Другие правила

«Ну вот, какая тебе разница?» – подумал Жилин с досадой.

– Мне регенерировали обе ноги, – стал он неохотно объяснять, – срастили позвоночник…

– Однако! – крякнул довольно Сулима. В глазах Жилина возникло холодное свечение, но быстро погасло – вовсе не его хворый организм вызвал улыбочку у главного секретаря.

– «Представлен к награждению орденом „Серебряного трилистника“ 2-й степени… – вычитывал Сулима, – орденом „Полумесяца“… „Освобождения Сибири“ 2-й степени… командор ордена Почетного легиона… „Льва и Солнца“… две „Серебряных звезды“… Ого! Орденом Святого Георгия Победоносца 2-й степени! Ничего себе… Да вы, батенька, герой!

Жилин поморщился. Герой… Какой там, к черту, герой? Награды доставались ему не кровью даже, а потом – сколько он перемесил грязи на одной гражданке! А демилитаризации чем лучше? Ну да, там слякоти не было – была пыль. Облака пыли. Непроглядные тучи. Особенно в Восточной Африке, в горах Ингито и Чиулу. В Серенгети-Цаво вообще мрак был… Пыль стягивала корочкой потное лицо, забивала нос и рот, резала глаза… А на перевалах Ладакха и Каракорума был холод. Настоящий колотун, никакие куртки с электроподогревом не спасали – колючистый ветруган продувал насквозь. «Крыша мира»! И ты на ней, как Карлсон – только без зеленого домика за трубой… Идешь в дозор, хапаешь ртом хиленький воздушок и слушаешь, как дико визжат и воют подвигающиеся ледники… Работа это была, а не геройство, работа! Тяжелый, выматывающий труд, изредка доставляющий приятство победами и восстановлениями справедливости, чаще омерзительный и даже ненавистный, грязный, но все еще необходимый труд.

– Скорее ассенизатор, – сухо сказал Жилин. – Честь имею.

Сулима сощурился.

– Такова жизнь, батенька, – сказал он. – Мир изменился, а люди… Какие были, такие и остались! М-да… Машина! – прикрикнул Сулима на компьютер. – Ты мне тут не ерунди! Я же сказал – режим обычный! Я тебе что, два раза должен повторять?!

– Выполнено, – ответил комп.

– Выполнено… – проворчал Сулима. – Что-то я еще хотел у вас спросить… Кхе-кхм… Вы где родились, Глеб Петрович?

– В Асхабаде. – Жилин помешкал секунд несколько и добавил: – Закаспийского округа.

– Это-то я знаю… Полных сорок вам будет?

– Сорок первый пошел… – вздохнул Жилин.

– Нечего вздыхать, – проворчал Сулима. – Это мне надо вздыхать, а не вам… Женаты, нет?

– Нет, – лаконично ответил Жилин.

– Ясненько… Воспитывались вы где?

– В Ольвиопольском учебном центре. Учитель Строев.

– Учитель Строев… – механически повторил главный секретарь. – Хочу кое-что занести себе в информаторий, – объяснил он, не отрываясь от экрана, – где родились, где женились… – Сулима убрал волосы со лба и сощурился. – Скажите: «И чего пристал? Взял бы да и вызвал ЦГИ, коли так приспичило…»

– Нет, ну почему же… – вежливо возразил Жилин.

– Да ладно… – пробурчал Иван Михайлович и посмотрел на часы. – Должен подойти профессор Йенсен… – Он быстро, внимательно взглянул на Жилина. – Подождите, подождите… А вы, случайно, на Таити не служили?

Губы Жилина сложились в усмешку, и тонкие черточки незагорелой кожи у глаз ужались морщинками.

– Случайно, служил.

– Десантником?

– Оперативником.

– Вот оно что… – затянул Сулима. Он осторожно отнял пальцы от биотерминала и поднялся. – А я тут сижу, голову ломаю – и откуда это мне так лицо ваше знакомо?

Главный секретарь оказался рослым хомбре, в меру упитанным и слегка сутулым. Медлительной, развалистой поступью он приблизился к окну и отмахнул рукой челку.

– А оно вон что… – проговорил Сулима. – В Фааа [3] вы стояли как будто?

– Так точно.

– Ну, я же помню! Это сейчас я в начальство выбился, а тогда… – Иван Михайлович мечтательно закатил глаза. – Эхе-хе… Лет десять уже прошло… да больше! Когда изолировали Таити? В 73-м? Нет, вру, не в 73-м, а в 70-м. Или в 73-м? Да, в 73-м. Помню, что десять лет назад. Ну правильно – в апреле 73-го! Ваша опергруппа ставила блокаду, а мои десантнички прочесывали перешеек Таравао и весь Таити-Ити [4]…

– Ух и жарко было… – усмехнулся Жилин и потер тонкий шрам на щеке. – Там и без того не холодно, но в тот день… Кошмар. Эти чертовы тэне [5] лупили из плазмоганов куда попало…

– Да уж, – хмыкнул Сулима. – Мне Тавита потом все расписал… Может, знаете его? Такой был полноватый деми [6] – Тавита Вефаунуи. Всегда улыбался, его еще Зубаткой прозвали. Он сейчас капитаном на «Матаатуа»… Так он мне звонил как-то, рассказывал… После того боя мальчишки из Папеэте еще неделю или две из песка фульгуриты [7] выковыривали – туристам на сувениры…

Они немного помолчали.

– И все равно, – решительно сказал Сулима, – что бы там ни говорили, а Таити был прекрасен!

– Да, – с чувством изрек Жилин.

– Какие закаты, а пальмы, а как пахли тиаре апетахи! Пиршество красок и благорастворение воздухов! Я, кстати, там и женился.

– На вахине [8]? – понимающе улыбнулся Жилин.

– Умгу. Моя Рани целую неделю меня выхаживала – какая-то сволочь, понимаете, в спину пульнула, да еще и разрывной. Госпиталь наш разместили в отеле «Таароа интерконтиненталь», и вот я лежу пластом, а Рани порхает вокруг в цветастом парео, красный цветок гибискуса в волосах… Прелесть! Что-то я совсем заговорился… – нахмурился Сулима и убрал волосы со лба. – Ну, ладно…

Задумчиво выпятив нижнюю челюсть, он подвигал ею – привычка, характерная для него в минуты размышлений, – и сказал самым обыденным тоном, каким спрашивают, будете ли вы кофе со сливками и сколько положить сахару:

– Мы тут посовещались и решили назначить вас, Глеб Петрович, главным киберинженером проекта. – Иван Михайлович замолк, словно выжидая, пока Жилин переварит услышанное. – Согласны?..

– Согласен, – твердо сказал Глеб. Снова, как давеча в коридоре, накатило ощущение молодости, здоровья, блестящей будущности…

– Ну, вот и отлично, – неожиданно благодушно сказал Сулима и протянул Жилину листок с приказом. – Зафиксируйте.

Глеб пробежал глазами сухие, отцеженные строчки и приложил палец к точке опознания.

– Умгу… – поблагодарил Сулима. На пульте селектора планетарной связи вспыхнул зеленый квадратик, и хорошо поставленный голос секретаря-автомата произнес:

– На связи начальник космодрома Мирза-Чарле Лидин Анатолий Сергеевич.

– Давай его сюда. – Сулима передвинул кресло в круг главного фокуса.

Угол кабинета подернулся рябью, расцветился, и у стены возник загорелый чин в фиолетовом космофлотском кителе, с выбеленными зноем волосами. За его спиной пузырились прозрачные занавески, а в открытое овальное окно засвечивало солнце и лезли красные барханы «неокультуренных» Каракумов – с реденькой порослью черкеза, одинокими песчаными акациями, сухой и серой солянкой. У самого горизонта, затянутого дрожащим маревом, виднелись антенны космодрома – расплывчато, будто сквозь слезы.

– Звали, Иван Михалыч? – зубасто улыбнулся чин.

– Звал, – сказал Сулима. Главный секретарь сохранял рафинированность и решпект. – Долго ты будешь моих добровольцев мурыжить? А, Толик? Когда корабль дашь?

– Иван Михалыч! – сказал Толик звучным голосом и двумя руками поднял толстый – страниц шестьсот – фолиант. – Вот, видите? Проект «Марс»! Я его как Библию чту, и даже больше! Но что я могу поделать, если все фотонники в разгоне?! Рожу я их, что ли? Извините… «Луч» у Европы, на нем груз для базы «Минос», вернется недельки через три, не раньше… «Заря» – та вообще к Сатурну летит – собрались расширять станцию «Кольцо-2». «Бора» у Меркурия, «Солярис» в Поясе. А больше и нету! К воякам уже обращался, чтоб вам крейсерок выделили – они на меня посмотрели как на ненормального. Дать вам что-то вроде «Финиста» или «Стратима»? Пожалуйста, хоть сейчас! Так они до Марса через месяц только дотелепаются! Что?.. – Лицо Лидина ушло из фокуса и немного спустя вернулось – с длинной улыбкой. – «Бора» возвращается! – сказал Лидин обрадованно. – Будете брать?

– А большая она? – приценился Сулима.

– Трансмарсианский рейсовик!

– Да нет, я имею в виду – мест там сколько?

– Ну-у… «Бора» вообще-то грузовик. Двенадцать кают, четырехместные все.

– Угу… Угу… – проворчал Сулима и сказал – величественно, будто делая одолжение: – Ладно, беру!

– Груз какой? – деловито спросил Лидин.

– Штук четыреста эмбриомеханических «яиц». Тонн на шестьдесят потянет.

– Строить что-то будете?

– Угу… Когда старт?

– М-м-м… Давайте… Нет, это рано… М-м-м… Давайте в это воскресенье, в пять утра. Старт со Спу-1, доставка с Мирза-Чарле, Фидониси или Байконура. Подходяще?

– Угу…

– Ну, все, договорились!

Лидин поднял руку. Фронтальная проекция пошла волнами, сжалась в точку и пропала.

– Слышали, когда старт? Ну вот на то число и настраивайтесь… – Главсек хмыкнул. – Проект он чтит! А вот, кстати! Сами-то вы как, с проектом разобрались уже?

– Да как сказать… – Жилин почесал в затылке. – На полный-то проект вечно времени не хватает… Знаю по журналам в основном. Ну, там, генерация атмосферы, колонизация… Так вот.

– Сойдет для начала. – Сулима вернул кресло за стол-пульт. – В общем… – Он глянул на часы. – Нет, по-моему, мы этого Йенсена так и не дождемся! И где его только носит… Обещал же быть как штык!.. В общем, чтобы не повторяться – график работ по проекту выдерживается пока, СВЧ-антенны над полярными шапками работают как часы и даже лучше. Такую бурю подняли, что аж страшно становится!.. Да и вообще, чувствуется, что на Марсе здорово потеплело – мерзлота пошла таять, газы из коры поперли. И цэ-о-два попер, и аш-два-о, и азот. Ну, естественно, оползни начались, трещин пооткрывалось тьма, каверны всякие образуются, сбросы… Это чтобы вы не думали, будто на курорт летите! Как был Марс самым пыльным из всех адов, так он им и остался. Только что повлажнел маненько… Йенсен клянется, говорит, что уже в этой пятилетке жидкая вода появится! Размечтался… Хотя… кто его знает? Может, и появится…

Внезапно над информаторием затуманилась вторая на сегодня стереопроекция. Сгустилась, налилась цветом, округлилась приятной девичьей фигуркой, с очаровательной непосредственностью «присела» на край пульта.

– Иван Михайлович, – сказала она голосом секретаря-автомата, – к вам профессор Йенсен.

– Ну, наконец-то! Скажи, пусть заходит!

Двери с шелестом распахнулись, и порог переступил невысокий ядреный старик лет под сто, с лицом румяным и малоподвижным, какое бывает после первого омолаживания.

– Явился… – проворчал Сулима, – не запылился…

– Ах, Ваня! – воскликнул Йенсен, счастливо улыбаясь. – Ты уж меня прости – задержался в пункте связи! Поверишь ли – две недели не мог получить одну запись с Венеры! Две недели! Ну, что это… Ты позволишь просмотреть ее у тебя? Иначе, боюсь, я просто лопну от нетерпения!

Он присел на кресло, но тут же, вспомнив о Жилине, воздвигся снова.

– О, простите, ради бога! Добрый день! Здравствуйте!

Жилин поднялся и пожал узкую розовую ладошку.

– Здравствуйте, профессор.

– Прошу вас, – сказал Сулима, – познакомьтесь с Ларсом Юлиусом Йенсеном, он у нас спецуполномоченный по проекту «Марс». Лассе, это Глеб Петрович Жилин, наш главный киберинженер.

– Весьма, весьма рад! – воскликнул Йенсен и мигом перешел на волнующую его тему: – Вы, несомненно, слышали о волосатике? Заметим, его редко кто видел, хотя, вполне возможно, этими странными созданиями густая атмосфера Венеры просто кишит. И вот представьте себе, господа, мою радость, когда я узнаю, что самоходный лот-разведчик выследил волосатика над плато Лакшми! Заметим, произошло сие еще на позапрошлой неделе, но только сегодня я получаю кристаллозапись! Согласитесь, господа, это безобразие… Иван… что-то я не найду… где у тебя здесь транслятор?

– Давай сюда, – сварливо сказал Сулима и протянул руку, – а то будешь тут…

Йенсен суетливо и хлопотливо извлек кристалл с записью.

– Я и сам еще не видел… – сказал он.

– Не оправдывайся…

Жилин, заинтересовавшись, зашел за полукружие пульта, поближе к визору. На экране висела оранжевая муть. Зрачок блицконтактора плавно повело влево, он охватил горную страну, похожую на пашню – так близко сошлись многочисленные коричнево-оранжевые, почти параллельные хребты-складки; дал крупным планом седловину, скалистую и трещиноватую, круто обрывавшуюся в зыбкий, рыжий туман, и белые купола с краю. И круча, и сама седловина блестели, как мятая фольга.

– Вы видите сейчас базу «Венус-2», – торопливо комментировал Йенсен, не отводя от экрана жадных глаз. – Она установлена в горах Максвелла, на одном из хребтов. Сейчас скажу… Примерно в десяти километрах от поверхности. В горах прохладнее, чем в долинах, – всего плюс триста!

– А Солнце там видно? – спросил Жилин.

– И да, и нет. Просто большое пятно повышенной яркости. Вообще, интересная планета. Стоишь на грунте, будто на вершине шара в сотни метров диаметром – так резко «заваливается» горизонт. Небо ярко-оранжевое, безоблачное, а грунт очень темный, с желто-оранжевыми оттенками. И довольно-таки шумно, как на оживленной улице, – ветер постоянно поднимается… О, смотрите! А, нет, не то…

На экране визора мелькнула какая-то широкая тень, подплыла ближе и оформилась в плоский купол, похожий на зонтик без ручки, мягкий и склизкий. «Зонтик» заметно пульсировал, словно часто дышал, его бахромчатые края поджимались и трепетали.

– Это слизняк-глайдер, – сказал Йенсен разочарованно, – их там неисчислимое количество… Вот!

Слизняк ушел из кадра, зато неприметное черное пятнышко, маленькое, как чаинка, всплыло откуда-то снизу. Постепенно пятнышко выросло в растрепанный волосатый клубок. Он летел хаотично, то скручивая длинные белесые нити, то распуская их за собой.

– Это стрекала! – возбужденно сказал Йенсен.

Волосатик малость подвсплыл и повис, размеренно помахивая клейкими волоконцами. Угол экрана расчертила таблица, быстро замелькали, рассыпаясь по местам, буквы, цифры, какие-то непонятные значки. Йенсен завороженно шевелил губами.

В следующую секунду, словно испугавшись таблицы, волосатик нырнул, растягиваясь белесым куделем, и затерялся в однообразной апельсинной дымке.

– Все? – пробрюзжал Сулима. – Насмотрелся?

– Да, – вздохнул Йенсен с удовлетворением и обеспокоенно спросил: – Надеюсь, я вам не очень помешал?

– Опомнился… – сказал с ворчанием Сулима и крутнулся на кресле к Глебу. – Я говорил уже об атмосферном заводе?

Глеб покачал головой.

– Ну, здравствуйте! А, это я не вам говорил… Это перед вами девушка была! Вспомнил, вспомнил… Так… ага. Сейчас я вам покажу…

Сулима коснулся сенсора, и на голой стене словно прорезалось окно, распахнутое в космос, где круглился красно-оранжевый Марс в третьей четверти.

– Сейчас… На Сырте затевается «стройка века» – заложим там гигантских размеров атмосферный завод…

Планета надвигалась, растекаясь за рамки, пока темный треугольник Большого Сырта не занял весь экран.

– Вот здесь вот… – У круглого кратера Соам замигала зеленая звездочка. – Вот, видите? Это примерно на полдороге между портом «Большой Сырт» и Кордильерами Изиды… По идее, для генерации атмосферного покрова довольно и СВЧ-антенн на орбите. Лет за пятьдесят они Марс так пропарят, что давление подскочит вдвое против земного! И получится, что мы сотворим классическую бешеную атмосферу из углекислого газа, азота и водяных паров! А дышать чем? Кислорода-то в ней наберется фиг да маленько! Вот мы и организуем производство озонированного кислорода. А иначе какая колонизация может быть? Правильно? Ну, вот… – Сулима шевельнул челюстью. – Но работы там… Не знаешь, за что и хвататься. Сейчас вот сдадим объект – я имею в виду завод, потом и до этого… как бишь его… – он поднес к глазам листок, – до «жилищно-промышленного комплекса» очередь дойдет…

– Заметим, – влез в разговор Йенсен, – в первую очередь надо возводить именно жилпромкомплекс! А то понаставим времянок, и мучайся потом…

– Там много чего надо, – нетерпеливо отмахнулся Сулима. – А энергокомплекс? А климатическая станция? А агрокупола?

– Агрокупола – обязательно! – оживился Йенсен. – Вы даже представить себе не можете, до чего же красиво на плантациях: розоватое небо, оранжевый песок и фиолетовая капуста! Картинка!

Он лучезарно улыбнулся.

– Ты мне дашь договорить? – ядовито осведомился главный секретарь.

– Все, все… Молчу.

– Большое спасибо, – произнес Сулима еще более ядовито и глянул исподлобья на Жилина. – Вот, сбил меня с мысли… Кхе-кхм… Бригаду операторов-строителей мы туда уже перебросили, я имею в виду – на Соам. Мужички, видать, хозяйственные, уже там лагерь развернули – будет где остановиться. Потом мы станцию ту воякам передадим – под гарнизон, а пока… Ты что-то хотел сказать, Лассе? Давай, только в темпе…

– Буквально два слова! – заторопился Йенсен. – Всего с нами летит пятьдесят добровольцев – сорок семь парней и девушек. Заметим, что почти все они – кибернетисты, то бишь ваши подчиненные, дорогой Глеб Петрович, ваша группа… – Йенсен глянул на Сулиму и торопливо закончил: – Стартуем мы со спутника, где-то ближе к субботе, так что отдыхайте пока, гуляйте. Без вас все равно не улетим…

– Ну, я надеюсь, – слова Жилина сопровождались скользящей улыбкой.

– В общем, вы поняли, – подвел черту Сулима. Он прихлопнул ладонью по пульту и, кряхтя, выкарабкался из кресла. Поднялся и Йенсен. Упругим толчком встал Жилин.

– Транспорт, инструменты, – сказал Сулима, – это вот с него требуйте. – Он указал на Йенсена. – Ларс у нас спецуполномоченный, вот пусть где хочет, там и достает…

Ларс Юлиус благожелательно улыбнулся обоим.

– А как же! – воскликнул он. – Все по первому списку!

– Давайте закругляться, – пробурчал Сулима, – а то я сегодня вообще без обеда останусь…

– Конечно, конечно, – поспешно сказал Йенсен, – мы с Глебом уже уходим.

И они ушли.

Было начало второго. Марину главный киберинженер обнаружил на широкой скамье, в тенечке. Девушка сидела, подложив под себя ногу, и что-то горячо доказывала тучному, лысеющему аборигену.

– Здравствуйте, – сказал, подойдя, Жилин.

– Добрый день, юноша, – церемонно ответил абориген. – Что ж, весьма рад был знакомству.

Он тяжело поднялся, опираясь на трость, и откланялся.

– Интересный дядечка, – задумчиво произнесла Марина, провожая глазами уходившего аборигена. – Мы с ним как-то очень быстро разговорились. Слово за слово, и перескочили на тему Бога… (Жилин застонал.) Да не стони ты! Никуда он меня не завлекал и агитировать даже не пытался. Просто спросил: «Вы верите в Бога?» Ну, я честно призналась, что нет, не верю. И тогда он говорит: «А во что же вы в таком случае верите?» Представляешь?!

– И что ты ему сказала? – с интересом спросил Жилин.

– Ну а что я ему скажу? «В светлое будущее» сказала.

– А дядечка что?

– А дядечка ехидно так: «В коммунизм, что ли?» – «А хоть бы и так», говорю.

– Ну и правильно… – лениво проговорил Жилин и сел, вытянув ноги. – Только в будущее и стоит верить. Оно по крайней мере не подведет.

– И ты тоже веришь? – с любопытством спросила Марина.

– Когда как, – усмехнулся Жилин. – А вообще-то я предпочитаю не верить, а знать. Я даже в Деда Мороза не верил, когда был маленький…

– Ну, это ты переборщил. Хотя… Знаешь, кого я сейчас вспомнила? Йенсена.

– Спецуполномоченного?

– Ага… Как-то… да вот буквально на днях у нас зашел разговор, и он сказал, что Бога придумали из страха. А правда, ведь очень страшно знать, что вот ты умрешь, и все, тебя не станет. Вообще ничего не станет! Гораздо же приятней верить, что твоя душа бессмертна… Вера – убежище для нищих духом. Это Йенсен так выразился…

– Кстати, он тебе привет передавал.

– Да? Ой, у меня всё из головы вылетело! С этим дядечкой еще… Ну что? Можно тебя поздравить?

– Можно, – улыбнулся Жилин. – Даже нужно. Зачислили главным киберинженером.

– Нет… серьезно?! – изумилась Марина. – Ой, какой ты молодец!

– А як же… Ясно дело.

– А давай устроим праздник! – загорелась Марина.

– Давай… Дай я тебя лучше потискаю! – Жилин крепко обнял запищавшую девушку и потискал.

– Раздавишь! Пусти!

Глеб ослабил кольцо объятий и снисходительно улыбнулся:

– Малышня ты моя…

Он обвил рукой Маринину талию и, сощурившись, оглядел широкую и шумную Яневу. Прозрачные сотовые здания перемежались литопластовыми доминами в «державном» стиле, с громадными стеклами овальных окон и плавными изгибами объемов, уходящих ввысь. Над улицей, залитой стереопластиком, вздымались ажурные мостики, нависали эстакады; вскипали и сбегали пышной зеленью воздушные парки.

– Все равно не поверю, – медленно сказал Жилин, – пока не стартуем…

– Как-то даже не верится, правда? – оживилась Марина. – Пройдет какой-то день, ну два, и мы полетим! В космос! Представляешь?!

Не найдя слов для выражения, она запищала, шаловливо мутузя Глеба. Глеб весело захохотал. Драгоценное чувство сродненности, не знаемое дотоле, затеплилось в нем, умягчая твердое сердце.

– Ты сейчас куда? – спросил Жилин.

– Да не знаю… Хочу по распределителям пройтись. Взять чего-нибудь в дорогу – переодеться, там, вкусненького чего-нибудь… Слушай, надо завтра к Юлии Францевне слетать.

– Это твоя учительница?

– Ага. И мамулечку мою я давно уже не видела… О! А давай завтра вместе слетаем? Давай?

– Давай… – рассеянно сказал Жилин.

Его вниманием завладели прохожие. Кто-то из них всегда занят делом, а кто-то только и знает, что гулять, взыскуя «гарантированного минимума благ». Интересно, можно их распознать или нет? Должны же они хоть как-то различаться? А как? Вон тот огромный, грузный мужичина в белой паре – он кто? Работник или неработающий? «Трудовик» или «жрун»? Нянчится с ним Фонд изобилия или у мужичины просто обеденный перерыв? А во-он те молодые парни в «Пифагорах» и рубашках навыпуск – работают они? Или им интереснее развлекаться? Как тут скажешь? У них же на лбу не написано… Люди как люди.

Прямо через улицу, напротив отеля «Хольмгард», четыре длинноногие девчонки окружили дюжего полицейского и в четыре голоса исполняют гимн… Молодая мамочка кормит грудью своего «крохотулечку» и сердито отчитывает робота-няню… Две курбатенькие домохозяйки с жаром обсуждают достоинства нового рецепта… Обычные люди. Господин Великий Новгород. «Кто против Бога и Великого Новгорода?!»

– Куда пойдем? – спросил Жилин, озираясь,

– Давай сначала к Торгу, – решила Марина, – а там видно будет…