Только прежде столицы он кита увидел.
Огромного.
Усатого.
Волосатого.
И во льдах.
«Не холодно ему так?»,
Петри спрашивает.
«Не холодно.
Арктический он.
Видишь, подшерсток какой густой?!
Может спать на льду
И ничего не почувствует».
А Петри уже и забыл про кита-то,
Как город увидел.
Когда кита с хвоста обошли,
Да дорога в гору пошла,
Так он город и увидел.
И всё в нём в точности,
Как отец рассказывал.
И дома – грибы.
И улицы – грибы.
И растительность – туда же.
И сам город – сплошной гриб,
Но на спине кита выросший.
Грибы Петри согрели,
Помыли,
Одели,
Грибным отваром напоили.
И готовить принялись к аудиенции,
Встрече с грибным богом, то есть.
Ты, говорят, только ничего не бойся.
Избранным быть не сложно.
До этого момента сложно было,
А теперь не сложно будет.
Тебе только по течению плыть останется
Да избранности своей соответствовать.
От судьбы все равно уже не отвертишься.
А Петри слушает, но с вопросами встревает:
«А почему, спрашивает,
Вы меня избранным назначили,
Когда толпы у вас тут по округе шарятся,
А найти не могут?»
«А потому, – ему грибной царь отвечает, —
Что в прошлой жизни ты очень прошаренным бхику был.
Жизнь благую вёл,
Много хорошего сделал.
Да и в этой в своём собирательстве
Никому подгадить серьёзно не успел».
Так говорит, а сам грибного отвара Петри подливает.
Петри отвар пьёт, и чувствует,
