Черная полоса

Глава 1

Скорость рождает чувство взлета, окрыляет и даже возбуждает. Душа раскрывается, как парашют. Правда, чувствовала это Василиса почему-то не верхним умом, а нижним. Как будто юбка куполом поднялась и ветер под нее забил, тугой горячей струей ударил в одну точку, под которой бурлила, требуя выхода, целая бездна чувств. Или просто ощущений. Но очень уж сильных.

В какой-то момент Василиса ощутила себя необузданной Сивкой-Буркой, на которую должен был запрыгнуть лихой молодец. Но какой из Глеба наездник?

Василиса косо глянула на парня, который сидел за рулем. Худощавый, остролицый, изнеженный тепличным воспитанием и разбалованный отцовскими деньгами. Да, машина под ним сильная, быстрая – «Порше» девятьсот одиннадцатой модели. Четыреста лошадей под капотом. Он довольно лихо управлял ими. Да и с обычной кобылой, пожалуй, справился бы. У его отца имелась своя конюшня. А вот Василису этот мальчонка объездить не сможет, не удержится в седле.

– Ну и как тебе машинка? – спросил Глеб.

Он смотрел на дорогу, стиснув зубы, грудь приблизил к рулю, раскинул локти.

– Расслабься и получишь удовольствие, – с усмешкой проговорила Василиса.

– Ну да. – Глеб откинулся в кресле, затылком приложился к подголовнику, но спустя минуту-другую снова вернулся в состояние сжатой пружины.

Скорость, она ведь не только возбуждает, но и убивает. Иногда одно становится причиной другого.

«Хотела бы я умереть от секса? – задала вдруг Василиса себе странный вопрос. – А что это такое вообще? В кино много чего показывают, но как оно бывает в жизни?»

– Отвези меня домой, – сказала она.

– Мы же в клуб собирались, – проговорил Глеб и нахмурился.

– Мне мама не разрешает.

– Ты же сказала, что можно.

– А мама позвонила, сказала, что нельзя. – Василиса коснулась пальцем сумочки, в которой у нее лежал сотовый телефон.

Это была раскладная «Моторола» с тонкой выдвижной антенной, компактная, удобная. Она легко помещалась в сумочку.

– Когда она тебе звонила? Почему я этого не слышал?

– Что такое виброзвонок, знаешь?

– Где он там у тебя вибрировал? – с ухмылкой осведомился Глеб.

– Тебя там не будет! Домой, говорю, давай! – потребовала она.

Мама действительно не разрешала ей зажигать в ночных клубах, но если с Глебом, то можно. Они учились в одной частной школе, с разницей в два класса, теперь будут грызть гранит науки в одном институте – международных отношений. Глеб закрывал второй курс, а Василиса поступала на первый.

Для мамы он – мальчик из хорошей семьи. Вот пусть она сама и выходит за него замуж. Тем более что папа возражать не станет. Ему на всех наплевать – и на маму, и на дочь. Живет с какой-то фотошлюхой. Кобель!..

– Какая-то ты сегодня злая, – сказал Глеб и вздохнул.

Он снова держался за руль мертвой хваткой, взгляд его прикипел к дороге.

– А ты всегда напряженный.

Глеб отреагировал на это замечание лишь тем, что снова откинулся в кресле и с небрежной ухмылкой непогрешимого профессионала нырнул в правый ряд.

Обгонял парень лихо, подрезал нахально, и сейчас это сыграло с ним злую шутку. Он резко обошел черную «Ауди», водитель которой не притормозил, как на то рассчитывал Глеб. Послышался шум, с каким соприкоснулись машины.

– Вот козел! – возмутился Глеб.

Удар не был сильным. «Порше» остался на ходу, более того, прибавил скорости. Но черный автомобиль повис у него на хвосте.

Василису охватило предчувствие надвигающейся катастрофы. Она даже представила себе, как лежит на асфальте, размазанная по нему.

– Ты что делаешь? – Девушка больно ущипнула Глеба за руку. – Тормози!

– Да нормально все!

– Останови машину! – резко сказала она и заткнула пальцами уши, как будто хотела закричать.

Глеб повел плечом, собираясь повернуть к ней голову, но не смог оторвать взгляд от дороги.

Он съехал на обочину и встал. «Ауди» уже затормозила рядом.

Из машины вышли два парня, один рослый, ширококостный, другой пониже, но крепко накачанный. Оба очень даже внушительные на вид, но если высокий парень мог расположить к себе внешностью, то коренастый – вряд ли. Слишком уж уродливым казалось его лицо.

Рослый молодой человек тоже далек был от идеала, черты лица грубые, жесткие, но ироничная улыбка освещала его, казалось, изнутри. Даже глаза его от этого сияли, как маяки во мраке надвигающегося урагана. Хотя, казалось бы, светиться они должны были, как вспышки молний, которые не спасают, а убивают.

Вышел из машины и Глеб. Движения его были вроде бы и стремительные, но какие-то внутренне заторможенные. Сейчас он мог надеяться только на свой статус, обозначенный наличием имиджевой тачки да фирменной кожаной курточки с подвернутым правым рукавом, чтобы видны были дорогущие часы.

Рослого парня ничуть не напугала напускная крутость этого мальчика-мажора. Он смотрел на Глеба, как бильярдист – на откатывающийся шар, готов был стукнуть по нему, когда он остановится, но при этом не замахивался, не разгонялся для удара. На нем тоже была кожаная куртка, вроде бы и не брендовая, но качества отменного. А на шее блестела весьма увесистая золотая цепь.

– Зачем ты убегал, малыш? – спросил он, глядя на Глеба с иронией палача.

Мол, рассмешил меня этот висельник, даже стало жаль его убивать, но работа есть работа. Ничего не поделаешь, приговор нужно приводить в исполнение.

Василиса завороженно смотрела на бандита. А кто это еще мог быть? Обычные парни так нагло, по-хозяйски себя не ведут.

Она стояла у открытой дверцы машины, готовая в любой момент юркнуть в нее.

– Притормозить надо было. – Глеб старался держать хвост пистолетом, но голос его сорвался от волнения, и он дал петуха.

Коренастый парень усмехнулся, презрительно глянул на него.

– Вот мы тебя и притормозили, – заявил его рослый приятель и посмотрел на Василису краем глаза, совершенно равнодушно, как на пустое место.

Но и на бампер «Ауди» он глянул примерно с той же безучастностью. Как будто это была чужая машина, и он за нее не отвечал. Или просто потертость на пластиковом бампере не портила общей картины. Тачка не новая, краска тусклая, местами царапины. Одним дефектом больше, одним меньше.

– Да тут у вас совсем ничего, – сказал Глеб.

– Ничего – это все, что меньше сотни баксов. А ты нам тут на штуку набил.

– На сколько?

– Я тебя сейчас ударю. – Рослый парень сказал это спокойно, но Глеба проняло, он вжал голову в плечи.

Василисе тоже стало не по себе. Как будто этот бандит мог не просто ударить Глеба, но еще и взорваться при этом, уничтожить вокруг себя все в радиусе ста метров.

– Глеб заплатит, – сказала Василиса.

– Ну, в принципе я подрезал… – начал было тот.

– За это убивают, – все тем же безмятежным тоном выдал рослый парень, перебив его.

Тут Глеб окончательно спал с лица. Василиса тоже поверила бандиту. Ей казалось, что он вот-вот сунет руку за борт куртки и вынет из-за пояса пистолет.

– Но с тебя всего штука.

– У меня с собой нет.

– Позвони, пусть подвезут.

– Я могу съездить. Тут в общем-то недалеко.

Рослый парень кивнул, соглашаясь отпустить Глеба, медленно повернул голову к Василисе, неторопливо подошел к ней. Его внутреннему спокойствию можно было позавидовать.

Он сохранял жесткое выражение лица, но голос его прозвучал мягко:

– Матвей.

Василиса растерялась. Слова застряли в пересохшем горле.

Она кашлянула в кулак, прежде чем представиться в ответ:

– Василиса.

– Останешься со мной? – Матвей смотрел на нее с иронией самоуверенного человека, не привыкшего получать отказ.

– Как это с тобой? – Ее голос дрогнул от волнения.

Ей казалось, что в самом низу ее живота разлилась вязкая патока, на которую тут же слетелись осы со щекотными крыльями. Василиса внутренне сжалась в ожидании укусов. Но вдруг это будет совсем не больно?

– Побудем вместе, пока щегол за деньгами съездит, – заявил Матвей.

От волнения у Василисы перехватило дыхание.

– Эй, мы так не договаривались! – пискнул Глеб.

– Антоха! – Матвей выразительно посмотрел на своего спутника.

В ответ тот глянул на него с вопросом, обращенным к самому себе. Дескать, а должен ли я что-то для кого-то делать? Но заминка эта длилась не более мгновения. Антоха повел плечами, как будто разминая их перед ударом, и пошел на Глеба. Тот испугался и нырнул в машину.

Василиса еще только закрывала за собой дверцу, когда он сорвал «Порше» с места. Девушка стояла на обочине и в замешательстве смотрела на разгоняющуюся машину. Вот и думай, то ли Глеб ее бросил, то ли она сама не захотела ехать с ним. Матвей не держал ее за руку. Он всего лишь предложил ей остаться. Она это сделала. Добровольно.

Но ведь он мог схватить ее за волосы, попробуй она сесть в машину к Глебу. Василиса осторожно посмотрела на Матвея. Парень беззлобно улыбался, излучал спокойное самодовольство. Жесткий он, но не жестокий. Нет, не стал бы он хватать ее за волосы. Наверное.

Он смотрел на нее, как художник на свою натурщицу, помогал раздеваться. Матвей снимал с нее одежду лишь мысленно, исключительно во славу высокого искусства. Правда, почувствовала она себя голой натурально, если покраснела, то не только от стыда, но и от тайного удовольствия.

Еще Василиса испытывала желание провалиться сквозь землю. Матвей одним только своим присутствием разжигал в ней женщину, от которой нужно было бежать как от огня.

– А ты красивая, – сказал он.

– Иди ты!.. – В ее голосе было больше кокетства и жеманности, чем возмущения и негодования.

Василиса скривилась от неприязни к самой себе.

– Куда поедем? – спросил Матвей и глянул влево, затем вправо.

С одной стороны машины надвигаются, в другую удаляются. Шумно, беспокойно. Даже тревожно.

– А как же Глеб? – осведомилась она.

– Ты думаешь, это чмо сюда приедет? – полюбопытствовал он и поморщился.

– Почему это не приедет? А как же я?

– Он тебе что-нибудь сказал на прощание? Жди меня, и я вернусь?.. Антоха, ты слышал?

– Сбежал, как крыса, – презрительно бросил коренастый парень.

Увы, но Глеб действительно ничего не сказал, уезжая. А мог бы и словом Василису приободрить.

– За штуку зелени тебя продал. – Матвей смотрел на нее с улыбкой, вежливо предлагал принять суровую правду жизни.

Глеб только казался хорошим мальчиком, а как только припекло, превратился в жалкое ничтожество.

– И что теперь? – с опаской спросила Василиса.

Матвей коварно усмехнулся. Дескать, неужели ты ничего не поняла? Глеб оставил тебя в залог, но выкупа не будет.

Это значило, что она переходит в собственность Матвея, становится игрушкой в его руках. Он обещал ее не обижать. Это утешало девушку, но не очень. Василиса вовсе не хотела быть его рабыней, даже если он ей и нравился. Чуточку, но все-таки.

Она приготовилась услышать приговор.

– Если хочешь, я отвезу тебя домой, – сказал Матвей.

– Домой? К кому?

– У тебя нет дома? – Он провел пальцами по ее стильной сумочке.

Откуда у нее столь дорогой аксессуар? Глеб подарил или родители? Если последнее, то бездомной она точно быть не может.

Василиса напряглась в приятном испуге. Вдруг Матвей проведет рукой и по ее платью так, что по коже побегут мурашки? А еще он мог обнять ее, если считал мажорной потаскушкой.

– У родителей дом.

Была у них еще и квартира в центре Москвы, на Воздвиженке, но говорить об этом ни в коем разе не стоило. У бандитов свой, особый интерес к успешным бизнесменам. Тот же Матвей мог жестоко наехать на ее отца. У того, конечно, есть крыша, но это не панацея. От пули она не защитит. Все может случиться быстро, раз и навсегда.

– А дом где? – спросил Матвей.

– За городом, – промямлила Василиса.

Отец построил дом в престижном месте, в районе Рублево-Успенского шоссе. Если Василиса скажет адрес, то Матвей все поймет.

– Ты меня боишься? – Он смотрел на нее мягко, но прямо в глаза.

– Я?.. Нет!

– Боишься. Поехали. Мы подбросим тебя к метро, а дальше сама доберешься. – Матвей открыл заднюю дверцу, жестом пригласил девушку занять место.

Василиса почувствовала себя ребенком, которому пообещали длинную страшную сказку, а она оказалась короткой. Да и не очень страшной.

Матвей закрыл за ней дверцу, сел за руль, достал из кармана пачку сигарет, но закуривать не спешил. Он вставил ключ в замок зажигания, однако не торопился заводить машину.

– Или останемся? – спросил Матвей, в раздумье глядя на Антона.

– Штука баксов на дороге не валяется, – проговорил тот и пожал плечами.

– Василиса, ты ведь подумаешь, что мы струсили, да? Кто у Глеба отец?

– Банкир.

Василиса просто не могла не знать родителей Глеба. Семен Александрович Рубахов был компаньоном ее отца. Они вместе начинали с нуля, вдвоем пришли к успеху.

– Банкиры сейчас на подъеме, – в раздумье произнес Антон.

– Они всегда были на подъеме, – сказал Матвей и качнул головой.

– У них там сейчас такие заморочки. Ну их.

– А штукарь? – спросил Матвей.

Василиса усмехнулась, глядя ему в затылок. Он не смотрел на нее даже в зеркало заднего вида, может, потому и перестал подавлять своей внушительной энергетикой. Брожение внизу живота успокоилось. Девушке стало легче дышать. Да не такой уж он и крутой, этот Матвей, если с банкиром связываться боится. Возможно, его пугал и отец Василисы, потому он и не стал обращать ее в рабство.

– Да там ремонта на сто баксов.

– А дело принципа?

– Отвезите меня домой, – попросила Василиса.

– Не сейчас. – Матвей порывисто вынул ключ из замка зажигания, как будто уходил от искушения уехать, потом все-таки достал сигарету, закурил.

Василиса вздохнула. Когда-то они жили на маленькой съемной квартире, и все у них в семье ладилось. Отец работал обычным инженером, вечером приходил домой, ужинал и курил в открытую форточку. Не сказать, что Василисе нравился табачный дым, но этот запах ассоциировался у нее с тихим семейным счастьем родителей.

Отец уже тогда пробовал себя на ниве коммерции, сначала фарцевал потихоньку, а после того, как спелся с Рубаховым, разошелся, не остановить. В девяностом году они основали совместное советско-американское предприятие, разжились лицензией на проведение внешнеторговых операций. На Запад – сырье, из Америки – компьютеры, из Европы – бытовую технику.

На этом горбу компаньоны въехали в рай и основали свой собственный банк с внешнеторговым уклоном, но с инвестициями во внутреннюю экономику. В прошлом, девяносто шестом, году они провернули несколько очень удачных сделок через какие-то залоговые аукционы. В их активе появились металлургические заводы.

От успехов у отца возникло головокружение, не смог он устоять перед искушением, загулял, дома появлялся все реже, пока вовсе не пропал. Работа, мол, продыху не дает, в кабинете приходится ночевать. Но мама ему не верила и по ночам плакала в подушку.

Матвей успел выкурить две сигареты к тому времени, когда появился Глеб. Он подъехал на своем «Порше», за которым катил черный шестисотый «мерин».

Из него вышли трое качков, один в малиновом пиджаке, двое в черных. Здоровые лбы, лица каменные, глаза ледяные. Громилу в малиновом пиджаке Василиса видела не так давно рядом с Рубаховым-старшим. Она еще тогда обратила внимание на шрам, уродующий правое ухо телохранителя.

– Сиди здесь, – сказал Матвей, открывая дверцу.

Он обращался к Василисе, но в машине остался и Антон. Что-то не хотелось ему выходить на мужской разговор.

Василиса могла покинуть машину запросто. Матвей ей не указ. Но девушке стало интересно, как поведет себя Антон. Такой внушительный на вид, крутой, а мочевой пузырь наверняка сжался от страха. Как бы он на сиденье не напрудил.

Зато Матвей держался молодцом. Сейчас он, конечно же, вибрировал изнутри от сильного внутреннего напряжения, но Василиса не чувствовала этого. Страх был, но Матвей крепко держал его на коротком поводке.

Он остановился перед капотом своей машины. Корноухий фрукт расположился перед ним, его спутники – справа и слева. От каждого веяло опасностью, а от всех троих – смертью. Василисе стало страшно за Матвея, зато Антону хоть бы хны.

– А ты чего сидишь? – не выдержала она.

– Так он сказал в машине быть.

– Мне он сказал!

Антон открыл дверцу как-то робко, но из машины вышел резко. Заставил себя собраться с духом, даже кулаки сжал.

– А я будто не знаю, чего вы подъехали? – донеслось до Василисы через открывшуюся дверцу.

Матвей говорил жестко, с насмешкой, голос у него не дрожал. Может, потому на лице корноухого типа проклюнулись признаки растерянности. Он хотел ударить Матвея, но не решался.

Зато его спутник пришел в движение, среагировал на появление Антона, ударил его ногой в живот. Тот вовремя отскочил, но натолкнулся на Глеба, который кувыркнулся в траву за обочиной.

В другой момент Василиса засмеялась бы, но сейчас ей было не до веселья.

Корноухий тип поймал взглядом Глеба. В тот же миг Матвей ударил его головой и тут же пригнулся, пропуская над собой кулак, прилетевший слева.

Телохранитель в малиновом пиджаке упал, но тут же стал подниматься. Матвей отбивался от одного его спутника, Антон уже вовсю дрался с другим.

Корноухий тип ударил Матвея кулаком в голову. Глеб подло пнул ногой Антона, когда тот упал, пропустив убойный удар.

Досталось и Матвею. Били его со страшной силой. Он каким-то чудом оставался на ногах и сам отпускал удары с той же сокрушительной мощью.

Антон разозлился не на шутку. Он уже поднялся с земли и бился как лев. Но ему не хватало силы одолеть противника. Да еще и Глеб набрасывался на него как шакал, все норовил ударить в спину.

Пора было заканчивать этот кошмар. И Василиса знала, как это сделать. Если, конечно, не ошибалась.

Она выскочила из машины, схватила Глеба за руку и заявила:

– Поехали!

– Да ты что! – Он с жадностью смотрел Антону в спину.

– Поехали, я сказала! – Девушка больно ущипнула его за плечо, но в чувство не привела.

Это сделал за нее Матвей. Он каким-то непостижимым образом умудрился швырнуть на землю одного телохранителя и сбить с ног другого. Это позволило ему прийти на помощь Антону. Значит, достаться могло и Глебу.

– Да, поехали! – заявил он.

Корноухий тип довольно быстро восстановил статус-кво и вместе со своим дружком снова набросился на Матвея. Но при этом он совсем не прочь был отступить.

– Свиту свою забери! – открывая дверцу, сказала Василиса, но в машину садиться не торопилась.

В драке снова возникла пауза, на этот раз некому было подниматься с земли. Высокие договаривающиеся стороны просто переводили дух перед очередным столкновением.

Василиса посмотрела на Матвея и поймала его взгляд. Он качнул головой, как будто отговаривал ее уезжать.

– Артур! – крикнул Глеб.

Корноухий тип бросил взгляд на него, на Василису, сплюнул Матвею под ноги и повернул к своей машине.

Но Матвей почему-то не думал его отпускать. Он снова бросился в драку, но карусель не закрутилась. Браток в малиновом пиджаке дрогнул и закрылся в «Мерседесе».

Василиса в это время уже находилась в «Порше». Глеб жал на газ, набирая ход.

Чтобы вернуться к Матвею, нужно было выскочить на ходу. Но Василиса на это не решилась. Может, зря?

Глава 2

Нос всмятку, недавно вставленный зуб выбит, губа рассечена, на скуле шишка, возможно, перелом челюсти. Да и Антоха выглядел нисколько не лучше.

– С какого хрена на меня свалилась вся эта радость? – зло спросил он, осторожно трогая вздутие на переносице.

– Не знаю. Мне нравится, – с усмешкой проговорил Матвей.

Антоха – натуральный бандит, причем с трехлетним стажем. Он и на стрелках махался от всей души, и на ринге не боялся отхватывать, а сегодня вдруг струхнул.

– Телка эта?

– Нет, драться нравится.

Но еще больше Матвею нравилось побеждать. Для этого он в общем-то и дрался. Опыт у него был достаточно большой. Сказывалось трудное детство, деревянные игрушки. В школе отношения выяснял, на дискотеках толпой на толпу сходились, боксом всерьез занимался, в самбо себя пробовал.

Особенно Матвей в армии хлебнул. Он в спецназе служил, там сапогами в морду вполне законно били, на прочность проверяли, да и вообще. Столько злости тогда накопилось. Если бы их в Чечню отправили, то они всех там порвали бы. Но не судьба. Матвей уже дембельнулся, когда там кровавая каша заварилась.

С кавказцами он уже здесь схлестнулся. Поселковым пацанам даже пострелять немного пришлось. Не победили, правда, но и не проиграли.

– А две штуки от нас уехали. Одна в баксах, другая в платье, – сказал Антоха и потрогал правый верхний клык, проверяя его на прочность.

Похоже, тот шатался. Жаль, конечно, что так вышло. Но Матвей просто не мог отступить, не в его это правилах. А штука баксов… Он же не бандит, как некоторые, за легкой добычей не гонится. Просто захотелось ему мажора опустить, чтобы вел себя на дорогах поскромней. А то разъездился на крутой тачке с отпадной девочкой.

– Там не штука, а целое состояние, – вроде бы и в шутку, но больше всерьез сказал Матвей.

Не вопрос, Василиса произвела на него примерно такое же впечатление, как нож в сердце. Еще и часа не прошло, как она уехала, а он уже забыл, какого цвета у нее волосы. А вот глаза намертво впечатались в память.

Матвей вел машину, смотрел на дорогу, а видел перед собой Василису. Красивые у нее глаза, необычные. Да еще и эта волнующая линия, связывающая надбровье и нос. Сколько в ней магии!

Какого цвета волосы, вспомнить нетрудно. Василиса стояла перед глазами, смотрела на него, перед тем как сесть в машину, как будто о чем-то спрашивала. Волосы у нее светлые. А платье темное. Смотрелась она в нем эффектно и ой как сексуально.

– Это ты о чем?

– Это я о ком, Антоха, – ответил Матвей и осторожно потрогал свой нос.

Хорошо ему въехали, плотно. Хрящ сломан, вправлять надо. Да и челюсть осмотреть не помешало бы.

– Это ты о той телочке?

– Она не телочка, Антоха. Ее Василиса зовут. А к телочкам, Антоха, мы сейчас заглянем.

– К Любке?

– Тебе там ничего посмотреть не надо?

– Есть одно место. Знаешь, кто мне промеж ног зарядил? Щегол этот мажорный! Сзади зашел.

– Сзади?.. – Матвей усмехнулся. – Я этого не слышал, брат. И ты никому не говори.

– Ничего, я эту падлу выловлю!

– Меня с собой возьмешь?

Антоха этот вопрос услышал, но промолчал.

Матвей с иронией глянул на него. Погорячился парень с досады, в пустоту пригрозил. Не поедет он искать мажора. Так ведь и огрести можно будет, а ему сегодня и без того с добавкой отсыпали, до сих пор не пережевал.

Да и Матвей не станет искать золотого мальчика с его чудесной девочкой. Вынет нож из сердца и будет жить себе дальше.

Кольцевая осталась за спиной. Дорога была свободная. До Репнево они добрались всего минут за двадцать.

Матвей свернул вправо на самом въезде в поселок, выкатился на улицу, где прошли его детство, юность. Окраина, старые двухэтажные дома, куры во дворах, сломанные качели, гаражи, сразу за которыми начинался лес. Здесь жили его мама и друзья, но еще рано было показываться им на глаза.

На перекрестке у фанерного ларька стояла компания. Левка Брындин в зеленых джинсах, Мишка Лепехин – в коричневых. Девчонки с ними, такие же малолетки, одна курила, другая семечки лузгала. А Левка бисер перед ними метал, увидел машину, небрежно сдвинулся с обочины, неторопливо перегородил дорогу.

Свою тачку Матвей приобрел на днях. Она еще не успела примелькаться, а стекла затемненные, не видно, кто внутри.

Матвей остановился, сунул руку под сиденье, достал оттуда гранату. Лимонка даже не учебная, дешевый муляж с барахолки. Она весила как резиновый мячик для хоккея. Ее на лету ветром сдуть могло. Но Левка шуганулся, дернулся, отскочил.

Матвея, помнится, тоже так разыграли, когда он из армии вернулся. Братва тогда всерьез на ноги встала, и гранаты появились, и автоматы, а Чистику еще в детстве башку отбили, его и без патронов частенько клинило.

Он-то и бросил Матвею под ноги учебную гранату. От страха у него даже уши заложило. А может, просто соображалка отказала.

У боевой гранаты сначала шумно срабатывает запал, а потом уже происходит взрыв, но Матвей как-то не подумал тогда об этом. Душа ушла в пятки, но с места он не тронулся и даже глазом, кажется, не моргнул. Не мог воин-десантник ударить в грязь лицом перед пацанами.

Тогда его похвалил сам Верес. Матвея он по плечу похлопал, а Чистику в печень пробил. Этот придурок мог все перепутать и запустить в Матвея не учебной гранатой, а боевой. А за него Верес мог и убить. Как-никак родные братья.