Он взял сигарету из протянутой Лурса пачки, оценивающим взглядом оглядел стопку папок.
– Вы сами знаете, как бывает вечерами в бистро… то густо, то пусто… Сегодня, например, сидели мы вчетвером. Помните Адель, полное ее имя Адель Пигасс, такая косоглазенькая, она обычно стоит на углу нашей улицы… Живет она с ярмарочным борцом, с Жэном из Бордо, и он тоже с ней пришел… Потом явилась Гурд, толстуха, – у той особая клиентура, та больше по солдатам… Сели мы играть в карты, чинно-благородно, просто чтобы провести время… Сам не знаю почему, я вдруг сказал: «А адвокат славный малый. Он дал мне пропуск…» Потому что вас мы промеж себя зовем адвокатом. И тут Адель спрашивает, какой пропуск, не в суд ли… И просит, не могу ли я и ей тоже пропуск достать. Я отвечаю, что это, мол, очень трудно, потому что всем хочется попасть… Вот тут-то у нас вышла перепалка.
«Мог бы, – говорит, – позаботиться о друзьях».
«Взяла бы, – говорю, – да и попросила сама…»
«Уж если кому идти в суд, так не тебе, а мне…»
«Интересно знать, почему это?»
«Потому!»
Представляете? А игра идет!
«И ты бы встала в восемь часов, чтобы идти в суд?»
Я, конечно, очень удивился, потому и спросил.
«Ясно, встала бы!»
«Так она тебе и встанет, – заворчал Жэн. – Давайте играть, нельзя ли без разговорчиков?!»
«Раз я сказала, значит так я и сделала бы… Если бы я хотела получить пропуск, мне бы его скорее, чем кому другому, дали!»
«Интересно узнать, почему это?»
«Да еще в первом ряду!»
«Может, прямо с судьями сядешь?»
«Со свидетелями!»
«Во-первых, свидетели сидят не в первом ряду, а в соседней комнате. А во-вторых, какой из тебя свидетель…»
«Только потому, что не хочу свидетелем быть…»
«Потому что тебе сказать нечего».
«Да ладно, давайте играть…»
«Чего ты выдумываешь?!»
«Я? Я выдумываю?»
И пошло. Жэн на нее так странно глядит. Надо сказать, что Адель не ломака какая-нибудь. Кончили игру. Я поставил им по последнему стаканчику. Тут Адель объявляет:
«За здоровье убийцы!»
«А ты хоть знаешь убийцу?»
«Еще бы не знала!»
«Ну? Ну?»
Тут Гурд вздохнула:
«Неужели вы не видите, что Адель просто похваляется?»
А я, сами понимаете, вот прямо чувствую, что Адель не такая, как всегда. И подзадориваю ее. Я-то знаю, как с ней надо обращаться. Сделал вид, что не верю.
«Конечно, я его знаю! Знаю даже, куда он закинул свой револьвер…»
«Куда?»
«Не скажу… Вечером, когда он уже не мог молчать…»
«Ты с ним спала, что ли?»
«Три раза…»
«А кто он?»
«Не скажу».
«Ему не скажешь, а мне скажешь!» – это Жэн говорит.
«А тебе и подавно».
Тут я свалял дурака. Уж больно разгорячился. Напомнил Адель, что она мне должна кругленькую сумму и еще что летом, когда ей нечего было есть, так я кормил ее сэндвичами и денег не брал…
«Если ты мне скажешь…»
«Не скажу!»
Хлоп! Это я не удержался и влепил ей пощечину! Крикнул, что глаза бы мои на нее не глядели, что она дрянь неблагодарная, что она… Мне так хотелось узнать, что я начал ее крыть, сам уж не помню, чего наговорил… И под конец выставил за дверь, а заодно и Жэна, потому что он встал на ее сторону… А ведь Жэн знает, что мне есть что про него рассказать… Ну, словом, это уж другая история, и что Жэн наделал – это нас с вами не касается… Так вот оно и вышло!.. Остались мы с Гурд, сидим, смотрим друг на друга, и думаю я, правильно ли я сделал. Тут я решил, раз завтра эта штука начинается, может быть, вы еще не спите…
– Вам ее почерк известен? – спросил Лурса, открывая самую тощую папку.
– Не знаю, умеет ли она вообще писать. Подождите-ка. Ах да! Два раза она писала у меня письма в санаторий, где находился ее сын… У нее, видите ли, пятилетний сынишка в санатории… А вот почерка ее не знаю.
– Где она живет?
– Рядом со мной, в доме тетки Морю, у старухи во дворе четыре комнаты, и она сдает их по неделям.
Лурса подошел к стенному шкафу и украдкой, почти против воли, отхлебнул глоток рома.
А через четверть часа он уже следом за Джо входил в темный коридор покосившегося домишки. Посредине, на выщербленном полу коридора, стояла непросыхающая лужа. В мощеном дворе – ведра, помойные баки, белье, развешанное на проволоке.
