Я – и баба, и – мужик!..
– Всё случилось шито-крыто.
Стал вождём Хрущёв Никита.
Сталин гнал нас на войну,
А Хрущёв на целину.
– Я с женою разведусь
И на Фурцевой женюсь.
Буду щупать сиськи я
Самые марксиския!
– Не шуми, широко поле,
Спелою пшеницею.
Мы читаем всем колхозом
Повесть Солженицына.
– Как у Ваньки в заднице
Взорвалася клизьма!
Ходит-бродит по Европе
Призрак коммунизма.
– За Америкой бежали,
Спотыкаясь, долго мы.
Наконец её догнали
И взмолились: «Дай взаймы!»
– В министерстве нам велят
Доить тёлок и телят
А прикажут из цэка,
Мы подоим и быка!
– На Малой земле победой
Брежнев не прославился.
Добывать себе он славу
На Афган отправился.
– Если встретишь коммуниста,
Подари ему гандон,
Чтоб случайно не наделал
Мудаков таких, как он.
– По деревне девки ходят,
Под тальянку ахают:
Почему в Стокгольм не едет
Академик Сахаров?
– Ой, до БАМа, ой, до БАМа
Не пускает меня мама.
Как туда приехаю,
Ворочусь с прорехою.
– По талонам – хлеб и мыло,
Без талонов – ни шиша.
Без талонов нынче вдоволь
Только на уши лапша.
– Масла больше не едим –
На витрины лишь глядим.
Колбасу мы видим в бане
Между ног у дяди Вани.
– Выбираем, выбираем,
И никак не изберём.
Чего время зря теряем?
Всё решит за нас райком
– Коммунисты нас терзали
Чуть не весь двадцатый век.
И до смерти затерзали
Миллионы человек…
Пендюрин внимательно вслушивался в каждую припевку. Его грело, что в них бились те же беды, что не давали и ему покоя…
Улица уже разошлась.
А он, растревоженный, всё никак не мог заснуть.
Несмело уже светало, когда бдительный гидравлический будильничек разбудил Пендюрина и твёрдо запросился поскакать по святым владениям благородной неваляшки.
Угарная ночь в скирде отлетела незаметно, и они оба пожалели, что надо собираться и ехать в какую-то Гнилушу.
Они спустились в машину.
Пендюрин включил приёмничек.
– Накинь чуть громкости, – сказала Лика. – Поёт «Дурак-дурак».[63 - «Дурак-дурак» – группа «Дюран-дюран».] Какая песняга!.. Я её люблю. Накинь…
– Пожалуйста! Пускай каждый займётся любимым делом!
И неугомонная пендюринская красная шапочка ненасытно побежала гулять по сладкой норке.
– Глупов! Ну ты и нахалкер! Просто необъяснимый катаклизм! Ну сколько можно огуливать нахалкой невинную девушку?
– Сама виновата. Будь ты старуха Изергиль, кто б на тебя и глаз уронил? А так… У нас короткое партсобрание… Подержи карахтер… Чудок подзаправимся на дорожку… И с боженькой в путь!
Лике надоела уже эта вечная-бесконечная заправка.
Она безучастно смотрела вверх и увидела на потолке под плёночкой что-то написанное, взятое в чёрную строгую рамку.
