Отбор

– Вы будете спрашивать, над какими делами работал Лёша Истомин, – констатировал хозяин кабинета. – Поэтому я сразу скажу: последние полгода в его разработке был «магазин», принадлежащий человеку по кличке Эколог.

Фадеев понял, что речь идет об онлайн-магазинах по продаже наркотиков.

– Что за Эколог? – спросил он.

– Довольно мало известно о нем. Ему должно быть лет 35-40. В прошлом ботаник. В буквальном смысле ботаник, занимался изучением растений.

– Я понял.

– Есть фоторобот, но он не очень детальный. Людей, которые видели Эколога вблизи, завербовать не удалось, – Беляев протянул следователю бумагу.

– Действительно, деталей мало, – задумчиво произнес Михаил, рассматривая тонкогубое лицо без особых примет.

– Некоторое время назад у меня возникло подозрение, что Лёша переметнулся к Экологу, – сказал полковник. – Слишком уж медленно все продвигалось, слишком мало деталей он сообщал. Но доказательств у меня не было, да и из-за одного подозрения разбрасываться такими кадрами это неправильно. Но когда я узнал, что Истомин стрелял из пистолета с глушителем, я понял, что был прав в своих подозрениях.

– Расскажите мне все, что знаете про этого Эколога.

– Я знаю довольно мало. Его магазин находится в Северном Измайлово. Именно там, где была перестрелка. Экологом его прозвали потому, что товар экологически чистый, он не продает синтетику, что в наши дни большая редкость. Закладчики часто меняются, но даже те, кого удалось задержать, ничего не знают про то, с кем работали.

– Понятно. Спасибо, что сообщили, мы все проверим.

***

– Дело даже не только в том, что мне поручили работать по тому фигуранту, который, скорее всего, просто защищался. Дело в том, что этот фигурант как будто специально от всего закрыт. С коллегами особо не общался, жил один, с девушкой недавно расстался, с родителями виделся редко, при обыске мы ничего не нашли.

Настя закончила есть заботливо приготовленную Димой индейку на пару с рисом, и рассказывала ему о своем дне, агрессивно разглядывая заварочный чайник.

– А может быть не защищался? – спросил он. – Тебе не кажется подозрительной такая закрытость?

– Так только в детективах бывает, – усмехнулась Снеговая. – Вряд ли он редко виделся с родителями чтобы они не узнали, что он преступник.

– Как будто ты читаешь детективы, – усмехнулся Дима в ответ.

– Справедливо.

Дима разлил чай по чашкам.

– Если тебе интересно, как прошел мой день, то у меня тоже полная запара, – сказал он. – У нас сейчас большой проект по реконструкции производства, от меня требуют скорее согласовать договор подряда, а в нем даже срок не указан. А срок – это существенное условие, без него договор можно признать незаключенным.

– Я знаю, что существенное, – Настю бесило, когда он забывал, что она тоже юрист и такие очевидные вещи знает.

– Вот, и менеджер, руководящий проектом реконструкции, такая говорит мне: «Дмитрий, ну я вас поняла, могут быть риски, вы мне их опишите», – он неловко передразнил женский голос. – «Я приму эти риски на себя, мы все согласуем и начнем, наконец-то работать». Будто они все работают, а я им в этом мешаю, хотя я по сути их же задницы прикрываю.

– Люди вообще очень плохо умеют ставить себя на место других, – философски заметила Снеговая, думая в этот момент совсем не о менеджере с Диминой работы.

Он внимательно на неё посмотрел.

– Насть, все хорошо? Ты выглядишь очень расстроенной.

– Да, и я тебе объяснила почему.

– А это точно из-за фигуранта? – спросил Дима. – Или ты просто впервые за долгое время не главная в расследовании и это тебя бесит?

Настя побледнела, а потом тут же покраснела.

– То есть так ты меня видишь?! – возмущенно сказала она. – Что мне так важна власть и чувство значимости?!

– Я и не говорил, что это плохо.

– Неважно, плохо или нет. Ты совсем меня не знаешь, если предполагаешь такое.

Она рывком встала из-за стола, быстрым шагом прошла в прихожую, достала из сумки графический планшет и ручку.

– Настя, прости, я ничего такого не имел в виду.

– Да неважно. Я просто хочу побыть одна. Не заходи пока в спальню, пожалуйста.

Она долго сидела на кровати, укрывшись пледом, и рисовала. У неё получился неплохой эскиз для натюрморта – пустая ваза на круглом столе, тарелка с фруктами, на дальнем плане – открытое окно. Настя вдруг вспомнила, что натюрморт переводится как «мертвая природа» и улыбнулась своим мыслям.

Глава 2.

Четверг, 15 апреля

Михаил Фадеев завтракал с семьей. Ничего напоминающего идеальную семью из кино или рекламы, в их завтраке не было.

Кофе мало того, что был горький, так ещё и убежал, забрызгав плиту. Его жена Лиза спешно вытирала её, причитая, что ей никто не помогает: достаточно громко, чтобы их дочери-близняшки услышали из своей комнаты.

Наконец, близняшки явились. Их звали Алена и Оксана, недавно им исполнилось четырнадцать. Высокие, статные, красивые. Они и никогда не ладили даже между собой, не то что с другими людьми. Фадеев надеялся, что это все переходный возраст, а не их постоянное состояние.

– Мам, она снова взяла мой сарафан! – капризно заявила Алена.

– Оксана, мы уже говорили с тобой об этом, – устало произнесла мать семейства. – Нельзя брать вещи сестры без спроса.

– Я не беру, мы просто обмениваемся, – возразила Оксана.

– Неправда, я никогда у тебя ничего не беру!

– Так, садитесь есть, потом разберемся, – сказал Михаил, недовольно взглянув на наручные часы. Боялся опоздать.

Близняшки плюхнулись на стулья и начали есть кашу.

– Мам, я бы не брала у Алены вещи, если бы у меня было достаточно своих, – сказала Оксана.

– А кто виноват, что ты все заляпала так, что не отстираешь?

– Она и мой сарафан заляпает! – заныла Алена. – Или растянет, видно же, что он ей мал. Жируха!

– Не называй так сестру! – сказал Фадеев. – Мы поступим так. Ты, Алена, извинишься перед сестрой за то, что обозвала её. А ты, Оксана, извинишься за то, что взяла её сарафан без спроса. Лиза, поможешь ей выбрать другую одежду?

– Ну да, у меня других-то дел нет, – пробурчала Лиза.

Последовала пауза, за ней два тихих, вымученных «Извини».

Оксана доела кашу, и они вместе с мамой пошли в комнату. Михаил остался наедине с Аленой.

– Пап, а ещё ты мог бы зарабатывать больше, чтобы нам не приходилось из-за одежды ругаться, – вдруг сказала дочь.

Фадеев чуть не подавился кофе.

– А ты могла бы в 14 лет научиться следить за языком, – ответил он.

Он кинул обратно на тарелку недоеденный бутерброд и крикнул в сторону комнаты:

– Лиз, я посуду сам помою.

***

– Обыски в кабинете и квартире Кирсанова ничего не дали, – сказала Настя Снеговая на утреннем совещании следственной группы. – Его начальник и коллеги тоже не рассказали ничего полезного. Надеюсь, у вас результаты получше.

– Да, начальник Истомина, полковник Беляев, дал зацепку, – ответил Михаил Фадеев.

Он рассказал про Эколога.

– Это не единственное, что у нас есть по Истомину, – вступил в разговор Антон Беседин. – При обыске мы нашли в его квартире тайник. Там поддельные паспорта для него и его жены. И семьдесят тысяч долларов наличными.

– Спрашивали жену, откуда деньги и документы? – спросила Снеговая.

– Она отнекивается, говорит, ничего не знала, муж ей ничего не рассказывал, – ответил Беседин.

– Ещё есть результаты оружеведческой экспертизы, – сказал Фадеев. – Пистолет, из которого стрелял Истомин – это «ТТ» советского производства с самодельным глушителем.

Настя вздохнула. Она знала, как сложно отследить путь ТТ, да ещё и старого. Михаил подтвердил её опасения:

– В пулегильзотеку этот пистолет не внесен. Так что не будем пока заострять внимание на происхождении оружия, отработаем другие линии.

– Насчет других линий, вы верите Беляеву? – впервые заговорил Глеб Щеглов. – Как-то подозрительно что он сам сует вам зацепку, как будто хочет отвести подозрения от самого себя.

– Может быть так, а может быть он действительно разозлен смертью своего подчиненного и хочет, чтобы мы скорее в ней разобрались, – возразила Настя.

– Я согласен с Анастасией, – произнес Михаил. – Мы должны рассматривать оба варианта.

– Предлагаю установить наружное наблюдение за Беляевым и его подчиненными, операми Шевченко и Мячиным, – сказал Беседин. – Сегодня поговорю с начальством у себя, чтобы выделили людей.

– Принято, – ответил Фадеев. – Ещё нам нужна засада у квартиры Истоминой. Если она врет и все-таки что-то знает, за ней могут прийти. Это тоже на вас, Антон.

– Хорошо. И можно на «ты».

– Со мной тоже, – сказал Глеб.

– И со мной, – откликнулась Настя.

– Отлично. Глеб, на тебе работа с осведомителями, – сказал Михаил. – Мне пригодится любая информация об Экологе, Кирсанове, Истомине, Беляеве и любом другом фигуранте этой истории

– Принял.

– Настя, а ты проверь, пожалуйста, дела, которыми занимался Кирсанов. Нам нужно понять, что привело его к конфликту с Истоминым.

– Хорошо, – сказала Снеговая.

– Я тоже займусь проверкой дел Истомина. Антон, когда закончишь с согласованием мероприятий по наружному наблюдению и засаде, присоединишься ко мне, думаю, там есть работы на двоих. Все коллеги, к делу.

Настя, Антон и Глеб уже начали вставать, когда Михаил вдруг произнес:

– Настя, можешь остаться ненадолго, есть разговор?

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, – пошутил Щеглов.

– Кстати этой фразы не было в романе Семенова, она появилась только в экранизации, – с улыбкой ответил Фадеев.

***

Они остались вдвоем. Снеговая внимательно смотрела на Михаила своими проницательными серо-зелеными глазами.

«Интересно, в чем дело».

– Насть, я бы не хотел, чтобы ты чувствовала себя на вторых ролях в этом расследовании, – сказал Фадеев.

«А, вот в чем».

– Я много хорошего о тебе слышал и рад возможности поработать вместе, – продолжал Михаил. – Если ты видишь, что при планировании расследования я что-то упускаю, то не стесняйся и говори прямо.

– Спасибо, Миша, приятно, что меня ценят, – Насте стало неловко и от формулировки, и от того, что назвала Мишей малознакомого человека на пятнадцать лет старше, – Но сейчас мне кажется, что все направления верные. Единственное, что…

Она замялась.

– Что? – спросил Фадеев и в его голосе было слышно напряжение.

– Поддельный паспорт, который нашли у Истомина в квартире. Ты же направишь его на экспертизу?

– Ну да, конечно.

– А можно сфоткать его и показать одному человечку? – попросила Снеговая. – Он хорошо разбирается в подделке паспортов, может, наведет на след.

– Хорошо разбирается потому, что сам их подделывает?

– Да.

***

Настя ждала Эри, торговца поддельными паспортами, в торговом центре у метро Ясенево. Полтора года назад именно там этот человек дал ей ключевую улику. Улику, разделившую её жизнь на до и после.

Иногда она завидовала прежней Насте, но сейчас, поднявшись в зону фудкорта, Снеговая вспомнила о своем прошлом с усмешкой. Тогда встреча с осведомителем была для неё нервотрепкой, сейчас стала обыденностью.

Она заказала в «Макдональдсе» латте (для фастфуда кофе там был неплохой), с облегчением сняла с лица медицинскую маску, насыпала сахар и начала неторопливо размешивать напиток.

Эри почти не опоздал. Взял себе бутылку холодного чая «Липтон», сел рядом.

– Доброго дня, Настя. Как твои дела?

Невысокий, носатый, седой мужчина, он говорил мягко и выразительно, даже самые простые слова будто обволакивали собеседника.

– Привет, Эри. Все нормально, как у тебя?

Настины дела, конечно, не были нормально, но Снеговая не собиралась посвящать в это торговца паспортами. Да и он вряд ли этого хотел.

– Справляюсь потихоньку, твоими молитвами.

«Дело не в молитвах» – вспомнила Настя разговор с Бремом и условия сделки с конторой.

Вслух она сказала другое:

– Мне нужно, чтобы ты посмотрел фото двух поддельных паспортов. Нужно понять, кто мог их сделать из твоих, так сказать, коллег по цеху.

– Фото, конечно, маловато, – вздохнул Эри. – Мне бы потрогать-пощупать.

Снеговая кинула на него суровый взгляд.

– Понял-понял.

Настя показала ему фото на экране телефона.

– Кажется, что очевидная липа, – сказал торговец паспортами после коротких раздумий. – Очевиднейшая.

– Почему?

– Паспорта выданы после 2007, но гербовая печать все ещё черная, хотя должна быть уже красная, – начал объяснять Эри. – Кроме того, я даже на фото вижу, что её диаметр не 31 миллиметр, а больше.

– Понятно, – кивнула Снеговая.

– Для вас это не слишком хорошие новости. Паспорт делал дилетант, а дилетанты надолго в бизнесе не задерживаются. Потому я их просто не знаю. Рад бы помочь, но особо нечем.

– Ну ладно.

– А что за человек воспользовался этим паспортом? – спросил Эри.

Настя вздохнула:

– Он им так и не воспользовался.

***

Вербовка осведомителя по имени (или кличке?) Адиль была одним из главных профессиональных достижений капитана Глеба Щеглова. Адиль работал на крупного поставщика, снабжавшего наркотиками кучу московских «магазинов».

Адилю было под 30. Сухощавый, смуглый, с короткими кучерявыми волосами, он вечно прятал взгляд. По-русски он говорил без акцента, но очень медленно и каким-то странным, хрипловатым голосом.

Они встретились на Воробьевых горах. Адиль стоял на смотровой площадке и задумчиво смотрел на Москву, залитую ярким апрельским солнцем.

– Привет, Адиль, есть чем порадовать? – спросил Щеглов.

– Привет, начальник, если честно, негусто. Про перестрелку слышал, но кто, зачем и почему, не знаю.

Пауза между словами длилась для Глеба целую вечность.

– Тогда расскажи мне про Эколога, – сказал капитан.

– Эколог, он в бизнесе недавно, года два. Но уже захватил большую долю рынка. Поэтому его все ненавидят, но никто не знает, как к нему подступиться.

– Закупается у вас?

– Нет.

– Почему?

– Да кто знает, видно, нашел поставщиков получше.

– Видимо, – устало признал Глеб логичность тезиса. – Говорят, он не продает синтетику, все только натуральное?

– Да, правду говорят. Поэтому к нему и уходят клиенты.

– Что-то ещё про него знаешь?

– Говорят, у Эколога всего один охранник. Зато специалист – бывший спецназовец, в Сирии воевал, башку голыми руками проламывает. Хотя, про башку, может быть, байки.

– Это все про него?

– Ну, наверное, да.

– Тогда расскажи про полковника Беляева.

– Пока тут я мало нарыл. Но ты сам знаешь, капитан, что из «магазинов» половина, а то и больше под ментами.

– Слышал, да, – ответил Щеглов.

– Могу сказать, что я сам думаю, – предложил Адиль.

– Ну расскажи.

– Я уверен, что у твоего Беляева магазин и из-за него вся эта свистопляска и началась, – когда осведомитель не рассказывал факты, а делился своим мнением, его речь стала и быстрее, и образнее. – Сам подумай, с такой должностью, с такими погонами, кто бы не поживился и не попробовал заработать?

***

Тот же тезис выдвинул майор Антон Беседин. В небольшом кабинете Михаила Фадеева, усталое лицо которого контрастировало с идеальным порядком на столе и фотографией улыбающейся семьи, Беседин сказал:

– Очевидно, что у Беляева магазин. Кирсанов вышел на него, за что Истомин и пытался его застрелить, но получил пулю в ответ. А весь этот рассказ про Эколога – просто способ нас отвлечь. И, может быть, убрать нашими руками конкурента.

– Мы пока не можем ни опровергнуть, ни подтвердить эту версию, – ответил Фадеев. – Для этого мы и проверяем всю доступную нам информацию.

– Да я знаю, – с досадой произнес Антон. – Просто кажется, что мы зря теряем время. В делах Истомина мы ничего не найдем.

– Ты уверен, что в тебе говорит не профессиональная деформация? – спросил Михаил.

– Брось, ты же тоже постоянно преступления ментов расследуешь, разве не очевидно, что я прав?

– Даже если так, мы обязаны все проверить.

– Ну это да.

Они замолчали и тут раздался стук в дверь

– Войдите, – сказал Фадеев.

Настя Снеговая вошла в кабинет с плохо скрываемым ликованием на серьезном лице.

– Я кое-что нашла в материалах дел Кирсанова, – сказала она. – След, который может связывать его с наркобизнесом, а значит, и с Истоминым, работавшим в отделе по борьбе с наркотиками.

– Что за след? – нетерпеливо спросил Беседин.

– Одна из осведомительниц Кирсанова – закладчица Анна Чистякова по прозвищу Юла. Она снабжала его сведениями в течении полутора лет.

– Нужно будет вызвать её как свидетеля, – сказал Михаил. – Я напишу оперативное поручение, Глеб организует привод.

– Могу я сама её допросить? – спросила Настя.

– Да, конечно, – быстро согласился Фадеев.

Он задумчиво взял со стола телефон, повертел в руках, положил обратно.

– Антон, когда закончим здесь, нужно попробовать прижать вдову Истомина, – сказал он. – Не слишком жестко, но припугнуть надо. Есть ощущение, что она что-то знает про то, откуда в тайнике деньги и паспорт, просто не хочет говорить.

Антон Беседин улыбнулся.

«Наконец-то настоящая работа», – подумал он.

***

Аня Юла зашла в подъезд многоэтажного дома-свечки в Коммунарке. С сожалением достала наушники – Мэттью Бэллами прекрасно пел про сопротивление и было вообще неважно, чему именно.

Юла убрала наушники в сумку, когда приехал лифт, вонявший чем-то химическим, как будто кто-то пытался отбить замах мочи, но сделал ещё хуже. Какая-то немолодая, грузная женщина прошла мимо, не удостоив Аню даже взглядом.

Юла ехала в лифте в одиночестве, нервно размышляя о том, как теперь быть. А когда приехала, увидела у двери квартиры мужчину – высокого, небритого, с темно-русыми волосами.

Мужчина показал удостоверение.

– Капитан Щеглов, Московский Уголовный Розыск, – представился он.

Аня попыталась резко рванутся к лестнице, но Щеглов поймал её за руку и держал крепко.

– Вы вызваны в качестве свидетеля по делу об убийстве, – твердо сказал капитан. – Вас ни в чем не обвиняют, но, если вы попытаетесь скрыться, мне придется применить физическую силу.

– Ладно, ладно, я не буду убегать, только отпустите руку, больно же, – заныла Юла.

– Не дождешься, – ответил Щеглов.

«Мусор он и есть мусор».

Капитан развернул её лицом к лифту.

– Вызывай лифт.

Аня нажала на кнопку и через несколько секунд они снова были в узкой, воняющей химией коробке.

– Как вы меня нашли? – с интересом спросила Юла. – Этот адрес никто не знает, даже моя мама,

– Ты же сама дала его покойному капитану Кирсанову, – ответил Щеглов.

«Значит, все-таки покойному», – подумала Аня.

***

Снеговая зачитала закладчице её права как свидетеля. Та с интересом оглядела Настин кабинет, будто пытаясь за что-то зацепиться взглядом. Но не нашла и сказала:

– Я не буду ничего говорить, имею право.

– Давайте ещё раз, Анна Викторовна, – сказала Снеговая. – Вы имеете право не свидетельствовать против себя, своего супруга и своих близких родственников. Но полностью отказываясь от дачи показаний вы совершаете преступление, ответственность за которое предусмотрена статьей 308 Уголовного Кодекса Российской Федерации.

Аня Юла ненадолго задумалась.

– Тогда я хочу дать показания в присутствии адвоката, – произнесла она.

– Хорошо, звоните адвокату, – бесстрастно ответила Настя.

– У меня нет знакомых адвокатов, – фыркнула Юла. – Я позвоню маме, чтобы она нашла.

– Ладно. Только мне придется проконтролировать, что вы звоните именно вашей матери.

– Ну окей.

Аня достала телефон.

– Мам, привет, тут у меня проблемы, – быстро затараторила Юла в трубку. – Меня привезли в Следственный комитет, как свидетеля, требуют давать показания. Да ничего не случилось, ошибка какая-то. Да, мне нужен адвокат. Найдешь кого-нибудь? Блин, можешь тетю Любу поспрашиваешь? Хорошо, спасибо мам. Ты главное не волнуйся, меня ни в чем не обвиняют, я просто свидетель. Все будет хорошо. Перезвонишь тогда? Ага, спасибо, пока.

– Если что, вам могут предоставить государственного адвоката по назначению, – сказала Снеговая.

– Знаю я ваших государственных адвокатов, – ответила закладчица. – Ни с чем не спорь, все подписывай. И вот раз – и из свидетелей ты вдруг подозреваемый, а потом и обвиняемый.

Настя ничего не ответила.

Повисло молчание, которое прервал звонок телефона.

– Алло, да. Спасибо, мамуль! Адрес тогда смской скину. Ты, главное, не волнуйся, это какое-то недоразумение, все скоро разрешится.

Аня убрала телефон и внимательно посмотрела на Настю.

– Ваш коллега мне чуть руку не сломал, хотя я сказала, что пойду сама. Это можно где-то отразить в протоколе?

– Да, конечно, – ответила Снеговая.

***

Они ещё посидели молча в ожидании адвоката, а потом Настя вдруг сказала:

– Слушай, давай откровенно поговорим, пока запись не ведется, а адвоката нет? Не против, что на «ты»?

– Порядок. Ну, давай, поговорим – откликнулась Юла.

– Ты, наверное, думаешь, что я хочу посадить тебя за распространение, – произнесла Снеговая. – Но это не так, это не мой профиль. Я расследую убийства. Мне нужно знать, почему произошла перестрелка, в которой погибли два человека. Потому что, если я не узнаю, убийства могут повториться. А ты наверняка видела, что там случилось. Так что давай поможем друг другу и разойдемся как в море корабли, идет.