Сын Лира. Из цикла «Сами боги»

Сцена первая

Лекторий университета. Сидя на краю стола, Профессор, женщина лет 35, читает лекцию сидящим напротив неё студентам. Все внимательно её слушают.

Профессор. …Терапевтически значимым в фототерапии является не просто визуальное содержание фотографий, но всё то, что происходит в процессе интеракции клиента со снимками. Ведь взгляд человека на любую фотографию порождает ощущения и эмоции, проецируемые его внутренней картой реальности, которая определяет понимание того, что он видит. Следовательно, «подлинный смысл» снимка содержится не в самой фотографии, но в нематериальном, абстрактном взаимодействии между снимком и зрителем.

Студент. Мисс Уайзап…

Профессор. Да, Джош?

Студент. Скажите, если «подлинный смысл» снимка содержится не в самой фотографии, а в восприятии, то, получается, не существует объективного смысла любого снимка? И, стало быть, восприятие одной и той же фотографии разными людьми всегда будет различаться?

Профессор. Правильно, Джош. Это называется фотопроекцией. И поскольку люди всегда проецируют значение на фотографию, другого способа её увидеть просто не существует. Сразу добавлю, что это относится не только к личным фотографиям, снятым самостоятельно, или фото из семейных альбомов, но также к фотографиям, не имеющим прямого отношения к клиентам. Например, газетные фото, почтовые открытки, реклама в журналах, обложки книг и тому подобные изображения. Терапевтами не просто изучаются факты по снимкам клиентов, но выявляются более общие закономерности в повторении тем, личных символов и метафор, а также прочей визуальной информации, о которой клиент мог не догадываться в момент съёмки или отбора изображений. Всё это делает фототерапию крайне полезным терапевтическим инструментом, помогающим клиенту понять способ восприятия своей реальности. И прежде чем перейти к техникам фототерапии, давайте начнём с примеров. Я просила каждого из вас подготовить и принести снимки из понравившейся категории выданного вам списка. Поднимите руку, кто из вас выбрал фото ситуаций?

Несколько студентов поднимают руки, среди них оказывается и Нэйт Лирсан.

Профессор. Отлично. А кто из вас лично фотографировал эти ситуации?

Поднятой остаётся только рука Нэйта.

Нэйт (улыбаясь). Это что означает, что мой случай самый клинический?

Аудитория смеётся над шуткой Нэйта.

Профессор (улыбаясь). Это лишь показывает, что каждый выбирает для себя тот способ, который для него комфортнее. Именно поэтому вам был предложен такой большой список вариантов. Выходите сюда с фотографиями, Нэйт. (Привстаёт со стола и включает проектор, который стоит позади неё.)

К ней спускается Нэйт, держа в руке конверт с фотографиями.

Профессор. Сколько вы отобрали фотографий для показа?

Нэйт. Пять.

Профессор. Кладите их по очереди на проектор, чтобы все смогли ознакомиться с ними.

Нэйт достаёт из конверта фотографии и каждую по очереди кладёт на проектор. На фотографиях запечатлены весёлые счастливые сцены игры в парке отца с маленьким сынишкой.

Профессор. Очень красивые фотографии, Нэйт. Такие искренние.

Нэйт. Спасибо.

Профессор. Нэйт, скажите, почему вы выбрали именно это место и именно этот момент для съёмки?

Нэйт. На самом деле, я ничего не выбирал. Просто вышел на улицу в поисках историй, ситуаций. Увидел парк и подумал, что это может быть подходящим местом. Я ничего не планировал.

Профессор. А как вы выбрали объектами вашей съёмки этого маленького мальчика и его отца?

Нэйт. Увидел, как они весело играют на поляне.

Профессор. На двух из этих снимков на фоне присутствует размытый силуэт женщины. Это мать мальчика?

Нэйт. Да. У меня есть очень красивая серия фотографий, где они все вместе.

Профессор. А почему вы решили показать именно эту серию?

Нэйт. Потому что эти снимки самые искренние. Хотя нет, это не то слово… Это момент максимальной открытости, поток эмоций без ограничений. Взрослые, в отличие от детей, очень часто пытаются контролировать свои эмоции. Здесь же – чистая, ничем не прикрытая яркая эмоция. Это любовь.

Профессор. Скажите, Нэйт, а у вас есть серия фотографий, где присутствуют только родители мальчика?

Нэйт. Да.

Профессор. Она вам нравится?

Нэйт. Да, очень.

Профессор. А чем она отличается от той, что вы нам показали?

Нэйт (задумчиво). На самом деле, затрудняюсь ответить…

Профессор. Более сдержанная в эмоциях?

Нэйт (задумчиво). Н-н-нет.

Профессор. Скажите, Нэйт, а пробуждают ли в вас эти снимки игры отца с сыном какие-либо воспоминания?

Нэйт (после паузы). Да. Как мой отец играл со мной, моим братом и сестрой в парке перед домом. Это было редко из-за его занятости. (Улыбаясь.) Но у нас потом от смеха животы болели всю неделю.

Профессор. И последний вопрос, если позволите…

Нэйт (осознанно). Я понял вашу мысль. Да, мне этого не хватает.

Сцена вторая

Закат. За круглым столом в зале заседаний издательской компании «Лирсан» собрались все руководители отделов. Во главе стоит мужчина на вид лет 45 (на самом деле ему 61) – Григорий Лирсан. Он одет в костюм, скроенный точно по его фигуре, и белую рубашку. Вместо галстука у него надета забавная, в чём-то даже нелепая «бабочка», которая явно не соответствует напряжённой атмосфере, царящей в этом зале. Его лицо гладко выбрито. Аккуратная стрижка, не очень короткая, но и не длинная; кое-где на волосах (особенно на висках) проступает седина. Своим внешним видом этот мужчина тотчас располагает к себе. Говорит он спокойно, внятно и крайне убедительно.

Григорий Лирсан. Как вы помните, на прошлом совещании у нас были серьёзные дебаты касательно стратегий развития компании в связи с надвигающимся мировым экономическим кризисом. Я всё обдумал. И вот каким будет моё решение… (Делает небольшую паузу.) Мы не будем никого сокращать, мы не будем повышать или снижать цены на наши издания и тем более не будем закрывать какие-либо из них.

Многие из присутствующих переглядываются между собой, но при этом молчат. В зале также находятся старший сын Григория Лирсана Фрэд и зять Грега Рэкс.

Фрэд. Но, отец, это же сумасшествие!

Григорий Лирсан (сурово). Это ещё не всё.

Фрэд рассержен, но замолкает.

Григорий Лирсан. Как и всегда, мы сделаем ставку на постоянных клиентов, а не на разовые продажи. Мы обязаны показать нашим читателям, что не всё меняется к худшему. А наши работники должны быть уверены в настоящем и в том, что никто не окажется выброшенным на улицу. Я не говорю, что кризис нас обойдёт стороной. Но пережить мы его можем только вместе, как одна семья.

Раздаётся стук в дверь, в кабинет входит секретарь Мэри (40 лет). На вид строгая женщина. Одета в классический деловой костюм. Вдобавок она носит очки, которые также работают на образ. Но при этом у неё оказывается спокойный и доброжелательный голос.

Мэри. Извините, мистер Лирсан. Вы просили сообщить, когда придёт ваша жена. Она ожидает у вас в кабинете. Ещё звонили из «Таймс». Просят интервью.

Григорий Лирсан. Спасибо, Мэри. Запишите их на следующую неделю. (Сидящим за столом.) Прошу меня извинить.

Грег выходит из кабинета. Он выглядит напряжённым, но, как только он входит в свой кабинет и замечает Элизабет, напряжение тут же исчезает с его лица.

Элизабет Лирсан – жена Грега, элегантно (но при этом скромно) одетая женщина одного с Грегом возраста. Она задумчиво разглядывает фотографию на столе Грега. На ней запечатлена вся семья: Григорий Лирсан с Элизабет сидят посередине, позади Грега стоит Рэкс, муж дочери, и с краю за Грегом стоит младший сын Нэйт; за Элизабет стоит дочь Антуанетта, и с краю за Элизабет стоит старший сын Фрэд.

Григорий Лирсан (обнимая Элизабет со спины). Здравствуй, милая. (Нежно целует Элизабет в щёку.) С годовщиной.

Элизабет (нежно улыбаясь). Здравствуй.

Григорий Лирсан. Чувствую, ты что-то задумала.

Элизабет. Захотелось обновить эту фотографию в рамке.

Григорий Лирсан. А чем тебе эта не нравится?

Элизабет (улыбается и поворачивается к Грегу). Что опять натворил Фрэд?

Григорий Лирсан. В очередной раз хочет выбрать путь наименьшего сопротивления.

Элизабет. Но он ведь не должен соглашаться с тобой во всём.

Григорий Лирсан. Хотя бы когда я прав.

Элизабет (улыбаясь). А прав ты всегда.

Григорий Лирсан (улыбаясь). Вот я и говорю.

Элизабет (улыбаясь). И поэтому ты даже в день нашей годовщины не можешь забыть о работе?

Григорий Лирсан. Зато я помню про годовщину.

Элизабет (шутя закатив глаза). Разве на это возразишь?

Григорий Лирсан. И не надо. Тем более у меня ещё приготовлен для тебя сюрприз.

Элизабет (хитро). У меня тоже.

Григорий Лирсан. Тогда я мигом. Смотри, одна нога здесь, а другая там… (Изображает шуточное па «та-да-м»…)

Элизабет. Иди уже.

Григорий Лирсан (кивнув головой с наигранно серьёзным видом). Слушаюсь и повинуюсь!

Грег выходит из кабинета.

В зале вовсю идут дебаты о принятом Григорием решении, особенно между Фрэдом и Рэксом.

Фрэд. Рэкс, как ты не понимаешь?! Нам необходимо провести сокращения и закрыть малоприбыльные издания. Сейчас все так делают, чтобы избежать угрозы кризиса.

Рэкс. Но твой отец – не все. К тому же его методы всегда работали, и именно благодаря им компания находится на вершине. Не вижу смысла сомневаться в их правильности теперь.

Фрэд. Ты всегда с ним заодно!

Грег входит в зал заседаний, и все моментально затихают. Он занимает своё прежнее место во главе стола.

Григорий Лирсан. Продолжим. В связи с тем, что я сказал до этого, я предлагаю сделать следующее: оставить самое лучшее и привнести нечто новое и свежее. А также провести опрос среди наших подписчиков и узнать, чего бы они хотели.

Фрэд. Что?

Григорий Лирсан. Отныне покупка наших изданий должна быть не просто доброй традицией, но и ожиданием чего-то нового, перемен, которые нам всем так необходимы. Новая волна должна коснуться всех выпускаемых нами изданий, а также наших сетей магазинов.

Фрэд. В связи с кризисом все компании, наоборот, сейчас затягивают пояса.

Григорий Лирсан. А мы – не все! Теперь о сроках. У вас есть несколько недель, в течение которых я буду отсутствовать, а когда вернусь, предложения должны лежать у меня на столе. В моё отсутствие Рэкс Глоссан официально назначен моим заместителем.

Фрэд переводит сердитый взгляд на Рэкса, а потом на Грега.

Григорий Лирсан. На этой радужной ноте я покидаю вас.

Грег выходит из зала.

Сцена третья

Больница. В кабинет входит мужчина – доктор Эмери Уинфред (60 лет), а за ним – Ив (31 год). У Ив белая нежная кожа, тонкие пальцы, светлые длинные волосы и грустный вид.

Эмери Уинфред. Как ты? Нормально устроилась на новой квартире?

Ив. Да, дядя, всё в порядке.

Эмери Уинфред (присаживается за свой стол). Я так рад, что ты решила вернуться в Англию. Это шанс начать всё с чистого листа…

Ив. Вы же знаете, от прошлого не убежишь. (Садится напротив Эмери.)

Эмери Уинфред (серьёзно). Ты сделала так, как считала нужным. К тому же решение комиссии ещё не известно. Но сейчас не об этом. Я позвал тебя сегодня сюда, чтобы предложить тебе работу у меня в больнице. Начнёшь с интерна, пока тебе вновь не продлят лицензию врача.

Ив. Даже не знаю. Зачем это вам?

Эмери Уинфред. Что значит зачем?! Потому что ты хороший врач и человек и моя крестница, потому что твой отец научил меня всему, что я умею. (Берёт фотографию со своего стола. На ней изображены отец Ив, Ив и Эмери.) Дай мне, наконец, исполнить мою клятву Гиппократа!

Ив улыбается.

Эмери Уинфред. Вот ты и улыбаешься. И каков будет ответ?

Ив. Но ведь в случае моей новой ошибки я только подставлю вас. А просто быть интерном… (Отрицательно качает головой.) …Я не могу.

Эмери Уинфред (серьёзно). Тогда я прошу тебя об одолжении. Сегодня мы выводим из искусственной комы моего хорошего друга… Ему удалось выжить после ужасной автомобильной аварии. Я прошу помочь мне поставить его на ноги. Ему нужен такой врач, как ты.

Ив. Это из-за смерти моего отца?

Эмери Уинфред. Нет. Просто удели ему внимание. Ты будешь подчиняться лично мне и заниматься только одним пациентом.

Ив. Почему я?

Эмери Уинфред. Потому что он по своей сути одиночка, который лучше других знает, что ему нужно. Вдобавок к этому он чрезмерно самокритичен… Никого не напоминает?

Ив (после паузы). Но вы также прекрасно знали, что простой сиделкой я быть тоже не захочу, а значит, придётся снова начинать с интерна.

Эмери Уинфред. Превосходно! Тогда направляйся в палату реанимации, а я тебя через пару минут догоню и всё покажу.

Ив. Так сразу?

Эмери Уинфред. А чего тянуть?

Ив. Как его зовут?

Эмери Уинфред. Григорий Лирсан.

Ив выходит из кабинета.

Ив входит в палату. Внутри палаты приглушён свет. В углу на кровати неподвижно лежит пациент – Григорий Лирсан. Ив собирает волосы в аккуратный пучок и направляется к кровати. Она берёт медицинскую карту Грега и начинает её читать.

Григорий Лирсан. Вам больше идёт с распущенными волосами.

Ив вздрагивает от неожиданности. Грег, улыбаясь, садится в кровати.

Григорий Лирсан (жене, словно она прячется где-то в палате). Элизабет, что ты ещё задумала?

Ив. Мистер Лирсан.

Григорий Лирсан (улыбаясь). Зовите меня Грег.

Ив приближается к Грегу и начинает его осматривать, при этом задавая ему контрольные вопросы.

Ив. Грег, вы знаете, какой сегодня день?

Григорий Лирсан (улыбаясь). Годовщина свадьбы. (Обращается к жене.) Элизабет, я тебе этот сюрприз ещё припомню.

Ив. Грег, вы знаете, где вы находитесь?

Григорий Лирсан (оглядываясь по сторонам). В декорациях больничной палаты.

Ив. Грег, вы помните, что с вами произошло?

Григорий Лирсан. Какой-то у вас скудный текст. Вам его Элизабет писала?

Ив. Пожалуйста, следите за пальцем.

Григорий Лирсан (настороженно смотря в сторону). Милая, выходи. Я знаю, ты здесь!

Ив. Мистер Лирсан, вы в больнице.

Григорий Лирсан (неуверенно). Милая, ну же! Я знаю, ты здесь! Выходи!

Ив. Мистер Лирсан, это не розыгрыш. Вы в больнице.

Григорий Лирсан (требовательно и агрессивно). Нет, позовите мою жену! Элизабет!

В палату входит Эмери.

Эмери Уинфред. Грег!

Григорий Лирсан (в ярости). Где моя жена?! Позовите мою жену! (Грег резко с силой отталкивает Ив и пытается встать.)

Ив (Эмери). Помогите мне удержать его!

Эмери достаёт из кармана ключ и передаёт его Ив, а сам подбегает к Грегу, чтобы удержать его.

Эмери Уинфред. Грег, это Эмери…

Григорий Лирсан (яростно сопротивляясь). Позовите мою жену!

Ив быстро открывает ящик в рядом стоящей тумбочке и достаёт оттуда шприц и ампулу. Ещё мгновение, и Ив вкалывает Грегу седативное. После чего она и Эмери помогают ему опуститься на постель.

Эмери Уинфред. Похоже, твой первый день удался… Побудь с ним, а я пойду поговорю с его семьёй, они, скорее всего, уже собрались. Его придётся привязать.

Ив начинает привязывать руки и ноги Грега к кровати.

Эмери выходит из кабинета. В комнате ожидания он встречает собравшуюся семью Грега: Фрэда, Антуанетту и Рэкса. Он направляется к ним.

Эмери Уинфред. Ваш отец пришёл в себя, но сегодня я к нему никого не пущу.

Антуанетта. Но почему?

Фрэд. Дядя, скажи честно, это отец попросил тебя никого к нему не пускать?

Эмери Уинфред. Нет, Фрэд, это моё решение. Сегодняшняя ночь самая критическая для него. Он только что понял, что Элизабет мертва.

Антуанетта. Бедный папа. Как он?

Эмери Уинфред. У него произошёл эмоциональный срыв. В целях его же безопасности придётся на ночь его привязать.

Антуанетта. Привязать?

Фрэд удивлён, он не ожидал услышать подобное от Эмери.

Эмери Уинфред. Уверяю, это стандартная мера в такой ситуации.

Антуанетта. Стандартная?!

Рэкс. Милая, ты же знаешь, Эмери, как и ты, желает Грегу только добра.

Антуанетта. Нам необходимо к нему попасть!

Фрэд. Не думаю, что это хорошая идея…

Антуанетта (Фрэду). Мы его семья! Мы должны быть рядом с ним…

Фрэд. Нетти, его привязали. Уверен, что, как и раньше, мы – это последнее, что ему сейчас нужно.

Антуанетта (Фрэду). Зачем ты так?

Рэкс обнимает Антуанетту.

Рэкс (Эмери). Мы как-то можем ему помочь?

Эмери Уинфред. Если это возможно, постарайтесь с Фрэдом пока оградить Грега от работы. Ему сейчас очень важен покой.

Рэкс. Постараемся. Хотя, вы же понимаете, для него погрузиться в работу будет совершенно естественным желанием…

Эмери Уинфред. Я попробую с ним поговорить.

Фрэд (Эмери). Он действительно так слаб?

Эмери Уинфред. Да, Фрэд.

Сцена четвёртая

Тишина. Никого вокруг. Посреди перекрёстка находится перевёрнутая машина. Повсюду на асфальте валяются маленькие кубики из стекла и шарики жемчуга…

Лицо Грега с закрытыми глазами. По лицу медленно спускается струйка крови. Внезапно Грег открывает глаза… Первое время он не понимает, где находится. Ремень безопасности крепко удерживает его в кресле в перевёрнутой машине. Он начинает оглядываться по сторонам. Впереди он видит Элизабет. Он мгновенно переводит взгляд на сиденье рядом с собой – оно пустое. Грег пытается высвободиться из кресла.

Грег выбирается из машины. Встаёт на ноги и смотрит в ту сторону, где только что видел Элизабет.

Григорий Лирсан. Милая, ты в порядке?

Элизабет улыбается ему своей прежней улыбкой и скрывается в переулке. Грег из последних сил, хромая, направляется к ней. Он подходит к переулку и видит, что Элизабет уже в конце переулка, а после исчезает за поворотом. Он снова идёт за ней. И когда заходит за угол, видит дорогу, ведущую к совершенно заброшенному и потускневшему двухэтажному дому в классическом стиле посреди такого же заброшенного «мёртвого» парка… Грег видит, что Элизабет заходит в этот дом. Грег добирается до двери и пробует её открыть: он изо всех сил дёргает её, стучит по ней кулаком, пытается выбить… Но дверь не поддаётся.

Григорий Лирсан. Элизабет, впусти меня! Элизабет!..

Грегу становится тяжело дышать. Он начинает задыхаться.

Грег резко открывает глаза в палате реанимации посреди ночи. Перед ним стоит Ив. Она встревоженно на него смотрит.

Ив. Грег, вам приснился кошмар.

Грег весь в испарине и учащённо дышит. Он смотрит на Ив стеклянным, опустошённым взглядом.

Она берёт со столика у кровати стакан с водой. Слегка приподнимает голову Грега и подносит стакан к его губам.

Ив. …Выпейте воды.

Грег делает несколько глотков и закрывает глаза.

Ив садится в кресло рядом.

Сцена пятая

Утро. Тишина, которую только усиливают монотонные звуки приборов. Грег лежит на спине: на его шею надет поддерживающий корсет, его руки и ноги привязаны к кровати. Он просыпается и пробует пошевелиться. Ив встаёт с кресла.

Ив. Как вы себя чувствуете?

Грег внимательно смотрит на потревожившего его человека и молчит.

Ив. Вы помните, где находитесь?

Григорий Лирсан. Да.

Ив подходит к окну, чтобы открыть жалюзи и впустить в палату побольше света. На какое-то мгновение свет ослепляет Грега, и он закрывает глаза. А когда открывает, видит, что Ив уже стоит напротив. Она собирается отвязать Грега.

Вбегает Антуанетта.

Антуанетта. Папочка!

Грег видит, как Ив мгновенно оборачивается на эту реплику и как она наблюдает за вбежавшей в палату девушкой. Антуанетта подбегает к Грегу и обнимает его.

Григорий Лирсан. Здравствуй, Нетти.

За Антуанеттой в палату входят Фрэд и Рэкс.

Фрэд. Антуанетта, ты его задушишь!

Антуанетта. Почему ты до сих пор привязан?!

Григорий Лирсан. Не беспокойся, милая. Это стандартная процедура.

Антуанетта. Но как же так можно?!

Ив (смущённо). Я как раз собиралась его освободить. (Начинает отвязывать руки и ноги Грега.)

Антуанетта. Как я рада, что ты к нам вернулся.

Фрэд наблюдает за тем, как отвязывают отца.

Григорий Лирсан. Лучше бы на моём месте была ваша мама.

Антуанетта. Отец, зачем ты так…

Ив быстро выходит из палаты.

Григорий Лирсан. Как прошли похороны?

Все на мгновение замолкают, словно решая, кто начнёт этот разговор.

Рэкс. Нетти полностью взяла на себя всю организацию. С Элизабет пришло попрощаться очень много людей…

Григорий Лирсан (устало улыбается, вспоминая). Да, её все любили.