– Смотри, пояс Буцзю, – показал он товарищу. – Ты его самого видел?
Воин пожал плечами.
– Я не видел. Наверное, закопали уже.
– А с этим что делать?
– Не знаю… Хорошая вещь, но приметная. Лучше отдать ее…
Воин оторвал пряжку от пропитанного кровью пояса и спрятал за пазухой. Будет случай – отдаст жене Буцзю. Хотя разве это утешит ее?..
Белые хлопья летели с небес и устилали землю, напитанную кровью, легкой ажурной вуалью. Не дождем пролилась скорбь небес по безвременно ушедшим воинам – крепким, полным сил и надежд на возращение к родным очагам! Сухими глазами старухи смотрела Ардохшо на мир людей, одержимых демонами. Боги дали своим созданиям все: родящую зерно землю, потоки влаги для утоления жажды, божественный свет для созревания плодов. Но люди жаждали крови! Как и боги… Ардохшо скорбила и посыпала голову белым пеплом. Он скользил по ее волнистым волосам, собирался пухом в складках платья и, влекомый вниз, падал и падал, особой тишиной мира поминая погибших.
Куджула отдыхал в своем шатре, еще ощущая живительное тепло источника, в котором он искупался после битвы. Несмотря на едкий запах, витающий над поверхностью небольшого озера с целительными водами, он смог расслабиться в нем, успокоить раны, упорядочить мысли. Двумя победами он озадачил Вардана. Вряд ли он продолжает развлекаться во дворце Пакоры в Арейе! Теперь Куджула ожидал ответный ход парфянского правителя и продумывал партию на несколько ходов вперед. Предстоит большое сражение! Прошедшие битвы перед ним как разминка! Но где и когда ожидать войско врага? Куджула усилил отряд на переправе. Основные силы парфян находились на другой стороне Окса. Не дать им перейти бурную реку – одна из задач. По правую сторону реки Куджула имеет превосходство в силах. Ноконзок погнал дахов на другом краю Гор Тесных Ущелий. Они не сунутся до тех пор, пока Вардан не пообещает им хорошую добычу. А он не сможет этого сделать. Добычи нет! Есть другая задача: сохранить пределы своего царства. Но в этом ему помешают кушаны!
– Надо самим переправляться! – воскликнул Куджула, и слуга с вопросом в глазах появился у входа в хижину. – Принеси вина! – царь чувствовал, что прав и легкий дурман сейчас не повредит его мыслям. – Разобьем Вардана, захватим Арейю! Закрепимся во владениях Пакоры, а когда сойдут снега в горах, пойдем на Гермея!
Вошел Саданкаш; удивился, увидев, что отец один.
– Я думал, у тебя совет, – улыбнулся он.
Куджула поднял кубок.
– Теперь совет!
Он поделился с сыном своими планами.
– Не будем мешкать! – Саданкаш поддержал его. – У парфянской переправы есть плоты. Пошлем гонца в Пандахеон. Они спустят нам несколько кораблей. За день управимся.
– Войско у Пандахеона пусть переправляют там. Встретим его на другом берегу.
Мысленно отец и сын уже мчались на небесных скакунах по завоеванным просторам. Новые земли давали новые богатства. Но Куджулу манил восток! Путь в Гандхару шел караванными тропами через Гиндукуш, а это владения Гермея. Ждать открытия перевалов, чтобы пройти сразу через Паропамисад, долго. А земли, которыми управляет Пакора, доступны и в сезон стужи и снежных заносов. Немало времени понадобится на осуществление его плана – хватит ли его жизни на это? Куджула думал об этом. Но вот сын – наследник царства, которое он уже создал, подрастает внук Вима – есть кому продолжить его дело. Его империя будет расширяться и процветать!
Саданкаш заметил волнение отца. Но принял его за возбуждение перед грядущими битвами. А Куджула гордился сыновьями! Ноконзок хвалит Саданкау! Смел, отчаян, стремителен. Воины за ним идут без колебаний. Хороших сыновей родила ему Нушин. Время показывает, как права была ведунья, определив будущее молодого ябгу гуйшуан. Кто знает, как бы сложилось все, если бы он ослушался ее и выбрал любовь вместо власти?.. Где-то в глубине своих мыслей он надеялся, что и дальнее родство его жены с Гермеем все же повернет ход истории, и они станут союзниками. Но ждать его благоволения дальше он не намерен. Они пойдут на Арейю!
– Слышал, что сын Ноконзока был ранен в бою, – Саданкаш вернул мысли отца из мечтаний.
– Да, Агизилес сейчас в Старой Крепости у Длинного Ущелья в Великих Горах. Дальше везти его не решились. Стрела пробила ему грудь. Сам виноват – пошел в бой налегке, без панциря.
– Многие воины так, – возразил Саданкаш.
– Агизилес – не многие! – Куджула рассердился. – Он сын важного человека! Да еще и опытного военачальника. Слушал бы отца – избежал бы многих напастей.
Саданкаш повел бровями в ответ, но промолчал.
– Мой начальник конницы погиб, – Саданкашу послышалось сожаление в голосе отца. – Опыта мало. Рано я его возвысил. Но жаль. Смел был!
– Мне показалось, что у тебя особый интерес к его жене, – сын подначил отца.
– С чего ты взял? – Куджула почувствовал себя мальчишкой, уличенным в шалости, но пояснил: – Она из нашего владения. Я знал ее мать…
– Вот оно что… Была твоей наложницей?
– Нет, – вопросы сына не раздражали. Куджуле захотелось открыть сердце, вспомнить молодость, когда он жил любовью. – Я хотел жениться на ней. Была красива… Ее тоже звали Шаогоз. Умерла, родив дочь. Жена Буцзю на нее похожа. Когда увидел, подумал, боги играют со мной. Надо будет позаботиться о ней.
– Напишу Лахван, – пообещал Саданкаш, – пусть приблизит ее.
Куджула одобрил и даже был благодарен, будто сын проявил заботу о его дочери.
Слуга принес большую чашу с супом, кровяную колбасу. Сын и отец пили суп по очереди из одной чаши, передавая ее друг другу. Куджула чувствовал себя счастливым. Придет время, и он так же по-семейному будет сидеть с Саданкау – строптивым, гордым, но родным и надежным. Куджула не сомневался в этом!
Переправа кушанского войска наделала много шума. Парфянские стражи на другой стороне Окса убежали, разнося весть о нападении кушанов по всем поселениям. Дошла она и до Вардана. Куджула оказался прав в своих предположениях: Вардан тотчас собрал войско и вышел навстречу. Они столкнулись в заснеженной долине Балха – два равных по напору войска, две жестокие силы, уже познавшие мощь друг друга, успевшие понять тактику ведения боев, прочувствовать силу оружия и мастерства воинов.
Но кушаны еще не сталкивались с катафрактами! Это был ударный отряд Вардана, собранный из лучших воинов – из знатных семей, гордых, облаченных в дорогие доспехи, включая и коней. Шлемы с наушниками защищали голову и шею всадников, чешуйчатые панцири – грудь, даже ноги были закрыты накладками с металлическими нашивками. На левом боку воинов висели мечи, но обеими руками они держали пики, длиной более чем в два роста человека.
Царь парфян не спешил вводить их в бой. Он выжидал удобного случая. И такой наступил.
Куджула вывел четыре дирафша лучников на передний фланг. Они помчались вперед, беспорядочно пуская стрелы – какая-то и долетит до противника! Строй парфянских лучников, стоявших перед тяжелой конницей и за воинами со щитами, заметно редел, хоть и огрызался. И тут, когда кушаны приблизились на расстояние, с которого конники могли разглядеть оскал врага, лучники зашли за коней в доспехах. Такой маневр оказался для кушанов неожиданным и трагическим. Первые ряды их повисли на длинных копьях. Кони, потеряв всадников, свернули в стороны и умчались в степь. Катафракты, не дожидаясь, когда вся конница врага, опомнившись, войдет в поворот, чтобы спастись, пошли в наступление. От тяжести защитных доспехов задрожала земля. Катафракты убыстрялись, и вот уже лязг металла наполнил степь нестерпимым звоном. Стрелы, пущенные задними рядами кушанских лучников, лишь пощипали ряды тяжелой конницы, а зловещие копья неумолимо приближались. Мощное движение катафрактов завораживало, как взгляд кобры, но начальник конницы второго дирафша кушанов, сумев совладать со страхом раньше, чем первый ряд из катафрактов приблизился к лучникам на расстояние вытянутого копья, дал команду рассредоточиться. Нарушенный строй врага внес сумятицу в ударное войско парфян. Двигаясь только прямо, катафракты не обладали свободой движения: слишком тяжела их защита, стоит чуть отклониться в сторону – и равновесие нарушено. Воспользовавшись заминкой врага, кушанские воины напали на них с мечами. Завязалась кровавая сеча. Кто-то повис на копье, как дичь над огнем, кто-то свалился и был повержен точным ударом меча. Лошади, освободившись от тяжелых всадников, убегали с поля боя, подминая под копыта и своих, и чужих…
Бои шли один за другим. Равновесие сил нарушалось то в одну, то в другую сторону. Но знамена обоих царей возвышались над их шатрами. Холодными ночами воины залечивали раны, а утром снова шли в бой.
В один из дней Куджула получил сообщение от лазутчиков о том, что Пакора вышел из своей столицы и идет на помощь Вардану. А резерв Куджулы еще не дошел до переправы! Успеют ли?.. Но следом пришло другое известие: Пакора развернул войско и направился к своим восточным границам. Гермей вступил в игру! Куджула ликовал! Вадо благоволит ему – ветер указал верный путь! Царь видел его воочию!
Вскоре парфяне пали. Дракон Вардана отполз под натиском коня Куджулы Кадфиза. Но пленить царя парфян не удалось. Он бежал со своим отрядом в Нису. Туда же, по доносам, направлялся Готарз – его соперник. Вардан не добрался до Нисы. Он сгинул где-то в тугаях Герируда[32 - Герируд – древнее название реки Теджен, протекающей по территории современных Туркменистана, Афганистана.]. По слухам, Готарз направил навстречу брату отряд, который вернулся без Вардана.
Но с Куджулой Кадфизом Готарз заключил соглашение о мире. Царя Парфии в это время больше беспокоили западные земли царства, которые он укреплял, пока внимание румского императора Клавдия было направлено на Британию.
Гермей сместил племянника, и для Куджулы открылся путь на восток. Но какой путь – свободный и мирный или боевой и кровавый – это предстояло еще решить.
Когда перевалы открылись для прохода караванов, Куджула направил посольство к Гермею. Возглавил его Саданкаш.
Глава 7. Посольство кушанов
…Лошадь остановилась. Впереди расстилалась цветущая долина Кабуры. Река петляла между холмами, усыпанными алыми головками маков. Дальше же земля вздыбилась: вдали, теряясь в небесной выси, поднимались горы Гиндукуша.
То, что Саданкаш ранее слышал от бродячих рассказчиков, не передавало и самой малой доли увиденного воочию, когда он приблизился к столице Гермея.
Кабура открылась взгляду, освещенная последними лучами света уходящего дня. Благословляя трудолюбивых жителей города, Михро накинул алый плащ на их дома, но, оттесняемый надвигающейся ночью, божественный свет вскоре потускнел, и только замок царя на горе еще сиял в золотых лучах.
Саданкаш любовался видом с высоты холма, тогда как караван с посольством мерно проходил последнее ущелье перед долиной, в которой, взбираясь на все близлежащие холмы, теснясь друг к другу глухими стенами, стояли дома жителей Кабуры. Горы Гиндукуша за замком Гермея поднимались скальными стенами, словно зубы дракона. Да и весь хребет представлялся с высоты отдаленного холма языком чудовища, ставшего символом власти на знаменах парфян.
Всю дорогу Саданкаш размышлял о дальновидных планах отца. Поставив целью защиту своих интересов, как это бывало и ранее, с этой войны Куджула Кадфиз начал новую веху в укреплении Кушанского царства. Он заявил о себе как сильный и дальнозоркий повелитель хорошо организованной армии, расширил свои владения, завоевав Арейю и, глядя дальше на восток, строил грандиозные планы, в которых его сын Саданкаш должен был сыграть одну из главных ролей.
Подчинение Паропамисада, в том числе и Арахозии, лежащих на пути к Гандхаре[33 - Гандхара – древнее царство, включающее в себя земли Северной Индии и Пакистана.] – лакомому куску для всех захватчиков, – должно пройти постепенно, без кровопролития. В войне с Гермеем не было смысла. Кушаны и без войны уже шли по его территориям, завоевывая их, проникая в отдаленные уголки гор, окружающих караванные пути, образуя в ключевых ущельях свои ставки. Гермей получал уверения в дружбе и помощи, и, не видя в кушанах угрозы своей власти, не мог предпринять решительных действий. В них не было надобности! Но жители Паропамисада встречали кушанов враждебно, угрожая не только гневными взглядами и проклятиями в спину, но и оружием. Молва о захвате кушанским царем древних земель Бактрии быстро облетела горы и долины. Потомки народа, чьи земли захватывали то йоны, то саки, то парны, сохранили в легендах истории битв и побед своих царей, но вместе с молоком матери детям передавалась гордость народа, его свободолюбие и ненависть к захватчикам.
Чтобы успокоить народ, Гермей выпустил медные монеты со своим изображением и надписью «Царь Царей», вторя аршакидам, но давая понять, что царь – он, а не кушанский правитель Куджула Кадфиз. Монеты внесли сумятицу, но кое-где помогли предотвратить кровавые схватки.
И все же, узнав, что во главе посольства кушанов стоит сын царя, Гермей отправил охрану для его каравана. Воины Гермея и сейчас шли по обе стороны каравана, а начальник стражи стоял за спиной Саданкаша, сопровождая его и на холм.
