Вслед за тенью. Книга первая
Припоминаю, что в спальне у родителей уже встречала нечто подобное. Но после того, что с ними случилось, дедушка убрал все подчистую, включая и сам комод.
Напрягаю память. В ней всплывают обрывки воспоминаний. Я вижу себя маленькой. Вижу, как по-партизански вхожу в спальню к маме с папой. Мне явно не больше шести. Потому что папа ещё с нами. Уже давно рассвело, но родители ещё спят. Сони… Не тревожу их. Подхожу к комоду у окна. На нем стоят фигурки. Они красивые. Мне очень нравятся. Мама называет их «нэцкэ». Их недавно подарил нам один гость.
Осторожно беру одну. Она мне знакома: мама мне ее уже показывала. Аккуратно провожу пальчиком по испещренному морщинками лицу старца и любуюсь красотой камня. Мама назвала это «слоновой костью. Она объяснила, что фигурки сделаны из рога слона. Мама сказала, что он называется «бивень». Правда, из объяснений мамы я так и не поняла, зачем слон подарил людям свой бивень? Разве они ему не нужнее? Мама тогда рассмеялась и сказала, что слон просто добрый и любит делать подарки. Вдоволь налюбовавшись фигуркой старичка, ставлю фигурку на место. Оборачиваюсь и вижу, что папа уже проснулся, но лежит тихо, чтобы не разбудить маму, и улыбается мне…
«Картинка» из детских воспоминаний вдруг зависает и стирается с глаз долой, будто ластиком. Я снова вижу себя в странной комнате.
«Может, и в этой комнате такие же фигурки?» – мысленно предполагаю я. Но спросить не у кого, а разглядеть их в темноте все равно не удастся. Поэтому теряю к этому интерес.
Мое внимание снова привлекает окно. Оно явно чем-то занавешено. Чем-то плотным, не пропускающем и лучика света. Что это? Жалюзи? Я напрягаю зрение, вглядываюсь и замечаю, что нет – не они. Это что-то, похожее на штору. Она берет начало от высокого потолка и массивными фалдами спускается к полу. Даже ложится на него темным объемным веером. Эта преграда скрывает абсолютно все, что творится за окном. Причем скрывает настолько тщательно, что не могу понять, ночь сейчас или день.
«Чья это комната? Как я здесь оказалась?» Не помню…
Осторожно выбираюсь из постели и делаю несколько шагов к окну. Хочу отодвинуть тяжёлую завесу и заглянуть за границы темноты. Шаги моих босых ног гулким эхом отдаются в тишине. Становится зябко и совсем неуютно. Плотная штора не сразу, но поддаётся.
Похоже, за окном какой-то сад. Большая его часть скрыта во мраке. Приглядываюсь и обнаруживаю неясные очертания высоких кустов. Они тянутся по обеим сторонам от тропинки, слабо освещённой тусклой луной. Эта неровная дорожка убегает вдаль – к высоким деревьям, едва различимым во мраке. Они растут так близко друг к другу, что создают иллюзию глухой стены. На задворках мрачного пейзажа заметен холодный сизый свет. Он как бы льется из не очень мощного прожектора и едва освещает верхушки деревьев и их широкие стволы, оставляя в густой тени то, что находится за ними.
Неожиданно чувствую, что в комнате уже не одна. Замечаю неспешное, едва уловимое в темноте движение в мою сторону. Отвлекаюсь от удручающего вида за окном и поворачиваюсь на звук шагов. Настораживаюсь, замечая силуэт статного мужчины. Он осторожно и почти бесшумно подходит всё ближе и ближе ко мне. Ещё пара шагов – и он рядом со мной. Во мраке комнаты с трудом различимо его лицо. Кто он? Странно, но его присутствие меня ни капельки не пугает. Его аура успокаивает, будто внушает мне, что всё будет хорошо. И мое напряжение начинает быстро рассеиваться. Мне навязчиво кажется, что мы знакомы, но я никак не могу вспомнить, когда и где мы встречались раньше.
Вдруг в пространстве между нами рассеивается темнота. Будто кто-то включает слабый свет прямо над нашими головами, милостиво предоставив мне возможность хотя бы чуть-чуть разглядеть своего визави. Я вглядываюсь в него. Он очень высок и мощен. Под свободной темной одеждой угадываются широкие плечи и мощный торс. Лицо его не внушает мне страха. Удается разглядеть очертания высокого лба, прямого носа и мощного подбородка. Я чувствую, как мой гость напрягается и сосредотачивает на мне все свое внимание. Он смотрит на меня так, будто вынужден решать задачу с несколькими неизвестными.
Ни с того ни с сего перед нами материализуется большая шахматная доска. На ней – фигуры. «Белые» расположены по мою правую руку, «чёрные» – по левую. Я различаю их по коронам на фигурках «королей». Хочу развернуть доску белыми фигурами к себе, но не получается: пальцы каким-то странным образом проходят сквозь доску. Эта странность никак не позволяет за нее ухватиться, как ни пытаюсь. Слышу короткое «нет» и понимаю, что не играю эту партию, а могу лишь наблюдать за ее ходом.
Смотрю на поле. Оно видно нечётко. Приглядываюсь и замечаю, что это начало партии. Все фигуры ещё на доске, «побитых» нет. Мужчина отрывает от меня цепкий взгляд и переносит его на поле. Фигуры вдруг начинают светиться изнутри, будто подчиняются его немому приказу. Теперь они переливаются золотом, будто внутри каждой включился неведомый источник энергии. Свечение от фигур озаряет черно-белое поле доски.
«Время пришло», – словно сквозь вату, вставленную в уши, улавливаю негромкий голос своего гостя.
Его гибкие длинные пальцы касаются золотого «короля». Фигура, к которой он прикоснулся, вдруг начинает переливаться попеременно то белым светом, то отливать золотом. Подумав, мужчина выставляет вперёд «коня» из войска «короля», которого я мысленно отношу к «белым». «Конь» движется буквой «Г» и становится перед рядом светящихся бело-золотых пешек.
Незнакомец переводит взгляд на противоположную сторону поля. Там должно находиться войско чёрного «короля», но фигуры отливают мутно-посеребренным оттенком, а корона «короля» – почти бесцветна. Мой гость касается этой фигуры и внутри неё вдруг начинает зарождаться нечто чёрное. Что это? Разве может свет быть чёрным? Я приглядываюсь и понимаю, что она иногда мерцает золотом, просто золотое свечение быстро гаснет, а внутри фигуры разрастается «черная дыра». Но вот снова проявляется золотое свечение, и «дыра» исчезает. Возникает эффект пульсации. Будто тёмные силы борются со светлыми.
«Они – как живые. И маскируются, словно хамелеоны. Кто они?» —нечетко слышу собственный голос.
«Это не твоя игра», – доносится до меня резкое замечание собеседника.
Незнакомец отрывает фигуру чёрного «короля» от поля и секунду-другую сжимает её в кулаке. «Король» начинает пульсировать чёрно-золотым свечением интенсивнее, будто задыхаясь, а затем вдруг оказывается лежать на боку в центре поля, словно поверженный.
«Это не по правилам, – удивлённо заявляю я, – Партия не сыграна. Чёрному королю пока ничего не угрожает».
Поднимаю фигуру и чувствую, как нестерпимо она ждёт мне пальцы. Хочется бросить её обратно на поле, но я через силу ставлю её туда, где стояла – на исходную позицию.
Мужчина мне не мешает. Молча наблюдает за моими действиями и кивает, когда черный «король» снова занимает своё место на доске.
«Зачем ты здесь? Всегда поступаешь наперекор», – сквозь глухое эхо снова слышу его низкий бархатный голос. Он смотрит прямо мне в глаза и явно ждёт ответа.
«Чем он недоволен?» – мысленно недоумеваю я.
Прислушиваюсь к своим ощущениям и понимаю, что совсем не боюсь его гнева. Я откуда-то знаю, что незнакомец не причинит мне вреда.
Не дождавшись от меня объяснений, он разрывает наш зрительный контакт.
Я снова смотрю на доску и замечаю, что она начинает медленно растворяться в воздухе. Вместе с фигурами. Словно кто-то стирает рисунок на песке. Очень быстро на месте шахматной партии образуется пустота. Я разочарованно вздыхаю. Поднимаю глаза на незнакомца и спрашиваю:
«Почему она исчезла?»
И слышу его ответ:
«Не время».
«А когда оно придет?»
«Скоро».
Снова вглядываюсь в своего собеседника. Пытаюсь его рассмотреть, хоть с исчезновением шахматной доски сделать это труднее. В комнате снова царит густой полумрак. Глаза у него такие… глубокие. Я не могу разглядеть цвета, но их лёгкий прищур интригует меня. Я делаю шаг вперёд и останавливаюсь, натолкнувшись на этот взгляд, как на стену. Это ощущение кажется мне знакомым. Кто-то уже останавливал меня также. Но кто – не помню…
Вдруг в памяти всплывает наш с дедом давний поход в зоопарк. Я тогда – совсем ещё ребенок – подхожу к клетке со львом. Зверь завораживает меня с первой секунды. Огромный. С огненной гривой. Величественно восседающий на задних лапах. Я останавливаюсь перед клеткой. Настолько близко, что носом касаюсь мощной решётки. Царь зверей проявляет ко мне интерес. Он поднимается во весь свой недюжинный рост и махом оказывается у самой решетки. Возвышается надо мной и с прищуром заглядывает в глаза. Во мне совсем нет страха. Ощущаю на волосах и лице его горячее дыхание и борюсь с соблазном прикоснуться к гриве. Так же, как сейчас горю желанием дотронуться до волос своего собеседника. Зачем – не знаю. Просто хочу. Очень.
Волосы мужчины в темноте кажутся угольными, а совсем не огненными, но его внимательный взгляд гипнотизирует так же. Я стою, не шелохнувшись, и восхищаюсь статью незнакомца, его спокойной уверенностью в себе. И его интересом ко мне.... А может, интересом к тому, как я здесь оказалась? Не могу определить…
«Кто ты? – решаюсь спросить я. – Почему не позволил разыграть партию?»
«Это не твоя игра», – строго отвечает он.
«А чья?»
«Моя», – словно издали доносится до меня его ответ.
Делаю шаг ему навстречу и вижу, как он качает головой.
«Не подходи!» – говорит мне весь его облик.
Но я чувствую, что мне нравится его провоцировать. Осторожно делаю несколько шагов по холодному полу и замечаю, как недовольно он хмурит брови.
«Ты должна была остаться под его защитой», – слышу я.
Его голос теперь звучит холодно, как-то отстранённо. Холодный гнев…
Я откуда-то знаю, как умело он способен маскировать эмоции, и редкие случаи, когда они прорываются на свободу – как глоток свежего воздуха для меня… Но гнев? Никогда раньше…
«Я не помню, как сюда попала», – признаюсь честно.
Меня вдруг начинает бить ознобом. То ли от внезапной холодности моего собеседника, то ли от леденящего мои голые ступни пола.
Он замечает это и подходит ко мне вплотную. Теперь я ощущаю его дыхание на своей макушке. Он настолько высок, что я со своими метр шестьдесят семь едва достаю макушкой до его груди. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в лицо. Из окна на него теперь падает слабый луч сизого света, и мне удаётся рассмотреть очертания его губ. Они видятся мне выразительными, с четко очерченной «м» по контуру верхней и довольно объемной нижней. Отчего-то мне безумно хочется коснуться их. Я рискую и аккуратно дотрагиваюсь подушечками пальцев до нижней. И слышу:
«Замерзла». – Это не вопрос – констатация факта.
Я молча киваю. Принимаюсь разглядывать глаза напротив. Они теперь так близко. Взгляд его поражает глубиной. Присматриваюсь к радужке и понимаю: она зелёная.
«Почему мне нельзя здесь быть?»
«Опасно», – коротко отвечает он.
«Но кроме нас здесь никого нет», – замечаю я.
«Иллюзия», – так же односложно парирует он мне.
Мне не очень понятны его ответы. Беспокойно осматриваюсь по сторонам и прислушиваюсь. Он замечает мою нервозность и вдруг обнимает меня. Я прячу лицо в фалдах его одеяния и руками осторожно обхватываю за шею. Она так же горяча, как и его ладони на моей спине. Теперь я словно стою у согревающего камина. Становится спокойно и уютно.
Он крепче сжимает меня в объятиях, и будто горячая искорка из этого «камина» вдруг проникает в меня, селится глубоко в груди и начинает быстро разрастаться. Несколько мгновений – и внутри меня уже полыхает пламя. Мощь его жара дурманит и наполняют меня каким-то, просто сумасшедшим счастьем. Кровь кипящей лавой несётся по венам. Я остро чувствую, как превращаюсь в сплошной полыхающий сгусток энергии.
Пространство вокруг нас становится густым, вязким и наполняется отлетающими от меня светящимися искорками. Я вижу, как они оседают на мужчине и начинают проникать в него. Он вдыхает разгоряченный воздух с парящими в нем яркими искорками, и чуть помедлив, рвано выдыхает. Чувствую этот выдох на своих волосах и жду… Чего я жду? Поцелуя? Да. Кажется, он просто жизненно необходим мне сейчас. Необходим, как вода измученному жаждой путнику в пустыне. Я тянусь к его губам, но напрасно… Он приподнимает подбородок и смотрит поверх меня – в окно, которое находится у меня за спиной. Искорки, отлетевшие от меня и парящие вокруг нас, вдруг гаснут всё разом. Незнакомец в мгновение ока снова становится холодным, отстранённым.
«Не время…» – то ли слышу, то ли чувствую я.
Меня разворачивают к окну. Я больше не могу видеть незнакомца. Он теперь стоит у меня за спиной. А перед глазами опять предстаёт пугающая чернота. Я вздрагиваю. Остро ощущаю, как внутри меня зарождается страх. И слышу из-за спины:
«Шшш… Не бойся, мы справимся».
Его негромкий голос звучит у меня в голове низкими нотами. А руки ложатся мне на плечи. Становится не так зябко.
«Где мы?» – тихо спрашиваю я, глядя в окно.
Мой вопрос повисает в воздухе.
Вдруг замечаю, что из сада за нами кто-то наблюдает.
«Кто это?» – испуганно спрашиваю я.
Глава 12 Зыбкая защита «Пирата»
«Не бойся. Видишь свет вдали? Это твой ориентир. Иди на него», – доносится голос моего странного собеседника.
«А ты?» – оборачиваюсь я, чтобы снова видеть его лицо.
«Я буду позже».
«Когда?»
«Скоро», – слышу я.
Смотрю на своего нежданного визитера и замечаю, как он начинает постепенно исчезать в темноте. Словно растворяться.
«Куда же ты?!» – пытаюсь крикнуть ему вслед, но не могу. В горле появляется ком. Он не даёт возможности четко проговорить этот вопрос. Так, чтобы он смог его услышать.
И вот я снова одна. Понимаю, что нужно отсюда выбираться, но покидать комнату страшно. Хочется вернуться в постель и спрятаться под одеялом, но я вновь поворачиваюсь к окну и не могу оторвать глаз от того, кто наблюдает за мной из сада.
Это явно мужчина. Он подходит ближе и становится лучше различимым. Его коротко стриженная макушка кажется белой. Волосы либо очень коротки, либо отсутствуют полностью. Под нависшими густыми бровями замечаю глубоко посаженные глаза. В страхе делаю несколько шагов от окна и краем глаза замечаю зыбкую тень справа от себя: у комода или как там его. Поворачиваюсь, чтобы рассмотреть тень и узнаю знакомый с детства силуэт.
«Мама? Как ты здесь оказалась?» – то ли вслух, то ли мысленно спрашиваю я.
«Не доверяй ему, Котёнок!» – эхом отдаётся у меня в голове.
«Кому, мама? Тому, кто был здесь, или тому, кто за окном?»
Ответа я услышать не успеваю.
В сознание ворвалась знакомая мелодия, установленная на контакт «Дед». Я распахнула глаза и потянулась за сотовым, но…
«Что это там? Крючок, что ли?» – задумалась спросонья и полезла за тумбочку. Крючка я там не нащупала, зато обнаружила зазубрину, за которую и зацепился шнурок смарта. Освободив его из зубастого плена, я подхватила телефон и ответила на звонок.
– Как спала, девочка?
– Как убитая, – ответила я, зевнув.
– Что-то в голосе мало оптимизма, – заметил он, – Всё в порядке?
– Не волнуйся, просто сон странный приснился.
– Ну, со снами – это к Полине Витальевне, – смеясь, ответил он.
– Привет ей от меня.
– Передам. Не залёживайся, завтрак через полтора часа.
– Успел навести справки, – улыбаясь, подначила я его.
– Это было несложно. Привет от меня жениху с невестой.
– А Михаилу?
– Переживёт. И так кучу моего внимания на себя тянет. До вечернего созвона Котёнок.
– Пока, дедушка! – ответила я. Скинула с запястья своего электронного «Цербера» и побежала в ванную.
Она оказалась на редкость впечатляющей. Навороченный джакузи так и манил огромными изогнутыми формами. Я не стала сопротивляться соблазну и, скинув маечку с трусиками, ринулась в его, быстро заполняющиеся чуть горячей водой глубины.
«А кто его наполнил?»
Но эта мысль выветрилась из головы, стоило мне окунуться в воду всем телом. Включив лёгкий турбо режим, я предалась наслаждению. Тугие струи били по телу, растворяя сонное состояние и унося странный осадок от недавнего сна.
Заметив Мишино кольцо на пальце, я снова пыталась его снять. Не получалось. Оно, как и вчера вечером, почти не сдавливало кожу и свободно доходило до нижней костяшки моего многострадального безымянного пальца. И намертво застревало на ней. Не помогло ничего: ни прохладная вода из крана, под которым я держала пальцы, пока они совсем не заледененели, ни пена, щедро намыленная на страдальца.
«Магия какая-то», – мысленно усмехнулась я. – Зачем только он мне его надел?»
Мне казалось, что вчера в холле Универа я дала ясно понять Новикову, что не готова к более серьёзным отношениям. Рассчитывала, что он отступит, поставит их на паузу. Но поступил он ровно наоборот: стал настойчивым, давящим, даже назойливым.
«Ладно, разберемся», – мысленно успокоила я себя.
В памяти опять всплыло моё странное сновидение. Оно казалось мне совершенно непонятным и одновременно до чёртиков интригующим. Мне очень редко снилась мама. За все годы с того страшного дня, поставившего мою жизнь с ног на голову, я видела ее во сне всего несколько раз. И хорошо запомнила каждый. Первый – накануне Праздника Осени, когда я училась в начальной школе, второй – перед поездкой к маминой подруге за Урал, третий – перед выпускным. И вот теперь мама приснилась мне в четвертый раз. И надо сказать, «кино», которое я смотрела прошлой ночью, оказалось самым непонятным из всех. Оно напоминало головоломку. Бабуля считала, что некоторые сны могут быть вещими. Особенно, если снятся на новом месте.
«Не знаю, насколько он был вещим, но точно оставил тревожный осадок».
Правда, мужчина, которого я увидела во сне, и наяву продолжал казаться мне знакомым. Я не смогла разглядеть его лицо в подробностях – было довольно темно. Но узнаваемым мне показалось и ощущение защищенности, которое я почувствовала в его присутствии, и стойкая иллюзия уюта рядом с ним.
«Но где я могла его видеть раньше?» – задумалась я принялась перебирать в памяти всех, с кем общалась в последние полгода.
Ни один не походил на «шахматиста» из сна. Включая Новикова. Напрягла память и «прошлась» по воспоминания из детства. Однако никто из гостей, когда-либо побывавших в нашем доме, так и не напомнил мне незнакомца из сна.
Решив больше не терроризировать память бесполезными воспоминаниями, я было задумалась о том, что бы заказать на завтрак, как вдруг где-то на задворках подкорки всплыл один день из раннего детства.
Я вспомнила, как мы с мамой в последний раз ходили в парк развлечений. Когда-то регулярно наведываться в тот парк было нашим с ней ритуалом. Я очень любила вместе покачаться там на «лодочках» и поесть фисташкового мороженного в вафельном рожке. За давностью лет ритуал тот был почти забыт.
«Да, – с сожалением вздохнула я, – с папой мы обожали играть в маски-шоу, а с мамой – «ходить на качельки» и обязательно заглянуть в комнату страха».
Я просто обожала визиты в ту комнату! Вернее, саму смесь ощущений: дикого страха и восхищения тем, что смогла побороть его и зайти, а не сбежать, как трусливый зайчишка.
Моё воспоминание о том, последним с мамой дне в парке развлечений, было далеким, почти эфемерным. Пришлось сильнее напрячь память. До головной боли. Сначала перед глазами «повисло» зыбкое «изображение». Оно напоминало кадр на экране старого телевизора, поставленный на «стоп». А потом… будто чья-то невидимая рука нажала на «воспроизведение», и перед глазами стало прокручиваться «кино» со мою в главной роли. Сначала оно виделось мне черно-белым, но вскоре насытилось красками и запахами.
Я будто телепортировалась в тот осенний солнечный день и ярко прочувствовала своё хмурое настроение. Вспомнила, насколько нехотя садилась на качели – на железную лошадку, которая в числе других «животных» должна была везти меня по кругу. Нехотя настолько, что изо всех сил хотелось с нее сбежать. В тот день мне почему-то навязчиво казалось, что «лошадка» оживёт и унесёт меня далеко от мамы. И в этом далёком далеке я останусь совсем одна.
Ощущаю, как в нос бьет запах разнотравья. В парке она повсюду. Я чихаю и делюсь своим страхом с тем, кто усаживает меня на качели. И слышу низкий мужской голос.
«Ничего не бойся, я буду рядом и не дам ей тебя унести», – обещает он, удобнее усаживая меня на эргономическое сидение и застегивая на талии металлическую пряжку ремня.
Я слышу щелчок замка гляжу вверх. Яркий солнечный свет слепит глаза, и лицо его мне видится нечётким. Смотрю на его губы и замечаю, как они растягиваются в улыбке. Она добрая. Открытая. По-настоящему живая. Он уверенно кивает, подтверждая свои слова. то.
Я верю ему. Верю и успокаиваюсь. Настолько, что, когда «лошадка» трогается с места и везёт меня по кругу, мне уже совсем не страшно.
Тёплый сентябрьский ветер бьёт в лицо, солнце слепит глаза, но я всё равно стараюсь ухватить маму взглядом. Однако широкая спина того, кто усадил меня на «лошадку», почти полностью скрывает ее от меня. Мой недавний собеседник держит маму за плечи и что-то говорит, склонившись над ней с высоты своего исполинского роста.
Ветер играет с его зачесанной назад чёлкой, иногда приподнимая её чуть ли не вертикально. И тогда она развевается на ветру, словно чёрный парус. А сам мужчина представляется мне пиратом из книжки, которую накануне мы с дедушкой закончили читать. Да – настоящим пиратом, в своём длинном чёрном плаще, с большими крепкими ладонями, которыми он чуть раньше подхватил меня и усадил на качели.
Но вот он отходит, и я, наконец, вижу маму. Она издали машет мне рукой и улыбается. Она старается казаться весёлой, но я чувствую её грусть. Мама явно расстроена. Очень. И я делаю вывод, что это именно «Пират» её и расстроил.
Что-то мне подсказывало, что «Пират» из обрушившегося на меня воспоминания и «Шахматист» из моего ночного сна – это одно и то же лицо.
«Интересно, где это лицо сейчас, спустя столько лет?»
Глава 13 Ответный ход Новикова
Просторная, довольно глубокая ванна быстро заполнялась водой. Я не пожалела пенной соли и теперь, нежась в воде комфортной температуры, пыталась расслабиться и насладиться видом разноцветных пузырьков, разбросанных по мягкой на ощупь, пористой поверхности.
Пузырьки весело поблёскивали в неярком свете, лившемся с высокого потолка. Невесомая пенная шапка разрасталась на водной глади и на глазах превращалась в величественные белые барханы. Их довольно высокие пирамиды—верхушки теперь обступали меня со всех сторон и слегка щекотали спину и плечи. Вскоре на поверхности остались заметны лишь лицо и верхние контуры моих плеч.