Бесфамильный

В этой кирпичной пятиэтажке всегда для меня будет доноситься эхом Юрий Антонов с пластинок из 4 квартиры, этажом выше мой ровесник будет играть в подобие сквоша в зале, пока мать на работе, а по ночам его отец будет кричать на родных, что ему на заводе не платят денег, как будто они в этом виноваты. В моей новой съёмной квартире дела обстоят иначе, иногда я слышу, как соседка вопит о том, что ей нечем выдавать зарплату сотрудникам и что пельмени за 400 рублей оказались совсем непутевые. В целом, из-за хорошей акустики я много чего про неё знаю, но всё равно никогда не здороваюсь. Я стараюсь всем подряд забивать себе голову, чтобы забыть Арину, удалить эту часть жизни из памяти, но ноги меня сами ведут к старому кирпичному дому.

Обратно я обычно возвращаюсь через пустынный сквер, где горят фонари. Возле стройки в такое время совсем темно, можно ненароком наткнуться на выброшенные балки и разбиться. Весна – странное время года. Если открыть окно, будет холодно, закрыть – жарко. В мыслях об этом проходят мои ночи, если я не валюсь с ног после побежки, поэтому я всегда стараюсь не беречь свои силы.

Четверг

В 7:00 по обычаю я потянулся за мобильником на подлокотнике и понял, что живу без него уже второй день. Столько же я не читаю новости. Я не особо переживаю пропустить очередной массовый протест или государственный переворот в каком-нибудь Зимбабве, но новости иногда помогают мне быстрее проснуться. Не переживаю я и за сам телефон. Звонят мне разве что из моментального кредита, а с девушками из бара я никогда не обмениваюсь номерами. К слову, сам я там не пью, но иногда угощаю. С Ариной мы также не созваниваемся, просто каждое первое воскресенье месяца я прихожу к Кате и провожу с ней время. В этом году её день рождения пришёлся на понедельник, и, когда меня позвали, я почему-то подумал, что мне просто перенесли встречу. Я не читал другого СМС. В целом, стараюсь чаще игнорировать телефон. Я даже боюсь, что мне позвонят. Ведь в сообщениях можно написать обо всем, кроме чего-то страшного и необратимого, а мне всегда казалось, что такой звонок лучше пропустить.

Я решительно настроился и стал собираться на съёмочную площадку, чтобы забрать оттуда все свои вещи. Удивительно, что даже в свой якобы отпуск я хожу на работу, как по расписанию. Когда я уже практически стоял на пороге, мне позвонили в дверь. Это был курьер. Я пытался его убедить, что ничего не заказывал, но он был упёртым и корректно попросил не тратить его время, ведь на посылке было указано моё имя.

– Так уж и быть, что я вам должен?

– Ничего. Отправитель оплатил доставку. Распишитесь, пожалуйста.

– Сейчас, – пока я расписывался, чуть не забыл его спросить самое главное. – А можно узнать имя отправителя?

Он мне назвал имя той самой девушки из лифта, и я наконец понял, что должно лежать в моей посылке. Если бы я чуть быстрее расправился с завтраком, то мне бы пришлось зазря проехать через весь город. К счастью, курьер с моими вещами подоспел вовремя. Всё на месте: и моя одежда, сложённая на удивление аккуратно, и разряженный телефон, и кошелёк с ключами (я пользовался запасными, бог знает, когда я успел их взять). Зажигалка почему-то лежала отдельно, не в кармане. Она – единственная вещь в моем доме, которой нет практического применения. Я не курю и ничего не поджигаю. Наверное, она и единственное украшение моей съёмной квартиры. Хозяин особо не заморачивался с интерьером: поставил дешевый диван-кровать, повесил жалюзи, на которые я любовался вместо телевизора. В объявлении было написано: «квартира-студия в стиле минимализм». На деле же спальный вагон с окнами по всей длине. Вот вы проходите мимо купе-уборной, а дальше – гостиная и кухня, не разделённые перегородками. Хотя нет, у меня есть украшение – квадратная свечка с пультом управления на случай отключения электроэнергии.

Я, впрочем, и не нуждаюсь в особом изыске или уюте. Мне комфортнее думать, что я тут ненадолго и в любую минуту смогу быстро собрать вещи, чтобы свалить. В глубине души я даже знаю куда. Туда же, откуда пришёл. И эта нелепая зажигалка с касаткой служит мне напоминанием о том, что не всегда всё было так паршиво.

Однажды мы втроём всё-таки съездили отдохнуть. Не накопив на свою сицилийскую мечту, я приобрёл тур в Грецию, всё-таки море одно и то же, только разные берега. Помню, когда мы приехали, все курортники обсуждали арест какого-то крупного российского бизнесмена прямо на соседнем пляже. Меня же этот факт нисколько не занимал, хотелось, как можно скорее оторваться от мирских забот. В действительности там мы ненадолго обрели семейный покой. На протяжении всей поездки ссора между мной и Ариной произошла лишь раз, но ту единственную стычку я хорошо запомнил.

Каждое утро для Арины было целым ритуалом. Мы устанавливали зонт так, чтобы на её шезлонг не падало солнце, она вешала шляпу, мазалась разными кремами от загара и долго ерзала, выбирая удобную позу для чтения книги. Свои длинные темные длинные волосы Арина также тщательно прятала, хотя мне всегда нравилось, как они вились от морской влаги. Только после выполнения всех процедур она успокаивалась.

В это время Катя играла на берегу в зоне нашей видимости. Она сдружилась с каким-то мальчиком её возраста, они вместе ковырялись в песке и, в целом, ладили. Мы старались её лишний раз не дергать, но вот родители мальчика постоянно кричали: Алекс то, Алекс сё. Они были гораздо старше меня, а уж тем более Арины, и общих тем для разговора у нас никогда не находилось, отчего не было возможности их отвлечь от постоянного галдежа, который начинал всех раздражать.

– А представляешь, уедешь ты в Голливуд, и будут там тебя тоже звать Алекс. Алекс Сёрнэймлесс. По-моему, загадочно. Будешь там тусоваться с моделями и начинающими актрисками, – в этот момент я мазал Арине спину маслом от загара.

– Никуда я не поеду. Если бы даже хотел, то точно не в Голливуд, а, например, в Швецию. Там, говорят, хорошие зарплаты у каскадёров.

– Я читала, что в Европе в каскадеры берут только тех, кому уже есть 30 и у кого есть семья. Хотя, может, в России так же. Может, мы для тебя просто условие договора. А при другой работе мы бы тебе и не понадобились вовсе. Ай, – мои руки перестали меня слушаться, и, наверное, я вцепился в её плечи.

– Какая же ты дура, Арин. Какая же ты дура. Вечно пытаешься всё испортить. Выдумываешь всякое дерьмо, а потом сама же веришь в него, – я старался говорить свои гневные реплики почти шепотом, чтобы не разыгрывать сцену на людях.

Когда Арина коснулась моей руки на своей ключице, меня словно ударило током, и я отдёрнулся. Она запрокинула голову, чтобы слёзы не вытекали из-под солнцезащитных очков, и еле слышно произнесла: «Прости меня». Я молча прижался к её липкой от масла спине и поцеловал в плечо. Всё оставшееся время до нашего вылета она вела себя ниже травы, тише воды. Никогда не видел её такой покладистой и до сих пор удивляюсь, что этому способствовало: мягкий южный климат или пережатый мною нерв. В любом случае, такого больше не повторялось.

Пока я предавался воспоминаниям, мой телефон немного подзарядился. Когда я его включил, там было пару пропущенных с неизвестного номера. Я позвонил по нему в надежде, что на другом конце провода будет та, которую мне бы хотелось поблагодарить. И мне это удалось. После длинных гудков мне ответила Нонна. Она попросила ответную услугу – дать ей сделать свою работу. Мы договорились встретиться вечером у неё в офисе.

Раз уж я всё равно был собран и никаких домашних дел у меня не находилось, я решил пробежаться днём. Небо было пасмурное, и на всякий случай я завязал на поясе ветровку. Все дворы были пустыми, только вороны, каркая, разлетались при моем приближении. Зигзаги панельных домов вновь привели меня к кирпичному старому зданию, где я провёл детство и где теперь должна была находиться Арина. Никогда бы не поверил, что я не смогу просто взять и зайти туда, когда мне заблагорассудится. Однако теперь этот дом не мой. Не в юридическом аспекте, а потому что меня там никто не ждёт.

Одиночество почему-то разъедало меня с двойной силой. Этот идиотский отпуск стал катализатором для его химической реакции. Наконец я решил плюнуть на всё и зайти в дом во что бы то ни стало. Я позвонил в домофон, но гудки так и не прервал ничей голос. Будто весь мир ополчился против меня. Но я не отступал и пошел к Арине на работу, забыв, что я был весь вспотевший и грязный после пробежки. Она работает флористом в цветочном магазине и, возможно, я бы попал в её смену. Не знаю, какой там график.

– Добрый день! Чем могу вам помочь? – при виде меня скучающая девушка за прилавком вскочила и побежала к холодильнику с цветами. – Сегодня у нас есть розы по 29.

– Арина сегодня не работает?

– Нет, она попросила меня подменить, – тут же её интерес ко мне пропал.

– Что-то случилось?

– Она отпросилась на похороны, – сообщила мне девушка совершенно безучастно – Ей что-нибудь передать?