Обещанная Клятва

Глава 1

«Клятвы, данные в бурю,

забываются в тихую погоду»

Томас Фуллер

– Куда идешь? – поинтересовался Давид, войдя легкой походкой в большую гостиную своей дорогой квартиры в центре мегаполиса.

Этот немолодой, статный, высокий мужчина в сером костюме – двоюродный брат отца Мирославы Громовой. Она всегда называла его Давидом, а не дядей. После того как отца Миры не стало, он принял на себя некоторые обязанности руководителя и занял второй по важности кабинет в компании «Лаэль». Главный кабинет заняла Мирослава, как обладательница контрольного пакета акции.

Давид обещал брату взять на себя и дальнейшую жизнь Мирославы, но как бы сильно тот ни пытался контролировать девушки, ему это не удавалось. Мира не видела в нем того, кому бы полностью доверяла, и относилась к нему с большой настороженностью и недоверием. На вопросы об отце Давид умело и с улыбкой ускользал от ответа, приводя нелепые отговорки. Мира понимала, что так ничего не добьется и нужны другие меры. Более серьезные. Или же найти того, кто точно сможет ответить на все ее вопросы.

– К Светке. Можешь меня не ждать сегодня. Впрочем, как и всегда.

Проходя мимо Давида, Мира обратила внимание на небольшую коробку в подарочной обертке, что держал телохранитель Тим. При этом Давид странно покосился на девушку, словно знал, какие мысли посетят ее голову в этот момент.

– Что это? – поинтересовалась она.

– Так, небольшой сувенир, – уклончиво выдохнул дядя, а затем добавил: – У давнего друга твоего отца сегодня юбилей. Сам приехать не могу, поэтому посылаю Тима. В офисе дел невпроворот. Нужно подготовить зал к приему гостей…

– Я могу сама это сделать, – решительно произнесла девушка, услышав о друге отца. – Отвезу подарок и поздравлю его от нас всех.

– Оставь это, – отмахнулся Давид, подходя к дивану и, опустившись на край, обратился к Тиму: – А ты идти. Позвони, как все сделаешь.

– Хорошо, Давид Радикович, – ответил парень и спешно вышел за дверь.

– Лучше будет, если это сделает дочь его друга, нежели твоя охрана, – говорила ему Мирослава в надежде, что тот согласится.

– Я знаю, что у тебя в голове, дорогая племяшка, – сообщил Давид, поерзав на мягком диване. Его голос звучал играючи. – Услышала, что он знаком с братом, и решила встретиться с ним?

– Разве я это когда-то скрывала? Ты же знаешь, что я обязательно захочу встретиться с любым человеком, кто когда-либо общался с отцом. Если ты не можешь мне рассказать о нем, то другие это сделают.

– Знаю, – мужчина ковырял складку на кожаном подлокотнике.

– Почему бы тебе самому все не рассказать, чтобы я не искала правду на стороне?

– А какая правда тебе еще нужна? Прошло шесть лет и пора бы уже об этом забыть. Но ты все пытаешься что-то выяснить, обвиняя меня в скрытности, – говорил мужчина, чуть озлобленно прищурив взгляд.

– Семь. Уже семь лет прошло. И да, я думаю, что ты что-то скрываешь. Поверь, я обязательно это узнаю. А если окажется, что ты имеешь к этому какое-то отношение… – тут она замялась.

Не закончив свою мысль, Мира вышла из квартиры и поспешила догнать Тима. Она остановила его, когда тот уже сел в машину и начал закрывать дверцу.

– Подожди! Я сама отвезу.

– Но Давид Радикович сказал…

– Я уже поговорила с Давидом, Тим. Он не против.

– Я должен позвонить ему, – потянулся тот в карман за телефоном.

– Просто дай мне этот подарок и скажи, куда его нужно везти, – просила девушка, забрав из рук мужчины подарок, аккуратно завернутый в блестящую бумагу и украшенный нелепым бантом.

– Ну, хорошо, – выдохнул парень. – Отель «Кристалл». Можете оставить коробку на ресепшене, либо передать в руки персоналу отеля. Как только они примут коробку, дайте мне знать, а я потом позвоню Давиду Радиковичу.

– Поняла. Как зовут юбиляра?

– Степан Рудольфович Орлан.

Мира вдруг вспомнила, что уже слышала это имя когда-то и, возможно, видела того человека вместе с отцом, когда была маленькой.

Мирослава вышла из такси и подняла взгляд вверх.

Когда смотришь на окна этого высоко здания при дневном свете, то создается ощущение волшебного мерцания. Стекла поблескивают и искрятся на солнце, словно кристаллы. Будто все здание сделано только лишь из стекла и серебра.

Она проходит в просторный холл, крепко держа подарок в руках, боясь случайно выронить, и оглядывает людей.

– Здравствуйте, – произнесла Мира девушке, стоящей за справочной стойкой. Та поздоровалась и улыбнулась в ответ. – Мне нужно передать подарок Орлану Степану Рудольфовичу. Не скажите, в каком он номере?

– От кого? – сотрудница в бело-синей униформе явно не желала пропускать гостью.

– От Давида Багирова, – неуверенно сообщила Мира.

– Хорошо, оставьте, мы передадим, – протянула та руки к коробке.

– Знаете, я предпочла бы отдать коробку лично. Понимаете, я…

– Исключено. Он просил никого не пропускать к нему в номер.

– Но мне нужно с ним увидеться.

Сотрудница повторила свой отказ и забрала коробку из рук Миры. Затем передала подарок молодому парню в такой же бело-синей униформе и указала:

– Отнеси в 205-ый номер. Скажи, что это от Давида Багирова.

Мира сделала вид, что уходит и неторопливо пошла к выходу, мельком наблюдая за девушкой на ресепшене. Она видела, как парень вошел в один из двух лифтов, и решила воспользоваться единственным шансом – быстро и незаметно проскользнуть в этот лифт. И ей это удалось. Наплевать на Давида, его запреты и контроль. Сейчас его здесь нет. Здесь нет никого из охраны Давида, чтобы доставлять ей бесконечные беспокойства. Она встретится со Степаном и поговорит об отце.

Лифт поднимался вверх слишком медленно, а волнение Миры стремительно росло. Девушка смотрела на этажный индикатор над дверью под потолком и мысленно считала этажи. Когда двери разошлись, парень вышел первым. Он повернулся направо и пошел дальше по длинному коридору, затем остановился. Сделал поворот влево и постучал в дверь три раза. Дверь открылась. Тот передал подарок кому-то в руки и вернулся в лифт. Девушка уверенно подошла к двери с номером 205 и поднесла кулак, чтобы постучать, но не успела.

Дверь открыл молодой мужчина. Белая рубашка расстегнута на две верхние пуговицы, а галстук свободно свисает с плеч. Черный костюм, из-под которого заметна кобура и рукоять пистолета, кажется немного мятым. Пронзительный, оценивающий взгляд карих глаз считывал Миру, словно рентген. Это не тот человек, который ей нужен.

– Здравствуйте, – улыбнулась она. – Мне нужен Степан Рудольфович.

– Сегодня он не принимает гостей.

– Передайте ему, что пришла Мирослава…

– Я знаю, кто вы. И все же, зайдите в другой раз.

– Кто там? – раздался из комнаты тяжелый, возрастной голос.

– Громова Мирослава, Степан Рудольфович, – ответил мужчина с тихой недоброжелательностью, даже враждебностью.

– Впусти ее, Анатолий.

Он отошел в сторону, пропуская девушку в номер. Мира прошла в коридор, покосившись на Анатолия.

Степан Рудольфович сидел на диване в компании еще двух человек. Все с интересом стали наблюдать за девушкой, пока та неторопливо передвигалась из коридора в гостиную.

– Надо же! Правда, Мирослава Громова, – произнес Степан, удивляясь гостье. – Не каждый день ко мне приходит кто-то из семьи Громовых. Признаюсь, я сегодня не ждал особых гостей.

Мира не сводила с него глаз, думая, как бы быстрее начать разговор об отце. И стоит ли вообще заводить такой разговор, не зная, какой будет реакция. Примет он ее или попросит уйти? Но она уже здесь. Назад пути нет. По крайней мере, она не уйдет с пустыми руками.

– Присядь, – указал мужчина на кресло по правую сторону от себя.

– Что ж, мы уже пойдем, – сообщил один из присутствующих гостей, поднявшись с дивана.

– Да, нам уже пора, – выдохнул второй.

– Не забудьте передать мои слова…

– Передадим, Степан Рудольфович. Сегодня же и передадим, – согласно кивнул мужчина и направился к выходу вслед за своим товарищем.

И когда за ними закрылась дверь, Степан спросил у Мирославы:

– Что тебя привело?

– Мой отец. Я пришла не просто так, а чтобы узнать об отце. Давид сказал, что вы были его другом, а значит, можете многое рассказать.

Старик вздохнул и отвел глаза в сторону. Мира уловила ту тяжесть, которую он сейчас выдохнул, поймала тонкую грань волнения, сочувствия и нежелание говорить на эту тему. Мужчина немного подождал.

– Вы же его хорошо знали?

– Достаточно хорошо, – выдохнул мужчина.

– Значит, вы можете мне помочь.

– Не уверен, что смогу…

– Я вас помню. Вы были в нашем доме в тот день, когда моему отцу позвонили, и он ушел, оставив гостей и меня, а затем… – Мира замолчала, не закончив мысль, и опустила глаза, пытаясь перебороть желание заплакать. Но позже, взяв себя в руки, продолжила: – Кто ему звонил? Почему он оставил меня? Почему все это случилось?

– Столько лет прошло…

– Семь, – уточнила девушка, не сводя с него пытливого взгляда. – Сколько бы ни прошло, я не могу смириться с мыслью, что его уже нет, и перестать думать о том, что случилось. Вы можете мне помочь? Я хочу понять…

– Все очень сложно, девочка. Я не знаю ответа на эти вопросы, – снова выдохнул мужчина, вглядываясь в серое пятно на кофейном столике.

– Не знаете или не можете рассказать? – Мира хотела проникнуть в разум этого человека, чтобы узнать правду.

– Не знаю, – разочарованно повторил Степан.

Мира немного помолчала, чтобы успокоиться, стараясь держать себя в руках. Анатолий держался в стороне, временами исчезал в дальней комнате, а затем вновь появлялся.

– Мне жаль. Почему бы тебе не спросить об этом самого Давида? Он все же твоя семья и наверняка знает больше.

– Я не считаю себя частью семьи Давида Багирова, и никогда не считала. Мы друг другу чужие люди. Конкуренты в общем деле. Я знаю, что и вам он тоже не по душе, – покосилась она на коробку, что лежала на столе.

– Это правда. Его обуревает жажда власти и угнетает мысль о поражении. Он никогда не согласится с тем фактом, что ситуация приняла иной оборот… не тот, что он себе надумал. Что не брат, а юная девушка заняла кресло своего отца в компании. Его мечтой всегда было место генерального директора. И одной компании ему мало. Давид много раз приходил ко мне с предложением о сотрудничестве. Предлагал слияние на его условиях, но я отказывался, понимая, что могу потерять что-то большее. Твой дядя всегда был хищником. Дошло до того, что он дал мне двадцать четыре часа для принятия единственного верного решения. Уверен, Ростислав не просто так разделил компанию между братом и дочерью, а имел правильное представление того, что может произойти, если он этого не сделает. Раньше я бы его осудил, приняв сторону Давида, но сейчас… Не знаю, что я могу тебе сказать еще.

– Что ж, уже что-то… Но я хотела бы знать больше об отце, а не о Давиде. Вы часто приходили к нам в дом у озера. Помните? Играли с отцом в бильярд и гуляли по лесу, обсуждая планы на будущее. Совместное будущее. Вы хорошо знали моего отца. У меня больше никого не осталось, кому бы я могла доверять. А мне очень хочется иметь друга, который мог бы поговорить со мной обо всем.

– Я знал Ростислава, но не так хорошо, как его знал твой дядя.

– Он не расскажет. На любые вопросы о нем Давид увиливает. Находит причины и отговорки… нелепые и глупые отговорки! Он мог бы просто соврать… впрочем, он это и делает. Я не верю ни единому его слову и ненавижу еще сильней. И когда я узнала о том, что вы здесь, то решила встретиться и поговорить. Мне нужно понять одно: есть ли что-то, чего я не знаю, но должна это узнать, – спокойно проговорила Мира.

– Иногда лучше не знать ничего, что может причинить сильную боль. И продолжать жить, думая о счастливом будущем.

– Уверена, вы так и делаете. Но я не могу не думать об этом. И виню себя каждый день. Если бы я тогда попросила его остаться со мной, он бы остался? Он бы не уехал? И ничего бы этого не произошло, да? – задавала она свои вопросы.

– Ты не виновата в том, что случилось, – заботливо произнес Степан, коснувшись ее руки.

– Тогда кто виноват? Я хочу знать. Намекните.

Мужчина молчал, уставившись в ее глаза, затем тяжело вздохнул и потянулся к карману брюк.

– Это, – Степан достал фото из бумажника и протянул девушке, – то, с чем не могу смириться я уже долгое время.

Мира взяла фотографию и всмотрелась в лицо мужчины, изображенного на снимке.

– Последний раз я видел его, когда ему было четырнадцать лет. Сорванец всегда попадал в неприятности и получал подзатыльники, – ухмыльнулся Степан. – Сейчас он живет в другой стране вместе с матерью. Я не был рядом, когда должен был быть, – он говорил так, словно погружался в воспоминания и, казалось, вот-вот заплачет.

– Что случилось?

– Много чего. В другой ситуации я поступил бы иначе, бросил бы все и рискнул, но… – тут он вновь замялся, а затем выдохнул: – Так было нужно.

– Я не понимаю. Кем нужно? Для кого? – на этот вопрос мужчина промолчал, и Мира задала другой вопрос: – Сколько уже прошло?

– Шестнадцать лет.

– Это очень много.

– Дамир, мой близкий друг и доверенное лицо, изредка сообщает мне все, что происходит с ним, – чувствовалась дрожь в его голосе. Он сглотнул и добавил: – Я просто хотел их защитить.

– Но ваш сын уже не подросток, а взрослый мужчина, готовый постоять за себя. Глупо держать его вдали, думая, что так будет безопасней. В один прекрасный момент он найдет вас и посмотрит в глаза. И вам придется ответить на все его вопросы. Вряд ли он примет ложь. Думаю, правда его тоже не устроит.

– Для меня он всегда останется ребенком. Но если мы встретимся, то я буду готов честно ответить на все вопросы.

Мира всмотрелась в глаза человека на снимке. Ожесточенный взгляд говорил, что жизнь этого человека проходит в суровой обстановке. Интересно, от кого этот сорванец получает подзатыльники сейчас?

– Я не могу тебе рассказать всего, – выдал старик, вернувшись к теме об отце Миры. – Возможно, это к лучшему. Твоей лучшей защитой будет неведение. Не нужно больше приходить и расспрашивать…

– Защита от чего? Кого? О чем вы говорите?

Он кивает Анатолию. Тот хватает ее за руку и ведет к двери.

Мира не успела опомниться, как оказалась в длинном коридоре перед закрытой дверью. Нельзя назвать разочарованием то, что она сейчас испытывала. Это сильная обида. Ей удалось что-то выяснить, но этого было мало. Нет, она не станет пытать Давида лишними вопросами. Но, возможно, вернется снова. И снова спросит Степана об отце, а пока…

Фото сына Степана Орлана осталось в ее руке. Постояв минуты две перед закрытой дверью, Мира спрятала фото в сумочку и ушла. Выйдя на улицу, позвонила Тиму, дабы сообщить, что подарок успешно вручен.

Как только такси, в которое Мира села, отъехало от отеля, происходит взрыв. Стекла окон здания и близь стоящих машин разлетаются в стороны. Срабатывают сигнализации. Прохожие, крича от ужаса, разбегаются.

Мира подняла глаза и посмотрела на черный дым и ярко-оранжевое пламя, вырывающиеся из окон здания.

– Не может быть, – выдохнула она, ощущая тяжесть и тягучую боль в груди.

Вдалеке послышались сирены. Подъехали две пожарные машины и скорая помощь. Затем приехала полиция и еще две машины скорой. Началась суета.

Мира, не в силах держаться на ногах, вышла из такси и села на бордюр. Ее трясло. Возникла внутренняя паника. Как такое могло произойти? Почему?

Она наблюдала со стороны за людьми у отеля. Только бы со Степаном Рудольфовичем ничего плохого не случилось! Машины скорой помощи, одна за другой, увозили раненных людей в больницу. Мира, зная, в какую больницу увозят пострадавших, решила поехать туда. А приехав на место, стояла в коридоре и наблюдала за происходящим. Пострадавших от взрыва оказалось много.

Девушка провела в больнице больше трех часов в надежде узнать что-то о Степане. Сотрудники полиции расспрашивали тех, кто пострадал меньше. Одному из полицейских позвонили, и из услышанного разговора Мира узнала, что нашли детали от взрывного устройства в номере Степана. Значит, это было подстроено? Кто-то хотел убить его? Мире в голову пришла самая ужасная мысль, какая только могла прийти. Затем появился Дамир, друг Степана Рудольфовича, о котором тот говорил ранее.

– Им уже занимаются, – сообщил врач мужчине в полицейской форме.

– Насколько все серьезно? Он будет способен говорить? – равнодушно спрашивал тот.

– Не в ближайшее время. Тело сильно обожжено. Повреждено легкое. В общем, ничего хорошего. Мы можем только молиться. Я бы советовал связаться с его родными на случай, если…

– У Степана Рудольфовича нет семьи, – заявил Дамир Иосифович.

– А вы кто? – поинтересовался полицейский.

– Дамир Иосифович. Я уже много лет работаю со Степаном и в какой-то мере являюсь его ближайшим другом и доверенным лицом. Все вопросы можете задавать мне, я постараюсь ответить на каждый. С ним в номере был Анатолий Рогозин… его телохранитель…

– К сожалению, – врач тяжело вздохнул, а затем также тяжело добавил: – С ним все намного сложнее…

– Вы сказали, что нашли детали от взрывного устройства…

– Верно.

– Мы можем поговорить наедине? – просил юрист, переходя на шепот.

– Конечно, – ответил полицейский, а потом обратился к своему помощнику. – Проверьте камеры в отеле. Мне нужен список всех сотрудников, жильцов и тех, кто входил и выходил из номера за последние сорок восемь часов.

После того как все ушли, Мира решила войти в палату, где находится Степан. Девушка не могла поверить в то, что получив такие ожоги, мужчина все еще мог дышать. А дышал он через кислородную маску. К горлу подступила тошнота, но Мира взяла себя в руки и подошла к нему ближе. Она даже чуть коснулась его руки.

– Я слышала, что говорил… тот полицейский, – прерывисто начала она, сглатывая слюну, что появлялась во рту от неприятного запаха. – В номере нашли какую-то вещь. Деталь от взрывного устройства. Значит ли, что это было… подстроено? Вы знаете, кто это сделал, правда? Догадываетесь? Может, и я тоже догадываюсь, – тихо сообщала она. – Но это всего лишь подозрения. Я же не могу просто обвинить его? Или могу?

Мира повернулась к двери, услышав приближающиеся шаги и голоса. Кто-то коснулся дверной ручки, но не вошел, и девушка проложила шепотом:

– Вы должны жить… ради своей семьи. Ради сына. Должны обнять его и многое рассказать. Да.

Лицо мужчины чуть исказилось. На минуту ей показалось, что он пытался открыть рот и что-то произнести, но вместо слов был слышен лишь тихий свист и хрип. На глазах Миры выступили слезы и сердце сжалось.

– Простите меня, – на выдохе прошептала она.

Затем взяла телефон, набрала номер, а когда на том конце послышался мужской голос, заговорила:

– Мне нужна твоя помощь. Мы можем сейчас встретиться? Это срочно. Только Давид ничего не должен знать. Никто не должен знать. Я все объясню позже.

Мира ждала звонка из полиции. Прошло достаточно времени для того, чтобы просмотреть записи с камер и узнать, что она была в том отеле и в номере Степана. Напряжение зашкаливало. Присутствовало ощущение, словно она скрывает великую тайну. По крайней мере, Мира считала себя причастной к этому. В любом случае скоро об этом узнают и позвонят, а пока ей оставалось терпеливо выжидать, посматривая на время. Она еще никогда так усердно не следила за секундами.

Ближе к вечеру, после долгих и мучительных раздумий, Мира все же решила поехать в отделение полиции. Ее проводили в кабинет того следователя, которого она видела в больнице. Мужчина указал девушке на стул, и та присела.

– Удивлен, – признался Захар, а затем протянул: – Воронова Мирослава Ростиславовна, верно?

– Предпочитаю, чтобы ко мне обращались по фамилии отца.

– Простите. Громова Мирослава Ростиславовна. Что вас привело в мою скромную обитель?

– Я пришла обсудить взрыв в отеле «Кристалл».

– Что именно вы хотите обсудить? – чуть насторожился мужчина.

– Я была там. Приходила к Степану Рудольфовичу перед тем, как все произошло. Думаю, вы уже это знаете.

– Нет, я ничего об этом не знаю, – удивленно заметил Захар, поворачиваясь к экрану компьютера. Он начал неторопливо бить по клавишам и кликать по мыши. – В какое время вы приходили?

– Примерно, в полдень. Мы говорили о моем отце, а через час я ушла.

– Ясно, – вяло произнес мужчина, затем оторвался от экрана, откинулся на спинку стула и крестил руки на груди. – Что-то еще?

Мира подметила, что Захар не особо заинтересовался данной информацией, а далее, решила озвучить свою мысль.

– В общем, мой дядя… как бы точнее сказать… попросил меня передать для Степана коробку с подарком, – Мира ощущала себя немного глупо в этот момент. Захар все также выглядел равнодушным. – Может, это что-то значит?

– И что было в той коробке? – недоверчиво поинтересовался он.

– Не знаю. Я не заглядывала внутрь, – пожала плечами девушка.

Захар чуть поддался вперед, сильно нахмурив лоб. Вся эта ситуация начала напрягать его. Он кашлянул.

– Я не совсем улавливаю мысль, которую вы пытаетесь мне донести…

– Я говорю о коробке, что дал мне мой дядя.

– Вот оно что! То есть вы открыто указываете на то, что ваш дядя, возможно, причастен к произошедшему? Словом, он дал вам коробку, в которой была самодельная взрывчатка?

Мира неуверенно кивнула.

– Это очень серьезное обвинение, Мирослава, за которое вы можете понести наказание. Вы же сами сказали, что не знаете, что было в той коробке.

– Не знаю, – Мира опустила глаза.

– Может, там была обычная ваза… или что-то еще подобное. И все же вы пришли с таким громким заявлением, не боясь последствий? Что я должен делать с этой информацией? Как мне это проверить?

– А камеры?

Мира подняла на него глаза, готовясь к атаке, и уже сделала вдох, но…

– Я уже просмотрел записи с камер, и вас там нет, – сообщил он, снова обращая внимание к экрану компьютера.

– Что это значит? Возможно, вы пропустили, и стоит еще раз взглянуть, – подметила Мира.

– Вы упрямы. Хорошо, я просмотрю еще раз, но не уверен, что что-то изменится. Подождите здесь. Никуда не уходите.

Мужчина покинул кабинет, оставив Миру нервничать. Что она делает? Зачем пришла? Глупая! Очевидно же, что ей никто не поверит. Следователя не было больше двадцати минут. Но когда он вернулся и сел на место, девушка ощутила то, в каком неприятном положении она находится. Его выражение лица стало еще угрюмее.

– Что ж, мы проверили записи с камер еще раз, как вы просили, и не хотелось бы сильно разочаровывать, но вас там нет. Нет внутри, и нет снаружи. Нигде.

– Но я была там. Точно говорю. Виделась со Степаном Рудольфовичем и говорила с ним об отце больше часа. Мне же это не приснилось!

Снова возникла тишина. Поначалу он просто смотрел на нее, словно на сумасшедшую, и молчал, пытаясь понять, что делать дальше. Еще никто не приходил к нему с требовательным признанием, особенно из семьи Громовых или Багировых. Мира ощутила сильную неловкость, видя холодный взгляд Захара. Получается, что она пришла зря? Мужчина выдохнул и начал говорить вкрадчиво и осторожно:

– Ситуация непростая, Мирослава Ростиславовна. Еще одно слово, и мне придется принять меры и вызвать медицинский персонал, – намекнул он на то, что она может быть под воздействием каких-либо веществ. – Если вы решили пошутить, то здесь не место для игр. Не стоит играть с огнем, а иначе вы будете задержаны до конца расследования. Уверяю, оно затянется надолго. Камеры у нас холодные и не оснащены удобствами. И с едой проблемы. Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, но…

– Мирослава, я не шучу! Моя семья в хороших отношениях с семьей Давида Багирова. Будет проблематично объяснять им и журналистам, по какой причине вы находитесь в камере.

– Ясно, – прошептала она, опуская глаза на свои дрожащие руки.

– Хорошо, давайте поговорим начистоту. У вас проблемы с вашим дядей?

– У нас очень натянутые отношения. Мы никогда не были близкими людьми и не будем.

– В вашем голосе чувствуется вражда и ненависть.

– У нас не просто вражда, а война. Вы не понимаете…

– Я все понимаю. Но прежде чем вы продолжите настаивать, предлагаю хорошо все обдумать, чтобы избежать печальных последствий в дальнейшем. Не усложняйте себе жизнь.

– Вы не знаете Давида Багирова, – заметила ему девушка.

– Я прекрасно знаю, кто он, Мирослава Ростиславовна. И если он и замешан в чем-либо, то я обязательно разберусь в этом, несмотря на его статус и возможности. Даже если придется пойти против своей семьи. На вашем месте, я не стал бы продолжать эту дискуссию и пошел бы домой.