Подробности
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Подробности
«Весна дождём стучится в календарь…»
Весна дождём стучится в календарь,но как-то преждевременно, до срока.Ещё в обед горит уже фонарь —иначе тьма и вечная морокас определением – куда зашёл ты. Гдетеперь находишься, который день недели?Огромная луна висит в окне,и ты глядишь, ещё не встав с постели,на отражение и, видимо, онотебя совсем, совсем не вдохновляетна подвиги. Давай пойдём в киноили куда-нибудь, где нас не знают.Давай попробуем расплавленный фонарьпоздравить с праздником каким-нибудь – неважно.Переиначим зимний календарьпо-новому и закрепим бумажно,чернилами. Какая ерундана улице – и снег, и дождь, и листьясушёные. Ворона без трудачитает глупых очевидцев мысли,не размышляя о своей судьбе,что так длинна. В означенных пределахдороже сыр – не мысли о себе,что в ветках прячет, в общем – неумело.Его бы, сыр, в бумагу завернуть,переложить в коробку и подальшеприбрать от глаз голодных. Умыкнутьот соглядатаев, что не было, как раньше.Послушай, может быть, опять пойдёмкуда-нибудь, пока ещё погодане запечатала дождём дверной проём,и есть возможность выйти на свободу.В какой-нибудь проулок завернутьи спрятаться от глупых очевидцев.Вокзал недалеко – туда нырнутьвозможно – в сумму??? к незнакомым лицам.Таким же, как и мы для них. Пойдём,откроем заново знакомый с детства городи, может быть, забытую найдёмсоломинку, что вытащит за воротсо дна дождя. Забудем о делах,о неуплаченной квартплате, о проблемах —так краток век, что время на словахзаботится о наших переменах.Январь 19 2013 г.«Соглядатай. Соучастник…»
Соглядатай. Соучастник,охраняющий меня —Ангел мой, душеприказчик —я полцарства за коня —не отмеряю. Не выйдет.Сам в квартире на пять душпрозябаю, где в сортире —мойка, прачечная, душ.По углам, помимо пыли,книги, вещи и цветы.Мысли в голове остылиот такой вот красоты.Ты прости меня, любезный,что я к месту или нетразмышляю о полезноми молчу всегда в ответна твои ко мне упрёки —я, конечно, не святой,но зато – без подоплёки,парень, в общем-то, простой,вышедший из подворотнии с истерзанной душой.Лучше, посмотри напротив,как глумятся над собой.Январь 19 2013 г.«Двое на ступеньках перед входом…»
Двое на ступеньках перед входомв церковь что-то громко обсуждают —справа или слева от проходадолжен крест стоять… Не замечают,что уже подряд который вечерразговор, как колесо – по кругу.Телефонный вызов не отвечен.И жена ушла от злости к другу —инженеру – он не на ступенях,дома спит, зажав в руках подушку.Мысли о котлетах, о пельменяхтеребят его больную душу.Каждый раз, ворочаясь в кровати,объяснения сомненьям не находит —кажется, ну вот, они, объятья,а любовь чего-то не приходит.А вокруг уже который вечербабочки, как ангелы, летают.Справа или слева ставить свечи —всё равно! И Бог об этом знает.Январь 19 2013 г.Из географии…
Спросишь дорогу в городе, где названьяперепутаны временем – и потеряешь времяв поисках нужного адреса – по незнаньюориентируясь по старым уже строеньям.Будешь блуждать по вывескам, как по нотам.Перебирая каждую в поисках нужной,думаешь – как там Создателю было с работойпри Сотворении? – кто там помог со службой.И если не повезёт отыскать похожийдом – отпусти на волю свои желанья —видимо, так суждено, – как сказал прохожий,видя, как ты собираешь в горсть названьянесуществующей жизни. Купи открыткис новыми видами – просто уже на память,чтобы хранить, как дом на спине улитки —поближе к сердцу, чтобы всегда рукамиможно потрогать было. В вагоне сыро.Пересекая площадь, трамвай качает,как малую лодку в море, где всё, что было —воспоминания – где-то ещё вначале,где адреса по списку кремлёвских старцев,что пережив эпоху, ушли в забвенье.Дальше – сплошные цифры, а к ним мытарствапереселенцев, замученных во спасенье.Видимо, прав был Автор, что всё проходит.Дальше ещё про камни, про радость жизни.Только глядишь – последний трамвай уходит —и ничего от жизни! Остаток мысли…Январь 20 2013 г.Бабочка
С улыбкой бабочка кружит под потолком.Откуда-то взялась в такое время —ненастное. Ведь знает, что потом —не возвратится. И мои сомненьяпо поводу погоды – в самый раз —не лучший вариант на самом деледля жизни бабочки. И оттого рассказкончается, как всё – в конце недели,воскресным утром. Медленная теньот бабочки скользит по одеялу,от края к краю, тормоша постельсвоим присутствием, но, кажется, так малоеё в пространстве комнаты. Онакружит себе, кружит о штукатурку,как экземпляр, проснувшийся сполна,чтоб завтра стать засушенной фигуркойв каком-нибудь углу среди вещей,чей смысл даже в списках не означен…И в понедельник, разобрав постель,найду кусочек, в складках, на удачу.Январь 20 2013 г.Жизнеописание одного горожанина
Я пробовал отказываться отвсего, что о тебе напоминало.Я даже позабыл про Новый год,чтоб каждый год не начинать сначалаисторию, которая свелав одной квартире всех, когда-то жившихна этой территории. Углане предоставив даже вновь прибывшим —без надобности для тебя они,как мелочь в продырявленном кармане,что сыпется на землю – лишь толкниеё рукой и звоном не обманетпрощальным – навсегда. В былые днии я глядел не эти превращеньяв границах комнаты. Разрушенный камини угли в нём почти что без движенья —лишь иногда их трогает сквозняксвоим дыханием, но дверь всегда открыта,и он уходит, как печальный враг,когда на поле армия разбита —и только по количеству потерьисторик узнаёт о пораженьи.Ни раненым, ни выжившим теперьне скрыться от людского осужденьяв каком-нибудь заштатном городке,где только церковь и хранит молчаньео пережитом. Лодки по рекевезут погибших, как напоминаньесвидетелям. Глаз привыкает вновьмириться с окружающим пейзажем,но об бесцветья утром стынет кровьи сердце чаще бьётся как-то даже.У города не спросишь, отчегоон так состарился – ни войн, ни лихорадкикакой-нибудь. Немытое окнобросает тень на жёлтую тетрадкуна письменном столе, когда-то он —свидетель и участник. Только странно —не сохранился голубой плафони вазочка на стойке у дивана —должно быть, время. И когда теперьвсё это видится в другом, волшебном свете —мысль не торопится за сквозняком за дверь,а топчется, как призрак, на паркете,желая разобраться до конца —что, где, куда, зачем – на самом деле,передавая знаками лицасвоё волнение и то, что не успелистереть морщины. Память не стереть.Я пробовал – бессмысленная трата,но на тебя не стоит так смотреть —воспоминанье о тебе всегда чреватокаким-нибудь несчастьем. У тебякакой-то дар – всё превращать в руины.И даже просто, нитку теребя —соорудишь петлю для половинытебя любивших. И твои черты,как отражение, всегда на старом месте.Возможно, сильно задержалась тыи мстишь за то, что мы уже не вместе,а как-то рядом, где-то среди книг —между Довлатовым и Бродским – посредине,к чему ещё читатель не привык,но глаз цепляется к сюжету на картинесреди других. Возможно, что окноспособствует, ну, т. е. освещенье.У мастеров так славилось оно —у тех, других – эпохи Возрождения.А ныне… Ныне – погляди в окно-ворона сыр клюёт, не уставая,на полотне – банальное кино,где каждый, с первых кадров, узнаваем,как ты и я – в былые времена,но по другому поводу. Не помню —ты старше или младше, впрочем, ясогласен младше быть.. А время – тронь и-переведёт, опять, на час вперёд,как штраф за срочность, чтоб не баловалис календарём. Кто после разберёт —что там хранится, в сумрачном подвалесреди других, неназванных вещей,с плафоном вместе, с вазочкой разбитой —по случаю, где там же, среди комнат,хранится привезённое корытоиз дальних странствий. Кажется, оноразбилось тоже, пережив хозяев,но ненадолго. Впрочем, всё равно —сгодится для рассказа, где был крайнимстарик у моря. Захудалый садперед окном и выцветшая башня —от времени – глядят на всё подряд,не выспавшись после гостей вчерашнихуже не к месту заглянувших наогонь в окне. Глядишь на очевидцеви думаешь – наверное, вот таки будет выглядеть какой-нибудь убийца,умеющий читать, писать, игратьна пианино, что в углу за шторой,стоит в пыли. Хозяйская кроватьостанется холодной в эту поруиз-за гостей. А впрочем, всё равно,какая разница, что там, в окне напротив —комедию играют иль кино,трагичное в конце – на обороте,с изнанки, так сказать, текущих дней,что всё длинней, а ноги всё короче…И память, хоть и выглядит бодрей —но слишком много в тексте многоточий,как и должно быть, видимо, уже…Погода за окном – лишь продлеваетсвоё присутствие. Деревья в неглижестолбят пейзаж. Ничто не предвещаетни радости, ни праздника в душе…Старик глядит на море молчаливо,страдая по растерзанным ужеснастям. Луна в окошке сиротливоторчит меж веток голых – напоказ,страдая тоже, как и все в округе,от бессердечия погоды, что сейчасготовится отдать округу – вьюгево временное пользованье. Час,когда закончится бесчинство – не известен.Но лучше кончить здесь сейчас рассказ,пока не слышно заунывных песен.Январь 21 2013 г.Петербургские бдения
…и гость приходит, опуская взгляд —он опоздал и из пустых кармановобещанные вина не торчат,хотя он трезв или почти не пьяный,но выглядит не очень. У неговсе рукава испачканы в побелке —в подъезде, да, действительно темно —свет на Ростральных, видимо, на Стрелкеостался ночевать. Его рукав,по ходу правый, выпачкан сильнее —он отряхнулся, но уже устав —не до конца – следы ещё белеютна рукаве. Он даже – Виноват, —сказал, когда его прижали к стенке,опять белёной… Жёлтый циферблатвсем завещал конец игры по стрелке…Он обещал, что местный армянинему продаст вино так – сверхурочно,но всем казалось, если он одинпойдёт за ним, то трезвыми все – точно —останутся до самого утраи будут куковать под звон гитары —нестройной. И ребята со дворапредложат выпить выжимку агавы,чтоб не скукожило совсем, в конце концов.И гость молчит, как нанятый убийца.Ему хозяйка плюнула в лицо,а он утёрся и с деньгами скрылся…Январь 21 2013 г.Хмарь!!!
И. К.
…и Ангелы смеются надо мной,как бабочки кружа над головою.У бабочке – всего лишь день! – другойу Ангелов словарь, чтобы со мноюпоговорить, неведомо о чём —услышат уши и глаза увидят —бегущего мальчишку за мячом,соседского. И оттого не стынетни в жилах кровь, ни под окном водахолодная. Пустые разговоры.Быть может, всё – простая ерундас банальной правдой, что умрём мы скоро!Январь 21 2013 г.Одному монаху
…а ноги твои, ноги…а руки твои, руки…а уши твои, уши…и твой горбатый нос —всё достоянье тоги,помятой не от скуки,и тут не там, где душиспускают под откос…Январь 21 2013 г.«Надломленная ветка смотрит вниз —…»
Надломленная ветка смотрит вниз —уже не до листвы теперь, весною,когда другие выше поднялись,став ближе к солнцу, за собоюне замечая больше ничего —листва, конечно же, надёжноеприкрытие для веток, что в союзе со стволомвек проживают, и вокруг событья —лишь так – пустяк. Неведомо кудаслетает лист – теперь к земле поближе,к корням поближе. Талая водаспасёт от жажды, а немного ниже —другая жизнь, но, впрочем, ерунда —надломленная ветка высыхаетза несколько недель – и не беда,что всё кончается не так, как ожидаешь.Январь 22 2013 г.«…из камушков обшарпанный пейзаж…»
…из камушков обшарпанный пейзаж.Обшарпанный песком и ветром в суммецветных строений – захудалый пляжглядит печально, как цветок на клумбев ненастный день. Холодная водавстречается с песком, песок на камни,вода уходит, с жизнью навсегдапрощаясь в глубине – и только памятьспособна совместить земную твердьи жидкий вариант самой пустыни,где на песок – лишь только посмотреть —и кажется, что ты пропал отныне.Январь 22 2013 г.«Когда домой воротишься опять —…»
Когда домой воротишься опять —не встретишь никого. Всё, что осталось —по дням недели лица не вспомнить —такое иногда уже случалосьв былые дни, когда через года,измерив географию ночами,вдруг возвращался с мыслью – навсегда,но сохранял котомку с сапогами —на всякий случай. Но когда теперь,не обнаружив даже очевидцев,свидетелей твоих былых потерь,вдруг понимаешь, что должно случитьсяс тобой отныне, т. е. – навсегда.Вода из крана – не течёт, как раньше —сантехник, видимо, не пожалел трудаисправить то, что, несомненно, старшеего работы. И входная дверь,как раньше, не скрипит, не задеваетза что-то там, невидимое мне,и этого немного не хватаетпо возвращению. Откуда-то глядят —немой будильник, сломанный светильник —из глубины. Но замирает взглядна фотографиях – и Время – страж всесильный —глядит обратно. Тихий разговорза стенкой слышится, ребёнок тихо плачет,собака оглушает лаем двор —и всё как будто ничего не значит —теперь уже. И бабочка в стекле,как герб фамильный, разбросала крыльяв своём пространстве. Книга на столележит в пыли, как будто бы забыли…Январь 23 2013 г.В окрестностях Колизея
Стенания разбуженных собак —случайно ночью – заполняют площадь,пугая припозднившихся зевак —на Императора – божественною ночьюв начале марта. Вот такой вот сонв другом пространстве – окнами на север —глазницами во тьму, где тихий звонкромсает ночь на верю и не верю.На вымысел, в котором утонулсам Император. И теперь собакидань отдают и сердцу и уму,бредущего сквозь темноту. Во мракеступает осторожно каждый раз,когда нога ощупывает почву —подводит нюх, но зорко видит глаз,чтоб отличить слова от многоточийсплошных в признаниях – и это навсегда —на время, что отпущено для жизнии даже больше. Впрочем, иногдавсё завершается быстрей полёта мыслинад площадью, где сыро и темно.Темно от ночи, а вода из кранабежит себе, не заслоняя дносвоим присутствием. Проснувшись слишком рано,сосед увидит – Император спит —он тоже Император, но попозже.Собаки лают. Светофор горит.Карабинер пересекает площадь.Январь 24 2013 г.Дорогому племяннику
(из Вергилия)
Когда-нибудь после, когда не наступит старенье,но детская шалость пройдёт вместе с первой любовью,оставив усмешку и несколько кратких мгновенийна память тебе и состарится вместе с тобою.Когда, переросший тебя, твой посаженный кустиксобой заслонит вид на дом и другие строенья,на тень отмеряя пространство, пусть даже из лучшихсвоих побуждений в пределах родного селенья —тогда, может быть, я тебе расскажу, что случилосьсо мной и с другими. И, может быть, даже узнаешь,откуда берутся цветы на безродных могилах,к которым дорогу мостит неприметная память.Тогда, может быть, не останется больше вопросовкаких-нибудь разных, со всякими там запятымив фразах – короче, чем мат пресловутых матросов,что так разговорчивы, но не запомнилось имяхотя бы кого-нибудь – память всегда однобокав своих предпочтениях, в вымысле и в вспоминаньях,таких же коротких, как ветер горячий с востока —и только слова продлевают его завываньяв полночной тиши. Может быть, повезёт – ты узнаешькороткую правду о том, что творится на свете,пока подрастают кусты, да и ты подрастаешь,и солнце глядит на тебя – ни за что не в ответе.Попозже расти, мой племянник, не ведая страха.Ещё благосклонна к тебе предстоящая старость.Ещё не промокла от крови льняная рубаха.И память ещё впереди, а не то, что осталось.Ты, может быть, скажешь однажды, что всё – пустословье,досужие сплетни какой-нибудь дряхлой старушки —взгляни – в небесах за тобой наблюдает с любовью —звезда – и не та, что горит в новый год на макушкевиниловой ёлки. Взгляни, и, возможно, оттудатебе без меня перескажут события всуе —какой-нибудь ангел, что также в преддверии года,глядит на звезду и надеется – всё ещё будет —простая снежинка окажется Божьей слезою! —и ты, утеревшись, заметишь – снежинка не таетв горячих ладонях. И вспомнишь беседы со мною,когда даже ангелы вечером спать улетают,поскольку с утра мокрый снег и земные заботы —вода говорлива в растаявших масляных лужах.И ты побежишь, успевая ещё на работу —к тому же зима. И звезда скрылась в тучах к тому же.Январь 24 2013 г.«Пейзаж, назначенный пожизненно в окно —…»
Пейзаж, назначенный пожизненно в окно —единственная радость поселенца,чья жизнь на подоконнике давносложилась – с книгами и каплями для сердца,на всякий случай. А в углу окназасушенная бабочка пылитсяс поломанным крылом – в угоду намона опять на свет не возвратится,как Феникс, что из пепла и в окно —ищи его, свищи, на самом деле,как в сказке. Ну да, впрочем, всё равно,в каком теперь он царствует пределе.В каких краях. За пыльное стеклосвет проникает, как за занавескулучами тонкими, которые назлохозяину играют повсеместно,разыгрывая некий переделпространства, обозначенного выше,на составные. Если не успел,то остаются только сыр и мыши,грызущие доставшийся кусокиз мышеловки, продлевая времяживущего ещё на малый срок —пока он кормит их, встав на коленинад мышеловкой, чтобы новый сырдостался им на завтрак или ужин —в достаточном количестве. И мир —со светом или без совсем не нужентому, чей глаз, прикованный к листу,лишь различает чёрное на беломпри свете лампы. Стёкла на носулишь добавляют разности и в целомснабжают зрение количеством вещей,что так необходимы под рукою —чернила, лист, пяток карандашей.Да свежий сыр, что от мышей не скроешь.Январь 24 2013 г.«Из фотографий скроенный пейзаж…»
Из фотографий скроенный пейзажна крашенной стене – воспоминаньео прошлой жизни – парк, фонтан, витражв гостиничном окне – теперь названьяостались только. И куда ни глянь —увидишь только выжженное время —на подоконнике засохшую гераньи сторожа, что это время греетсвоим присутствием, страдая от того,что охраняет не предмет, а памятькакую-то. И девушка с весломему способствует мясистыми руками.Январь 24 2013 г.«Сугроб опять по крышу. Сорок три…»
Сугроб опять по крышу. Сорок три.Чего ещё от жизни? хлебный мякишс какой-нибудь изюминкой внутрии кофе чтоб дымился настоящий —не суррогат из хлеба и тоски.Чего ещё, пока светла дорога,и облака ещё не на куски,в лохмотья – чтоб не так убогосмотрелось небо в списках мастеров,когда они расписывают местностьсо всем усердием и замысел таков,чтоб узнаваема для всех была окрестность,заполненная лесом и людьми —знакомая картина совершенства,где из пейзажа только соловьиготовы петь из чистого блаженстваот этой жизни. Медленная теньот дерева легла на подоконник.Чего ещё от жизни? Этот день —ещё один. И на обед рассольник.Январь 25 2013 г.Январь, 25, 2013 год
Т. З.
И Ангел, проведя своим крыломпо волосам, ребёнка не разбудит,присядет рядом с письменным столомна табуретку. Никого не будетещё в квартире – домочадцы спят,досматривая сны в конце недели.И Ангелы сквозь эти сны глядятна мир вокруг, что спит в своей постели.Январь 25 2013 г.«Наперевес с котомкою тетрадей, книг…»
Наперевес с котомкою тетрадей, книгпересекаю площадь, смотрю в витрину,где среди прочего, мне показав язык,собака чешет о прилавок спину —должно быть, местный обитатель, раз егоне гонят прочь и разрешают греться —в такую пору, видимо, любовьострее к ближним и теплее сердца.В такую пору, как последний лист,душа дрожит, не находя покояв своих исканиях. С асфальта поднялисьснежинки – ветром, заслонив собоювид на витрину. Сколько видит глаз —собака, сунув нос под батарею,разглядывает сны, где ей сейчастак хорошо, как никакому зверю.Январь 26 2013 г.Житейская история
(фрагмент)
Они сегодня ехали опятьпроведать сына, как всегда во вторник.Погода обещала не мешатьсвоим присутствием – так у подъезда дворниксказал, когда спешили на трамвай.Доехали до нужной остановки,теперь автобусом за город – в самый край,где зайцы под колёсами так ловкив своём уменьи выжить. Он сказал,где день сегодня должен быть хороший,не как на той неделе. Показал,что с понедельника опять проезд дорожестановится. Она в своё окноразглядывала знаки препинаньяна вывесках, будто бы в киночитала иностранные названья.Доехали. Теперь последний путьот остановки до кладбищенской ограды,а там совсем немного, там чуть-чуть.Торговки редким пассажирам рады.Она купила маленький букет,отмерив ровно денег, чтоб без сдачи.Он закурил. Кому-то там «привет»сказал едва. Опять сосед по дачездесь подрабатывал, теперь спешил домой.Она не обернулась на соседа,махнула только кратко головой,взяла цветы и поспешила следомза ним, что шёл немного впереди.Никто не попадался им навстречу.Служитель кладбища с повозкою одинпроехал мимо. Приближался вечер.Они спешили, чтобы дотемнауспеть проведать. И успеть обратно.Как это часто водится, лунауже висела в небе, вероятно,напоминая, кто здесь правит бал.Луна висит. Цветы полощет ветер.– У дома хлеба купим, – он сказал.До вторника – зима на белом свете.Январь 26 2013 г.Ив. Ан. Крылов, год 2013
…ворона соглашается на хлеб,за неимением другого угощеньяв моих руках. Лисе за сыр привет —в её глазах. Лиса от возмущеньяикает где-нибудь, не ведая стыда —возможно, сыр несвежий ей попался,просроченный. И не её вина,что сказочник нещедрый оказался.Всего кусочек и какой – на зуб,что даже не распробуешь всю прелестьсыроварения. Иван Андреич – грубв своих побасенках. Листвы негромкий шелест —ворона отправляется к себе,лиса в курятник, чтоб обед продолжить,нельзя отказывать самой себе в еде,коль у вороны только хлеб порожний.Январь 27 2013 г.Сюрреалистический этюд
Оптический обман – окно напротивкак будто бы горит, но это отблескбегущих фар, что там, на повороте,у светофора подаянья просят.И мелкою монетой за трудыон им отсыпет. Мелкою монетой,пока в окне ещё блестят следы,прикрытые вчерашнею газетойот лишних глаз. Заклеено окнопросроченной бумагой во спасеньеот посторонних, чтобы, как в кино,жизнь продолжается вплоть до воскресенья,т. е. хотя бы до конца недели,когда из отпуска хозяева вернутся,и он опять к своей жене уедет,успев на повороте оглянуться.Январь 27 2013 г.Другу стихотворцу
В воде ли отразится твой уход,иль облако опять волну накроетсвоим присутствием, чтоб всё наоборот?Чья собственность теперь? Кто козни строит?Какая разница теперь. Который годв другом столетьи отмечаю датув календаре, а по теченью вод —расположение на карте для возвратаоттуда, где вода и облакасвоим вниманьем обнимают местность.И в описании старательно рукапо буквам выводя на камне – Вечность,как по бумаге. И крошит перолинованный листок своим участьемв недолгой жизни. Камню всё равно —бумага стерпит, предоставив властичернил своё пространство – для игры.Какой пейзаж с водой и облаками! —доступными для вымысла, и тыкроишь его свободными руками.Январь 27 2013 г.Из жизнеописания
У дерева не спросишь, каковотам, за границей крыш, за струйкой дыма,где даже смерть не значит ничего —за самым краем… и созвездья мимоплывут окна – в означенный предел.Стенания всё глуше. Только ветерразносит звук, который долетелдо этих мест. И звук за всё в ответе.За неимением других координат,взгляд устремляется туда – неумолимо,страдая только от былых утрат,стирая страх слезой. Слеза учтивостекает на платок, покуда тыглядишь туда, откуда возвращатьсянесвойственно – не растеряв чертыи прочее богатство домочадца,скопившего за свой недолгий век —немного, но достаточно для смерти! —чтобы однажды утром без помехотправиться туда с письмом в конвертенезапечатанном – известен адресат —и лично в руки передать посланьесо всем почтением. Но, бросив взгляд назад,увидеть вдруг границы проживанья,т. е. квартиры, где короткий срокс подругой милой продлевал старенье —своё? или её? Порой жестокбывал в словах, но это от волненьяперед грядущим. Кажется, давновсё это было, и с другим подругадни коротает, пьёт моё вино,и жизнь идёт, как часики, по кругу,считая дни, но повода вернутьбесценный дар ещё не представлялось,как и туда – с изнанки заглянуть,не завершив дела – не удавалось.Ну, может быть, немножечко – за край,когда обжил больничную палату,когда судьба сказала – Выбирай —свой белый лист иль белые халаты.Я выбрал лист и сигаретный дым,что по стене сползает осторожнов пространство, что останется густым,когда вернуться только невозможно,по крайней мере, постучавшись в дверь —лишь в памяти иль проще – на бумаге,когда к числу действительных потерьдобавится чуть-чуть солёной влагии некой правды, что не так горька,как некогда. Знакомое пространствосужается. И жизнь так коротка,что в ней не смысл уже, но постоянство.Январь 28 2013 г.«Ты трогаешь ладонью воду со ступеней…»
Ты трогаешь ладонью воду со ступеней,идущих дальше, в глубину канала,но здесь на берегу, на той последнейперед водой, ты медленно сказала,что если жить, то где-нибудь, где так жевода и небо и немного суши,чтоб если вдруг случится что однажды —нашлось местечко успокоить душу.Январь 28 2013 г.Зимний пейзаж с продолжением
Вот дерево – оно ещё живёт.Погода разрешила продолженьенедолгое, как раньше перелётосенний птицам. Воздух без движенья.Ворона, сев на ветку, мелет чушь,кромсая коготком древесный остовон недовольства, что в такую глушьзавёл язык, а выбраться – непростоиз этих мест. Любой ориентир,как отраженье, пялится обратнона свой оригинал. Холодный миргрозит бесчинствами и снегом, вероятно,по самое гнездо. Она глядит.В глазах тоска, а небо – дальше. Дальше.Сильней сжимает ветку – впередиещё зима, т. е. проблемы, значит.Январь 29 2013 г.Авторизация