Беспечная жизнь Миши Л. Автобиографические рассказы
Однажды ночью мы с ним были на вечеринке в Джавлакхеле (Jawalakhel), недалеко от моей старой школы Св. Ксаверия. Был вечер, часов 11, мы уже довольно много выпили, и я был готов вернуться домой. Когда я сказал об этом своему тибетскому другу, он рассмеялся и предложил: «Эй, Миш, давай косячок выкурим перед отъездом?»
В те дни я редко курил марихуану, да и он тоже, но голос его звучал очень решительно, поэтому я согласился, и взял немного га́нджи43 у одного знакомого хиппи. Сев снаружи, мы забили толстый косяк и направились к его маленькой машине, одному их тех старых двухтактных «Ситроенов» со странным рычагом переключения передач, который надо было вытащить, повернуть и снова воткнуть.
В ту ночь всё вокруг заволокло густым туманом, так, что мы могли видеть не дальше нескольких метров перед собой. Расстояние от Джавлакхеля до его дома в Тамеле (Thamel) по одной из главных дорог Катманду было около 5 км, нам потребовалось всего 20 минут, чтобы приехать на эту вечеринку. Булу сел за руль, мы немного отъехали, и нас накрыло! Мы начали безудержно ржать и, выглядывая то и дело из запотевших окон, пытались понять, куда едем. Через полчаса, всё еще не в силах перестать смеяться, мы поняли, что окончательно заблудились! «Эй, Булу, ты не туда повернул!» – кричал я, хохоча. «Мужик, дай мне порулить!» – отвечал он, корчась от смеха.
Чем дольше мы ехали, тем больше запутывались. Примерно каждые полчаса мы останавливали машину и менялись местами, каждый раз падая в приступах смеха. Я не представляю, где можно было так заблудиться, но мы потратили 6 часов, чтобы добраться до его дома!
Когда мы наконец доехали, его жена открыла дверь и встала на пороге. Глядя на то, как мы пытаемся выползти из машины, она было открыла рот, чтобы нас отругать. Но прежде, чем она произнесла хоть слово, мы, глядя на нее, снова рухнули от смеха. Покачав головой, она пошла в дом заваривать для нас крепкий тибетский чай!
Еще одного примечательного персонажа, с которым я подружился в Катманду, звали «Всемирный император» – этот титул он носил уже несколько лет. Ходили слухи, что он был непальцем из королевского рода и жил во дворце, когда его постигла какая-то ужасная трагедия, которая сильно повлияла на его рассудок.
Впервые я встретил «Всемирного императора» во время обеда в тибетском ресторане «Ом» недалеко от улицы Нью роуд (New Road). Он с достоинством вошел в ресторан, одетый в потрепанную шерстяную армейскую шинель, черную непальскую шапочку то́пи и пыльные черные парусиновые туфли. В ресторане был довольно много народу, и я заметил, что все отводили глаза, когда он смотрел на них. Позже я узнал, что все считали его полностью сумасшедшим и не хотели иметь с ним дела.
По какой-то непонятной причине меня тянуло к нему. В нем чувствовалось неуловимое достоинство, и я на непальском языке пригласил его за свой стол. Он сел, представился императором земного шара и вручил мне открытку с изображением Лакшми́44. Обратная сторона карточки была исписана текстом на английском языке, выведенным крохотными и очень аккуратными буквами. Содержание представляло собой молитву о мире во всём мире, а также приветствия, благословения и наилучшие пожелания британской королеве, премьер-министрам, президентам и королям разных стран. Затем, наклонившись ко мне, он начал говорить о божественном свете, который явился ему прошлой ночью, и поручил обратиться ко всем мировым лидерам с призывом к всеобщему миру. Всё это было сказано тихим и сдержанным голосом на идеальном оксфордском английском!
Я внимательно его выслушал и купил ему обед, выбрав сладкий непальский чай на молоке и момо́45. Слова, которые он говорил, не имели для меня особого значения, но его простая и наивная убежденность в своей роли в этой жизни, меня тронула. Покончив с обедом, он пожал мне руку и, объяснив, что ему нужно идти на почту, чтобы отправить послания лидерам мира, удалился.
После этого я довольно часто встречал «Всемирного императора» в самых необычных местах Катманду. И когда он, увидев меня, расплывался в улыбке, а затем медленно и грациозно поднимал руку в королевском приветствии, у меня всегда теплело на душе. Его откровения о божественных посланиях всегда были однотипны, но всякий раз происходило что-то еще, таинственное, после этих встреч я всегда испытывал умиротворение.
Несколько лет спустя он неожиданно появился в моем ресторане. К этому времени его шинель цвета хаки выглядела еще более потрепанной. Я тепло его поприветствовал, предложил ему пообедать и спросил, не хочет ли он выпить что-нибудь прохладительное. Его глаза оживились и он ответил: «Может быть, большую порцию (60 мл) „Джонни Уокера“, черный лейбл46?»
Ну как не любить этого парня? Когда он насладился сытным обедом и двойной порцией виски, я поднялся в свою комнату и взял свое практически новое пальто. Попросив снять рваную шинель, я накинул пальто на его костлявые плечи: «Скоро придет холодная зима, друг мой, давай обменяемся шинелями, хорошо?» Его лицо засияло чудесной улыбкой!
Еще будучи подростком я обнаружил, что танцы приносят мне большую радость и расслабление, и эта любовь продлилась всю жизнь. После работы в ресторане я садился на свой 350-кубовый мотоцикл марки «Ройал-Энфилд» и отправлялся на одну из дискотек Катманду. Их организаторам каким-то образом всегда удавалось заполучить новейшую танцевальную музыку, и я, не теряя времени, оказывался на танцполе и растворялся в беззаботном мире прекрасных мелодий.
В то время ночная жизнь Катманду ограничивалась несколькими дискотеками, самыми популярными были «Медный пол» («Copper Floor») в Лазимпате и «Фут-таппер» («Foot Tapper») в Наксале. Помимо этих двух дискотек было еще несколько небольших заведений в районе Фрик-стрит (Freak Street), предлагавших посетителям напитки, еду и музыку, и где курение марихуаны и гашиша не просто разрешалось, а даже поощрялось. Фаворитами среди них были рестораны «Инь-Ян» («Yin-Yang»), «Не проходи мимо меня» («Don’t Pass Me By») и еще одно место под названием «Эдем гашиш-центр», над его входом висела огромная вывеска со словами: «Лучший гашиш в городе! Предлагаем попробовать бесплатно!»
Обстановка в «Медном поле» была более интимной, в то время как «Фут-таппер» располагался в нескольких больших комнатах старого дворца. Клиентура в обоих заведениях представляла собой невероятную смесь людей из разных стран и разных социальных слоев: члены непальской королевской семьи, государственные чиновники и офицеры иммиграционной службы, высокопоставленные лица из разных посольств, хиппи, туристы, тибетские торговцы и воины-кхампа, международные торговцы антиквариатом, наркодилеры, непальские бизнесмены, экспатрианты, которые долго жили или работали в Непале – этот список можно продолжать бесконечно!
В «Фут-таппере» регулярно вспыхивали драки. Отдавая предпочтение алкоголю перед гашишем и сильными наркотиками я, в основном, довольствовался танцами в одиночестве часами напролет, лишь иногда принимая пару затяжек от друга. Однажды вечером в «Фут-таппере» произошел забавный инцидент. Я сидел в конце бара со своим напитком, а на другом конце стойки расположился высокопоставленный офицер непальской иммиграционной службы. Он был печально знаменит тем, что создавал иностранцам серьезные проблемы во время продления виз, требовал абсурдно высокие взятки и выслеживал тех, у кого истек срок действия визы.
Пока офицер сидел, потягивая ром с колой, два знакомых мне американских арт-дилера подошли к бару, заказали пару бутылок пива и заговорили с ним. В момент, когда внимание офицера было занято одним из говоривших, я заметил, как второй быстро провел рукой над напитком офицера. Вскоре американцы отошли и уселись в нише, откуда начали наблюдать за баром.
«Что, черт возьми, эти двое сейчас делают?» – подумал я и пошел танцевать. Вернувшись в бар через полчаса, я присмотрелся и увидел ту же картину: офицер был в баре, а американцы все еще сидели в нише. А через 15 минут дерьмо попало на вентилятор! Сначала лицо офицера приобрело странное озадаченное выражение. Он забормотал, затряс головой, а затем оглядел бар безумными глазами. Затем, бессвязно бормоча, слез с барного стула, встал на нетвердые ноги и, мгновение спустя, стал мочиться, пока его штаны полностью не промокли! После этого, всё еще мотая головой и пошатываясь, с выпученными глазами он выбрался из дискотеки.
Позже я узнал, что сделали эти ребята: они добавили в напиток офицера изрядную дозу ЛСД47! Со скоростью лесного пожара эта новость пронеслась по Катманду, к большой радости многих иностранцев, которые оказались жертвами жадности и злоупотреблений этого офицера. А те два американца год за годом возвращались в Непал, их имена так и не были раскрыты!
Глава 10. Схватка с садху48
Я всё еще был без работы, а мои родители собирались в Европу, чтобы попытаться собрать средства на новый ресторан взамен «Як и йети», от которого они были вынуждены отказаться. После нескольких месяцев поисков подходящего здания они сняли отдельно стоящий дом в районе Баттиспутали49 (Battisputali), в удалении от центра города. Изначально здание не предназначалось для ресторана, но за ним было достаточно места для парковки, перед ним был сад, на первом и втором этажах большие комнаты, а также большая открытая терраса на верхнем этаже. Планы по реконструкции здания были утверждены, оставалось только начать. Всё, что было нужно – деньги, чтобы превратить его в ресторан, который мог бы соответствовать его имени: «Бо́рис».
За неделю до отъезда родителей в Европу я выпивал в баре отеля «Аннапурна» и случайно столкнулся с хорошим другом нашей семьи, Джимом Эдвардсом, владельцем «Тайгер топс джангл лодж» («Tiger Tops Jungle Lodge»). Джим был прозорливым бизнесменом и за парой кружек холодного пива он сделал предложение, которое мне сразу понравилось. Вместо того чтобы сидеть и ждать денег из Европы, почему бы нам не выпустить облигации стоимостью 10000 рупий50 и предложить их будущим клиентами нового ресторана? Эти облигации могли бы обеспечить владельцам 15-процентную скидку на их счета в ресторане.
«Отличная идея, почему бы и нет?» – подумал я и на следующее утро предложил эту схему отцу. Он согласился, в течение нескольких дней мы составили список потенциальных клиентов, и я начал продажу облигаций.
Пока это происходило, я продолжал посещать ашрам Шивапури бабы, хотя мои визиты были реже. У меня вновь появилось тревожное чувство какой-то внутренней незавершенности, что бы я не делал, я лишь сильнее чувствовал свое бессилие. Вечерами я стал наведываться в Пашупатинатх51, он был совсем рядом с ашрамом. Я находил мимолетные моменты утешения в успокаивающей музыке бхаджанов, исполнявшихся на противоположном берегу реки, в этом священном для индуистов месте.
У реки Багмати, немного вверх по ступеням от моста, стояло несколько небольших хижин с соломенными крышами. Они использовались странствующими садху для временных остановок, там они отдыхали и, покуривая мощные чиллумы с ча́расом52, проповедовали священные писания небольшим группам верующих индуистов.
Однажды поздно вечером, сидя на уступе широкой стены, я услышал доносившиеся из одной из хижин громкие голоса и решил подойти ближе. Войдя под навес, я увидел покрытого пеплом садху, сидящего скрестив ноги перед небольшим костром. Найдя свободное место у стены рядом с ним, я сел на глинобитный пол.
– Зачем ты пришел сюда? – спросил он меня на хинди.
– Я пришел послушать, о чем вы говорите, – ответил я, тоже на хинди.
Слегка озадаченный, он продолжил:
– О, так ты умеешь говорить на хинди?
– Я выучил его в детстве, когда рос здесь, в Непале. Но по-непальски я говорю более свободно, – сказал я, на этот раз на непали.
Он перешел на непали и стал задавать вопросы о моем прошлом. Отвечая ему, я хотел, чтобы он поскорее продолжил ту тему, о которой говорил до моего появления. Вскоре он начал цитировать разные индуистские писания, излагая их довольно подробно.
Примерно через час я понял, что его святые речи весьма однообразны. Его слова казались мне пустыми и лишенными авторитета реального опыта, поэтому я решил поблагодарить его и уйти. Увидев, что я встаю, садху посмотрел на меня и сказал:
– Не уходи, прежде покури со мной чараса!
– Нет, спасибо, я никогда не курил чарас и не собираюсь начинать! – ответил я, вежливо отклонив его предложение.
– Ты должен попробовать это хоть раз! – настаивал он.
Сказав это, он тут же взял лежавший рядом плотно забитый чиллум, громко произнес «джай, Шива-Шанкар53!» и поджег его раскаленным угольком. Глубоко затянувшись, он протянул его мне. «Какого черта, только один раз для пробы!» – сдался я с изрядной долей опасения. Взяв чиллум, я сделал одну долгую затяжку.
– Еще немного! – подбодрил меня садху.
Сделав еще один вдох, я быстро передал трубку обратно. Мгновением позже меня словно ударили кувалдой! Веки стали тяжелыми, я с трудом держал глаза открытыми. Услышав смех садху, я попытался спросить, почему он смеется, но слова выходили невнятными и звучали совершенно бессмысленно. Всё вокруг приобрело эфемерное и призрачное качество, и меня начал заполнять сильный страх потерять контроль над разумом.
Чувствуя отчаянную потребность в свежем воздухе и просторе, я медленно поднялся на ноги и, спотыкаясь, выбрался из хижины. Делая один нерешительный шаг за другим, я добрался до низкой каменной стены и лег на спину. Здесь я почувствовал себя защищенным, так как оказался ближе к месту самадхи Шивапури бабы.
Луна уже зашла, и осеннее небо надо мной было усеяно красивыми звездами. Постепенно мое тело стало расслабляться, сильный страх, который угрожал парализовать мой разум, утих, а потом я задремал. Проснувшись от заунывных стенаний и плача людей, прощавшихся с усопшими, я всё еще не мог должным образом сосредоточиться. Тело затекло на каменной лежанке, я смотрел в небо, окрашенное в пастельные тона нового рассвета.
Медленно поднявшись, я начал искать источник плача. На противоположном берегу реки я различил длинную процессию людей, медленно приближавшихся к месту кремации. Четверо мужчин несли носилки, на которых лежало тело в белых одеждах. Еще один мужчина нес металлическую подставку с капельницей, от которой к телу шла прозрачная трубка. Человек на носилках был еще жив. Женщины, участвующие в процессии, причитали.
Всё еще находясь под сильным воздействием чараса, я гадал, не происходит ли это поразительное зрелище во сне? Через несколько минут носильщики подошли к каменным ступеням, спускавшимся к реке. Они осторожно наклонили носилки, чтобы ноги умирающего погрузились в реку, и закрепили носилки так, чтобы они не скользили.
Как завороженный я сидел на стене и наблюдал за происходящим. Я видел, как кремируют умерших людей, но никогда не был свидетелем перехода человека из живого состояния в мертвое! В этот момент голова человека склонилась, и он умер! Плач и крики усилились. Это была моя первая близкая встреча со смертью, в этот момент у меня появилась абсолютная уверенность в собственной смерти когда-нибудь в будущем.
Я просидел там еще час, наблюдая за тщательными приготовлениями к кремации. Затем, используя одно из упражнений на восприятие, которому я научился на гурджиевском курсе, я собрался с силами, перешел через каменный мост и направился к своему мотоциклу. Через полчаса я крепко спал дома в мягкой постели!
В течение следующего месяца я посетил садху еще два раза. В обоих случаях мне удалось отклонить его настойчивые предложения выкурить с ним еще один чиллум. Вместо этого мы пили чай и дискутировали на непали о духовных вопросах, обычно в присутствии небольшой группы людей, которые молча нас слушали.
К сожалению, наши разговоры двигались по кругу, не принося ни нового понимания, ни новых идей. Поэтому, планируя последний визит к этому садху, я решил немного оживить нашу беседу и принес ему в подарок бутылку шотландского виски. Это сработало, потому что, вскоре после того, как виски был выпит, мы вступили в затяжной жаркий спор, который закончился тем, что садху стал выкрикивать непристойности в мой адрес! Убедившись, что больше ничего интересного от него не услышу, я выкрикнул ему в ответ: «У тебя нет истинной мудрости! Ты просто болтаешь много святой чепухи!» Затем я ушел, чтобы больше никогда к нему не возвращаться!
Глава 11. Пирушка в Пашупатинатхе
Но мои визиты в Пашупатинатх на этом не закончились. Несколько недель спустя вместе с тибетскими друзьями я проводил ночь на дискотеке «Медный пол», наслаждаясь танцами и выпивкой. Около полуночи один мой знакомый датчанин-антиквар упомянул о вечеринке в доме его друзей у ступы Боднатх54. Сказав, что мне будут рады, он дал адрес. Через полчаса я ехал на мотоцикле в Боднатх.
Когда я приехал туда около часа ночи, вечеринка была в самом разгаре. В прилично укомплектованном баре был большой выбор спиртного высшего качества, по заполненным людьми комнатам плыл тонкий туман от дыма марихуаны, все танцевали под ревущую музыку. «Эх, мой мальчик, возвращаться домой на мотоцикле тебе будет нелегко!» – сказал я себе. «Но раз уж я здесь, что ж, будем наслаждаться!»
Часа в три утра, один из датчан предложил мне здоровенный косяк: «Привет, Миш, я только что получил этот чудесный чарас из Афганистана. Я знаю, что ты редко куришь, но попробуй, это нечто!»
Я уже выпил, я знал, что если еще и покурю, то навлеку на себя настоящие неприятности. Но, отбросив осторожность, сделал три или четыре затяжки. И это было очень большой ошибкой! Я настолько одурел, что танцевал без остановки следующие 2 часа!
Внезапно вспомнив, где нахожусь, я подумал, что мне нужно возвращаться домой на мотоцикле, выпил две чашки крепкого черного кофе и почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы ехать домой. Поблагодарив хозяина, я сел на своего надежного коня и медленно поехал.
Солнце уже взошло, и дувший в лицо прохладный ветерок немного меня отрезвил. Я проделал уже три четверти трудного пути домой, когда проезжал поворот на площадь у главного входа в Пашупатинатх, окруженную с трех сторон домами и храмами. Решив немного отдохнуть и выпить чашку горячего и сладкого непальского чая, я свернул в переулок и припарковал мотоцикл. «А где все?» – подумал я.
Было еще слишком рано, чайные на площади не работали, но мне удалось найти одно место на углу, где я сел, потягивая обжигающий чай из небольшого стакана. Через некоторое время стали открываться лавки, и я просто наблюдал за происходящим. Тут мое внимание привлекло нечто странное и необычное. Я увидел, как из обращенных к реке домов, один за другим, начали осторожно выходить люди в лохмотьях. Они выглядели какими-то инвалидами, у некоторых были забинтованы руки или ноги. Когда некоторые стали приближаться, я с ужасом осознал, что в них было странным! Раньше я видел людей с такой болезнью только на фотографиях, но сразу понял, что у всех была проказа на разных стадиях. Некоторые подходили совсем близко, и я начал беспокоиться.
– Кто эти люди? – спросил я владельца чайной на непали.
– Ой, не бойся! – успокоил он меня, – это несчастные прокаженные из святого Пашупатинатха. Они не опасны, около сорока человек всё еще живут здесь.
– Если я предложу им чай, вы их обслужите? – поинтересовался я.
– Да, я подам им чай в пластиковых стаканчиках. Но, знаете, они будут намного счастливее, если бы вы предложили им ра́кси55! – добавил он со смехом.
Видеть этих несчастных человеческих существ с частично отгнившими конечностями, изгнанных, одиноко доживающих свой век в изоляции, было невыносимо, это было душераздирающее зрелище. И внезапно я подумал, что мог бы привнести в жизнь этих бедных людей хоть немного радости, хотя бы на несколько часов!
Я не потратил все свои деньги прошлой ночью, в кармане у меня оставалось около 700 рупий. На эти деньги можно было многое купить в дешевых окрестных чайных. Обратившись к владельцу моей чайной, я объяснил, что хочу сделать: «Не могли бы вы организовать всё для пирушки, которую я хотел бы предложить всем здешним прокаженным? Вы можете закупить ракси и чанг56 в местных лавках и подать эти напитки в бумажных стаканчиках? А из еды мы можем подать им буйволятину с чхуро́й57 в одноразовых тарелках из сушеных листьев». Затем я отсчитал 600 рупий и, вручив ему деньги, сказал:
– Этих денег должно хватить на еду и выпивку примерно для 60 человек и на вашу работу. Сможете это организовать как можно быстрее? Если денег будет недостаточно, скажите, я привезу еще. Я вам полностью доверяю, ведь мы находимся в священном Пашупатинатхе!»
– Но придут еще и нищие, они тоже захотят получить бесплатную еду и выпивку! – заметил он.
– Пожалуйста, обслужите их тоже! – ответил я.
Он согласился и тут же позвал на помощь жену и сына. Подойдя к небольшой группе прокаженных, я поприветствовал их и рассказал о предстоящей пирушке. Указав на лавку, которая будет заниматься их обслуживанием, я сообщил: «Буйволятину, чхуру, ракси, чанг и чай вам подадут из этой лавки через час. Давайте отметим этот день вместе, устроив веселую вечеринку. Пожалуйста, поделитесь этой новостью со всеми!»
Через час перед чайной выстроилась очередь из прокаженных, подходили старые и молодые нищие. Владелец и его жена начали раздавать еду и напитки. Было уже 9 утра, я чувствовал сильную усталость, стали сказываться последствия прошедшей ночи. Но, будучи хозяином этой спонтанной вечеринки, как я могу уйти, когда всё только началось? Так что, отбросив сомнения, я налил себе стакан ракси и нырнул в гущу событий!
Над площадью у Пашупатинатха висел размеренный гул оживленных голосов, она постепенно заполнялась прокаженными, нищими, любопытными местными жителями, туристами и паломниками. Единственное, чего здесь не хватало – музыки, чтобы петь и танцевать! Заметив неподалеку молодого человека с большим магнитофоном, я подошел к нему и спросил, не хочет ли он оживить нашу пирушку, включив непальскую народную музыку? Он без малейших колебаний согласился, выбрал оживленную народную песню, и спустя мгновение начался настоящий праздник! Взяв еще стакан ракси, я присоединился к танцам и сразу оказался в окружении весьма необычного сборища людей: смеющихся, поющих, хлопающих в ладоши и танцующих прокаженных!
Прошел еще час, постепенно площадь начала пустеть. Один за другим прокаженные и нищие, пошатываясь, разбредались по затененным местам в окрестностях площади и там отдыхали! К 11 часам лишь дюжина самых стойких держалась на ногах. Сам я уже выпил стаканов 5 ракси и еле стоял. Приблизившись к владельцу чайной и опустившись на табурет с ним рядом, я спросил:
– Вам хватило денег?
– Да, хватило, осталось еще немного выпивки и еды, – ответил он.
– Оставьте это себе в качестве заработка, уважаемый. Большое вам спасибо за то, что вы всё так хорошо организовали! У меня есть последняя просьба, пожалуйста, помогите мне завести мотоцикл, чтобы я мог добраться до дома и поспать.
Вместе с сыном хозяин довел меня до того места, где был припаркован мотоцикл. Сын завел его, отец помог мне сесть, и я очень медленно выехал из Пашупатинатха. К тому времени движение на улицах было уже довольно оживленным, и мне потребовалась вся моя сосредоточенность, чтобы проехать 3 км и остаться невредимым. Я никогда не верил, но всё-таки интересно, существуют ли ангелы-хранители?
Придя домой, я заметил, что в детском саду, который уже несколько месяцев работал у нас дома под руководством жены, было тихо. Прислонив тяжелый «энфилд» к стене, я, шатаясь, добрел до спальни и рухнул на кровать. Как только я принял горизонтальное положение и закрыл глаза, события последних суток обрушились на меня с силой цунами! Я был уверен, что умираю, и позвал жену. Она прибежала с кухни, села рядом и, взяв меня за руку, встревожено спросила:
– Что случилось?
– Я умираю, пожалуйста, не оставляй меня! – простонал я.
Применив свои замечательные познания в гомеопатии, она быстро взяла свой набор для неотложной помощи и бросила мне в рот несколько горошин. Она просидела со мной около часа, пока я не погрузился в глубокий сон. Моими последними туманными мыслями были: «Ого, мой мальчик, разве это не была самая невероятная и чудесная пирушка, в которой ты когда-либо участвовал?» Я проспал 12 часов подряд, и с того дня полностью отказался от марихуаны и гашиша на следующие 15 лет!
Проведя большую часть детства в непосредственной близости от величественных гималайских хребтов, которые возвышаются за предгорьями к северу от долины Катманду, я воспринимал их необыкновенную красоту как должное и никогда не испытывал желания оказаться в высокогорных районах.
Всё изменилось, когда однажды, во время ужина с гостившей у нас дома английской подругой, жена неожиданно объявила:
– Мы с Перонель хотим сходить в трек в район Хеламбу58 (Helambu) и собираемся взять с собой Ника. Не хочешь ли пойти с нами? Это будет совсем несложный трек, говорят, оттуда открывается очень красивый вид на Гималаи.