– Не в службу… Вы у нас быстрец… Самый молодой коник, силы ещё пляшут… Что значит двадцать лет… В хуторке дворов десять. Пройдите и подпишите желающих на нашу газету. Заодно и погреетесь… Чтоб потом специально не приезжать сюда.
Из ридикюля она достаёт пук подписных квитанций.
Я молча беру и, угнув голову, подбегаю к первой хате под прелой соломой.
Я знаю, Анне Арсентьевне не столько нужна подписка, сколько то, чтоб я в чужих домах хоть согрелся. Ведь колхозная контора не отапливается и там не жарче чем на улице.
Я прожёг хаток пять. Никто у меня не подписался.
Ответ один:
– Мы, касатик, уже подписавши… На «Звёздочку».
Я пролетел весь хуторок – напропал никто не разбежался получать нашу районку!
Тогда я и спроси у одного дедка:
– Это что ж за наваждение?! Весь хуторок выписал лишь какую-то «Звёздочку». Это что за газета такая?
– А по-вашему, – говорит ясно так, будто из книги берёт, – «Красная звезда» будет. Военная газета такая.
Я опешил:
– Зачем же вам здесь, в хуторке, всем нужна лишь одна «Красная звезда»?
– А затем, милок, что в «Звёздушке» не квакают про село. Про гигантские успехи деревенского коммунизьма. Начитались мы про эти успехи – горькая головушка сама в петлю лезет! Звали ж наш от роду хуторок Слеза. А власти бах новое ему имя пришей. Радостный! А какая тут в шутах радость? Смеются над нами… Вот такая она, коммунизьма…
– Хоть бы один кто подписался на нашу районную газету «За коммунизм»…
– Хотько за, хотько против – не нужна ваша коммунизьма! Тошно про деревенские победищи читать…
Он помолчал и хохотнул:
– Ты, что ль, вроде уполномоченного?.. В прошлом годе приезжал из района один уполномоченный. Плохо куры у нас неслись, приезжал подымать яйценоскость. Отпределили к нам на постой. На день ему приносили с птични по одной курице. Мая баба готовила. Вот сварила ему первую курицу, обжарила с лучком. За секунд слопал и сымает с моей бабы строгий генеральский спрос:
– Почему у куры было всего две ноги? Куда подевала остальные? Скоммуниздила и сама схомячила?
– А нешь зевнула?
Баба кивает в окно на кур во дворе:
– Спытайте у ниха, почему у ниха лише по две ноги…
Подивился он:
– Действительно, у каждой в наличности всего толь по две ноги. А я думал, что побольше…
Вот такого раздолбайку петуха прислали помогайчиком повышать яйценоскость. А он эти яйца только у себя в штанях да в магазине и видел. Так какая была от него полезность колхозу? Сожрал с десяток кур и сдристнул. Вся и помощь… Не помощь, а убыток!.. И ты… Вот понатыкали этой свёклы… На кое горя? Знали ж, что убирать некому. И согнали помогайчиков. Вот ты где ноне должон стучать? В районе… В газетной епархии давать огня. Высокие там идеи тащить в народ непросветлённый. А ты свёклу за хвост таскаешь! Радостная у нас коммунизьма! Аж слеза прошибает…
В конторе наши встретили меня уныло.
Трактор, который потащил тележку с молоком на маслозавод, перевернулся по этой несусветной грязюке и ждать нам нечего.
Под ночным дождём со снегом мы потащились молчаливым стадом в Щучье. До него семь километров.
1959. Ноябрь.
Муж, наденный в стогу (История с историей моего первого фельетона)
Жизнь развивается по спирали и на каждом витке искрит.
Тамара Клейман
Врач зайдёт, куда и солнце не заходит.
Грузинская пословица
Вдруг слышу: «Осторожно! Двери загса закрываются!..» Я еле выскочить успел!
Нестор Бегемотов
В вид из нашего редакционного окна влетел на взмыленной кобылёнке с подвязанным хвостом молодой здоровяк, навспех привязал её к палисадной штакетине и через мгновение горой впихнулся к нам в комнату.
– Кто из вас главный? – в нетерпении крикнул он.
В комнате нас куковало трое. Все мы были рядовые газетчики. Но в душе каждого сидел главный. Да кто ж признается в том на миру?
Все мы трое аккуратно уткнулись в свои ненаглядные родные бумажульки.
– Так кто ж тут главнюк? – уже напористей шумнул ездун.
Мы все трое побольше набрали в рот воды.
Воды хватило всем.
Мы сидели в проходной комнате.
За нашими спинами была пускай не Москва, но всё же дверь к главному редактору.
На шум важно вышла из своего кабинета наша редакторша.
Мы все трое уважительно посмотрели на неё.
И тем без слов сказали, кто в редакции главный.
– А что случилось? – деловито спросила Анна Арсентьевна.
– Да вот! – щёлкнул парень себя по сапогу кнутовищем.
