Фламенка
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Фламенка
Средневековая литература
Фламенка
«Фламенка» – старопровансальский роман XIII века.
Владетельный сеньор Арчимбаут Бурбонский через послов делает предложение дочери графа Ги Немурского, юной и прелестной Фламенке. Граф согласен, и на Троицу в Немуре играется пышная свадьба. Супруг чрезмерно увлечен Фламенкой, однако королеве удается отравить сердце Арчимбаута. От ревности Арчимбаут почти сходит с ума и запирает Фламенку вместе с двумя ее служанками в тесной башне замка. Никому не доверяя, он сам становится грозным стражем жены. Прекрасный и юный (хотя и успевший уже приобрести главнейшие достоинства рыцаря и ученого клирика) граф Гильем Неверский, услышав печальную историю Фламенки и заочно влюбившись в нее, отправляется в Бурбон, чтобы помочь ей…
……………………………… [2]Затем он прямо говорит:«Пусть ваш ответ не будет скрытВ сердцах: коль благо мне от богаДано – чему я рад премного, -Не всем ли благо то дано?Союза я желал давноС эн [3] Арчимбаутом [4] – и сейчасЕго послы уверить насПришли, что он того же чает:10[5]Кольцом сеньорским [6] извещает,Что взять готов Фламенку [7] ныне.И я занесся бы в гордыне,Когда бы вздумал «нет» сказать.Но и король [8] дает мне знать,Что за себя он дочку просит,Ради другой ее не бросит.Однако, вот меня что ранит:Фламенка – и славянкой станет!Хозяйкой замка дочь моя,20Чтоб с ней раз в год видался я,Была б мне более желанной,Чем королевою венчаннойДа чтоб не видеть никогда.Отцом для дочери бедаТворимая – отца не минет,Коль дочь навек меня покинет.Но я вас дать совет просил».– «Сеньор, коль н'Арчимбаут вам мил,Открыться вы должны ему.30Так шпага в мире никомуИз лучших рыцарей не шла.Его душа чиста от зла.И если помощь вам нужна,То от него придет онаСкорей (подсказывает сердце),Чем от Эсклауса [9] иль Венгерца [10].Пусть госпожа к вам поспешитИ, как с Фламенкой быть, решит,Поскольку ей судить дано40Рассудок с чувством заодно.А мы пойдем, чтоб ждать концаБеседы у дверей дворца».Велел придти супруге граф,Фламенку вместе с ней призвав.Те в комнату его явилисьИ рядом в кресла опустились.«Мы, госпожа, – он произнес, -Ответа ищем на вопрос:До вас дошла, должно быть, весть,50Что оказал король нам честь,Взять в жены дочь благоволя.Иметь супругом короляКрасавице – сочту за благо».– «Сеньор, пусть грудь пронзит мне шпага,Когда на то согласье дам!Я с ужасом внимаю вам:Хотеть, чтоб стала далекаНам та, что сердцу так близка?……………………………… [11]Богатого села он стоит [12].60Весь день в дороге проведя,В Бурбон [13] явились, там найдяЭн Арчимбаута, чья угрюмаБыла, стремясь к Роберту [14], дума.Их встретив, стал он весел сразу,И, вняв о графе Ги рассказу,Рассказа о Фламенке ждал.И каждый рыцарь утверждал,Что во сто раз она милей,Чем говорит Роберт о ней.70Их полный выслушав отчет:«Прекрасно, – молвил он, – ну вот,Исполню все я, слажу дело.Роберт, ты вел себя умело,И рыцари любезны мне:Они старались наравнеС тобой, и будут всем дары -Господь нам помоги! – щедры.Но быстро может срок истечь,Нам время следует беречь,80Чтоб не забыть чего-нибудь.С рассветом в воскресенье – в путь:Сто рыцарей; скакать велимОруженосцам четверымПри каждом; всем значки одни;Пусть подберутся так они,Чтоб вежеством не уступать имДруг другу, юностью [15] и платьем.Герб и доспех пускай блестит,Покрасим вновь седло и щит,90Все в цвет один, равны во всем,И орифламму [16] понесем.(То был его сеньорский знак,Его турнирный главный стяг.)Проверим пятьдесят нам нужныхМулов, чтоб не было недужных.Брать скороходов не хочу… [17]»Как только речь он завершил,Роберт о деле поспешилДать графу знать, гонца послав.100Знаток дорог и переправВ Немур [18] скакал без остановок:В речах учтив, в манерах ловок,Все графу доложил, как есть.Граф ото всех скрывает весть,Лишь сыну признается он:«Я, милый сын, весьма смущен,Устроить мы долиты прием,Срок близок: н'Арчимбаут о томДал знать, что будет не поздней110У нас, чем чрез пятнадцать дней».Сын отвечает: «Прочь тревоги!Все выйдет к лучшему в итоге.Давать и тратить можем мы,Нисколько не прося взаймы.В казне довольно серебраИ злата, я смотрел вчера:Так стала за пять лет полна,Что чуть убавится она.Как нет другой такой приятной,120Красивой, как сестра, и знатной,Так будет наш прием ни с чьимС времен Адама не сравним.Сзовите всех друзей на пир,С врагами заключите мир.Клянусь, глава любого домаВ Германии – из-за приемаОхотней дом оставит свой,Чем для прогулки верховой».– «Любезный сын, рукой умелой,130Молю, все сам веди и делай.Будь щедр дать в долг или в подарок.Ста солов ждут – дай десять марок [19],Пять марок ждут – на десять множь,И ты в достоинство войдешь».– «Сеньор, посланья мы составим,Гонцов стремительных направим:Вблизи ли кто живет, вдали -Чтоб все на наш прием пришли».Гонцов послали пятерых,140Был первым Саломон из них,Еще Гиот, еще Роби,Еще Жират, еще Коли.И не сыскать через семь днейБыло по Фландрии по всейСредь графов, герцогов, баронов -Не слышавшего их резонов,Тем на прием увлечь способных,Что не было ему подобных.Любезны графовы призывы150К друзьям, к врагам – миролюбивы,Чтоб званых не недоставалоИ не являлся кто попало.Сам Арчимбаут, собравшись, смогОпередить на три дня срок.Достойным званьем он привечен -«Благой сеньор»; учтиво встречен,Честь воздана ему сполна.Вдруг он Фламенку зрит: онаВоспламенила сердце в нем160Огнем любовным под замкомНег столь пленительных, что пылуИз плена тела не под силуУйти, и нет следа вовне,Тогда как тело все в огне.Он изнутри горел, но в дрожиСнаружи стыл – с горячкой схожеВела себя его беда.Он мог бы умереть тогда,Лекарства быстрого не видя:170Его нашел он в чистом видеИ оказавшимся не гадкимНа вкус, но столь благим и сладким,Что человека в мире нетТакого, чтобы много летБолеть сухоткой ног и рук,Но после вылечиться вдругТем средством – не был бы готов он;Энц Арчимбаут, весьма взволнован,Страдая от любовной хвори,180Мученья чувствовал и горе,Не в силах ждать до воскресенья.Аббат иль клирик исцеленьеМогли б дать в пятницу-субботу:Отверг отсрочку б он и льготу -Будь индульгенций то покупка -Ибо в наклад была б уступка.На Троицу, в субботу, всяСобралась знать, и началсяПрием в Немуре, пышный, славный.190В Ланьи, в Провене [20] сроду равныйНе выпал ярмарке успех,Где бурый был и серый мех,И шелк, и шерстяные ткани.Явились богачи заране -Свершив кто восьмидневный путь,Кто близкий – лишь бы чем хвастнуть.И столько графов и комторовСошлось, вассалов и сеньоров,Баронов – знатен и богат200Любой, и все блистать хотят -Что в городе для них нет мест:Располагаются окрестОни внутри большого круга,Средь ослепительного луга.На брусьях ставят и канатахПалатки из полотнищ, взятыхС собой, беседки возводяНа случай ветра и дождя.Всех: желтых, белых и багряных -210В пять сотен пар шатров был стан их.На шишках золотых орлы:Лишь солнце выглянет из мглы,Долина вся воспламенится.Жонглеров [21] там была станица:Будь сердцем столь они кипучи,Как были их слова летучи,Дамаск [22] им сдался бы тотчас.Иссякнул в городе запасНарядов – все пошло туда.220Там можно было без трудаДар получить любой, сказав:«Прошу себе не я, но граф».Прием роскошно был устроен.Тот званья богача достоин,Кто больше тратит на гостей.Быть хочет каждый всех щедрейИ всем, кто примет, что-то дарит.Не нынешний он вовсе скаред:Один раз даст, и взятки гладки,230Вот благородство и в упадке.Тому едва ль кто изумится,К единой цели мир стремится,И ведомо ли вам, к какой?Порок отправил на покойВсе то, что с Благородством схоже.Скончалась Доблесть, Радость тоже.– Но почему? – А потому,Что Стыд сам при смерти. – ЕмуОт Знанья ждать ли исцеленья?240Клянусь, что нет. Благоволенье -Сегодня рыночный товар;Простой совет, не то что дар,Дается человеком, лишьКогда приносит то барышЕму иль другу, иль когдаВрагу довольно в том вреда.Чтить Юность – тоже, значит, грех.Что спорить, коль стоит при всехЛюбовь с поникшей головой.250Но я рассказ продолжу свой.Воскресным утром, в ранний час,Три ночи не смыкавший глазЭн Арчимбаут обут-одетУж был, когда ему приветОт имени Фламенки графПринес, немедля услыхавВ ответ: «Сеньор, так щедр к вам бог,Что слову вняв Фламенка, могИ я почувствовать подъем».260– «Ну что ж, вставайте и пойдем,Чтоб видеть дочь, в ее покои.Есть мускус там и амбра, кои,Равно как безделушки, ждетОна принесть вам в дар». – «ВлечетМеня вам следовать, сеньор,Как никогда до этих пор».Взят графом за руку был он,К Фламенке в комнату введенИ ей торжественно представлен.270Был вид не скорбный ею явленСкорей, но робкого испуга.– «Вот ваша, – молвил граф, – супруга,Берите, н'Арчимбаут, ее».– «Желанье это и мое,Лишь бы ее не вызвать гнева».В ответ им улыбнулась деваИ говорит отцу: «ОтдавМеня так просто, сколько правУ вас, вы показали ясно.280Но вам угодно – я согласна».Словцом «согласна» восхищенСтоль н'Арчимбаут и упоен,Что он к руке ее прильнутьДает своей и сжать чуть-чуть.На этом надо им расстаться.Теперь он знает, где справлятьсяО сердце, где искать потери.Взор к ней подняв, идет он к двери,Глазами просит разрешенья290Уйти; к нему пренебреженьяНет у Фламенки: взгляд не строг,И речь нежна: «Храни вас бог.»Епископы – их пять, аббаты -Их десять, ризы всех богаты,Ждут свадьбу у монастыря.Эн Арчимбаут считал, что зряСтоль длинны части ритуала.Но вот сиеста миновала,И стал Фламенке мужем он,300Лобзаньем первым награжден.Когда ж обедня отошла,Не для обеда у столаСошлись [23] сначала, но едва лиКто проиграл. Там подавалиВсе мыслимое на пиру.Все вспомнить – смелость не беруЯ на себя, выходит пресно,Поскольку было, мне известно,Там все, что ум изобретет,310И все, что пожелает рот.Граф с н'Арчимбаутом угождалиГостям, глаза ж того блуждалиТам, где душа его была.Он хочет, чтоб из-за столаВсе поднялись, едва поев.Жонглеры тянут свой напев:Тут – пробуют струну сперва,Там – подбирают в лад слова.Все это н'Арчимбаута бесит,320И если ночь не перевеситЕго теперешних убытков,То ни микстур нет, ни напитков,Чтоб мог вернуть здоровье он.Но был с лихвой покрыт урон:В постели, ночью этой самой,Он деву сделал новой дамой.Он мастер был высокой марки,И не было такой бунтарки,Чтоб, взявшись, не заставил пасть330Ее, в его отдавшись власть.Фламенку приручив умело(Сопротивляться не умелаОна, слаба и безмятежна),Целует он, сжимает нежноЕе, стремясь, возможно сколь,При том не причинить ей боль.Как бы там ни было, в ответНи жалоб, ни протестов нет.Уж восемь дней, как длится брак.340Епископы, аббаты (всякНес посох) девять дней гостили,Их на десятый отпустилиДовольных всячески и всем.Эн Арчимбаут, счастливый тем,Что он желанным обладает,Отныне лишь о том мечтает,Чтоб было чтить ему по силамИзбранницу и быть ей милым.Будь стыд в душе его слабей,350Свой гребень он поднес бы ей,И зеркало, и сам венец [24].Поняв, что близится конецПриема и не век же весьОн может оставаться здесь,Вступает с графом он в беседу:«Чтоб свой прием устроить, едуДомой, сеньор, я сей же час;Препоручаю богу вас,Пришлите дочь свою ко мне360Поздней – условимся о дне».Отъезд сердечен был и скор.Примчавшись на бурбонский двор,Уже он обо всем хлопочет.Столь пышный дать прием он хочет,Чтоб больше не было речей,Что где-то был прием щедрей.Шлет королю [25] об этом весть,Прося, чтоб оказал он честьПрибытьем скорым на прием,370И с королевою вдвоем.А пожелают по путиПопасть в Немур, то привезтиФламенку, чем навеки онУважен будет и пленен.В Берри и Пуату [26] такихБаронов не было, чтоб ихГонец с печатью и письмомНе навестил; в Бордо самомПосланцы побывали, в Блае,380В Байонне, письма всем вручая.Все званы, ждут его приема,Никто не остается дома.Меж тем фасады всех домов онУкрасил, город драпированПо стенам тканью дорогой,Коврами, шелком и парчой.Чтоб было в дар без просьб добро:Монеты, кубки, сереброИ золото, ковши, сукно -390Всем, кто готов принять, дано,Их припасать велит хозяин.И вплоть до городских окраинВид улиц приводить в порядок.Ни в тушках кур, ни куропаток,Ни в дрофьих или журавлиных,В гусях ли, утках иль павлинах,В косулях, кроликах и ланях,В медвежьих тушах и кабаньих -Ни в чем нужды не усмотреть.400И прочая не хуже снедь.В гостиницах всего в достатке,Чтоб в зелени никто нехваткиНе знал, ни в воске, ни в овсе.Здесь под рукою вещи все,В которых надобность случится.Лаванды, перца, смол, корицы,Гвоздики, имбиря, мускатаЗапасы стали столь богаты,Что в стенах городских, сиречь410На каждом перекрестке, сжечьИх можно было полный чан.Проходишь мимо, воздух прян -Так в Монпелье [27] под Новый годНе пахнет в лавке, хоть толчетТам бакалейщик свой товар.Ждало плащей пять сотен пар,Пурпурных, с прошвой позолоты,По тысяче – щиты и дроты,Гора мечей, кольчуг гора420Близ постоялого двора,И сотни резвых жеребцов.Все это н'Арчимбаут готовДать рыцарям, чтоб все подрядВооружались, коль хотят.Король же, завершив дела,В дорогу тронулся; былаФламенка с ним; теснясь в пути,На лье не менее шестиВилась баронов кавалькада.430Гарцуя впереди отряда,Сын графа на коне летел,Поскольку встретиться хотелС эн Арчимбаутом он всех прежде.Тот в пышной вышел к ним одежде.И сотни рыцарей вокругТолпились, горожан и слуг,И каждый короля был радЗазвать к себе: «Тенист мой сад,Просторен дом, просторен двор.440Пожалуйте мне дар, сеньор,Сказав, что здесь пожить согласны».– «Упрашивания напрасны:Фламенка, – он в ответ, – со мной;Возьмите свиту на постой».– «Сеньор, бароны и приют,И угожденье здесь найдут».Размещена без шума свита,Дверь дома каждого открыта.Покои королевы – редкой450Красы; Фламенка ей соседкой.Немало жалоб было там,Что позволения от дамНа долгий получить приемНельзя: они ездой верхомИ духотой утомлены.Но, отдохнув, опять полныЯвились свежести и сил.Когда девятый час пробил,Все, за столом обильным сидя,460Вкушали рыбу в разном видеИ прочее, что можно естьВ день постный; сверх того, не счестьПлодов июньских: вишен, груш.Фламенке послана к тому жОт короля бекасов [28] пара,Она в словах, достойных дара,Благодарит после еды.Ни в чем там не было нужды,Пожалуй, в братии лишь нищей,470Чтоб оделить их лишней пищей.Назавтра был Иоанн Святой [29]:Над этим – праздник никакойИметь не может перевеса.Епископом Клермонским мессаВеликая пропета; словоО том прочел он, как святогоСам возлюбил господь наш бог,Назвавши «больше, чем пророк» [30].Затем он объявил запрет480Для всех строжайший, как обет:Нейти с двора пятнадцать дней -Срок не короче, не длиннейКороль для празднеств дать желал им.Он не глухим вещал, а шалым:Все не скрывали, что влечетИх здесь остаться хоть на год,И, срок король им удлини,Рот заморозили б ониЕму [31]. Вот все, кто мессу слышал,490Едва король из храма вышелС Фламенкой в паре, поспешилиИм вслед. Толпа длиной в три мили,В которой рыцари близ дамДержались, шла к дворцу, а тамК столам их пиршественным ждали.Лишь рыцарей в огромной залеНе меньше тысяч десятиМогло легко места найти,Притом никто был не забыт500Из дам, девиц и из их свит,Из компаньонов их и слуг,Затем толпившихся вокруг,Чтоб исполнять приказ сеньоров,И тысяча пятьсот жонглеров.Умывшись, все друг против дружкиНе на скамьи, а на подушки,Обтянутые шелком, сели.Не спрашивайте, тонки все лиСалфетки были им даны510Для рук, – все гладки и нежны.Удобней дам садиться просятИ яства на все вкусы вносят,Над списком нет нужды трудиться:В избытке все, на что пшеница,И виноград, и корнеплоды,Плоды и молодые всходыИдут; что мы привыкли естьИ можно в воздухе обресть,В земле и средь морских глубин, -520Так что для зависти причинУ тех, кто как бы обделен,Нет к тем, кто многим предпочтен.Похвал достоин был уходЗа всеми, но гостей с пятьсотС Фламенки не сводило взгляда,И хоть сильна была отрадаПленяться прелестью лица,Все возраставшей без конца,Но лицезренье красоты530Пустыми оставляло рты.Ей, видит бог, претило это!Но тот, кому случалось где-тоК ней обратиться с парой слов,Затем поститься был готов.И многие встают, не ев.Подобными средь дам и девФламенке быть хотели все.Как солнце в блеске и красеНеповторимое, она540Сияет в их кругу одна.Лица ее столь свежи краски,Во взоре столько нежной ласки,Столь веселы и сладки речи,Что слывшая живой до встречиС ней, или более прекрасной, -Неловкой делалась, безгласной,Стеснявшейся красы своей,Мол, чтобы выглядеть милей,Что толку вон из кожи лезть550Там, где такая дева есть.Всех затмевает и бледнитВсечасный блеск ее ланит,Горящих весело и живо.Чтоб столь была она красива,Знать, не жалел усилий бог;Тем, кто ее увидеть мог,Она желанней лишь была.Коль красоте звучит хвалаОт женщин, верьте слову их.560На свете нет трех дам таких,Чтоб были прочие согласныПризнать, что впрямь они прекрасны.Нам, дескать, лучше знать, что вамЗвать любо красотою дам:Мужчинам только бы былаУчтива дама и мила,И ласков был ее прием,Но кто неубранной, пред сномИль после, мог ее узреть,570Тот, коль умен, не станет впредьДар слугам жаловать подобный [32].Так речью жалобной и злобнойУнизить, умалить хотятОни господних суть наградОтмеченным его любовью.Но у Фламенки на злословьеНет жалоб, дамы с ней не злы,Остерегаются хулы,И сдерживает их лишь то,580Что порицать не знают что,Ибо, найдя хоть тень изъяна,Они б взялись за дело рьяно.Окончив трапезу, опятьПомыли руки, с мест вставатьНикто не стал, внесли вино,Как было там заведено.Убрали скатерти затем,Подушек, чтоб досталось всем,И вееров внесли без счета,590И каждый, как кому охота,Устраиваться мог, и вотЖонглеров наступил черед:Привлечь вниманье все хотятНастройкой струн на разный лад,Игрой, неслыханной дотоле.Исполнить новый на виолеНапев, кансону, лэ, дескорт [33]Искусней прочих каждый горд.Лэ жимолости [34] там на вьелле [35]600Играют, здесь – лэ Тинтажеля [36];Там – песнь влюбленным совершенным,Здесь – сочиненную Ивеном [37].То лютни, то виолы чьей-тоЗвук слышен, то рожка, то флейты;Тут – голос жиги; рядом – роты [38];Один – слова, другой – к ним ноты;У тех – свирель, с волынкой – эти,На дудке – тот, тот – на мюзете;Тот – на мандоле [39], там – звенят610Псалтерий с монокордом [40] в лад;У тех – театр марионеток;Жонглер ножами – быстр и меток;Тот – пляшет с кубком, тот – скользитЗмеей, тот – делает кульбит,Тот – в обруч прыгает; кого,Не знаешь, выше мастерство.Кого ж истории влеклиПро то, как жили королиИ графы, мог узнать о разном;620Там слух не оставался праздным,Поскольку кто-то о Приаме [41]Вел речь, другой же – о Пираме [42];Тот – о Парисе и Елене [43],Ее прельщении и плене;Там – об Улиссе говорили,О Гекторе и об Ахилле [44];О том, как поступил ЭнейС Дидоной [45] и как тяжко ейОстаться было одинокой;630Как весть Лавиния [46] с высокойПослала башни со стрелой,В чем помогал ей часовой;О полиниковой затее,Об Этеокле и Тидее [47];Еще о том, как АполлонийОстался в Тире и Сидоне [48];Звучал рассказ об Александре [49],Затем – о Геро и Леаидре [50];Как Кадм [51], из дому изгнан быв,640Осуществил закладку Фив;Повествовали о Язоне [52]И о недремлющем драконе;О силе, что дана Алкиду [53],О том, как к гибели ФиллидуВлюбленность в Демофонта гонит [54];И как Нарцисс [55] прекрасный тонетВ ручье, где отразился он;Как над Орфеем верх ПлутонВзял [56], у него жену отняв;650Как филистимский ГолиафТремя камнями был убит,Которые пустил Давид [57];И о Самсоне – как Далила [58]Его во сне волос лишила;А также и о том, как многоСражался Маккавей [59] за бога;Как Юлий Цезарь [60] мог, шла речь,Понт в одиночку пересечь,Творца помочь не попросив,660Чтоб знали, что не боязлив.Про нравы Круглого Стола [61],Где всем оказана былаЧесть королевская за делоИ благородство не слабело:Тот – про Гавела вел рассказ,Про рыцаря со львом, что спасОт гибели Люнетту; кто-то -Про заключенье ЛанселотаЗа то бретонкою в тюрьму,670Что немила была ему;Про Персеваля – как верхомОн появился пред дворцом;И про Эрека и Эниду,Про Угонета и Периду;Про тяготы, что ГуверналИз-за Тристама испытал;И про кормилицу, что телоФенисы омертвить сумела;О Незнакомце там Прекрасном680Звучал рассказ, а здесь – о красномЩите, что взял герольд, нашедПод дверкой тайной; был ГифлетПомянут; и Калобронан;И как за то, что грубиян,Кей-сенешаль немало тяготУ Ле Дельеза вынес за годВ тюрьме; дань отдали МордретуИ, жертве Вандров злых, д'Ивету,Оказан коему прием690Был Рыболовом-Королем;О мерлиновой сказ судьбеГремел; и как служить себеСтарик-с-Горы Убийц заставил;И как сам Карл Великий [62] правилГерманией до дней раздела.Иных история заделаО Хлодвиге и о Пипине [63];О Люцифере [64], что в гордынеНизвергся с высей благодати;700Слуга нантейльский вспомнен кстатиИ Оливье верденский [65]; спетИз Маркабрюна [66] был куплет;И рассказали, как ДедалУчил летать и как леталГордец Икар [67] и утонул.Все, как могли, старались. ГулНеумолкающий виольныйИ от рассказов шум застольныйСлились над залом в общий гам.710Тут говорит король гостям:«Вы, рыцарственные сеньоры!В еде оруженосцы скоры,Велите им седлать коней,Нам предстоит турнир, живей!Но перед тем бы я желалУстроить куртуазный бал,Начать его велю женеС Фламенкой, столь любезной мне.И сам я танцевать готов.720Вставайте все, а меж столовЖонглерам место есть как раз».И за руки взялись тотчасВсе: дамы, рыцари, девицы -Прекрасны были многих лица.Вовеки ни Бретань [68] не знала,Ни Франция такого бала.Настроивши виолы, двестиЖонглеров заиграли вместе,По двое на скамейки сев,730И танца зазвучал напевЗа нотой нота, точно в лад.Все дамы за собой следят,Плетут любовных сеть засад,И что безудержно хотятПонравиться, скрывают плохо,Их выдает лукавство вздоха,Что к небесам летит, иль взгляда.В любви такая всем отрадаБыла, что каждый мнил, что он740В рай заживо перенесен.Не видел свет, даю вам слово,С тех пор, как есть любовь, такогоСобранья красоты. УслышьВ тот миг король, что и Париж,И Реймс его врагом захвачен,Он танца не прервал бы, мрачен,Ни вид его б не стал унылей.Бал Радость с Юностью открылиИ дама Доблесть, их кузина.750Нашла на Скаредность кручина,Под землю впору б уползти,Но встала Зависть на пути:«Что, дама, за беда? Взгляни,Танцуют, веселясь, они:О! о! вся пышность их – обман,Не каждый день Святой Иоанн.Они насытились и скачут,Но кто-то траты их оплачет.Здесь многие полюбят насЧрез месяц лишь, и что сейчас760Услада им, сочтут уроном».– «Добро пожаловать, – со стономЕй Скаредность в ответ, – я сноваЖить после ваших слов готова.Желаю вам все ваши лены [69]Избавить от любого плена,И власти подчинить своейБаронов, графов, королей,Маркизов, клириков, крестьян,770И рыцарей, и горожан.А что до дам, дарить их вамЯ не хочу: лишаться дамНе стану, просто так отдавВам то, на что у вас нет прав.Но об избравших рас не спорю -Что толку предаваться горю,Нам причиненному людьми».Тут больше тридцати восьмиОруженосцев оседлали780Коней, эмблемы к ним вначалеИ колокольцы прикрепив.К турниру прозвучал призыв.Окончен бал, что лишь однаждыУвидеть удается; каждыйОруженосцу снаряженьеВелит нести без промедленья.А дамы не бегут украдкой,Но с милой сдержанной повадкойИдут в веселой череде790К окну взглянуть на сцену, гдеСойдутся рыцари в бою,Чтоб им явить любовь свою.Хоть н'Арчимбауту то непросто,Он девять сотен девяностоСемь пеших рыцарей направилК двору и королю представил:На всех чулки из шелка в розах.И пожеланьем: чтобы слез ихЛишь плен любви отныне стоил, -800Король, как даром, удостоил,А королева одарилаИх тем, что то же повторила.В тот день в доспехах был король -Носивших их достойно стольТроих бы не нашлось, даюВам слово; был к его копьюРукав, не знаю чей, привязан [70];Вид королевой не показан,Что огорчилась, хоть рукав810Был вывешен не для забав,А как любовный явно знак.Но про себя сказала так,Что, чей то дар, узнай она,Заплатит дама ей сполна, -Сей дар одну лишь не порочит [71].Как быть, Фламенку сердце прочитВ дарительницы рукава.Хоть королева неправа,Дать н'Арчимбауту знак велела,820Что у нее к нему есть дело.И вот уж он пред ней стоит,При нем копье его и щит.Значок, турнирному бойцуВручаемый, ему к лицу.Приблизясь к королеве, онВмиг спешился, его поклонС приветствием учтивым слит.Взяв за руку, она велитЕму садиться у окна:830«Я, – молвя, – н'Арчимбаут, больна.Коль не дадите вы совета,Беду лишь усугубит это».Он говорит: «Дай вам господьСтраданья ваши побороть».Жест делает она такой,Чтоб тронуть правою рукойФламенку, так как у окнаСидела рядом с ней она:«Нельзя ль с эн Арчимбаутом мне840Поговорить наедине?»Та ей в ответ, беды не чуя:«Того же, что и вы, хочу я».Близ окон, где сидят они,Графиня де Невер в тениПод пальмами стоит укромной.Но от волос ее не темныйСтруится блеск, а ярче злата,Вот чем была она богата.Фламенка приступает к ней,850Предпринимая без затейБеседы вежливой попытку,Подушкой подложив накидку,Чтоб дальше был обзор и ширеРистаний славных на турнире.А королева в тот же миг,К эн Арчимбауту скорбный ликПоднявши, молвит: «Милый друг,Не муж ли на меня недугНаслал, нося открыто знак860Любви? По поступивши так,Он напоказ не только мною -И вами пренебрег, не скрою».Эн Арчимбаут увидел сразу,Что ко Фламенке эту фразуОна относит, мол, рукавДан ею. Эту мысль поняв,Ответил словом он таким:«Клянусь вам тем, кто столь любим,То не бесчестья знак греховный,870Но символ радости любовной:Долг исполняет наш король -Мне б так! Но где велела рольЛишь радость показать ему,Хотел бы я любовь саму.Он видит в том лишь развлеченье».– «Понадобится утешеньеВам это, н'Арчимбаут, скорей,Чем пролетит пятнадцать дней».– «Не вмешивайте ревность в дело,880Без повода и неумело».Не поднимая головы,Она в ответ: «Ревнивым выВсе ж станете, бог нас рассудит.Тем более, причина будет».– «К чему мне наставленья эти?Подобные я знаю сети,Наш бесполезен разговор».Тут к ним жонглер спешит: «Сеньор,Король наш препоясать хочет890Мечом [72] – и дела не отсрочит -Тибаута, графа де Блуа [73].Тибаута просьба такова,Чтоб вы стояли близ него,Когда начнется торжество».Эн Арчимбаут кладет поклон,Не выказав, сколь угнетен,Чтоб до красотки не дошло.Ах, грех какой, какое зло!И королевы то вина,900Что н'Арчимбаут лишится сна,Покоя обрести не сможет,Что сердце злая боль изгложет,И не вернуть ничем здоровья,Как лишь лечением любовью.Увы, настудит исцеленье,Коль подтвердятся подозренья.Едва пред королем встал он,Как граф Тибаут был посвященИ с ним четыреста – они910Все были из его родни.Дон Арчимбаут, скорбя, ушелОт королевы, столь тяжелБыл новости зловредной гнет.Оруженосца он зовет:«Вели звонить к вечерне; нуженНам времени запас – на ужинКороль пойдет лишь после храма».Но к окнам сшедшиеся дамы,Желавшие, чтоб без заминки920Шли рыцарские поединки, -В крик, услыхав колокола:«Еще часов не подошлаПора [74], а тут вечерня уж!Пусть ту из нас оставит муж,Кто в храм пойдет в такую рань,Оставив рыцарскую брань!»Но тут король прошел, явивСколь нравом добр он и учтив,Туда, Фламенка где стояла,930И вышел вместе с ней из зала.Бароны поспешили вслед;Избрали темой для беседЛюбовь все кавалеры, в храмСопровождая милых дам.Хор службу спел на голоса,Король немедля поднялся.Расположенье вновь своеК Фламенке показав, ееВзял, по обыкновенью, руку,940Чем отягчил супруги муку,И н'Арчимбаут был раздражен,Хоть виду и не подал он.Вот ужин. В сотах ли пчелиных,Во фруктах, в пирожках ли, в винах,В жарком – ни в чем нехватки нет.Фиалки, свежих роз букет,Для охлажденья лед к винуИ снег – чтоб не мешало сну.Пора и отдохнуть – устав950От всех сегодняшних забав,В преддверье завтрашних событий.С утра, продолжить разрешите,Вдоль улиц скачут новичкиИз рыцарей, надев значки.Пришпоривает всяк коня,В лад колокольцами звеня.От этой суеты растетКруг н'арчимбаутовых забот,А сердце так тоска спирает,960Что он решил, что умирает.Отбросить подозренья хочетИ королеву лишь порочитЗа то, что смутная тревогаВ него вселилась без предлога.Беду искусно он таит,Всем вход в казну его открыт,Ею даяния щедры,Он счастлив, коль берут дары.Семнадцать дней и больше длился970Прием, никто бы не решилсяОпределить: из этих днейВсех интересней и пышнейИ всех радушней был который.Могущественные сеньорыДивились, сколь запас богатБыл у хозяина для трат.Лишь на двадцатый день дворецКороль покинул наконец -Знать, королева не желала980На месяц продолженья балаВ уверенности, что влюбленСерьезно во Фламенку он.А он любил ее не страстью -Он мнил, что радуется счастью,Пожатье ли увидев рук,Лобзанье ли, ее супруг:Король не находил в том зла.Пора отъезда подошла,Хозяин слышит хор похвал,990Довольны все, жонглерам далПо стольку он, что кто был беден,Теперь богат, брось даже петь он.Эн Арчимбаут всех проводил их,С тоской расстаться ж он не в силах,Вернулся, а она уж ждет.Ему сжимает сердце, жжетБеда, звать Ревность ту беду.Из-за нее он как в бреду,Такие думы все на ум1000Идут, что не избыть тех дум.Когда домой вернулся он,Друзья, решив, что поврежденВ нем разум, разбежались вскоре.Заламывал он руки в гореИ плакал из-за пустяков.Не думал прежде, что в альковК жене захочет он ворваться,Чтобы, прибивши, поквитаться.Но обнаружил, что она1010Была там вовсе не одна:Сидело множество вокругДам, городских ее подруг.Оттуда вышел, как больной,Он, повернувшись к ним спиной, -Стонать на лавку в уголкуЛег, словно боль была в боку.Жизнь сделалась ему постыла:Коль осужденье б не страшило,Весь день с постели б не сходил.1020Всех сторонясь, всегда уныл,Стенал: «Я был безумен. Что жеЯ сделал, взяв жену? О боже!Иль дом не благ был у меня?Да, благ! Будь проклята родня,Которая всегда заманитВзять то, нам отчего добра нет!Теперь у нас жена, жена!Увы! мне сила не данаГнет ревности перенести!1030Не знаю, как себя вести!Красотка эту хворь наслалаИ, видит бог, ей горя мало!Ну что ж, ее я огорчу.Как сделать то, чего хочу?»Впрямь злая блажь им овладела.Ни кончит, ни назначит дела,В дверь выйдет – тотчас же войдет,Снаружи жар, на сердце лед,Вдруг взор ревнивый стекленеет,1040Вдруг, петь задумав, он заблеет,Вдруг крик раздастся вместо вздоха.Работает рассудок плохо,И хочется бубнить емуВздор, непонятный никому.Весь день брюзжит он и бранится,Ему страшны чужие лица.Коль кто врасплох его застанет,Он притворяется, что занят,Свистит для вида и сквозь зубы1050Цедит: «Не знаю, почему быМне вас не вышвырнуть, коль так!»То в пальцах скручивать кушакНачнет, то напевать бай-бай,То танцевать шаляй-валяй.Глаз обратив тайком к супруге,Другим велит, чтоб воду слугиДля омовенья рук неслиК обеду: в смысле – чтоб ушлиВсе подобру бы поздорову.1060Он ткал уток и плел основу,Шагая вдоль и поперек.Когда же более не мог,Просил: «Сеньор, угодно ль сестьК столу вам – оказали б честьИ нас обрадовать могли выИ показать, сколь вы учтивы».Тут он глаза по-песьи пялилИ без улыбки зубы скалил.Будь по его, всех гнал бы вон!1070О встречном думает, что онЕго жену склоняет к блуду:Будь проклят богом он повсюду!Беседует ли кто с женой,Он чует замысел дурной.«Я сам на это их подначил,Но и король давно все начал:Уже к отъезду из Немура,Поняв, что это за натураИ что нет дам ее прелестней,1080Позволил вольным быть себе с ней.Жди я, что так он поведетСебя, – немедля б запер вход:Кто хочет, ходит взад-впередТеперь – и кто еще придет?Вон, как ко всем она радушнаИ напоказ – нам не послушна.Чтоб увести, ей лгут безбожно!Быть пастухом ей невозможно,Поскольку тот пастух негож,1090Кто плох к себе, к другим хорош.Как – увести! Сказать легко:Король едва ли далекоЗашел, ей пожимая руку.Увы! родился я на муку!Коль плохо нес я оборонуПри ней, то и поднять колоннуНе мог бы пред Святым Петром [75],И повалить Пюи-де-Дом [76],Коль тщетны все мои потуги1100С девчонкой сладить. Без супругиЖить лучше, чем, что ты учтивИ юн, из-за нее забыв.Клянусь, сменять добро на злоМеня безумье увлекло.А королева, предсказавМне ревность, злейшей из отравДала – пророчица, исчадьеЗлых сил – не дав противоядья!Из бывших прежде ни с одним1110Ревнивцем, впрямь, я не сравним:С мою – их муки не потянут.И буду точно я обманут.Звучит здесь «буду» невпопад,Я знаю, что уже рогат!»И, на себя в безумной злобе,В жару дрожит он и в ознобе,Рвет волосы, кусает губы,Бьет по щекам, сжимает зубы,Взгляд, жалящий Фламенку, дик.1120Он с наслажденьем бы остригЕе волос тугие пряди.«Н'Изменница [77], чего я радиНе колочу вас, не душу,Прически вашей не крушу?Вы отрастили хвост, но онВот-вот пойдет вам на шиньон,Чтоб я не вырвал сам его.А вам-то будет каковоЗнать, что он ножницами срезан!1130И станет, видя, что исчез он,Печальна свита волокит,Что нынче только и твердит:«О, кем столь чудный видан локон!Блеск золота затмить бы мог он».Я знаю взор их воровской,Пожатье рук, толчки ногой.Каких вы ищете интриг?Я хитрость лучше вас постиг,Но тем я слаб, а вы сильны,1140Что худо мне вам хоть бы хныВо мне все мышцы и все костиИ жилы все болят от злости;Стерплю ль, чтоб вы, чья в том вина,Не получили долг сполна?»– «Сеньор, что с вами?» – лишь спросилаОна в ответ. – «Что с вами?» Мило!Источник мук моих вы всех.Клянусь Христом! мне – смерть, вам – смех!А грех – на этих ухажерах.1150Господь свидетель, на запорахВсе двери здесь они найдут.Следить за дамой – зряшний труд,Коль не свести ее в тюрьму,Куда нет входа никому,Лишь господину или стражу,Тогда предотвратишь покражу.Увы! ты скорбен, зол, угрюм,От ревности в расстройстве ум,А сердце от любви горит,1160Взлохмачен, шелудив, небрит.Твоей щетине безобразнойФламенка предпочла бы грязныйХвост белки или терна ветки.И сам в бесчестье ты, и предки.Но будет. Лучше умереть,Чем за потачку стыд терпеть,И лучше уж прослыть ревнивым,Чем рогоносцем терпеливым.Да, лучше числиться завзятым1170Ревнивцем, чем страдать рогатым».Уже весь край не держит в тайнеТого, что он ревнивец крайний.И вся Овернь про то поетСтишки, кансону, эстрибот,Куплет, сирвенту, ретроенку [78],Как любит н'Арчимбаут Фламенку.И вот, чем больше он их слышит,Тем больше лютой злобой пышет.Не думайте, что из друзей1180Он осуждающих – сильнейЛюбил; нет, он кричал им гневно:«Сеньор, речь ваша задушевна.Пусть я ревнив, но, видит бог,Уместен ли за то упрек?Кто не ревнив, тот пожил с наше ль?Те, чьи смешки звучат и кашель,Ревнивей были бы меня,Коль видели б день изо дняСозданье, сладостное столь.1190Ни император, ни корольЖеной меня прельстить не может.Хоть я кляну свою, не множитОна тех мук, что есть уже.Но умный – будь настороже,Беде напасть врасплох не дай.Что как нагрянет негодяй,В любовном раже куры строя,Не зная, что любовь такое,И дурь ей в голову втемяшит?1200Пусть, что неправ я, каждый скажет,Но все ж опять не промолчу:Жить ни за что так не хочу!Да и страшна ль бесчестью речь?Блажь – ей служить, ее стеречь,Не стоит моего труда.Кто хочет пусть идет сюда,Но моего расположеньяПускай не ждет, ей разрешенья,Клянусь, не дам на разговор1210Ни с кем, кто б ни был визитер:Граф ли отец, сестра ли, мать,Жослин ли брат – им не видатьЕе!» Когда ж он друга бросит,Ибо укоров не выносит,То сам себе под нос бубнит:«Вот, он за то меня бранит,За что звучать бы похвале;Не знает толка он в хуле;Он ищет славы краснобая,1220Меня ревнивцем называя.Но хоть слова его и тонки,За мудрость этой побасенкиЯ глупость не отдам свою.В Болонье [79], иль в другом краюИх учат этим экивокам?Чем нынче лезть ко мне с упреком,Сказал бы: «Друг, побольше прыти!За вашей милой последите -Фламенку я в виду имею, -1230Чтоб, честью одолев своею,Не провела, как хочет, вас».Слов этих было б в самый раз.Но говорун – ни ну, ни тпру,А вкривь и вкось несет муру:Мол, ты ревнив, прими на веру.Он что, пронзает взором сферу [80]?Глуп выдумщик таких речей,Их слушатель – еще глупей!Он в этом деле бестолков.1240Но, может быть, от дерзких слов,Что ныл он, в дом забравшись мой,Я не оправлюсь и зимой!»Затем он вскакивает в спешке,Бежит ретиво, при пробежкеПолами меховыми машет,Как баба, что в галопе пляшет,Повыше юбки подобрав,И поднимается стремглавНа башню. И Фламенку там1250Находит в окруженье дам,Ее охране безотлучной.Он гневается, злополучный:«Здесь кто-то есть, кто не наказан!»Тут оступается как раз онИ по ступеням кувыркомВниз скатывается, при томЛишь чудом шеи не ломая,Удел злосчастный, доля злая!Он темя трет, затылок гладит,1260То приподнимется, то сядет,Сапог упавший надевает,Застегивает гульф, зевает,Потягивается устало,Крестясь: «Ей, господи! началоХорошее, счастливый знак!»Затем идет искать кушак,Так на жену взглянув украдкой,Что той становится не сладко.«Я, – шепчет, – спятил, я в бреду.1270Другой такой я не найду!И что ж не выбрал ты манерыВести себя, не принял меры?Не можешь? – Смог бы. – Как? – Прибей!Прибить? Но станет ли нежнойОна, прибавится ль добра в ней?Иль сделается лишь злонравней:Я до сих пор еще не слышал,Чтоб толк битьем из дури вышел,Напротив, злее после кар1280Горит в безумном сердце жар:Оно в плену любви – не страшенЕму плен крепостей и башен,И своего оно в свой срокДобьется, как будь страж ни строг!Мой замысел таков: на голод,На солнцепек, по и на холодЕе в каморку помещу.Ее любя, я не прощуСебе, коль ей уйти от стражи1290Удастся; сам пойду я в стражи:Таких, за совесть, не за страхМне верных, нет и в небесах.Лишь это в силах сделать я.Здесь вдоволь пищи и питья.Езда претит мне верховая,Я растолстею, отдыхая:Что ж, нужен старику покой,Да без заботы бы такой:Совсем не отдых, прямо скажем,1300Быть старику девчонке стражем.Где взять я хитростью смогу,Где силой – но устерегу.Весь опыт нужен будет мне,Не влезть на башню по стене,Пусть посидит там взаперти.Девицу нужно мне найти,Иль двух, чтоб находились с нею;Повесят пусть меня за шею,Коль без меня она хоть в храм1310Пойдет, хоть к мессе, хоть к часам,Будь то великий праздник даже»,Срывается он с места в раже,Бежит на башню прямиком,Уже и камнетес при нем.Велит пробить, как для затвора,Лаз узкий вроде коридора,Чтоб выход к кухне был в стене.Забыв об отдыхе и сне,Он занят только этим лазом.1320Уж ревность отняла и разум,И сердце, одолев беднягу.Меж тем он в сторону ни шагу,Но день за днем ее питает,Растит и с ней в союз вступает.Отныне он не моет лоб,Похожа борода на снопОвса, который плохо связан,Ее дерет и рвет не раз онИ волосы пихает в рот.1330Когда от ревности трясетЕго, он словно пес шальной.Ревнивый – то же, что больной.Писателям из Меца [81] силХватило б вряд ли и чернил,Чтоб описать тех действий пылИ все, что н'Арчимбаут творил.Едва ли Ревность бы самаСошла от ревности с ума,Как он; смолкаю тут, и впредь1340Даю ревнивцам преуспетьВ воображенье диких делИ злобных мин – то их удел.Меж тем красавица в смятенье:Угрозы все и нападеньяРевнивца выносить должна,Ей меньше смерти жизнь ценна.Коль плохо днем, то ночью хуже:Тоска сжимает только туже.И утешаться нечем ей1350В той смерти, в горести своей.При ней две девы пребывали,Всегда, подобно ей, в печали.Живя, как пленницы, в затворе,Они ей скрашивали гореУчтивой службой, как могли,И в благородной к ней любвиПозабывали о тоскеСвоей. Зажав ключи в руке,Ревнивец часто появлялся.1360Надолго он не оставался,Но, не затеяны ли шашни,Следил, и целы ль стены башни.Девицы ставили на столЧто было, так как он завелЧерез окошко, не мудря,Как в трапезной монастыря,Заране ставить все, откудаТе брать могли питье и блюда.После обеда всякий раз1370Он выходил, как напоказ,Гулять; но были все стезиЕго протоптаны вблизи,Ибо на кухню заходилОн и внимательно следилЗа тем, что делает жена,И часто видел, как онаИзящно режет хлеб, жаркоеИ подает своей рукоюДвум девушкам, а заодно1380Еще и воду и вино.И заключен был тайный сговор,Чтоб не проговорился повар,Что с них шпион не сводит глаз.Но не хватило как-то разВина девицам за обедом,И был им тот секрет неведом,Когда из-за стола однаПошла к окошку взять вина.И н'арчимбаутова засада1390Открылась ей: таясь от взглядаЕе, он вышел, но ужеО том сказала госпожеАлис, девица, коей равныхНет и средь самых благонравных.Была другая, Маргарита,Благоусердьем знаменита.Старались оказать почетОни Фламенке и уходСоздать. Ей выпало без счета1400Невзгод, преследует зевотаЕе, и вздохи, и тоска,И все по воле муженька.Слез выпила она немало.Но бог – за то ль, что так страдала, -Ей милости явил свои,Не дав ребенка и любви,Ибо, любя, но не питаяНичем любви, она до краяДошла бы в горести своей.1410Вовек не полюбить бы ей,Когда б Любовь – чтоб не унылаБыла – ее не обучилаТайком себе, но до порыЕй не открыв своей игры.Ей смерть мила. Из башни теснойОткрыта дверь лишь в день воскресныйИль в праздник. Даже малословныхБесед никто с ней, из духовныхИли из рыцарей будь он,1420Не вел, ведь в церкви отведенТемнейший угол был Фламенке:С двух от нее сторон по стенке,Пред ней же сбитый из досокЗаборчик частый столь высок,Что доходил до подбородка,И там она сидела кротко.Могли с ней вместе две подружкиИ сам ревнивец быть в клетушке,Но он любил вовне сидеть,1430Как леопард или медведь,Всех озирая с подозреньем.Ее, лишь в ясный день, за чтеньемЕвангелия, стоя рядом,Вы б различили острым взглядом.Ей подношенье отнестиНельзя, к священнику ж путиНе дать – все ж мудрено супругу,Однако целовала рукуЛишь сквозь какой-нибудь покров.1440Податчиком ее даровБыл н'Арчимбаут, ее защита.Священник, так как было скрытоЛицо, рука же под перчаткой,Ее не видел и украдкойНи в Пасху, ни пред Вознесеньем.К ней служка шел с благословеньем [82],И он-то бы увидеть могЕе, коль было бы вдомек.Эн Арчимбаут, лишь missa est [83]1450Звучало, поднимал их с мест:Полуденной молитвы [84] гласГлушил он, и девятый час,Когда кричал: «Вперед! вперед!Меня обед давно уж ждет.Довольно мешкать, поспешим», -Не дав молитв окончить им.Так шли дела два с лишним года.Встречала новая невзгодаИх что ни день, росла печаль.1460Меж тем, под вечер ли, с утра ль,Не останавливаясь, кроетСебя эн Арчимбаут и ноет.Был славен ваннами Бурбон;Вход для купанья разрешенИ местным был, и чужестраннымГостям; прибиты плитки к ваннамС пометой, прок в какой каков.Здесь делался совсем здоровХромой иль вообще недужный,1470Курс этих ванн принявши нужный.А чтобы в час любой для всехКупанье было без помех,Хозяин хлопотал о том,За плату ванну сдав внаем.Тек в каждую воды поток,Горячий, словно кипяток;Холодной же воды подачейВы охлаждали жар горячей.Там ванны были против хвори1480Любой; на крепком дверь запоре,Как в доме – стены, нет прочней.При каждой комната, чтоб в нейДля освеженья или снаПрилечь – кому на что нужна.С владельцем ванны, всем известнойСвоим богатством, в дружбе теснойБыл н'Арчимбаут, и так как ваннаБыла близ дома, постоянноВ ней с давних пор купался он.1490Всегда следил Пейре Гион,Той ванны и других хозяин,За чистотой; пол был надраен,Блестело все; особам знатнымСдавал он их: вход был бесплатнымДля н'Арчимбаута и свободным.Он иногда считал угоднымЖене доставить развлеченьеИль выказать расположеньеИ брал с собой; но было кратко1500Оно, так вел себя он гадко:Она должна была в одеждеСтоять подолгу в ванной, преждеЧем он везде не сунет нос;Затем он прочь трусил, как пес,Что выставлен, визжа, за дверьИ кость начнет стеречь теперь.Он ванну запирал ключом,Который был всегда при нем,И в комнате сидел наружной.1510Когда же выйти было нужноФламенке, девушки звенелиБубенчиком, для этой целиПодвешиваемым внутри.Эн Арчимбаут спешил к двериИ выпускал их, но тотчасНабрасывался всякий разНа госпожу, как озверелый:«Вы год не выходили целый!Мне Пейре Ги прислал вино,1520По вкусу было б вам оно,Но гнев вы распалили мой,Я отношу вино домой.Вы видите, который час!Обедать уж пора, а васВсе нет. Даю вам обещанье:Я на год вас лишу купанья,Коль это повторится снова».Тут тычется он бестолковоВ дверь ванной – нет ли там кого,1530Ибо от зренья своегоПодвоха ждет: бедняге мнится,Что кто-то там в углу таится.Но объясняет Маргарита:«Сеньор, уж госпожа помытаБыла и вышла бы, но самиМы, услужая нашей даме,Купаться стали вслед за ней,Зато и вышло все длинней.Вина и грех лежат на нас».1540– «Мне что, – он говорит, – я пас, -Кусая пальцы. – Даже гусьНе плещется, как вы. Но злюсьЯ вовсе не на ваш заплыв».Алис, на госпожу скосивГлаза, в ответ: «Сеньор, как странно,Вы чаще принимали ванныИ мылись дольше госпожи», -И собственной смеется лжи,Ибо о том не шел с тех пор,1550Как он женился, разговор.Ногтей и косм уже не стриг,Он жил одним: как он в тайникОтправится и пошпионит.Ничей упрек теперь не тронетЕго: не сбреет он вовекУсов – как славянин или грек.Так думает нагнать он страх:«Жена, такого, при усахИ бороде, меня боясь,1560В любовную не вступит связь».В те дни, когда, свиреп и шал,Эн Арчимбаут так ревновал,В Бургундии был рыцарь, в коемПрирода самым лучшим кроемСвой разверстала матерьял,Чтоб он со временем крепчал.Не пожалев трудов и знаний,Прекраснейшее из созданийОна явила – мир воочью1570Узрел достоинств средоточье:Красив, умен и храбр был он.Авессалом и Соломон [85],Стань существом они одним,Сравниться не могли бы с ним.Парис и Гектор и Улисс [86],Когда б втроем в одно слились,Не стали б вровень все ж емуПо доблести, красе, уму.Чтоб описать столь превосходных1580Людей, и слов-то нет пригодных.Но хоть частично, как умею,Исполню эту я затею.Златые локоны волнисты,Чело высоко, бело, чисто;Густы, изогнуты, черныС разлетом брови и длинны;Глаза смеющиеся серы;Изящно вырезанный, в меруДлинен и тонок нос прямой1590И с арбалетной схож лукой;Лицо округло, краски живы.Средь майских роз, как ни красивы,Таких и самых свежих нет,Чтоб этот повторили цвет,Где белое смешалось с алымВ подборе, прежде небывалом.А уши розовые, лепкиИскусной, и крупны, и крепки;Прекрасен также рот точеный,1600Во все, что произнес, влюбленный;Во рту белеют зубы ровно,Все из слоновой кости словно;Чуть-чуть раздвоен подбородок,Став лишь милей, – но контур четок;Прямая шея – сгусток силы,Не выперты в ней кость иль жилы;В плечах широких мощь – ониНа вид атласовым [87] сродни,Предплечий мышцы не малы1610Отнюдь, но плотны и круглы;Ладони тверды, и суставыУ длинных пальцев не костлявы;Грудь широка и узок стан;В ногах не сыщется изъян:Хоть бедра мощны, но не тяжки,И стройны выпуклые ляжки;Коленки плоски; все в порядкеИ с икрами: продолги, гладки;Ступня крута, подъем высок -1620Его догнать никто не мог!Тот, кто теперь знаком вам ближеСо слов моих, учась в Париже,Все семь искусств [88] там превзошел,И сам сколько угодно школОткрыть бы мог по всей стране.Читать и петь он наравнеМог в церкви с братьей клерикальной.Домерг, учитель фехтовальный,Так научил его колоть,1630Что видел он, где шпаге плотьОткрыта, за любой защитой.Красивый столь и родовитый,Прямой и умный человекНикем не видан был вовек.Семь футов рост, плюс до рукиДва фута, встань он на носки,Чтобы на стенах место дляСвечи найти иль фитиля.В семнадцать лет и день всего1640Он – рыцарь. Посвятив его,В дар герцог, дядя, от щедротДал ливров тысячу семьсот;Король дал столько ж; таковаИ доля графа де Блуа [89];Тысячу триста – брат; в подарокДал император тыщу марок;Кузен, король английский, далТысячу фунтов. КапиталБез опасений был положен1650На ренту, где доход надежен.Неверскому Раулю [90] братомОн приходился и был взят имВ круг, где ему был каждый рад.Каких ни делает он трат:На посещение дворов ли,Иль на служенье – в том торговлиВ помине нет. Коль дар обещанИ не дан – тягостная вещь он.Кто дар задерживать горазд,1660Ни даст, как должно, ни продаст.Дар в срок же славен и ценой,И благодарностью двойной.Так – дар, что был одним сперва,Теперь идет один за два,И сводит радость от дареньяНа нет всю тягостность прошенья.Зато и дар, что даст Гильем,Всем столь приятен, ибо тем,Что прежде просьбы дан, хорош он,1670В предвиденье ее предложен.К себе располагал он всех,Все верили в его успех:Маркизы, графы, короли.Того несчастным бы сочли,Кто не пленен им – пусть егоНе знал бы, в дар бы ничегоНе получил, но слышал верныйО нем рассказ. Нет соразмернойХвалы тому, как он ведет1680Себя. Не описать за годВсех за день им свершенных дел.Сколь благ и сладостен уделДам, что беседу с вам велиИ восхищаться им могли.Рожденный под звездой счастливой,В компании славолюбивойТурнирный захватив трофей -Пленив бойцов, забрав коней, -Все раздает он или тратит.1690Любой, кого копьем он хватит,Оказывался на земле.Противника, держась в седле,Он поднимал одной рукоюИ, коль хотел, возил с собою.При нем ни жезлов, ни булав,Но падал, слова не сказав.Без чувства тот, кому тяжелыйУдар нанес рукой он голой.1700Любил он блеск турнирных дней,Дам, игры, птиц, собак, коней,Друзей и всякую забаву,Что людям доблестным по нраву.Стать лучше, если взял он всем,Ему нельзя. Итак, ГильемНеверский [91] прозывался он.Что до дескортов, лэ, кансон,Сирвент и прочих песен, форуОн мог любому дать жонглеру.Сам Даниэль [92], при всем уменье1710Своем, с ним не идет в сравненье.Как постоялец – нарасхватОн шел, давая сверх доплатК счетам раздутым при отъезде.Был о его прибытье вестиХозяин рад, придать спешаБлеск дому: ждал он барыша.Безвестный ли, иль знаменитыйЖонглер, быв под его защитой,Не голодал, не холодал.1720У многих он любовь снискал,Даря им лошадей иль платье.Сродни подобные занятьяСеньору д'Альга [93], чьи стараньяНайти б должны были признанье,Будь справедливость здесь в ходу:По доброй воле людям мздуДает он часто и с лихвой:Известно мне, что годовойДоход он за день раздает,1730И дней таких по сотне в год.Начав хвалить его за это -Хотя любить эн БернадетаЕму побольше не мешало б,Притом, что от того нет жалоб, -Для остального б рисковалЯ нужных не найти похвал.Но о Гильеме речь: он богаИ слуг его любил премного,Мирян и клир. Все шли гурьбой1740К нему в гостиницу: любойНе как в приюте получалЛишь хлеб и воду – он встречал,Одежды пышные даруяИ лошадей в роскошной сбруе;Давал им средства на дарыДругим и для любой игры,Три месяца мог длиться отдых,Молчал хозяин о расходах,Уверенный, что все затраты1750Дождутся нескупой оплаты,Когда на родину вернутТурнирный зов иль бранный трудГильема, верх куртуазии,В ком свойства так сошлись благие,Что их на тысячу дели,Всех безупречными б сочли.Он ум имел столь благородныйИ для ученья столь пригодный,Что как наука ни трудна1760Была, ему легка она.В любовь еще не вовлечен,О ней не знал всей правды он.Верней, он знал о ней по слухам.И вот, прочтя единым духомПисателей, осведомленныхО поведении влюбленных,Он понял с самого начала,Что если юности присталаЛюбовь, то, значит, и ему.1770Он хочет сердце потомуОтдать любви, что вступит с нимВ союз, не дав прослыть дурным.Покоя это не даетЕму. Тут слышит он, как тот,Кто для себя решил сберечьФламенку, стал ее стеречь.О том, что лучше и прекраснейОна, а также куртуазнейВсех в мире, – верит он рассказу,1780Считая, что влюбился б сразу,Как с ней вступил бы в разговор.Пока он грезил так, Амор [94],К нему приблизившись вплотную,Стал убеждать напропалуюВ манере нежной и игривой,Что даст он шанс ему счастливыйНа стоящее приключенье.И проповедь, и поученьеЛишь то внушить ему хотели,1790Что всех он ловче и умелей:«Тебе и рока смысл, и знакаОткрыт; смысл радости, однако,Мной в башне, что ее таитК твоей же выгоде, сокрыт.Ревнивец держит ту в секрете,Которой лучше нет на светеСредь предназначенных любви,Но ты, ты плен ее прерви:И рыцарь ты, и клирик вместе,1800Так что ищи ее в том месте……………………………… [95]От той, где спал он ночь, усадьбыЛье за пятнадцать был Бурбон.Амор, разя со всех сторон,Дать отдыха ему не хочет:Он бдит, он спит – Амор хлопочет.С разгар ли бденья, или снаНад ухом речь его слышна,Приказывающая грозноВставать немедля – слишком поздно.1810Взять легче верх в такой войне,Застав бойца наедине,Под грузом лат, в турнирной брани,Врагом таранимый, тараняВрага, клянусь, он все б своиЗабыл заботы о любви.Есть, мне известно, взгляд, и верный:Довольство и досуг чрезмерныйЛюбви на пользу, как ничто.Коль кто-нибудь не верит в то,1820Пример Эгиста [96] пусть возьмет,Он правду знал на этот счет:Гони любовь, покой гоня [97].И тот безумец для меня,Кто хочет, пребывая праздным,Утехам предаваясь разным,Добиться у любви отставки.По кто о смерти иль удавкеМечтает для нее, иль пленеХотя б – тот откажись от лени.1830Есть поговорка: где досугПолней, там злей любви недуг.Любовь, чтоб мучился Гильем,Влечет его к себе ничем:Мол, пусть не видя насладиться.Хотел бы он найти провидца,Чтоб предсказал, что ждет его.Но и не хочет он того,Желая приключенья прежде,Ибо в уверенной надежде1840Не та же сладость, что в мечтах,В свершенье коих вмешан страх.Едва заря сменила тьму,Гильем, когда еще к немуПридти с побудкой не успели,Встал, чтобы дня не ждать в постели.Все вкруг коней, меж тем, хлопочут,Седлают и вьюки торочат,Уж можно трогаться в дорогу,Но в церковь помолиться богу1850Идет Гильем и молит так:«Мне уделите ваших благ,Господь, от злых избавьте ковИ на ночь приготовьте кров».Вернувшись, видит он, что свитаЖарким позавтракать досытаРешила, хлебом и вином.Хозяин принимает в немУчастье: пусть без проволочекВозьмет чего-нибудь кусочек.1860Гильем в ответ: «За завтрак сестьНет времени, не стану есть.Они же молоды, едаНеобходима им – стыдаТут, кстати, нет – в начале дня».И первым, вспрыгнув на коня,Он отправляется в дорогу.Оруженосцам на подмогуСпешит хозяин: в седла онПодсаживает их; вдогон1870Они за господином мчатся.Никто так рано повстречатьсяИм у заставы городскойНе мог, кто знал бы, на какойПроселок иль большак свернуть,Но, впрочем, им известен путь,Поскольку прежде проезжали.Гильем в мечтах, но не в печали -Ведь от бесед избавлен он.К полудню прибыли в Бурбон,1880Он ищет лучшую средь местныхГостиницу и самых честныхХозяев: что честнее нет,Чем Пейре Ги, – любой соседЕму внушает; все хвалилиИ нрав жены его, Бельпили.Ему показывают дом,Тот, не найти изъяна в ком,Их, на крыльце у двери сидя,Встречает, но встает при виде1890Гильема с вежливым приветом.«Сеньор, – тот молвит, – в доме этомЯ б разместился, если можно:Средь граждан нет – коль мне неложноСказали – равных ни слуги,Ни рыцаря сеньору Ги».– «Сеньор, болтают что невесть,Но, уверяю, надоестьНе может вам, здесь захотиВ теченье лет хоть десяти1900Вы жить; у вас в распоряженьеОтныне эти помещенья,Гостиницы, конюшни – тутНайдет сто рыцарей приют».Спасибо; въедет он чуть позже.Все на Рамбергу [98] непохожеВ хозяйке: тонкость, нежный лик,Радушье; легок ей языкФламандский, также как бургундский,Бретонский, также как французский.1910Она, увидев, сколь достоинГильем, пригож, изящен, строен,Спросила, кто сей господин,Как звать его. Тогда одинИз свиты ей ответил прямо:«Гильемом благородным, дама».– «Добро пожаловать, сеньор,Возросший быстро! До сих порНикто не видел в мире целом,Чтоб юный был столь крепок телом.1920Блаженна мать, которой онРожден и вскормлен и взращен!Поесть успели вы едва ли,Все, между тем, готово в зале.Хозяин обещал вот-вотПридти, обед давно уж ждет.И вы, и мы – все будем сыты,Будь с вами даже больше свиты.Мы ставим для любой особы,Прибывшей к нам, условье, чтобы1930Не связывать: пускай пробудетЗдесь день, а дальше – как рассудит».– «Обычай здешний, – молвит он, -Я чту; исполню, как закон,Любое ваше изволенье».– «Спасибо. Ждет вас омовенье».Вот свита лошадей ввелаВ конюшни, сбрую заперла,Ключи с собою унеся.Удобно разместилась вся1940Компания; их кормят, поят,Хозяин их доверья стоит.Теперь – любовь! Ведь запертаС Гильемом рядом в башне та,Что в сердце заперта его,Хоть долго ей не знать того,Плененной, но и взявшей в пленЕго, кто с радостью взаменВозможность созерцать нашелС той самой точки, где за стол1950Он был посажен, – башню с ней.Он ест, но алчет лишь сильнейЗа сердцем вслед туда попасть.Что ненасытна эта страсть,Ненаполнима сердца бездна,Тем, кто желанья полн, известно,Особо ж, коль достичь отрадыЛюбовной не дают преграды.После обеда руки моетГильем и ждет, когда устроит1960Ему тех самых ванн показХозяин. «Эта вам как разИ та, – тот начал, – все равно».Интересует лишь одноГильема: положенье окон -Чтоб ясно башню видеть мог онИз них, фламенкину тюрьму.Одна из комнат – по нему:«Вот эта – лучшая бесспорно.Здесь и уютно, и просторно».1970Хозяин молвит: «В добрый час!Никто не потревожит васВ приюте этом, здесь вольготно.Снимал и граф Рауль [99] охотноЕго, как приезжал в Бурбон,Но здесь давно уж не был он -Сеньор мой, прежде славный, крутоВдруг изменился: с той минутыНи разу он, как стал женат,Ни шлема не носил, ни лат,1980Ему и слава надоела,И жизнь; вы, верно, в курсе дела».– «Да-да, я слышал от кого-то,Но это не моя забота.Болезнь меня, к несчастью, гложет,И коль никто мне не поможет,Как поступить, не знаю сам».– «Сеньор, здесь будет все по вам. -Сказал хозяин. – Бог любовьюВас не оставит и здоровье1990Вернет. Не спорьте вы со мной.Здесь не бывало, чтоб больнойХворь после ванн не превозмог.Коль он тут пробыл должный срок».В жилище чисто, снабженоНеобходимым всем оно:Помимо печки и постелиПредметы есть для всякой цели.Гильем велит перетаскатьСюда и запереть всю кладь;2000Хозяин скромен и воспитанИ потому уйти спешит он.Тут, вызвав свиту, повелелОстерегаться низких делГильем и строго наказал имНе выдавать намеком малым,Кто он, – придумав немудреноСказать, что он из Безансона [100].Не из-под палки по приказуСправляли службу чтоб, но сразу;2010Чтоб провиант был обеспечен;Чтоб каждый был другим привечен;И все, кто господа, кто слуги,Забыли в мыслях друг о друге,Ибо с хозяином сидятТеперь; чтоб не стеснялись тратНа рацион разнообразный;Чтоб соблюдали куртуазныйМанер в служении примерномИ обрели служеньем верным2020Друзей и мзду, и всем виднаТем самым стала их цена:«Служа себе, служите мне».– «Сеньор, мы вам верны вполне».В послепасхальную субботуВсех, кто любовную заботуЗабыл, в бездушье соловейВинит. Запела средь ветвейВдруг иволга в рассветный час:Не удалось Гильему глаз2030Сомкнуть всю ночь, не мог он спать,Как ни мягка была кровать,Как ни свежа, бела, просторна.Свободный только что, покорноОн принял плен, он крепостной.«Амор, – он молит, – что со мнойВы сделали? Где рыцарь славный?Ко мне в советчики недавноПойти вы предложили сами.Что ж ожиданье длить? Ведь с вами2040Завету верность я храню:Оставив всю свою родню,Бреду безвестен, нелюбим,Как чужестранный пилигрим,По незнакомому мне краю.Дни напролет в тоске вздыхаю,Желаньем сжат и обездолен.Я притворяюсь будто болен,Но перестану быть притворой,Коль не пройдет недуг, который2050Во мне: и не недуг он, стольСладка мне эта злая боль.Я зла лишусь, коль обуянНе буду злом. Есть у мирянПословица, она мудра:Добра и только – суть добра,Но сущность зла – не только зла.Ваш слух закрыт: не пронялаВас ни одна еще из пенейМоих. Вовеки утешений2060Слова с губ ваших не слетят.Но правы вы, я виноват,Что, быв легко сражен напастью,Поверил своему несчастью,[…] [101] в труде ища безмездном.Что должен с сердцем быть железнымВлюбленный, докажу сначала.Кого любовь манит, присталоТому быть тверже, чем магнит:«Магнит» сложнее, чем «манит»2070Составлен, а чем проще штука,Тем и прочней, гласит наука [102].Все элементы долговечны,А вещи сложные увечны,Их элементы ненадежны,Поскольку противоположны.Любовь же элемент есть чистый,Простой и ясный и лучистый,Два сердца вдруг она в одноСливает, в них входя равно:2080Внутри одна, но две снаружи,Связь двух сердец, меж тем, все туже.Но, будучи поделенаНеравно, не жилец она:То сердце, где ее нехватка,На вещи, что претят ей, падко,Ведь наполненье – цель сердец;И настает любви конец,Поскольку силы на исходе;Делиться не в ее природе:2090Коль кто-то заявил праваНа сердце – в нем любовь мертва.Ей нужно сердце целиком,Лишь при условии такомОна в нем длится. Не приправаЛюбовь, коль только не лукава.Итак, она проста, чиста,Беспримесность – ее черта.Магнит же тверд, но простотойИ чистотой не славен той.2100Лишите «г» магнит, отнынеУж он манит; и по-латыниВзять первый случай – adamas:Из ad составлен и amas.Прижившись в языке вульгарном,«И» стало вместо «а» ударным.Но сколь ценнее «а», чем «и»,Ценнее столь особы, чьиДела любви угодны, тех,Кто рад поднять любовь на смех,2110Не понимая в ней ни звука;Чужды им знанья и наука.Тут тратить без толку слова:Как перед лебедем соваИль сыч – пред теми эти души.Да слышит, кто имеет уши!Меж тем, пора вставать, рассвет,В постели мне покоя нет».Крестясь, встает и молит чинноСвятых Генезия, Мартина,2120Георга, Власия [103] и пятьИль шесть еще, кого признатьДолжны мы рыцарями тоже,Призвать все милосердье божьеК нему. Еще раздетый, в створОкна распахнутого взорБросает он на башню с той,Кто бед и слез его виной,И, поклонившись, говорит:«На [104] Башня, ваш прекрасен вид;2130Попасть бы внутрь, где, знать, светлоИ чисто, но чтоб не моглоСлучиться н'Арчимбаута близ,Ни Маргариты, ни Алис!»И наполняют эти пениБессильем руки и колени;На сердце хлад, бледны ланиты.К нему спешит один из свиты,Боясь, что упадет хозяинБез чувств, – и мог бы, опоздай он.2140Гильема, сколько было сил,За голову он обхватилИ на постель кладет опять.Вот может быстро как зажатьЛюбовь людей в своих тисках.Слуга испытывает страх,Ни пульса не найдя, ни вены,Ведь унесла любовь за стеныТой башни чувства все его.Фламенке ж не узнать того,2150Что некто здесь в нее влюблен.Ее в объятьях держит он,Столь ей учтиво потакаяВо всем и нежно так лаская,Что это незаметно ей.Когда б она узнала, чейБесплотный тот порыв столь сладок,А на ревнивца бы припадокНапал, не проходящий в срок,Тогда б никто в словах не мог2160Достойно передать усладу,За упование в наградуЕй данную. Коль общей статьМогла б той грезы благодать,Она была б на то согласна,Ибо в обманности соблазна,В мечте о том, чему, как прежде,Не быть и впредь, в пустой надеждеТень удовольствия сквозит.Любовь, свой нанеся визит2170Гильему, возвращает телуРассудок; предается делуДневному вновь оно; светло,Хоть веки смежены, челоИ все лицо, столь ярок пылЗари; когда же он открылГлаза, сияя, солнце встало.Гильем прекрасен, щеки алы.Из мест, где был, выходит он,Как будто удовлетворен,2180Что отдохнул, трудом тяжелымИзмучившись, и встал веселым.Слуга так плакал, что потокиСлез замочили лоб и щекиГильемовы. «Сеньор, вы спалиТак долго, что в большой печалиЯ был», – он молвил и утерГлаза салфеткою. СеньорЕму в ответ: «Твоих скорбейИсточник – в радости моей».2190Впрямь, то, что в горе ты великом,Напрасно выражать лишь криком.Рубаху и штаны ГильемНадел; на беличью затемНакидку сел он у окна.По руку правую стенаТой башни. Смотрит, обуваясь,Он на нее не отрываясь.Одет изящно: на ногахНе башмаки, но в сапогах2200Любил ходить он остроносых,Должно быть, из Дуэ привез их.Не станет шерстяных чулокНосить, коль не обтянут ног.Он ахи испускал и охиИ прибавлял при каждом вздохе:«Держать ее в плену – злой грех.О, существо прекрасней всех,Достоинств редких средоточье.Не дайте умереть, воочью2210Узреть вас перед тем не дав!»Велит нести кафтан. СтремглавБежит за ним слуга, в ком толкуНе на одну б хватило пчелку,Кто деятельней и живей,Чем ласочка иль муравей.Принесен таз с водой. СперваГильем умылся; рукаваЗатем пришил [105] изящным швомИглой серебряной; потом2220Накинул плащ из шерсти чернойИ оглядел себя – зазорныйНе мог замечен быть изъянВ наряде тех, кто шел из ванн.Тут входит Пейре Ги как раз:«Сеньор, дай бог, чтоб всякий часДня, доброго уже в начале,Был добр для вас. Вы рано встали!А мессу, между тем, позднейНачнут: быть пожелав на ней,2230Опаздывает госпожа».Гильем ответствует, дрожа:«Пойдемте лучше прямо в храмИ совершим молитву там,А после воздухом подышим,Покуда звона не услышим».– «Не откажу, – тот молвит, – славныйСеньор, вам в этом; в мере равнойВо всем, что вам придет на ум».Гильем хранил в одной из сум2240Дорожных новый пояс: в пряжке,Французской ковки, без натяжкиНа марку серебра почти,Коль на весы ее снести.На славу пояс был сработан,Хозяину его дает он.Тот кланяется куртуазно:«Сеньор, столь дар несообразноБогат ваш, помоги мне бог,Что буду думать, чем бы мог2250Вас отблагодарить: роскошенПодарок, я им огорошен.Словно гостинец новогодний,Он всех полней и превосходней:С массивной пряжкой вещь из кожиИрландской стоит здесь дорожеЛюбых сокровищ; больше имДоволен я, чем золотым».Хозяин был отменных правил,Женитьбой же себя избавил2260Удачно он от всех хлопотО тех, кто у него живет.Хоть в монастырь они вдвоемИдут, но каждый о своемЗадумался: ведь у ГильемаЛюбовь – единственная тема,А у другого постоянныДве темы – прибыли и ванны,И мысль, что гость принять захочетХоть завтра их, его уж точит.2270Встал на колени, как вошелВо храм, Гильем и на престолАпостола Климента [106] строгоИ пылко стал молиться богу;Марию-Деву помогать,Святого Михаила ратьИ всех святых усердно молит,Три раза Отче наш глаголет,Затем молитовку – твореньеОтшельника – перечисленье2280Семидесяти двух именТворца, в каких открылся онЕвреям, римлянам и грекам.Молитва эта человекомРуководит, любить творцаНастраивая и сердцаУча добру. Кто с нею дружит,От бога милости заслужит;Для тех немыслим злой конец,Кто отдает ей пыл сердец,2290Иль, записав, у сердца носит.Гильем молитву произноситИ открывает наугадПсалтырь, и попадает взглядНа стих знакомый: Возлюбих: [107]«Бог знает нужды чад своих», -Шепнув, отводит от страницГлаза и опускает ниц.Затем осматривает храм;Но он, гадая, где бы там2300Сидеть удобно было даме,Не знал, что помещали в храмеЕе в курятне на запор.Хозяин молвит: «Эй, сеньор,Да вы молитв знаток дотошный!А здесь у нас алтарь роскошныйИ редких множество мощей,Вы, просвещенный книгочей,Об этом знать должны тем паче».– «Да, это так, мой друг, иначе,2310Меня отрадой не даря,Пройдет и чтенье псалтыря,И пенье по молитвослову,И поучительное слово».– «О сударь, нет цены вам, право.Будь мой сеньор такого ж нрава,Достойный был бы вам уходОказан тотчас и почет;Но ревностью он взят от нас.Что он ревнив, видать на глаз,2320И неизвестно почему,Ведь в жены существо емуДосталось всех нежней, прелестней,Никто не может наравне с нейСтать ни в поступках, ни в словах.А он от ревности исчах,И даже здесь свою красоткуОн гонит за перегородку».– «Не знает, что творит; едва льЧего добьется, но не жаль2330Его, пусть так», – сказал Гильем.И через площадь вслед за темОни идут, за город, в сад,Где, нежным дням и листьям рад,Выводит соловей рулады.Гильем прилег, ища прохлады,Под пышной яблоней в цвету.Хозяин, видя бледнотуЕго, решает, что недуг,Шла речь о коем, красок вдруг2340Его лишил, и бога молит:Пусть выздроветь ему позволитИ цель осуществить свою.Гильем внимает соловью,Молитв хозяина же ухоНе слышит. Впрямь, лишает слухаЛюбовь и делает слепцомИли немым или глупцомТого, кто мнит, что в деле смыслит!Не зрит, не слышит и не мыслит2350Гильем; губ не сомкнет, не смежитВек, рук не вскинет; душу нежитСвист соловья, пленивший слух,И вот он слеп, и нем, и глух,Поскольку то, что нежит души,Так прочно запирает уши,Что не возьмет ничто преграду.Должны, чтоб разделить отраду,Вернуться чувства вглубь сердец.Сеньор наш сердце, и отец:2360Плени его добро иль зло,Все чувства, что произошло,Спешат узнать; чем сплав их тужеВнутри, тем человек снаружиБеспомощней, как будто разомПогасли чувства в нем и разум.А коль добро и зло извнеИх тянут внутрь, не странно мне,Что если сердце занялаЛюбовь – состав добра и зла, -2370То к господину вскачь ониПримчатся, только помани.И так у чувств заведено,Что если призвано одно,У остальных лишь та забота,Чтоб сделать для него хоть что-то,Что облегчит несенье службы.Заботы же свои им чужды.Коль эту мысль принять, то выйдет,Что кто захвачен чем-то – видит2380И постигает меньше тот;Пусть даже кто его толкнет,Не ощутит он – за собойТакое замечал любой.Меж тем, пел соловей все тишеИ пенье оборвал, заслыша,Что стали бить колокола.Хозяин молвит: «ПодошлаПора идти на мессу нам».От дум освободясь, и сам2390Гильем их слышит: «Что ж, я с вами,Стать до начала мессы в храмеХотелось бы, пока народЕще не весь туда войдет».– «Сеньор, мы доберемся скороТуда и станем среди хора,С запинкой я могу чуть-чутьПрочесть и певчим подтянуть».– «Благословение на вас!Но что ж открылись лишь сейчас2400Вы мне? Тем докажу своюЛюбовь, что я вам подпою».Доходят вместе без помехДо церкви, слыша ото всех:«Спаси господь!» – кого ни встретят;Так в дни пасхальные приветятДруг друга люди сердцем чистым.Заходят в храм, идут к хористам,Откуда видеть мог ГильемВсех через узкий ход, никем2410Не видимый извне; он ждет,Напрягши взор, когда войдетФламенка, думая, что сразуСумеет, доверяясь глазу,Узнать, она ли, не она ль.И было б так, когда б вуаль [108]Ее лица не прикрывала.Теперь он только в покрывало,Как ни ловчи, упрется взглядом.А ведь узнай она, что рядом2420С ней в церкви друг таится лучший,И при враге нашла бы случайЕму из-за перегородокДать вдруг увидеть подбородок,Или хотя бы отклонитьВуаль, будто от носа нитьИли от глаза отводя;Не побоялась бы, входяВо храм, рукой перекреститьсяОткрытой, взор вперяя в лица,2430Пока б он на того не лег,Кто от любви к ней изнемог.Гильема сердце сильно бьется,Никак он дамы не дождется.Он видит в каждой новой тени,Пересекающей ступени,Эн Арчимбаута. Люди в храмеВыстраиваются рядами.Но вот вся паства подошлаИ третьи бьют колокола,2440И тут-то после всех возникВ дверях безумец, видом дик,В щетине, ряжен как попало,Рогатины недоставало,Чтоб стал он чучелом вполне,Какое ставят на холмеКрестьяне против кабанов.И рядом с тем, чей вид таков,Красавица Фламенка шла,Хоть сторонилась, как могла,2450Настолько был ей гадок он.Вот стала на порог – поклонОтдать смиренный. В этот мигГильем Неверский к ней приникВпервые взором – хоть плохаяБыла возможность; не мигая,В томленье, на судьбу в обиде,Вздыхал он, черт ее не видя.Но тут Амор шепнул: «ЕеСпасти – намеренье мое.2460Но покажи и ты свой норов,Однако не бросая взоров,Чтоб не заметил кто-нибудь.Я научу, как обманутьРевнивца так, чтоб проклял онТот день, когда на свет рожден.И за вуаль, и за тебяЯ отомщу». Гильем, скорбя,Поскольку дама в то мгновеньеЗашла в закут, стал на колени.2470Священник начал Окропи мя [109],Гильем, призвав господне имя [110],Прочел весь стих; клянусь, доселеЗдесь ни читали так, ни пели.Священник с клироса к народуСошел, ему крестьянин водуСвяченую [111] принес, и онНаправо двинулся, в загонЭн Арчимбаута. Пеньем всемВдвоем с хозяином Гильем2480Руководил; но были зоркиЕго глаза, и вид каморкиСквозь узкий ход ему открыт.Иссопом капеллан [112] кропит,Лия подсоленную влагуФламенке на голову, благоОткрыла волосы сеньора,Чтоб омочить их, до пробора;И кожа у нее былаНежна, ухожена, бела.2490Горели волосы светло,Поскольку в этот миг взошлоЛюбезно солнце и по дамеСкользнуло беглыми лучами.Гильем, хотя узрел лишь малостьСокровища – Амора шалость -Возликовал в душе, столь славенБыл signum salutis [113] и явен.Всем новый нравился хорист:Охотно пел и точно, чист2500Был голос и звучал чудесно.А стань, что рыцарь он, известно,Нашли б, что пение под статьЕму. Священник стал читатьConfiteor[114], в алтарь вошед,С ним Никола-причетник: летЧетырнадцати быть он мог.Из хора знали назубокГильем с хозяином да двоеДетей то пенье непростое.2510Гильем свою со всеми в ладВыводит партию, но взглядЕго направлен вглубь закута.Пришла Евангелья минута [115],И дама встала. В это времяОдин из горожан, в ГильемеБоль пробудив, пред нею встал…Но сдвинуть господу угодноЕго, и госпожа свободноГильему, наконец, видна:2520Рукой крестящейся онаЗавесу отвела немножкоПониже, пальцем сжав застежкуПлаща. Гильем мечтал, сколь дивноТо было б, если б непрерывноЕвангельское чтенье шло,Коль это ей не тяжело.Ему же мнится, что оноСтиху на Новый год [116] равно.Вновь дама крестится, вновь он2530Рукой открытой восхищен.Как будто сердце вдруг взялаОна в ладонь и унесла.Так нежная сдушила страстьЕго, что трудно не упасть:В холодный пруд войдя по грудь,Пловец не может ни вздохнуть,Словно лишился сердца, легкихИ печени, ни даже легкихСлов вымолвить, но лишь ой! ой!2540Кричит, как будто он немой, -Таков Гильем в секунду ту.И, на ближайшую плитуСклонясь, он не встает с колен,Как будто молится, согбен,А то, в каком волненье он,От всех скрывает капюшон,И, дескать, головокруженьяВина, что выслушано чтеньеЕвангелья, не стоя, им.2550Он оставался недвижим,Покуда поднят не был служкой,Благословившим друг за дружкойЕго с хозяином. ВзойдяНа хоры, все вокруг крестя,Взял бревиарий [117] Никола(Где мудрость собрана былаЕвангелий, псалмов, молений,Стихир, припевов, поучений),Благословенье им даруя2560Фламенке; и при поцелуеГильем сквозь щель, куда войдетМизинец лишь, заметил рот,Что нежен был, и мал, и ал.Амор изысканный внушалНе унывать, ведь в этот мигОн гавани благой достиг,Притом не веря, что за годДобьется этаких щедротОт той, что зренье красотою2570Утешила; а ум мечтою.Когда на хоры НиколаВернулся, занята былаГильема мысль одной интригой:Как завладеть желанной книгой.«Друг, – начал он, – месяцесловаИ святцев [118] нет ли в ней? КакогоИюня Троица – из датСущественнейшая для трат [119]?»– «Да, есть», – тот книгу подает.2580Гильем же лунных фаз расчетИли эпакту [120] не стремитсяУзнать: листает он страницы,Желая все, ради одной,Исцеловать, когда б такойПорыв от всех остался таен,Ведь рядом с ним сидел хозяин.Но мысль пустил он к цели кружно:«Сперва других наставить нужно,Чтоб быть наставлену потом».2590И говорит: «Каким стихомБлагословлять здесь повелосьМирян? Из псалтыря, небось?»– «Да, так, сеньор, и только чтоЯ сделал так», – и пальцем тоОтметил место он. МолитьсяГильем немедля стал, страницуЦелуя много сотен раз.Казалось, без помех сейчасВесь мир в своей он держит власти,2600И раздели он на две частиТак зренье, чтоб глаза от щелиНе отрывались и гляделиВнутрь книги, то-то было б славно -И было так. Средь этих явноГрез пребывал он, и бедаВнезапно грянула, когдаВ слух Ite, missa estm вошло:Как это было тяжело.Выходит н'Арчимбаут, не глядя2610На тех, кто рядом с ним и сзади,Не дав присесть иль помолитьсяФламенке; также и девицы,Ей преданные, торопливы.Напомню, что они красивы,И для замужества их нетПомех – меньшой пятнадцать лет.Ушли. Гильем, оставшись, ждетСвященника, чтоб кончил тотПолуденной молитвы чтенье,2620И с ним, тотчас по завершеньиЕе, вступает в разговор:«Мне дар, который я, сеньор,Мечтал от вас, когда приеду,Иметь, дадите вы, к обедуПожаловав. И впредь, – любезникПрибавил, – вы наш сотрапезник».– «Согласье принесет, – изрекХозяин, – вам немалый прок».Священник же и сам приятных2630Компаний, собранных из знатныхОсоб, ценитель был всегдаИ, помолчав, ответил да.Гильем благодарит сердечноЕго, а он Гильема встречно.Втроем в гостиницу идут,Где ждет их трапеза; до блюдНа сей раз я не любопытен,Хоть вкусен был обед и сытен.Но вот стол чист, и, словно нем,2640Двух слов не вымолвит Гильем.Знать, мысль его далеко бродит.Поднявшись с места, переходитОн в комнату, чтоб отдохнутьИ взором к башне той прильнуть.Его постель была готова,И, рассмотрев всю башню снова,И комнату, и залу, онПрилег и погрузился в сон,И все пересмотрел во сне,2650Что уместилось в этом дне.Поднялся поздно он с постели.Хозяин хочет, чтоб успелиПридти священник с Никола.Что верность качеством былаОтца Жюстина, всем известно.Гильем сказал ему любезно:«Сеньор, неужто всякий разК столу вас приглашать? У насВы гость на целый день сегодня».2660– «Согласен, коль вам так угодней».Обычай мест блюдя, в дни ПасхиТам норовил затеять пляски,Поужинав, иль хороводРазвеселившийся народ.Деревья майские сажали [121]В ту ночь, звенели смехом дали.Гильем с хозяином стоялиСредь сада: в городском кварталеЗвучало пение кансон,2670С окраин птичий перезвонЛетел из-под листвы зеленой.Знать, сердцем огрубел влюбленный,Коль звукам тем не удалосьРазбить его, пройти насквозь,И нанесенные любовьюРубцы не засочились кровью.Закрылись заполночь дома.Хозяин тонок был весьмаИ молвил: «В это время все2680Домой уходят: по росеНе погуляешь беззаботно».Гильем вернулся неохотноК себе и лег в постель, где днемОн отдыхал; глубоким сномОбъята свита; и с собойВступает он в нелегкий бой,Не раз шепча: «Амор, Амор!Надежды нет, коль до сих порПодмога ваша не поспела.2690Скорее отправьте к сердцу тело,Их вместе в башне хороня,Иль потеряете меня.Без сердца человек мертвец,Так вот: займетесь, наконец,Вы мной, иль быть должны готовыДурить влюбленного другого,А я уйду: куда? не знаю! -Как все, к неведомому краю,Узнать, дана ль такая вам2700Власть, как на этом свете, там.Не ждите моего возвратаЗа утешеньем: не отрадаМоя вы, но беда, увы.О дама Милосердье, выСпасеньем прежде были скорым.Иль не при вас в меня АморомБыл пущен и вонзился дрот,Что, сердце распаляя, жжет?Знать, наконечник был отравлен.2710В два места ранен я: направленВ глаза и в уши был ужал,Что мукою моею стал.Быть надо лучником умелым,Чтоб точным так владеть прицеломИ чтоб застряло в жертве, чьеОн сердце выбрал, острие:Ранений не видны места,Поверхность гладка и чиста,Как будто здесь стрелы иль дрота2720Не пролетало. Оттого-тоБоль раненого не томит,Но силы он и аппетитТеряет с той поры, и сон.И выздровеет ныне он,Лишь коль засевший в сердце дротАмор в предмет любви метнетИз состраданья, при условье,Что с той же силою; здоровьеВернется к раненым обоим,2730Коль будет свидеться дано им.Страсть раненого сладит с мукойДругого, сердце им порукой,Ибо не быть ему в покое,Пока не поразит другое.Как исцелиться мне, когдаНи мне творимая беда,Ни я не представали взоруЛюбимой? Как ее АморуПронзить тем дротом, что во мне,2740Коль нет нам ни наединеВстреч, ни в толпе. Услышь, узриОна меня, поговори,Тронь – и Амор, проникнув к нейОдним из четырех путей [122],Чтоб я восстал, ее сразит.Нельзя же видеть, что грозитМне гибелью при ней печаль,И чтоб меня не стало жаль.А ведь такое быть могло бы -2750О жесткости одной особыРассказывают очевидцы:Пообещать и отступитьсяБезжалостно – ее метода,Хоть поощряла два-три годаПриемы, встречи и беседы,И чует рыцарь вкус победы,А дамой отстранен как раз он,Прощенье сам просить обязанЗа то, что вздумал, что она2760Любить его была должна.Что тело изгнано – не поводДля сердца вслед, держась за повод,Бежать – в нем вера, что затравятЕго, коль до того заставятУйти, как та, близ коей тьмаЧасов проведено, самаЕго не выгонит. Когда жеВлюбленный узнает, что в стражиВзят новый друг, а он за право2770Служить так мучился, то здравоВзглянув на вещи, к ней идти,Ей попадаться на путиНе хочет он. И коль мужиТакие в муке льнут ко лжиШесть лет, семь, восемь, девять лет,Чего я жду, уже задетСтрелой Амора? худшей раны?Жест неблагоразумный – рано,Пока еще меня не гонят,2780Отсюда уходить. Но понятМой случай мною слишком поздно.Обдумать должен был серьезноЯ все, пока не начал путь.Теперь уже не повернуть:Амор мне не защитник ныне.Но я готов его в кручинеЖдать и во власть его себяОтдать, страдания терпя:Страх – слабости вина прямая.2790День завтрашний – календы мая [123],Амору самая пораДать дар не меньший, чем вчера.И славно это торжество,И день двух главных, сверх того,Апостолов [124], двоим же вышнимЕдва ли будет рыцарь лишним.Мне будет праздник, коль увижуТу, к коей быть хочу всех ближеИ коей я себя предам».2800Сон был наградой тем словам:Едва закрыл глаза он, в самойЖеланной комнате, пред дамой,Амор поставил в сновиденьеЕго, и, преклонив колени,Молил он: «Сжальтесь, поимейтеЧуть состраданья, пожалейте!Свет качеств совершенных, чьиСияют на весь мир лучи;Высоких доблестей господство,2810Ум, красота и благородство,Манеры ваши, куртуазность,Слов и приемов сообразность,И хор похвал вам – привелиМеня сюда; благоволиВы согласиться – ваш я буду,Сему свершиться дайте чуду.Позвольте вашим быть слугой -И мне не нужен дар другой:Быть здесь по вашему приказу -2820И все. А что открылся сразу,То трактовать меня как хватаНе надо: страстью сердце сжато.Велит кричать мне «сжальтесь!» – страсть,Когда б наговориться всластьМог с вами я и видеть сноваИ снова, никогда б такогоЯ не сказал: словцо и взглядВам бросить – выше всех наград.Как знать, когда я вас опять2830Не взором сердца увидатьСмогу, и потому заразСпешу всего просить у вас.Я дерзок как бы второпях.Быть дерзким заставляет страх.Но здравоумье ваше стойко,И вот, смелеет страх настолько,Что вдруг делюсь я с вами всем».Едва мольбу прервал Гильем,Она в ответ: «Кто вы, сеньор,2840Чьей речи сладостен напор?Вопрос мой неучтив, но в стилеТаком досель не говорилиМне ни признаний многословных,Ни одного из слов любовных».– «Я, дама, раб, слуга ваш дерзкий:Меня зовут Гильем Неверский,Сюда пришел вам сдаться в пленИ умолить, не встав с колен,Чтоб дали худший или лучший2850Вы для беседы с вами случай.Я гибну, дайте мне совет».– «Но у меня совета нет,Сеньор; условья таковы,Что пусть люблю я вас, ни выЛюбви без близости не рады,Ни я – страданью без услады.Когда б я стала вам милаИ наслажденье дать могла,А все ж держала бы в кручине,2860То это был бы грех гордыни.Но коль хочу, а не могу,В вину не ставьте мне тугу.Мои возможности так слабы:Помочь хотела б – не могла бы.Я разлюбить меня прошу -С любви не быть тут барышу:Амор порвал со мною связь.И то мне милость, что, томясьПо Божьей воле под запором,2870Я не тревожима Амором [125]».– «Ах, что мне делать [126], коль отказПолучен, нежная, от вас,В ком весь мой мир, а что в остаткеОказывается – перчаткиДешевле? Кто совет подастМне нужный, в колдовстве горазд,Должно быть, ибо мысли этиСкрывал бы я от всех на свете,Любимая; секрет рассказан2880Лишь вам, кем я сражен и связан,Вы – мысль моя, мои расчеты,Моя отрада и заботы.Коль не хотите брать к себеМеня и печься о рабе,И я отказываюсь твердоОт жизни, ибо сердце гордоИ жить не станет лишний час,Не получив его от вас».– «Смиренье ваше благородно,2890Сеньор, вам, видно, впрямь угодноМеня всем сердцем почитать.Коль я могла б совет вам дать,Дала б охотно, слову веря,Ведь сердце у меня не зверя,Не из железа или стали.Не допущу, чтоб мертвым палиВы, рыцарь, коль могу спасти.Легко вам сердце обрестиМольбами и его разрушить,2900Коль вас оно согласно слушать.Такая нежность, если молит,Броню холодную расколет.Неблагодарной нужно дамеБыть, чтоб не тронуться мольбами,Ибо лишь ту, чья суть груба,Не тронет нежная мольба.И сердце то оледенело,И до себя ему лишь дело,Коль нежностью его ласкает2910Мольба, оно ж никак не тает,Поскольку с нежностью смешаласьЛюбовь горячая и жалость.Не чистой, знать, муки пирог,Коль в нем она за долгий срокДобиться не могла смягченья,Прибавки или облегченья.Господь внимает и святыеМольбе, покорны ей стихии.В том будет не моя вина,2920Коль тронет и меня она,При том что сил набралась в месте.Где Радость, Доблесть, Чувство вместеСошлись, в приюте лучших благ.Итак, совет мой будет благ,Усердно вымолен он вами:Кто мне благословенье в храмеДает, коль было бы вдомекЕму, поговорить бы могСо мной, произнося лишь слово2930За раз, поскольку для второгоНет времени; когда ж опятьВозникнет случай, должен ждатьБез слов он, что скажу в ответ.Таков возможный ход бесед.И в ваннах Пейре Ги, кудаХожу купаться иногда,Возможно было бы подкопПодземный сделать тайно, чтобОн вышел к комнате желанной,2940И милый друг, как только в ваннойЯ буду, мог бы им придти.Я лишь наметила пути,Но что означено вчерне,Обдумать вы наединеС собой должны – принять ничьюЯ помощь в деле не хочу,Ведь это, уступив напору,Я ради вас сдаюсь Амору.Свою вам верность доказать я2950Хочу, вас заключив в объятьяИ поцелуй вам, друг мой, дав.В вас виден благородный нрав,Вы – куртуазности пример:Должна почтить на свой манерЛюбая дама вас бесспорноИ вашу власть признать покорно».Его ласкает и целуетОна и радости даруетСловами, жестом, взором, всем.2960Едва лишь выслушал ГильемТо, как она об этом судит,Его Амор сейчас же будит:«Гильем, иль вновь тебе угодней,Чем что-то делать, спать сегодня?»И отвечает он уныло:«Ах, что за счастье посетилоВы ознакомились с фрагментом книги.
Авторизация