От его вопросов я краснела, бледнела и загоралась. Мне казалось, что меня ничем уже нельзя было вогнать в краску, но у Сашки это получалось легко и просто. Причём от этих вопросов я не только краснела, я ещё и разгоралась, как керосиновая лампа. И буквально десяти минут ему хватало для того, чтобы превратить меня в горячую штучку, которую достаточно обнять и все случится. Вот такой у этого охотоведа был талант. Вот и сейчас ему потребовалось всего лишь десять минут. Он снял с меня и себя лишнюю одежду, сказал тридцать слов, прислушался к моему дыханию, сказал ещё несколько слов, потом просто притянул меня к себе и все случилось, опять ярко и громко. И снова я удивилась.
Так мы провели сутки. Впервые в жизни меня заводили словами. Он меня не тянул в койку за руку, он не зажимал меня по углам, не водил меня в кино на задние ряды, не лез мне руками под юбку. Он садился рядом на лекции, или шёл рядом по коридору и шептал мне в ухо такие слова, от которых я краснела до корней волос, и которые приводили меня в состояние крайнего возбуждения, и меня уже не надо было гладить, целовать, облизывать. Его волшебные слова делали все. А после этого просто надо было прижать меня к себе, и я взрывалась. Вот так все упростил Сашка.
А утром мы пошли на лекции, договорились о том, что после лекций зайдём к нему на часочек и я побегу домой. Но опять кто то договорился на досрочку, и время было утеряно. Мне уже некогда было к нему идти, и я ему об этом сказала, но зря. Он согласно покивал головой, но когда провожал меня на остановку опять шептал мне в ухо какую-то срамоту, очень заманчивую, но запретную, и мы не дошли до остановки, мы оказались в гостинице со стонами, вздохами и взрывами. Он, конечно беспокоился обо мне и отправил меня домой на такси. Но я поняла, что в ближайший месяц я от себя не завишу.
Дома мне было интересно, а заметно ли Витьке то, что я целые сутки отдавалась чужому мужику, отдавалась с задором и радостью? Но я суетилась по делам, а Витька не подавал никаких признаков ревности. Его вообще не интересовала интимная часть жизни. Ему, наверное, казалось, что если его это не волнует, то и никому не интересно. И надо признаться, что меня это злило! Витя, что надо сделать, чтобы ты обратил на меня внимание? Показать трусы, мокрые от чужой спермы?
Утром я встала счастливая, быстро оделась и убежала. Потому что первой пары не было, и полтора часа можно было потратить на любовь! Меня смущало только одно, запустят ли меня в гостиницу без Сашкиной просьбы. Но ладно, попробуем. Пробовать не пришлось, волшебный шёпот раздался, как только я повернула от автовокзала к институту. В ухо мне лилась новая стыдная песня о моих соскaх, о животе, о длине мужских достоинств. Сашка даже притормозил меня, чтобы понять на какой стадии готовности я нахожусь. Ему надо было успеть приготовить меня до гостиницы.
Сейчас эти разговоры обыденны и услышать их можно везде. А тогда все эти слова, которые произносил вслух Сашка были такими непозволительными и стыдными, что моя кровь закипала сразу. Но за 30 метров, которые были до гостиницы, я все-таки не дошла до нужной кондиции. Сашка это понял, и сделал финт ушами. Он остановил меня между этажами у окна, откуда был виден стол администратора, неожиданно расстегнул пуговицу на брюках, и знаете, что показал? То, что готово!
Если бы он показал мне это в номере, или в кровати, я бы приняла это как должное. Но показать мне это при свете дня, почти на глазах у администратора и горничных! Мой мозг взорвался. Так кроме того, что я на это смотрела, почти у всех на глазах, он мне в этот момент рассказывал все, что можно было рассказать об этом органе! Уйти от него было невозможно, он меня загнал в угол и перегородил отход. Он показывал и говорил, а я горела и заводилась. Я не знаю, как Сашка определял степень моей готовности, но определял он это точно, так что в нужный момент мы оказались в номере.
Но там ему показалось, что чего-то не хватает. И он, уже в полной готовности, начал одевать на него кольца-эспандеры. Я была одета, а Саня, встав передо мной, демонстрировал свою красоту, и периодически просил меня помочь, поддержать! Господи, да я за эту штуку держалась пять раз в жизни, и то это была Генкина штука, и под одеялом! А сейчас при белом свете меня заставили взяться за него и смотреть на то, как я это делаю. Я вспыхнула от стыда и возбуждения. С меня сдернули колготки и только проникли в меня. Больше ничего было не надо, я взорвалась. Причём пять раз подряд. После этого я почти потеряла сознание.
Знаете, о чем я думала на лекциях? О том, как у меня получилось взорваться пять раз подряд! Ведь до сегодняшнего утра со мной никогда такого не было! А ещё мне было интересно, а можно ли это повторить? А Сашку спросить об этом было стыдно. Вернее, стыдно было не спросить его об этом, а признать то, что он может так меня завлечь, как никто до него не мог. А ведь это я собиралась его учить премудрости постельных отношений, а что получилось в итоге? В итоге я сегодня утром попробовала то, чего не удавалось ни с кем! И это наивный мальчишка?
А Сашка сидел со мной рядом, и готовил меня к тому, чтобы просто сдернуть колготки. Потому что после занятий у нас нет времени, поэтому надо за час перевыполнить план. Он понимал, что я должна завестись к концу последней пары, поэтому сильно не напрягал, а так, изредка. Например скажет :"Ты вчера все хорошо рассмотрела на лестнице?", и замолчать на полчаса. А потом опять неожиданно :"Ты представляешь, у меня под брюками ничего нет, а вдруг отморожу? Может погреешь ладошкой, я же рядом сижу?".
И мозг, мой мозг, получая эту информацию, переадресовывал её телу, и к концу третьей пары, я была готова отдаться Сашке прямо в аудитории, на столе преподавателя, и Сашка прекрасно об этом знал, поэтому, когда мы собрались уже идти в гостиницу, сказал так, по простому :"Пошли зайдём на часик в читальный зал? Мне контрольную написать надо!". Нет, я не могла идти в читальный зал, у меня сил хватило бы только до гостиницы, и кинуться на Саньку.
Поэтому я ему и сказала, что в читалку я не пойду, а если он не хочет идти в гостиницу, то я пойду домой. Правда, что делать со всем этим дома, я не знала. Я развернулась и пошла к гардеробу. Но Сашка то тоже был не деревянный, у него тоже все дымилось, поэтому он догнал меня, и пока я, три-пятнадцать, спускалась со второго этажа, он опять присел мне на ухо, говоря вслух о стыдном и запретном. Слушала я это и пока мы стояли в очереди, и пока шли до гостиницы 40 шагов. Вы представляете, у меня просто не было сил идти, так он меня завёл!
Но, когда мы зашли в гостиницу, я решила взять дело в свои руки. Я взвалила на него свое пальто, шапочку, сумку с книгами, и пока он полз со всем этим, я через две ступеньки взлетела на второй этаж, открыла номер, разделась и залезла под одеяло. Теперь была моя очередь заводить Сашку. Он то рассчитывал все это опять провести в телогрейке и ватнике, а я заставила его раздеться. Ну, а он, как знающий, раздевался так, чтобы мне было все видно. А он был хорош собой. Высокий рост, тренированное тело, и самое главное, было видно, как он меня хочет!
Я запустила его к себе под одеяло. Я решила, что все сегодня будет по скромному, под одеялом. Но нашим организмам было по фигу, как это будет, не успели мы проникнуть друг в друга, как все произошло. Резко, ярко, качественно. И у меня снова случилось три взрыва за раз. Я была в восторге, но я не знала, что это , и не знала, как к этому относиться. Спросить у Сашки? Но он тоже почти в обмороке. Наверное, дома подумаю об этом, а сейчас пора домой. Я выползла из-под одеяла, но тут же была остановлена. Второй раз длился дольше, но опять принёс мне пять взрывов.
Сашка пошёл искать такси, а я одевалась и думала, что это за сюрприз преподнёс мне сегодня Боженька? Это навсегда, или завтра закончится? Нет, я не хочу теперь по-другому! В общем надо выяснить, что это такое, и что с этим дальше делать, незаметно оделась и спустилась вниз. На свежем воздухе я вздохнула полной грудью и оглянулась. Машина уже стояла, Сашка рассчитывался. Целоваться я с ним не стала, это чревато, а сразу села на переднее сиденье и захлопнула дверь.
А дом, мой милый дом, встречал меня так же, как всегда, Витькой. Я переоделась и пошла на кухню, к станку. Ну чувство вины то никуда не делось. Я ведь, живя с мужчиной, наставляю ему рога! А ещё, когда я заходила домой, меня накрывал страх, мне казалось, что Витек обо всем знает. В общем, дома я , из счастливой и удовлетворённой женщины, превращалась в задрочь. Взгляд вниз, плечи отпущены, постоянно в ожидании скандала и побоев. Вот и сейчас я суетилась на кухне, хотя Витька там что-то приготовил, мне надо было делать вид, что я примерная жена.
А у Витьки была другая проблема, но я это позже осознаю. Витька, спустя несколько дней осознал, что у него будет второй ребёнок. И это просто снесло ему крышу. Он просто не знал, что с этим делать. Ведь он ещё сам был ребёнком, а тут ещё два. Как дальше жить? Он, конечно, понимал, что с этим ничего уже не сделать, но, наверное, на что-то надеялся. Он ещё не решил, как себя вести, чтобы избавится от приплода, но точно знал, что этот ребёнок ему не нужен. Значит надо как-то довести меня до состояния выкидыша.
Витька в мужско-женских отношениях был ещё наивнее меня. Мало того, что его и так секс не привлекал, он ещё видимо постоянно думал о том, что если бы он не устроил мне в ноябре почти медовый месяц, то и живота бы не было. Но все это я пойму и узнаю позже. А сегодня Витька начал потихоньку изводить меня. Несмотря на то, что он был всеми руками за мою учёбу, если я не села за стол с учебниками, он решил просто превратить мой день в чёрный. И начал искать инструменты для этого.
Сегодня был день проб и ошибок. Сначала он залил чем-то плиту, а я её мыла минут сорок. Потом он поставил на плиту суп, и он сгорел. Мало того, что мне пришлось чистить кастрюлю, мне ещё пришлось варить другой суп. Потом он сделал так, что Ольге в кроватку пару тройку раз вылилось молочная смесь. И все это убирала и сушила я. Но это было не самое страшное. Самыми страшными были его слова. Он говорил без умолку, корил меня во всем, в своей гнусной жизни, в отсутствии комфорта и прописки. Это я была виновата в том, что сгорел суп, что промокла детская кровать, что кругом беспорядок.
А зачем он все это делал? А для того, чтобы подвести меня к мысли, что я самая плохая мать в этом мире. А зачем меня подводить к этой мысли? А для того, чтобы я пошла и сделала аборт! Вот дурилка картонная! Я специально тянула до края с передачей информации, чтобы нельзя было сделать аборт, а он решил своими скандалами послать меня в абортарий! Сегодня вечером я первый раз услышала прямой посыл. Таким как я засранкам и неумехам достаточно одного ребёнка, а второго, пока не поздно, надо абортировать! Поздно друг мой, поздно!
В тот вечер я ещё не знала, что этот кошмар будет длится почти до роддома. Поэтому слушала, делала и молчала. Но Витюше была нужна обратная связь. Ему надо было сделать зверское лицо, схватить меня за грудки, и спросить, а поняла ли я, что он говорил. И даже один раз он схватился за нож. Это прямо был перебор. Сердце моё остановилось от страха. Я испугалась и за себя, и за того, кто внутри. Я сама его состругала, сама сохранила, и при любом раскладе я его выношу, хоть порвись на куски, дорогой муженек!
Но больше всего меня успокаивало то, что завтра в моей жизни будет Сашка, и Витькины рога станут ещё ветвистее. Но это чисто теоретически. Потому что практически изменять было некому. На дворе стоял февраль, почти март, а последнее динь-динь с Витей было в ноябре! Был у меня муж или не было? Было кому изменять или нет? Но так я успокаивала себя и буду успокаивать полжизни.
Как же эта сука задолбала меня за вечер! Хорошо хоть трезвый был, а то бы опять начал швыряться ножами, топорами, бензопилами. Поэтому я терпеливо дождалась ночи и легла спать. И пока засыпала, думала о том, есть ли в нашей стране счастливые семьи? Ну вот, чтобы муж и жена совпали во всем! И к еде относились одинаково, и к комфорту, и к детям, и друг друга любили, и секс тоже. А то вот лежу я, мужняя жена, рядом с мужем, а поцеловать меня некому, и пойду завтра к любовнику. А муж тоже лежит рядом, но толку от него никакого в плане любви и ласки. Вот поорать на меня, ножом попугать, вот это для него семейная жизнь.
Я опять проснулась ни свет ни заря, переодела и покормила Ольгу, и задумалась о том, а не пойти ли мне к Сашке, прямо с утра. Ведь ещё после вечерней ругани мне хотелось отомстить своему соседу по койке. Но Витя тоже не дремал, а наблюдал за мной, и когда я решила выйти из дома в 6. 40, он резко встал передо мной в подъезде. И скандал он начал в подъезде, чтобы все соседи слышали, какой он хозяин и мужик. Только скандалил он не о том. Он скандалил обо мне, криворукой, бесполезной жене, идиот. А я соглашалась с ним, и ждала, когда меня отпустят совокупляться. Потому что только это делало мою жизнь сносной.
Наконец то он заткнулся и ушёл, а я опоздала к Саньке в гостиницу и пошла сразу на пары. Саньки на занятиях не было, мне взгрустнулось, потому что очень не хотелось остаться сегодня необласканной. Санька явился на вторую пару и сразу подсел ко мне, шептать в ухо разные гадости. Когда преподаватель вышел из аудитории, я просто зашипела на Саньку, объясняя ему то, что до конца занятий ещё два часа, и я буду сидеть заведенная и мучиться от желания. Я готова была его покусать от злости, потому что те срамные вещи, которые он успел мне донести в ухо, уже начали действовать на меня.
А Сашка радостно мне рассказал, что после этой пары мы уходим в гостиницу, потому что он выпросил оценки по научному коммунизму, себе и мне, и всучил мне зачётку, которая вчера осталась у него после предварительной сдачи. Там стояла свежая четвёрка! Я поцеловала Саньку в нос и разрешила ему и гадости в ухо говорить, и рукой искать под юбкой все, что ему хочется. Хорошо, что столы в аудитории были закрыты со всех сторон, а то бы все увидели, что юбка моя совсем не там, где положено ей быть.
Ну и конечно, после окончания пары, я хромала по лестнице, а бесстыжий Сашка рассказывал мне шепотом, что будет делать со мной в гостинице, а я слушала, краснела, и вспыхивала, как спичка, и делать со мной в гостинице ничего не надо было. Я взрывалась несколько раз подряд просто от того, что ко мне прикоснулись тем, чем надо, там, где надо. Меня от этих взрывов било, как в лихорадке, я закрывала себе ладонью рот, чтобы не орать от этих ощущений, а Сашка старался догнать меня, и у него это получалось, пока я билась в конвульсиях.
А потом мне требовалось время для отдыха, потому что за две минуты нашего контакта, я превращалась в бездвижную мумию, которая могла только лежать и наслаждаться своим состоянием. Вчера Сашка молчал, а сегодня поинтересовался, что со мной происходит. И я ему объяснила, как могла, что мой фейверк, который раньше был одноразовым, превратился в салют из трех- пяти фейверков, и у меня от этого взрыва такие ощущения, что не в сказке сказать, ни пером описать.
Мы были дурными, с полным отсутствием полового воспитания, нам обоим не повезло с супругами, у нас играли гормоны, и мы уже не стеснялись друг друга. Поэтому решили проверить ещё раз, а поразит ли меня ещё раз салют. Санька старался, и у меня получилось, он был невероятно горд собой. А я медленно начала понимать, что этот навык у меня на всю жизнь, и его надо беречь. Но при случае, я все-таки решила спросить у Генки, а что это такое, ведь такой персонаж должен это знать.
Мы так заэкспериментировались, что забыли про время. И хоть Сашка и сбегал за машиной, домой я приехала позже часа на два. У меня, конечно была отмазка, досрочно сдавала научный коммунизм. Но у Витьки была задача загнать меня на аборт. Поэтому сначала он прицепился к моему опозданию, а потом ко всему остальному. Когда я стала переодеваться, он неожиданно сдернул с меня лифчик и стал искать последствия половых актов со всеми семидесятью моими однокурсниками. Меня накрыл страх и я подумала, что Витька о чем то догадывается.
Но следов он не нашёл, и я ушла на кухню, убирать последствия Витькиной готовки, и помыть посуду. После я пошла в ванну стирать пелёнки, подгузники, распашонки ползунки. Витя пришёл туда разъяренный, взял меня за мою роскошную шевелюру и стал топить в тазике. Что я тогда чувствовала? Что не умру, вернее, если умру, то не сегодня. Потому что завтра у Витьки сутки, и мы с Санькой решили не ходить на учёбу, а целые сутки посвятить любви, экспериментам, и изучениям женского оргазма. Сильно он нас поразил за последние несколько раз.
Но Витька не унимался, он схватил мокрые пелёнки и стал ими хлестать по моей спине, было очень больно и обидно. А ещё я боялась, что останутся синяки и завтра придётся рассказать Сашке про мою счастливую семейную жизнь, было стыдно. Наконец ему это надоело, и он за волосы поволок меня в комнату и бросил на диван. Ни за что не угадаете зачем! Он сорвал с меня колготки и трусы, развёл мои ноги в стороны и стал опять искать следы измены. Ведь хоть один из семидесяти человек должен был оставить какой- нибудь след!!!
А что он говорил в это время! Уши мои, как вы не отвалились, слушая это? Он рассказывал мне кто меня где и как имеет, как они , однокурсники мои, занимают очередь , чтобы совокупиться со мной, как весь курс наблюдает , как меня трахает один из них. А у меня в это время по ляжкам течёт сперма тех, кто уже мне присунул. Вот и сейчас он искал эту жидкость, которую оставили эти семьдесят человек после коллективного полового акта. Как мне было противно и мерзко. Моё сокровенное место чуть ли не выворачивали наизнанку. Но не от любви, а совсем по другому поводу.
Мне было смешно от того, что эта самая жидкость в данный момент смотрела на него, потому что торопились мы. Мне было страшно от того, что мне казалось, что он так за ноги и разорвёт меня на две половины, и конечно больно, потому что своими ручками-крючками он хватался за то, за что нельзя хвататься посторонним людям. Но я знала, что надо потерпеть, и он сдуется. Но терпеть пришлось долго. Он не понимал, как надо искать, что он ищет, он не знал, как все это выглядит, а в итоге, наглядевшись на то, чего он давно не видел, он вдруг решил быть сегодня семьдесят первым. И в этот момент у меня проснулся токсикоз. Не настолько я голодная, чтобы есть прокисшую колбасу.
А потом полночи он мне рассказывал, как не верит мне, что это мой ребёнок. Ведь он точно знает, что я подставилась половине курса. Поэтому он не признает этого ребёнка и мне нужно идти и сделать аборт. Идиот, если я приняла решение уже ничего изменить нельзя. Я знала чей это ребёнок, знала, что я его выношу и рожу, а все остальное не имело значения, для меня. Мне было обидно, потому что он говорил мерзкие слова совершал мерзкие действия, а я должна была все это терпеть и слушать. И совсем не потому, что я нагуляла ребёнка на стороне.
Он прекрасно знал, что этот ребёнок его. Но он боялся за что-то нести ответственность. Поэтому ему совсем не нужны были дети, ни один, ни второй, но тогда я всего этого не понимала. Поэтому терпела издевательства, мерзкие и обидные слова и плакала в подушку. Ночь не удалась. А ещё надо было посмотреть как-то на что я похожа после всех этих экзекуций и стоит ли идти к Саньке.
К утру я решила, что к Саньке пойду при любых обстоятельствах, и хрен с ними, с синяками. Поэтому встала пораньше, перенесла Ольгу к маме, собралась, оделась, разбудила Витьку, и пока он брился, ушла. Вышла я раненько, и автобусы шли редко, поэтому я решила доехать до цирка, а там потихоньку дойти до автовокзала. Но от цирка я пошла почему-то через центральный рынок, и решила посмотреть в Генкино окно. Окно горело, и я нажала кнопку звонка. И тут же услышала, как по ступенькам прыгает мой бывший муж.
Геннадий открыл дверь и спросил настороженно :"Ты чего?". А я похромала вверх и пообещала, что сейчас уйду. Что мне в то утро нужно было в этом доме? Ничего. А зачем я туда пошла? Рассмотреть синяки и спросить у Генки, что со мною происходит последнее время во время кекса. Что это за буря такая. Я начала раздеваться до нижнего белья, а Генка сразу предупредил, что занят. Да и бог с тобой, у меня сегодня есть с кем. Мне надо рассмотреть свои повреждения. Зеркало у Генки было классное, большое.
Я рассматривала синяки, которых было достаточно, и одновременно спрашивала его о том, что это такое у меня теперь вместо оргазма? Он был единственным, с кем можно было откровенно поговорить об этом. Генка посадил меня на диван, и стал подробно расспрашивать обо всем, что было со мной последние два дня. Он задавал вопросы, я отвечала ему, как врачу. И тут я увидела, как у Генки загорелся глаз, и он, улыбнувшись, сказал :"Давай попробуем по быстрому?". Ты что, с ума сошёл, ты вон ждёшь кого то, я тоже к кому-то иду, но не к тебе!
Но было поздно, Генка уже приступил. Ну и волшебник же он был! Это про него :"Куда ты денешься, куда ты денешься, когда согреешься в моих руках?". И я согрелась, и почти сразу взорвалась, ну ведь дело мастера боится! Генка, конечно, тоже догнал меня, но по лицу было видно, что ошалел. Он смотрел на меня, как на сотенную купюру и повторял фразу :"Ну ни фига себе!". А потом он мне сказал, что это называется "множественный оргазм", и это значит, что меня бог между ног поцеловал. Потому что, при его активной личной жизни, я вторая, встреченная им с таким сокровищем.
Генкина Любашка зашла не слышно. Хорошо, что хоть я успела натянуть колготки , юбку и лифчик. А Геннадий так и стоял в одних трусах! Огонь!!! И тут из его уст прозвучала знаменитая русская фраза :"Ань, это не то что ты подумала!". Да конечно! Мы же тут в шахматы играли! На раздевание, епта… Но я махнула согласно головой, чтобы поддержать моего сексопатолога. И подумала о том, что же надо сказать нашим женщинам, чтобы они психанули и ушли? Он в трусах, я в лифчике, чем мы могли заниматься не тем, что она подумала?
Ну а я никого не застала в койке с любовницей, поэтому мне было хорошо. Конечно не очень хорошо от одного мужика бежать к другому, но я же уже это делала. Единственное, что меня смущало, это слишком короткий перерыв между контактами. Если учесть, что до гостиницы идти минут 15, значит между одним и другим будет перерыв минут 30. Наверное это плохо, если вспомнить, что я замужняя беременная женщина, а таскаюсь по мужикам, как натуральная шлюха. Что бы сказала мама, узнав об этом?
Но меня волновало не это, а то, как на фоне Генки будет смотреться Сашка. Ведь даже если учесть то, что Сашка мастер словесного жанра, и доводит меня до возбуждения двадцатью словами, было бы лучше, если бы он меня ещё и ручками оглаживал в нужных местах. Вон какой Генка мастер! Там притронулся, там погладил, и я даже сопротивляться не смогла. Сейчас заставлю Сашку меня гладить, а на ухо стыдные сказки рассказывать. Посмотрю, что получится.
Вот дура, я думала о том, как я сегодня буду учить Сашку применять в любви руки. Но не успела. Сашка слетел с орбиты, как только увидел синяки. Сначала на моей спине от полотенец, а потом между ног, от Витькиных пальцев. Ему было совершенно не понятно, как можно было ударить женщину. Он так был удивлён, что все настройки его сексуальные сбились. Он просто рассматривал все это и спрашивал, а больно ли мне было. И тут я поняла, что этого мужика совсем не надо стеснятся, он не собирается меня осуждать.
И тут меня прорвало. Я рассказала ему все, начиная с рельсов под Ангарским мостом, и заканчивая вчерашним днем. Я не стеснялась, рассказывала эмоционально и красочно. Мы сидели друг напротив друга, и я прекрасно видела лицо этого человека. Я тоже тогда ещё не могла спокойно вспоминать то, что пережила, сердце моё колотилось, дыхание учащалось, кровь бросилась в лицо. Но Сашке было ещё хуже, я видела, как все то, что я рассказывала, отражалось на его лице. И по этому лицу я судила о своей жизни, которая буквально уложилась в четыре года. Четыре года сплошного ужаса, как я это пережила?
Рассказ мой длился часа два, перерывов не было. Все это так наболело, что лилось нескончаемым потоком. Заткнулась я после того, как рассказала, как Витька вчера между ног искал следы присутствия любовника. Сашка молчал. А потом сказал :"Я конечно общаясь с тобой, представлял, что с тобой случилось что то страшное, но что это страшно до такой степени, даже предположить не мог! Как ты все это пережила? Зачем вышла замуж за этого садиста? Ведь он же всю жизнь будет над тобой издеваться!". К этому вопросу я всегда была готова и конечно ответила :"Сань, а ты бы на мне женился?". На этот вопрос ответа, как всегда, не было.
А потом мы с Сашкой обнялись и просто пролежали под одеялом часа два. Он обхватил меня руками и иногда целовал меня в макушку. Мне в тот момент было так хорошо, что хотелось пролежать в Сашкиных объятиях вечно. Потому что в этих объятиях было тепло и защищенно. Мы реально на какое-то время забыли зачем мы здесь собрались. Мы оказались в параллельной реальности, где нет зла и горя, а все вокруг залито светом, и напитано любовью. Нет, не любовью мужчины и женщины, а вселенской божественной благодатью.