Он весь такой дельной. Насуровленный. Строгий ревизёр![18 - Ревизёр – ревизор.]
Сначалки так угрозно покосился сам Топтыгин на меня и тут же раздумал лютовать.
В ухмелке поклонился мне генерал:
– Здравствуйте, пропащая бабунюшка Пелагия Михална!
И я ему в полной культурности кланяюсь низэсэнько:
– Драстуйте, сыночок Никифорович!
Тут Гриша совсем задобрел. Отошли от антобуса, и Гриша подаёт мне из пазухи банку жареных картох. Ещё теплом грели-дышали.
Голодуха ахти как подпекала меня.
Да как ото его на людях йисты?
Поставила я банку с картохами к себе в ведро и спрашую:
– Гриша! Ну не сувстренься мы у антобусных ступенюшек, шо б ты делал? Как на пужарь,[19 - Пужарь – пожар.] побежал ба по городу и кричал, как те цыганча, он тоже утерял матерь: «Не видали мою маму?!.. Никто не видал мою маму?!..» – «А какая она?» – «Ойё! Да ну лучшее всех!»
– Я не цыганёнок и не скакал бы по улицам. Я б чесанул сразу в козлятник.[20 - Козлятник – отделение милиции.]
И обогрели сыночка Гришу в той горький день две большие радости.
И матерь нашлась, и штаны купил.
А уже дома, вечером, мы разогрели ту картошку, что жарил он в четыре часа ночи и в пазухе привозил мне в Воронеж.
За кого можно ручаться?
– Тольчик! Ты у нас женатый…
– И что?
– Да ничего хорошего из того. «Называть женатого женатым неполиткорректно. Следует говорить: мужчина с ограниченными возможностями».
– И в чём мои ограничения?
– Шаг влево – расстрел на месте!
– Не переживай за меня. Левизна меня не колышет…
– Ты-то у нас образцово-показательный одномандатник.[21 - Одномандатник – верный муж.] А жёнушка, твоя ненаглядная дама-хозяюшка, тебе верна?
– Ясный перец! Что за вопрос?!
– Конкретный. И по существу. У тебя лоб не чешется?
– А с чего ему чесаться?
– Рожки когда режутся, должен чесаться. Переживаю я за тебя. И за оленей. Гляди, какие развесистые у них рога! Столетние дубы таскают на головах! Это дар божий? Или подношение весёлых шалунишек олених?
– Отвянь, редиска! Кончай…
– Чего кончай? В Британии вон даже отмечают 18 октября День Рогатого Бога. Во-о в какой чести оленьи рожки. В этот праздник мужики важно разгуливают по улицам с укреплёнными на головах оленьими рогами. А многие жёнки посмеиваются себе на уме. Они-то точно знают, что наставили рога своим благоверикам…
– Всё ты знаешь…
– Пока ты здесь, чужой закоптелый племенной жеребец не гарцует ли по твоим радостным прериям?
– Да хватит тебе!
– А тебе не хватит слишком доверять этим коварным паранджам? Один умный дядько через газету предупредил: «Женщины – как дети: их нельзя оставлять и без внимания, и без присмотра». А ты легкомысленно оставляешь часто и густо. Ну зачем, милый брате? Ждёшь, когда голова зашатается от тяжести рогов? Я б на твоём месте хорошенько подумал и на досуге всерьёзку поднял бы вопрос о…
– Ну и подымай на своём месте. Только не надорвись!
– Не перебивай… Я бы на принципиальную высоту поднял вопроселли о размандачивании твоей Галюни.
– Чего? Чего?
– Что, заклинило? Не можешь разгрызть простюшкино словцо размандачивание? Оно всего-то и значит лишение твоей Галюни мандата жены. Усёк? Суровая песнь этого проницательного акына, – тукнул он себя кулаком в грудь, – о разводе. Вот мы и выбежали на финишную прямую.
– Да заглохни ты! Пожалуйста, живей покинь арену, отзывчивый. Счастливого пути, болтушок!
И я покивал ему двумя пальцами.
Тут входит мама. Гриша сразу к ней:
– Ма! Как Вы думаете, пока наш доблестный Толяныч мечется в своих вечных журналистских командировках, его Галюня не параллелит ли с кем на стороне? Пока пан Анатолёнок гостит у нас, не жарит ли Галюша в чаду кильку с каким-нибудь запасным диким абреком? По-чёрному не шалит-с?
– Да по виду не должна б. Мягка поведенкой. Меня мамой называ. А там… Сынок! Никогда не ручайся за три вещи: за часы, за лошадь да за жену. Ручатысь можно тилько за печку и за конька на дому.
Копка по-научному
Гриша вскочил в семь. Я за ним.
Он копает в огороде.
И я отважисто пристраиваюсь рядышком.
Гриша присмеивается:
– Что, Толяка? Усердно отрабатываешь за харчи? Отрабатывай, отрабатывай… Копай по науке. Ты слишком глубоко и ровно копаешь. А надо держать лопату под углом! Так легче копать. Учись… Не спеши. Не загоняй себя. Это только старт.
– Не проспим и финиш! Мы, московские, не разучились возюкаться в земле.
– Ты не московский. А ковдский. Только уже двадцать лет с городским стажем… Иногда стану у окна. Взгрущу. Как же они живут по городам? Там же одни коробки! Пушкина ссылали в Михайловское. Какая ж это ссылка!? Деревня – благо! Ты б не хотел с годок покняжить в деревне?
