Впервые с героином я столкнулся в Кандагаре – его вырабатывали душманы и направляли в Европу, чтобы покрыть расходы на войну. Сами афганцы героин никогда не употребляли – у них прямо у дома росла отличнейшая конопля, лучшая в мире – набирай, суши и кури. Афганцы так же варили напиток из козьего молока с коноплей. Ходили слухи, что героин отправляют и в Союз в запаянных цинковых гробах – но никто никого за руку не поймал. А чтобы героин был здесь, в Киеве…
…
– Вы поставщика установили?
– Нет. Но наводку могу дать.
…
– Василий Шуляк, учится на юридическом. Четвертый курс. Снабжает всю Могилянку.
– Почему не берете?
– Его отец – руководитель секретариата Кравчука.
Ясно. Как становится ясно и то, зачем нас сюда дернули. Местные правоохранители – они здесь живут, у них дети ходят здесь в школу, они здесь получают квартиры, машины и все жизненные блага. И для того, чтобы на вконец охреневшее местное начальство все-таки была управа – и существуют союзные органы власти. И союзные правоохранительные органы – Генеральная прокуратура СССР, МВД СССР, КГБ СССР.
Только иногда – не срабатывает и это. Видимым симптомом тяжелой болезни всей системы – стало дело Гдляна – Иванова. Когда в деле появился сто тридцатитысячный обвиняемый, следователи поняли, что дальше – вся страна. Начавшееся в восемьдесят втором году с одного честного кладовщика в Подмосковье, который отказался подписывать фиктивный приемный акт на среднеазиатский хлопок, которого на самом деле не было – это дело привело к обвинению руководства целой республики, а нити коррупции – уходили далеко наверх, в московские высокие кабинеты. Это дело, начавшись как уголовное – стало политическим, потому что стало понятно – вся республика живет по каким-то другим, не имеющим ничего общего ни с социализмом, ни с Уголовным кодексом законам. А теперь – меня бросили сюда, пытаясь, видимо, инициировать второе дело Гдляна – Иванова – только по обвинению Украины. Вот только я не хочу иметь с этим ничего общего – даже если в конце светит значок народного депутата[34 - Тельман Гдлян стал народным депутатом СССР. Дело, известное как «узбекское» развалилось вместе с развалом СССР, тех, кого успели осудить – перевели в Узбекистан для отбывания там наказания – и с триумфом освободили. Узбекское дело сыграло важнейшую роль в развале СССР, став одной из причин восстания региональных элит. Известно, что точно такое же дело готовилось и против руководства Украины.].
– Ясно. Ксению Щекун вообще пытались допросить хоть как-то? В деле нет ни одного протокола допроса.
Вообще то это п…ц. Ну, хорошо, не допросили Щекун. Но как можно было не допросить водителя Щекуна? Коллег по работе его и работе матери? Возможно, Щекуны что-то рассказывали о проблемах с дочерью. Сокурсников Ксении? Возможно, у нее был жених. Вообще ничего не сделали, если бы простому районному прокурору принесли так оформленное дело об убийстве – он бы руки оторвал. А тут – ничего.
– А зачем? Отправили в психушку, оформили экспертизу, признали невменяемой.
– Как, по-вашему, она на самом деле невменяемая?
Мой контрагент по «слепым» переговорам – ничего не ответил
– Где она сейчас?
– В Днепропетровске.
Днепропетровская психушка – была известна на весь Советский Союз.
– Где похоронили Щекуна?
– В урне. Его кремировали.
Еще один звоночек – хотя их до черта уже. Теперь – эксгумацию не проведешь, повторные экспертизы не назначишь.
– А его жену? Как ее звали?
– Марину? Тоже кремировали.
– На основании чего?
– Приказ министра.
– Где пистолет, из которого совершено убийство? Вы сможете его достать?
– Попробую. Он должен быть еще в оружейке министерства. Но это займет время… я не могу светиться.
– Я сам попробую. Кто возил Щекуна?
– Фамилия Заяц. Он до сих пор работает.
– Он с кем-то был близок по работе? Друзья?
– Нет. Очень одинокий человек.
Возможно, так он и упустил дочь.
– У него были личные агенты?
– Да. Теперь это мои агенты.
Дальше спрашивать было бесполезно – ни один опер ничего не расскажет про своих агентов. Все под Богом ходим.
– Насколько можно доверять Беленко?
– То, что он не националист – точно. Но человек мутный. Я держу его только страхом – он немало чего из министерства на дачу утащил.
Ясно…
– Есть еще что-то?
– Да, вот…
Мне в руку попал пакетик. Там было что-то маленькое, твердое.
– Оттуда?
– Да, там подобрал. Надеюсь, пригодится. Здесь – экспертизу делать нельзя.
– Понимаю. Как я могу вас найти?
– Никак. По телефону тоже больше не звоните. Все прослушивается.
– Может, потребоваться помощь.
– Я сам вас найду. Впрочем… здесь в столовой гостиницы. Если я нужен – устройте скандал по поводу мяса.
– Тут его нет.
– Тогда по поводу его отсутствия…
Я кивнул. Говорить было больше нечего, я вышел из машины, аккуратно прикрыл дверь. Пошел в темноту.
