могли видеть мир его глазами. Конечно, матери и сыновьям сделалось страшно, когда Лерис вдруг потерял сознание. Отсюда и волнение. Но поняв, что брат жив, успокоились и приготовились ждать.