Большая книга славянских мифов
Александр Иликаев
Большая книга славянских мифов
© Аверьянова Е.В., иллюстрации, 2019
© Графова И.В., иллюстрации, 2019
© Иликаев А.С., текст, 2019
© ООО «Издательство «Эксмо», 2020
К читателю
Уважаемый читатель! Ты держишь в руках уникальную книгу, посвященную мифам и преданиям древних славян. Этот труд стал возможен благодаря уже имеющимся пересказам летописей, а также русского, польского и чешского фольклора. Однако эти пересказы, в большинстве случаев, устарели или изначально не ставили цель поведать во всей полноте о персонажах отечественного Олимпа.
Откровенно говоря, до сих пор не существует обобщающего свода славянских языческих преданий, подобного справочнику Н. Куна «Легенды и мифы Древней Греции». Те же, что уже во множестве вышли в разных издательствах, оказывались неполными или чересчур фантастическими, авторскими.
Любопытствующему читателю в буквальном смысле приходится перерывать интернет-библиотеки, по крупицам выуживая драгоценные образы, имена, сюжеты из сотен зубодробительных научных трактатов, сказок, былин. Зачастую сделать это, не имея специального исторического или филологического образования, вообще невозможно. Автор надеется, что его труд в значительной мере решит обозначенную проблему.
В чем заключается своеобразие повествований о славянских богах? Славянские боги – грозны, сластолюбивы, коварны, но отходчивы. Они не столько пытаются выяснить отношения между собой, сколько «достроить» созданный мир. Следование общим законам мироздания, в конечном счете, для них превыше родовых склок.
Сюжеты славянских мифов, во многом совпадающие, даже в деталях, с сюжетами эллинских, германских и кельтских легенд, отличаются большей непосредственностью, открытостью, пластичностью: боги и богини знают радость созидания, горе потерь, но их воинственность, щедрость и алчность не беспредельны. Суровой оценке подлежит все, даже дела и судьбы небожителей. И только готовность жертвовать собой, а отнюдь не древность рода или сверхъестественное могущество, возвышает славянских богов над простыми смертными, их неразумными «внуками».
Вопреки сложившемуся мнению, духовное наследие предков славян уходит гораздо дальше времен принятия христианства. Неправильно думать, что до крещения славяне были кровожадными варварами. Из источников известно, что у них имелась даже своя письменность: черты и резы. Возможно, некоторые буквы в алфавите, созданном Кириллом и Мефодием, были заимствованы из славянских священных азбук.
Как справедливо пишет Л. Прозоров в заключение своей замечательной книги «Мы держим небо. Правда о русских богатырях», настоящий мир предков не имеет ничего общего с «дурашливой балаганно-лубочной, сарафанно-кафтанной, частушечно-балалаечной «русачестью», над которой так любят хихикать наши западники и на которую молятся многие горе-патриоты». В мифах и преданиях древних славян «не меньше драматизма, не меньше подвигов и трагедий, чем в легендах эллинов или суровых сказаниях скандинавов, не меньше красоты, благородства и мудрости, чем в легендах Круглого стола короля Артура».
За каждым словом славянского мифа, эпического сказания скрывается глубокий смысл. «Разрывчатый лук» при спускании тетивы издает резкий звук – стрела, устремляясь к цели, буквально «разрывает» воздух. «Меч-кладенец» не выковывается в кузнице, а добывается или переходит по наследству. Славянские персонажи поэтичны, многомерны. Они как бы пронизывают собой пространство. Часто сложно отделить в них божественное от человеческого или наоборот. Им чужды сословная и племенная замкнутость, пустое самодовольство.
И еще, завершая вступительную речь и передавая ее вещему певцу Бояну, хотелось сказать, что если христианство дало славянам возможность вплотную соприкоснуться с культурой древних восточных народов и эллинов, возвыситься до мирового уровня, то, несомненно, изначальные черты их духовности зародились еще в языческую эпоху.
Часть I
Светлый Ирий и сумрачная Навь
Вступление
«Песни по замышлению Велеса»
До сих пор в Киеве, на высоком месте, с которого открывается чудесный вид на окрестные зеленые холмы и простирающийся у Днепра Подол, сохранилась Владимирская улица. Прежде она звалась «Мост» и тянулась от Золотых Ворот до белокаменного дворца, в котором, по преданию, много веков назад жил со своими витязями славный князь Владимир Святославич.
Удивительными и бесстрашными подвигами прославили витязи двор Владимира. Кто не слышал о могучем Илье Муромце, о храбром Добрыне Малковиче, о хитреце Алеше Поповиче? Кто не слышал о начале жизненного пути князя Владимира стольнокиевского?
* * *Как-то у Владимира Святославича в белокаменных палатах шел веселый пир. За дубовым столом сидели воеводы во главе с самым известным из них, Волчьим Хвостом, а также русские витязи, купцы и заморские гости.
Но вот зашел калика перехожий. В износившемся цветном платье, с истрепавшейся сумкой из рыжего бархата и в сапогах, из носков которых давно выпали драгоценные каменья.
Стал калика у двери, поклонился Владимиру и его супруге княгине Рогнеде и сказал:
– Здравствуй, Владимир стольнокиевский! Поишь ли, кормишь ли путников?
– Как твое имя, старик?
– Я Вещий Боян, Велесов внук. Тот, кто, если песнь хочет петь, белкой-мысью по древу взбегает, серым волком через леса и долы перескакивает, сизым орлом под облака устремляется! Начну я петь песни не по былинам сего времени, а по замышлению Велеса.
Обрадовался князь:
– Ну, садись с нами пить и веселиться.
Кликнул Владимир Святославич гридней, и они усадили певца на дальний конец дубового стола, на край скамьи. Ведь все другие места были заняты именитыми гостями. Ничего не сказал Боян. Усмехнулся только себе в белую бороду.
Не десять соколов запустил он на стаю лебедей, но свои вещие персты возложил на яворовые гусли, рокоча славу богам.
И услышали гости такие песни…
Скиф
Прославленный греческий герой Геракл, гоня быков Гериона по берегу Ирийского моря[1], прибыл в страну борусков. Там его застали непогода и холод. Закутавшись в свиную шкуру, он заснул, а в это время его быки непонятным образом исчезли.
Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках быков и наконец прибыл в Гилею[2]. Чтобы заночевать, он выбрал пещеру на берегу могучего Борисфена[3]. В пещере его встретила богиня Апи. Верхняя часть туловища у нее была женской, а нижняя – змеиной.
Геракл спросил Апи, не видала ли она где-нибудь его заблудившихся быков. В ответ дева-змея сказала, что быки у нее, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь.
Однако даже после того как греческий герой исполнил просьбу богини, Апи не стала спешить выполнять свое обещание, желая как можно дольше удержать гостя.
Но, в конце концов, ей пришлось отдать быков со словами:
– От тебя у меня трое сыновей. Скажи же, что мне с ними делать, когда они подрастут? Оставить ли их здесь, ведь я одна владею этой страной, или же отослать к тебе?
Подумав, Геракл ответил:
– Когда увидишь, что сыновья возмужали, то лучше всего поступить так: посмотри, кто из них сможет натянуть мой лук, испить из моей медной чаши и опоясаться моим поясом, того и оставь жить здесь. Других же сыновей отошли на чужбину.
С этими словами Геракл натянул свой лук. Затем, показав, как опоясываться, он передал лук и пояс с пристегнутой к нему медной чашей и отправился дальше.
Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного назвала Агафирсом, другого Гелоном, а младшего Скифом.
Затем она поступила, как велел Геракл. Двое сыновей – Агафирс и Гелон не смогли справиться с задачей, и мать изгнала их из страны. Младшему же, Скифу, удалось натянуть лук и надеть пояс, и он остался в Гилее.
Словен
Прошли века. Потомки Скифа расселились вдоль берега моря к югу от Гилеи. Но вот с востока и запада надвинулись враги. В довершение всех бед между людьми вспыхнули распри.
И тогда князь по имени Словен, отличавшийся мудростью и отвагой, сказал соплеменникам:
– Разве нет еще земель, годных для поселения? Оставим вражду и отправимся в полуночные страны, из которых родом боруски – наши пращуры!
Народ Словена и его жены Шелони, подобно острокрылым птицам, перелетающим через бескрайние пустыни, устремился на север.
Долго пришлось скифам искать подходящее место для поселения. Не все выдержали трудности пути. Кто-то затерялся в бескрайних лесных дебрях, кто-то решил повернуть назад.
Сыновья Словена – воеводы Прус, Лех и Чех – не стали искушать судьбу и выбрали земли между Дунаем и Вислой. Само, Хорват и Звонемир ушли еще дальше на запад. Бус осел по течению Борисфена-Днепра.
Говорят, что Лех и Чех вместе добрались до горы Ржип. Там их пути разошлись. Лех спустился в обширную равнину, а Чех отправился в горную страну Богемию. Люди Леха все ждали, что боги дадут знак, который положит конец их странствиям. И вот они набрели на огромное гнездо, над которым грозно парил огромный белый орел…
Самые отважные сыновья Словена – Рус и Бастарн – дошли до берегов озера Мойско. Земли здесь были не такие плодородные, как на юге, – лесистые и болотистые, зато никто не угрожал спокойствию народа. На берегу впадающей в озеро Мойско реки Мутной[4] скифы выстроили город Словенск, или Велиград[5].
Меч Словена
Рассказывают, что в одной из битв с прежде неведомым народом сыну Словена Русу разбили голову. Весь в крови, Рус явился к отцу и стал готовиться к ужасной мести. Но мудрый Словен предостерег сына:
– Смотри, если увидишь, что люди, которым ты желаешь отомстить, не имеют никакого наследства, кроме тугого лука и пояса с медной чашей, лучше подружись с ними. Вместе вы станете настолько сильны, что никакому врагу будет не под силу победить вас.
Случилось так, как предвидел Словен: Рус не стал проливать чужую кровь. В благодарность неведомый народ научил Руса, как согреваться долгими холодными зимами – бросать на раскаленные камни воду, пока не пойдет горячий пар.
О гибели Словена ходят легенды. Общее в них лишь то, что она связана с мечом.
Охотясь, Словен заметил двух карликов рядом с большим камнем, под которым лежал невиданной красоты меч-кладенец. Вспомнив, что в таких случаях следует делать, он стал читать заклинания, не давая карликам исчезнуть.
Когда карлики спросили, как они могут себя выкупить, Словен потребовал отдать ему меч. Карлики нехотя исполнили просьбу, но, прежде чем скрыться, прокляли оружие.
Меч Словена стал самым острым из всех мечей. Его удар невозможно было отразить, нанесенная им рана всегда оказывалась смертельной. Если обнажить меч-кладенец, то обратно его уже нельзя было вложить в ножны, не обагрив кровью.
Однажды Словен столкнулся с варягом Арнгримом. Завязался жестокий бой. Волшебный меч пробил щит Арнгрима и воткнулся в землю. Тогда Арнгрим отрубил Словену руку, взял меч и убил им князя. Его дочь – прекрасная Эйвура – досталась победителю.
Один из потомков Арнгрима по имени Хейдрик оказался в Гардарике, земле славян, где при странных обстоятельствах на охоте убил сына местного князя. Тот тем не менее отдал ему в жены свою дочь.
Далее к Хейдрику явился бог свеев Один и задал ему загадки. В конце они поссорились, и бог наслал на Хейдрика проклятие.
И действительно, враги зарубили Хейдрика, похитив меч Словена. Хейдрика похоронили в Карпатских горах.
Сын Хейдрика Ангантюр долго искал убийц своего отца и опознал их в рыбаках по мечу-кладенцу.
Пир по случаю успешной мести Ангантюр, уже как король народа готов, справил в Археймаре, на берегах Днепра.
Венд и его сыновья
Сын Словена Рус женился на девушке по имени Поруса, от которой у него был сын по имени Венд или, на свейском языке, Вандал.
Князь Венд, также прозываемый варягами Гертнитом, а прочими Всеславом, отличился, прежде всего, военными походами. Он ходил и на север, и на восток, и на запад. Ходил посуху и морем. Покорив многие народы, Венд вернулся в Новгород. Говорят, что князь был во всем подобен своему отцу, – мудрому законодателю и счастливому полководцу. Когда пришло время, Венд женился на варяжской принцессе Адвинде.
Сыновья Венда – Избор и Владимир Старый…
* * *Побагровело лицо Владимира Святославича.
– Певец, ты пой да не завирайся!
– А я, княже, пою не по былинам сего времени, а по замышлению Велеса! – не смутился Вещий Боян. – Но ты прежде выслушай, а потом суди. Ведь пою я о времени Бусовом, когда сыновья и дочери Словена ходили тропою Трояна. Тот Владимир, Владимир Всеславич Старый, Красное Солнце Новгорода, был сыном Венда и варяжской принцессы Адвинды за пятнадцать колен до тебя!
Просветлел грозный князь, покрутил черный ус и воскликнул:
– Ай да калика перехожий, певец божий! Каков хитрец? Я сам, отцом Святославом поставленный княжить в Новгороде, наполовину варяг. Ведь моя мать Малфрида, дочь Малка Любчанина, того же рода, что бабка Ольга! Да и Рюрик, прадед мой, новгородский князь, из урман свою жену Эфанду взял. А то, что родоначальником нашим был Скиф, так это не диво. Не раз я слышал, что даже греки называют русов Великой Скифью.
Лишь княгиня Рогнеда, дочь полоцкого князя Рогволда, задумалась. Видно, вспомнила, как сначала отказала Владимиру: «Не хочу разувать сына рабыни!»
И продолжил Вещий Боян…
О том, почему скифы прозвались словенами
Итак, сыновья Венда – Избор и Владимир Старый – прославились строительством городов.
Одряхлев, Венд разделил свои владения между двумя сыновьями. Избору достался запад, Владимиру Старому – восток.
От жены Юлианы, дочери Ирона, правителя Смоленска, Избор зачал двух дочерей – Эрку и Берту.
Только один Столпосвет не пошел дорогой отца и старших братьев: стал жать, где не сеял. Занявшись разбойничьим промыслом по реке Мутной, он построил себе особое судно с круглой крытой палубой и длинным остроконечным носом.
Плывя по волнам, раскрашенный разными красками, необычный корабль привлекал внимание купцов. Но стоило им только пристать к нему, как в палубе судна открывались двери и несчастные торговцы становились жертвой свирепой алчности столпосветовских воинов…
Но не это удивительно. Удивительно то, что память о родоначальнике Словене так долго сохранялась у скифов, что они стали называть себя по его имени словенами, или славянами.
Однако недаром имя Словен означает «слово», «знание». Да будет известно тебе, Владимир стольнокиевский, что именно от отца Словена Рус узнал о том, как был создан мир, как произошли боги, великаны и люди; узнал о мудрости Световида и ревности Мораны; узнал о страшных детях владыки загробного царства Велеса и мировом ясене; узнал о своих внуках – Изборе, Владимире Старом и Столпосвете; узнал о том, что Умиле, средней дочери его потомка Гостомысла, привидится чудесный сон; узнал о призвании на новгородский престол Рюрика и покорении Киева Вещим Олегом…
Песнь первая
Прообразы мира
Многоголовые боги и великаны
Владимир Святославич! Славные витязи и дорогие гости! Начнем песни о богах праотеческих.
В начале мира не было ни неба, ни земли, а только Многоглазая пучина – всесветлое, безбрежное Море-океан, которое одновременно являлось и беспредельным небом. Море-океан породило самых первых богов: Стриба – деда ветров, Йесу – владыку моря, Подагу – богиню погоды и Цизу – богиню плодородия, а также многочисленных духов: злых – упырей, сестер-лихорадок и добрых – русалок и берегинь.
Стриб поселился среди неспокойных туч. Он мог принимать образ великана или карлика с огромными веками, которого сопровождала стая черных воронов. Стриб от рождения был почти слеп, не мог открыть глаза без посторонней помощи, но его взгляд проникал во все миры и нес смерть врагам. Лицом Стрибу служила железная маска.
Что касается Йесы, то своим жилищем он избрал морские глубины. Мнили его бородатым мужем, восседающим на высоком троне, вырубленном в дикой скале. В одной руке Йеса сжимал жемчужный трезубец, в другой – огромный рог из раковины. Голову Йесы венчала корона из жемчужин и перламутровых раковин.
У Йесы имелась волшебная сеть, которая приманивала рыб. Как владыка переменчивой стихии, Йеса любил музыку и пляски. Даже утопленников, попадавших к нему на дно, он заставлял играть для себя и своих дочерей.
Йеса не всегда жил в море. Иногда он пребывал на острове, который находился на краю мира. Там у него возвышался роскошный дворец и паслись бесчисленные стада кобылиц. Эти кобылицы, перескакивая через горы и долины, летели быстрее ветра.
Подага выступала в виде женщины с головой коровы. Впрочем, некоторые говорили, что это был всего лишь особый убор, украшенный рогами. Иногда Подага являлась двуликой. В руках у богини находились посох и рог изобилия. Все, кому наскучил затянувшийся дождь или пронизывающий ветер, несли ей дары, прося показать свою добрую улыбку. Подага имела свой храм в городе Плуне, в земле вагров.
Циза олицетворяла собой лето. Ее любимым растением был чистотел. В летнюю пору Циза часто показывалась на полях, убранная зрелыми колосьями, со спелыми плодами в руках.
Вступив в брак с Подагой, Стриб породил многоголовых и звероподобных богов – Ругевита, Поревита[6], Поренута, Пезамара, Гонодрага, Прове, а также Триглава, Триглу, Световида и Дивию.
От союза Йесы и Цизы произошли боги леса и охоты – Своба, Скатия и Туа. Кроме того, они дали начало поколению великанов, старейшими из которых были Волот и его дети: дочь Волота и сын Тарг.
Дети Стриба и Подаги
Второе поколение богов оказалось многочисленным, буйным и своенравным. Когда власть над миром перешла в руки Световида и Триглава (а затем, после появления людей, к Сварогу и Ладе – третьему поколению небожителей), оно не было забыто. Люди стали почитать прежних владык наряду с молодыми богами. Особенно большим почетом они пользовались у воинственных народов Варяжского моря: вагров, руян, ободритов и данов.
В городе Кореница на острове Руяне находились храмы, посвященные детям Стриба и Подаги. Самый большой храм стоял внутри двора, пурпурные занавеси служили ему стенами, крыша же опиралась лишь на колонны. В центре храма находилось высеченное из дуба изваяние Ругевита. Его никто не смел беспокоить, и поэтому ласточки безбоязненно вили под его бородой гнезда.
Голова Ругевита имела семь лиц. К боку изваяния были подвешены в ножнах семь мечей. Восьмой, обнаженный меч, Ругевит держал в руке. Вложенный в кулак, он был крепко прибит железным гвоздем, так, что его нельзя было извлечь, не изрубив изваяние. Воинственные венеды почитали Ругевита как римского бога войны Марса.
Не меньшей свирепостью отличался Поревит – пятиголовый бог грабежа и разбоя. После одержанной победы он появлялся на поле боя и захватывал добычу. Затем, с помощью слуг Полада и Порелада, делил ее между участниками битвы.
Поренут почитался как бог воздуха. У него имелось четыре лица. И еще пятое – оно находилось на груди. Поренут касался лба левой, а подбородка – правой рукой.
Пезамар и Гонодраг были покровителями мира, мореплавания и подателями благополучия. Они изображались в виде богато одетых мужчин в пурпуре и золоте.
Их брат Прове[7] прославлялся как бог правосудия и дубовых рощ. Его представляли в виде человека с длинными лошадиными ушами, со щитом (на котором имелось изображение тринадцати солнц или полных лун) и копьем в руках. Приступая к правосудию, Прове откладывал оружие, беря в руки треножник – символ постоянства и осторожности.
Своба почиталась как богиня лесов. Скатия и Туа обеспечивали удачную охоту. Они представлялись в виде женщин, укутанных шкурами и зеленой листвой.
Триглав и Световид
Особое место среди детей Стриба принадлежало Триглаву и Световиду. Именно от них произошли последующие небожители.
Триглав пошел в отца – такой же необузданный, свирепый нравом. Световид больше напоминал мать. Он был столь же силен и быстр, как Стриб, но в его жилах текла светлая кровь деда Моря-океана.
Храм Триглава в городе Волине (или Юлине) на берегу Ирийского моря располагался на самом высоком из трех холмов и поражал великолепием. Его стены были расписаны яркими красками, которые не тускнели ни от дождя, ни от снега. Одна из них, главная, была сооружена с удивительным старанием и мастерством. Внутри и снаружи стена имела изваяния в виде выступающих наружу изображений людей, птиц и зверей. Они были столь хорошо сделаны, что казались живыми.
В храме стояли резные дубовые скамьи, а посередине – трехглавый идол самого бога, который надзирал за тремя царствами, то есть небом, землей и преисподней. При этом глаза и губы Триглава закрывала золотая повязка, потому что бог не должен был видеть людские грехи и говорить о них.
Изваяния Триглава могли отличаться друг от друга по размерам. В Госткове, например, статуя божества была столь велика, что завоеватели не могли ее повалить даже с помощью нескольких пар волов. А в Юлине этого бога, отлитого из золота, в случае необходимости прятали в дупле дерева.
Световида олицетворяли разные знаки: в частности, резные орлы и знамена, главное из которых называлось Станица. Власть этого небольшого куска полотна была сильнее княжеской.
Большой деревянный храм Световида в главном городе славян-лютичей Арконе покрывала красная крыша. Посреди него, между четырьмя колоннами с багряными занавесами, стоял искусно сделанный четырехглавый идол. Левая рука его упиралась в бок, правая прижимала рог к груди.
Внутреннее помещение храма считалось настолько священным, что подметал его сам верховный жрец, при этом задерживая дыхание. При храме содержался священный белый конь Световида. Верили, что бог по ночам сражается верхом на нем со своими врагами. А иначе как можно было объяснить, что наутро конь Световида оказывался покрытым грязью?
В святилище хранились седло и меч бога. Конь служил также оракулом. По тому, как он переступал через копья, жрецы определяли волю своего кумира.
По окончании жатвы справлялся праздник. Жрец, одетый в четыре тонкие рубахи – багряную, зеленую, желтую и белую, по уровню вина в роге Световида гадал о будущем урожае, а затем, отпив из этого рога, остаток выливал перед идолом. Спрятавшись за огромным пирогом, он спрашивал народ, видят ли его, и желал, чтобы и на следующий год не увидели.
Световида почитали не только славяне, но и иноземцы. Король данов Свен, прельстившись могуществом Световида, посвятил ему кубок изысканной работы.
У Триглава и Световида имелись сестры: Тригла и Дивия. Заключив брак, Триглав и Тригла дали начало несчастью, смерти, нечету, левому, женскому, низу, северу, западу, морю, влаге, ночи, зиме, луне, черному, далекому, лесу, молодому.
Световид и Дивия, также ставшие мужем и женой, – счастью, жизни, чету, правому, мужскому, верху, югу, востоку, суше, огню, дню, весне, солнцу, белому, близкому, дому, старому.
Триглав и Тригла породили богиню плодородия Сиву, бога прорицателя Сиве, владык загробного царства Велеса и Нию. Велес и Ния – Мерота, Радамаша, Зелу, Порвату, Нонцену и Дирцею. Кроме того, вступив в связь с дочерью великана Волота – Волотой, Велес произвел чудовищ: трехглавого змея Тасана, старуху-людоедку Ягу, демона Флинца и Одноглазое Лихо.
Световид и Дивия породили богов тепла и света: кузнеца Сварога, Ладу – мать сырой земли, а также Денницу, Ютробога, Вецеру, Хорса и Генниля.
Велес и Ния, дети Триглава и Триглы, родились такими страшными, что Триглав не стал держать их у себя, а поспешил отправить к своему отцу Стрибу в преисподнюю. Хотя Стриб и был дедом ветров (среди его внуков особенно выделялся холодный северный Позвизд, представлявшийся в виде человека в большом развевающемся плаще), после заключения союза с Подагой большую часть времени он стал проводить в глубокой пещере.
Мир из яйца
Тригла, обернувшись уткой, снесла пестрое костяное яйцо. Боги решили разъять его на части, чтобы сотворить мир: солнце, луну, звезды и небо. Однако сколько ни старались, ничего у них не выходило.