– Да, конечно. Во-первых, я обещал, что приду сюда. Во-вторых, буду я сейчас ещё напрягать друга, заваливаясь к нему ночью. В-третьих, буду я как Толян ещё денег занимать. Чем мне отдавать-то их? – я ответил, а Света вздохнула после моих слов и заткнулась.
Я продолжил:
– Ну и побрёл я, короче, вниз, в сторону Кирова.
– В сторону Кирова нахуя? Лучше бы по Холмогорова пошёл. И там бы на Десять лет Октября, и потом бы через частный сектор до нас, – сумничал Марк.
– Да мне, если честно, не до рационального планирования маршрута было: зима, ночь, я один, без денег, голодный и уставший, и мне ещё хуярить километров десять, – ответил раздражённо я.
– Ну, в таких ситуациях как раз-таки и нужно рациональное планирование…
– Да, знаешь, тут ещё такое дело, что ебал я ещё и через частные сектора идти, блядь, поздней зимней ночью, нахуй. Хуй бы я дошёл до вас, блядь, меня бы там нахуй убили и разделали бы к хуям, и съели бы нахуй местные людоеды какие-нибудь ёбаные, или секта ебаная какая-нибудь очередная поймала бы и на органы нахуй пустила, перед этим выебав меня всем приходом блядь, или в рабстве бы продержав, сука, или в это ёбаное рабство бы и отправило нахуй в глушь какую-нибудь ёбаную блядь, – думаю, нет ничего ненормального в том, чтобы быть немного нервным перед лицом возможной смерти, пусть и возможной, пусть и не прямо-сейчашней, но всё-таки нежеланной и преждевременной, и ещё, более всего раздражающе, незаслуженной и нечестной.
– В принципе, ладно, – Марк не стал спорить.
Медленное, оттянутое осознание потенциальной и почти близкой медленной и мучительной позорной смерти немного отбивало моё желание рассказывать свои историю, да и вообще что-либо говорить и с кем-либо общаться. Я ощутил, что, похоже, это тот популярный во всяких историях момент, на котором жизнь делится на «до» и «после». Знак в тумане о том, что, скорее всего, конец близок, но не сто процентов, потому что в тумане не разглядеть. Огромная надпись с названием главы: «ЭПИЛОГ» с маленьким, почти незаметным вопросительным знаком после. Звонок от судьбы о судьбе, звонящий в моей голове какофонией из камнепада и индустриальных шумов самых громких заводских машин со взрывами бомб из старых фильмов, звучащих всё новее и громче, пока я грустно выдыхаю накопившийся во мне углекислый газ, ощущая этот шум дрожью страха в моих ногах и руках. Я отрешённо отпил ещё чаю, пока пытался успокоиться и отдалиться от этих мыслей, а потом ещё, и кружка оказалась наполовину пустой, а чайник, по моим представлениям, всё ещё был достаточно горячий. Ища глазами пакетик для второй кружки, попутно гадая о том, что стоило бы, быть может, выпить ещё этого простого чая с лимоном, но зачем мне тогда вторая кружка в таком случае?
Саша, увидев, что я ищу пакетик чая, быстро поднялась со стула, сходила к шкафу, несколько секунд повыбирала, а затем достала один пакетик, вернулась и передала его мне.
– Со смородиной, – улыбнулась она.
– Спасибо, – ответил ей я.
Со смородиной меня вполне устраивал. Я положил пакетик в кружку и залил водой.
– Дальше я пошёл по Кирова, – всё-таки прерывать повествование на полуслове мне было неприятно, поэтому я решил продолжить. – Там меня чуть не отпиздили.
– Кто? – с удивлением спросила Саша.
– Да какие-то встретились… Случайные алконавты какие-то. Говорить нормально не могут, а что-то докопались. Типа я смеюсь над тем, что один из них подскользнулся и упал. А я просто улыбался, потому что настроение поднялось.
– И что ты? – Марк опередил в вопросе Сашу, которая уже было открыла рот, чтобы задать мне его.
– Ну я сперва пытался как-то выйти из разговора, но не получалось. Ну и я решил, что всё, пришла пора побыть мужчиной и постоять за себя, но тут машина внезапно подъехала.
– Какая машина? – спросила Света.
– Десятка, если это так важно, – ответил я. – И вот она подъехала, и оттуда мужик вылазит и говорит: «Пацаны, не знаете, где тут пива купить можно?». А те двое, что до меня докопались, говорили, что на пятачке где-то есть ларёк или на остановке какой-то. И они такие, типа, не, не знаем, потому что они что-то бубнили про «мало осталось», ну а я-то парень не глупый, крикнул мужику, что знаю, и мы поехали.
– Ого, какое совпадение удачное! – удивилась Саша.
– Да, я тоже удивился. Повезло, причём прилично.
– Да уж… Если ты в полупустом городе на Кирова можешь найти себе неприятности, то хорошо, что не пошёл через частный сектор, – Марк усмехнулся.
– Да это не я их нашёл, а они меня. Больно они мне нужны, искать их ещё блять.
– И чё, мужик довёз тебя? – спросила Света.
– Ну да. Только он странный был – капец, – я приподнял брови и помотал головой, давая понять, какой капец он был странный.
– А чё странный?
– Да он такие вещи рассказывал… Он, вроде, нормальный, но какой-то ебанутый. Типа он, вроде, вопросами серьёзными задаётся, но решения у него какие-то ёбнутые.
– Например?
– Ну он про педофилию со мной разговаривал, типа с каких лет можно ебать и ебаться.
– А ты имя его запомнил?
– Да, Андрей зовут.
– А номер машины?
– Нет, не обратил внимание.
– Андрей на десятке. Ну запомним. Скоро в новостях увидим, наверное.
– Почему?
– Ну поймают педофила потому что, – Света сказала это так, будто это что-то предельно очевидное.
– Да не педофил он. Он сказал, что любому педофилу ебало набьёт, а то и вообще убьёт. А насчёт возраста он сказал, что природой заложено начинать ебаться с наступлением месячных у девочек и появлением спермы у мальчиков.
– Типа в одиннадцать-двенадцать лет что ли?
– Ну типа.
– Ха! Ну пускай попробует пожить с такими взглядами. У самого дочь если кто-нибудь оприходует в двенадцать лет, то сам же первый и полезет с кулаками на того, кто оприходовал. А если это мужик какой-нибудь будет типа него… – она помотала головой.
– Он сказал, что сейчас просто в обществе взгляды неправильные, и поэтому это кажется ненормальным.
– Ну конечно, как иначе-то? Все неправильные, один только он правильный, – издевательски проговорила она.
– Я с ним согласен, так-то. Он, конечно, полезет с кулаками на того, кто его дочь оприходовал, как ты выразилась, но потому что сам взращён так, и это трудно уже изменить, пусть даже он и понимает, что вроде бы ничего такого и не произошло. Типа раз это заложено уже на подкорке, то тут хоть что делай, но ненависть чувствовать будешь. Глубокая перестройка себя нужна, чтобы позволить кому-то чпокать свою дочь двенадцатилетнюю. И не только себя, но и её матери, других родственников, самой дочери… Короче, по природе сношаться с начала полового созревания, обозначенного соответствующими изменениями. А по-современному – только с определённого возраста. И он говорил, что это конфликт природы и культуры, и что природа всё равно возьмёт своё, и что лучше людям начать менять себя, а не пытаться подчинить природу. Сложный вопрос, короче.
– А ещё что рассказывал? – спросил Марк.
– Ну вот то, что я рассказал, это ещё более-менее нормально. Ебанутое заключается в том, что он мне рассказал, как жену свою сумасшедшую в дурку сдаёт постоянно.
– Заче-е-ем? – удивлённо протянула Света.
– Ну, как он это всё рассказал… Она какая-то шизофреничка или хуй пойми, и на неё иногда находит, видимо, обострения. И он её доводит, потом санитаров вызывает, и они её увозят.
– Пиздец, – сказала она.
– Это ещё не пиздец. Он мне историю рассказал, как в последний раз её сдавал недавно. Вот это пиздец.
