1962
Как вернуть утраченную любовь
Трудно не делать глупостей, если на них хватает ума.
В. Сумбатов
Это началось накануне полёта в космос первого холостяка. То было на его родине.
Стоял август.
По Волге-океану гуляли белые теплоходы. Усталые волны с ленцой выползали на пологий пляж, да с неба, ясного, как девичьи глаза, струилась нежная теплынь.
А публика!
Ей тесно, как в предпраздничном чебоксарском автобусе. Даже негде упасть погреть свои кости.
Ага!
Вон у грибка крохотный песчаный пятачок.
Разоблачаюсь.
Я нырнул и пошёл себе на дно.
Грех мой – иду вслепую. И только б-бам!
Из глаз брызнул приличный сноп искр.
«Подводное нападение? Наверх!»
Едва глотнул я воздуха – под носом, тем самым носом, который на семерых рос, а мне одному достался, вынырнула русалочка. Афродита из речной волны! Улыбнулась. О Боже! За такую улыбку отдал бы миллион. В новых – какой разговор! – хотя за душой ни гроша.
«Какая прелесть! Какая прелесть! И встретил на дне с закрытыми глазами!»
Во мне заклокотало рыцарство.
Я смело протянул ладошку уточкой и назвался.
Мы долго плавали наперегонки, ныряли, ходили по дну на руках – всё это звенело в моей груди божественной мелодией первого свидания.
Безынцидентно прошёл первый испытательный, пилотный поцелуй.
Я рассчитывал на не слишком резкую пощёчину и недолгую обиду синеглазки, а получил трогательную уверенность во взаимности.
Бог миловал и на персональных смотринах в Валином доме. В вечернем костюме я чувствовал себя, как манекенщик при показе сомнительной новинки модной мысли.
Ценители – Валя и её мама, кандидат в тёщи.
Я, кажется, произвёл впечатление.
Я свободнее вздохнул и даже рискнул посмотреть самой тёще в глаза. Слово чести, она, как и её юное чудо, понравилась мне с первого взгляда.
Прекрасно всё шло к финальной ленточке, которую предстояло разрезать в загсе.
Второе сентября.
Прибывает космонавт.
Улицы с рассвета запружены. Илья-пророк, завотделом дождей небесного управления «Гром и молния», из зависти к космонавту льёт ливмя.
Но когда над городом пронесся на боку ТУ-сто с лишним, тучи расступились, и заулыбалось солнце. Вместе с нами оно приветствовало первого космонавта-холостяка.
Космонавт, крепко сбитый милый парень с очаровательной родинкой («милый» и «очаровательный» – первые Валины слова при виде гостя), стоя в открытой «Волге» скользит по узенькой асфальтовой реке с людскими берегами.
Вот он на площади.
На трибуну плывут цветы.
Понесла и Валя тот самый букет, который я преподнёс ей сегодня.
Подаёт космонавту.
Тянется на ц-цыпочках… ц-целует…
Я вздохнул, примирительно закрыл глаза.
Открываю – поцелуй продолжается! И продолжение следует!
В моей груди что-то оборвалось, упало к ногам.
Я весь увял.
Я шатаюсь незамеченным в бурливой толпе.
Площадь ликует.
А я думаю:
«Все мы любим космонавтов. Но зачем это так выпукло подчеркивать столь долгим поцелуем на глазах у бедного жениха?»
Слава Богу, поцелуй кончился. Они смеются.
Плакал мой покой.
Пока гостил космонавт, Валя была на всех с ним встречах. Правда, среди встречающих.
«Чтобы полюбила по-прежнему, надо стать тем, от кого она сейчас без ума», – философски заключил я и приплёлся в аэроклуб.
