Да и не сможет он вложить во фразы чувства,
Поднявшись до высот словесного искусства.
Вы скажете, что голод не поможет,
Поймав кураж, на вдохновение помножить,
Когда в желудке пусто и в кармане пустота?
Конечно, затрудняет беднота
Кутёж и мотовство, стремление к распутству,
Когда на стол поставить лишь одну капусту,
Но, боже мой, как ошибётся тот,
Который истиной считает анекдот
Про невозможность веры и высоких идеалов,
Когда бы денег у меня недоставало:
А как же «с милым рай и в шалаше»?
Вы скажете – затёртое клише?
А про кибитку, в омут с головою,
Забыть про всё, пускай хоть волком воют
родители,
знакомые, друзья,
Когда не то что думать – вымолвить нельзя
полслова…
Вот тут поймёшь, что состояния такого
Без музы точно не преодолеть,
И не поможет ни болезнь, ни даже смерть.
И не нуждаешься во всех богатствах мира,
Когда послышалось звучанье лиры!
И я пишу… и чувствую, и грежу,
Страдаю, а потом милуюсь, нежусь
В экстазе построенья фраз и слов,
Способных всё разбить, разрушить
до основ,
И заново отстроить, и подняться ввысь!
И вот свершилось: строфы все слились,
И на бумаге всё, что накопилось,
Что пряталось и в глубине таилось,
Скрывалось по углам и закоулкам,
В безмолвии, протяжном эхе гулком.
Катарсис, невозможное блаженство,
Утрата времени. Мгновенья совершенство.
«Сижу один, застывший и молчу…»
Сижу один, застывший и молчу,
Не двигаясь, согнувшись, не мигая, —
Смотрю на одинокую свечу,
С которой стеарином убегает
…слеза,
А может – буква, слово…
Что знаю я и не хочу услышать снова,
Но говорить мне будут за глаза.
Трещит фитиль, дрожа в полночном плене,
Как метроном, отсчитывая такт.
Ритмично и легко плывут по стенам тени,
Фантазия разыгрывает акт.
Падение слезы чуть слышно в сонной тиши,
Без остановки, мерно, не спеша.
Я двинуться боюсь: а вдруг меня услышит
Остывшая, уснувшая душа?..
«Зачем кто-то ищет себе проблем, в тишине не зевает от скуки…»
Зачем кто-то ищет себе проблем, в тишине не зевает от скуки,
Пробивает стены собственным лбом, жизнь кладёт
на алтарь науки?..
С каким-то упорством идут на костёр, негаданно и нежданно,
Те, кого помним и чтим до сих пор: таких как
Бруно Джордано…
Худой и талантливый, как Паганель, но реально живой
«на все сто»,
В красной шапочке шерстяной – сын Франции
Жак-Ив Кусто,
Годами на палубе, бороздя моря, а на обед одни мидии,
Жил для людей, которые на земле, а мечтал
о человеке-амфибии.
А в горах Эвереста без отдыха-сна, слепнут от отражённого
света,
Это зачем, замерзая в трещинах, убегать от комфорта и лета?..
Лёгкие пенятся на высоте, не жилец без торпеды заветной,
Альпинисты не умирают, а остаются в горах,
где не живут обычные смертные.
Что между разумом и мечтой разберёт только сам дивергент…
А всё-таки здорово, что все они есть, преходящие к нам
из легенд!
«По суду с тобой мы делим судьбы…»
По суду с тобой мы делим судьбы,
И посуду мы поделим по суду —