Исповедь обманутой жены
Сейчас она или он их подберет. И, наверное, не воспользуется лифтом, чтобы не рисковать, а начнет спускаться по лестнице. И увидит его – старого идиота, который подслушивает.
Он отмер за секунду. Резким движением, но тихо закрыл дверь. Бесшумно повернул головку внутреннего замка. Не включая света, прилип к дверному глазку. И замер.
Кто кого убил?! Кто кого?! Если это Игорь убил девушку, то он, скорее всего, втащит тело в квартиру, чтобы потом попытаться от него избавиться. Станет выносить частями, в сумках! От этой мысли Геннадия Степановича тут же затошнило. И ему пришлось часто дышать и часто сглатывать, чтобы не вырвало прямо у двери на кусок старого паласа.
Если девушка убила Игоря, то она сейчас должна будет спускаться вниз. По лестнице или лифтом? По лестнице или лифтом? Лера? Он назвал ее Лерой? Но так звали его бывшую жену. Что получается? Это она?! Она убила своего бывшего мужа? Или не она, а та девка с дикой внешностью, которую Игорь без конца хватал за задницу и с которой постоянно обсуждал какие-то финансовые проблемы?
Но Игорь четко сказал:
«Но, Лера! Погоди!»
Что это могло значить? Он обратился к ней по имени или все же говорил о ней с кем-то?
Ох, ох, ох! Как же страшно! Как жутко было стоять сейчас возле своей двери и ждать, прижавшись веком к дверному глазку. Чего он ждал? Развязки?
Геннадий Степанович так и не дождался. Никто не прошел мимо его двери. И непонятно было, уехал кто-то лифтом или нет. Потому что лифт вдруг принялся ездить туда-сюда. Геннадий Степанович простоял у двери, таращась в дверной глазок, целых двадцать минут. Ничего не происходило. У него разболелась шея, заслезились глаза. И он рискнул покинуть свой пост.
Не его это дело, решил он, укладываясь спать. И на удивление спокойно и долго проспал. А проснувшись в девять утра, обнаружил у себя зверский аппетит. И кроме овсяной каши на завтрак позволил себе яичницу из трех яиц и целых две сосиски.
Из дома выходить почему-то боялся. Сам не знал, почему! Окна выходили во двор, и там, странно, ничего не происходило. Ни карет «Скорой помощи». Ни машин полиции с включенными мигалками.
Может, ему все привиделось? Может, после просмотра сериала у него разыгралось воображение?
Но нет же, нет! Он не идиот и совсем еще не старый, чтобы не распознать в странных хлопках выстрелы из пистолета с глушителем. И звук падающих на бетон гильз он ни с чем другим не спутает. Он три года проработал в милицейском тире. Ушел, потому что платить стали меньше. Да и реформы начались, а у него возраст неподходящий.
Он не мог спутать. Нет!
Надо подождать, решил Геннадий Степанович, отправляясь на послеобеденную прогулку. Надо подождать, что будет дальше.
А дальше ничего, странно, не происходило. Прошла неделя, другая. Никаких трупов. Никакой возни. Игорь, правда, не появлялся во дворе. Ни один, ни с подругой своей. А во всем остальном все как и раньше.
И вдруг в конце октября ему в подъезде встретились новые люди. Молодая пара. Мужчина и женщина, лет по тридцать с небольшим. С большими сумками. Они остановились вместе с ним возле лифта. Сдержанно поздоровались. Подошел лифт. Они вошли все вместе. Вежливо поинтересовались, на какой ему этаж. Он сказал, что на третий. Они нажали четвертый.
– А вы в гости в кому-то? – не выдержал Геннадий Степанович. – На четвертом я всех знаю. Все на работе сейчас.
– Мы не в гости. Мы к себе, – отозвалась женщина, не улыбнувшись.
– К себе? – удивленно вскинул он брови. – А как… Я вас…
– Понимаем. Вы нас не знаете, – кивнул мужчина. – Мы квартиру купили неделю назад. Вот готовимся к ремонту.
И он назвал номер квартиры, в которой проживал Игорь. Сначала со своей женой Лерой. А когда развелся с ней, то проживал один. Время от времени он таскал к себе в гости девицу странного поведения, которую начинал лапать еще на улице перед подъездом.
Он проживал в той квартире. Он! При чем тут эти люди вообще?!
– Мы не знаем, где теперь хозяин. Мы купили квартиру в риелторской конторе, – неохотно отозвался мужчина и кивнул на раскрывшиеся двери лифта. – Ваш этаж. Третий.
Геннадий Степанович вышел. Подержал в руках ключи. Постоял возле своей двери. И решительно вдавил кнопку звонка Любиной квартиры. Да, да, он знал, что она сейчас отдыхает. С трех до пяти ежедневно она спала. И тревожить себя в это время не разрешала. Уверяла, что потом будет весь день разбитая. И ей уж будет не до чаепития и не до сериалов вечером.
Но он не мог больше молчать! Он должен был с кем-то срочно поделиться. Своими сведениями. Своими подозрениями. Люба, конечно, тем еще была советчиком. Наивна была и доверчива. Но не глупа же! Что-то же да посоветует.
– Ох, Гена! Вот любишь ты на ровном месте найти проблему.
Люба в сотый раз недовольно поджала губы. И демонстративно тронула повязку на голове. Она повязалась сразу, как он ввалился к ней в неурочное время.
– Какой выстрел? Какая девушка? Что ты выдумываешь?
– Я не выжил из ума, Люба. Я все это слышал своими, эти вот ушами, – и он трогал свои уши.
Геннадий Степанович был сильно бледен и встревожен. Одно дело было рассуждать наедине с собой. Другое – озвучить все это. Ведь стоило ему открыть рот и поделиться подозрениями с соседкой, как все стало много хуже. Все стало выглядеть еще зловещее, чем казалось ему ранее.
– Игорь пропал? Пропал. Ты когда видела его в последний раз?
– Игоря? – Аккуратные брови Любы уползли под повязку на голове. Она задумалась. – Не помню.
– Вот! А я тебе скажу. Точную дату скажу, – и он назвал ей точную дату. – Как раз шли двадцатая и двадцать первая серии нашего с тобой кино. – Я вышел. А на лестничной клетке такое!
– Но ты же не видел ничего. Тебе могло показаться.
– И мне показалось, что Игорь исчез. И что в его квартиру вселились посторонние.
– Он продал квартиру. Тебе же сказали, Гена.
– Не он, а риелторы, – поправил Геннадий Степанович. Он подумал, беззвучно шевельнул губами и вдруг изрек: – Надо идти в полицию.
– Но зачем? Что ты им скажешь? Что тебе что-то такое привиделось? Или послышалось? Гена… Это неразумно. И опять же, придется подставить под подозрение хорошего человека.
– Это кого? – Он отвлекся и не сразу понял.
– Валерию. Ты же слышал, как Игорь называл ее по имени. Значит, это была она. И если его убили, то… Это, получается, сделала она?
Глава 3
– Какую серию, говорите, вы в тот день смотрели?
Темно-серые глаза молодого полицейского, в которых плясали черти, уставились Геннадию Степановичу аккурат в переносицу.
Издевается. Потешается. Не верит.
– Двадцатую и двадцать первую, – уточнил Геннадий Степанович и скорбно поджал губы.
– Стало быть, это у нас было… Это у нас было, какое число?
Малый активно щелкал по кнопкам клавиатуры. То ли правда искал в Интернете программу передач минувшей недели. То ли идиотничал. Делал вид, что ищет.
– Правильно. Это у нас было… – и он назвал точное число. – И то, что вы слышали, случилось уже после сериала?
– Так точно.
– Ага. Стало быть, времени на часах было…
– Десять минут двенадцатого, молодой человек, – перебил его Геннадий Степанович. – Я вам об этом уже говорил. И число, и время называл. Вы мне не верите? Решили, что я с ума сошел? От старости?
– Нет, что вы.
Парень ахнул будто бы испуганно, но глаза по-прежнему искрились дьявольским смехом.
– Не верите, – понял Геннадий Степанович. – Ну, хорошо. Я тогда пойду. Мое дело было сигнализировать. А ваше… Ваше либо реагировать. Либо нет. Так ведь?
Парень первый раз за время разговора, кажется, устыдился. Тут ведь минут десять назад в кабинет вошел еще один персонаж. В юбке! Встал у дальней стены и замер. Внимательно прислушиваясь к их разговору. Может, перед юбкой этой малый и выделывался.
– Так я пойду?
Геннадий Степанович сделал пару аккуратных шажков в сторону двери. Он, если честно, все ждал от малого вопросов. Хотя бы примет той девушки распутного нрава, которую Игорь все таскал к себе в гости и с которой без конца обсуждал какие-то финансовые дела. Может, и махинации, кто знает!
Но его больше никто ни о чем не спросил.
Нет, тот самый персонаж в юбке, замерший у дальней стены, попытался было его остановить. Спросил у Геннадия Степановича адрес, по которому он постоянно проживает. Но ответить старику не дал молодой полицейский, тайно потешавшийся над ним все время разговора.
– Я записал, товарищ капитан. Адрес у меня имеется.
Ух ты! Товарищ капитан! Не смотри, что в юбке.
– Спасибо вам, Геннадий Степанович. Мы с вами свяжемся.
Капитанша вдруг бросилась провожать его до двери. Даже локоть ему пожала и улыбнулась.
Какие они тут все веселые, понимаешь! Никакой бдительности. Одно веселье.
– Мы с вами непременно свяжемся, – снова пообещала она.
– Ну, связывайтесь, связывайтесь, – отозвался он ворчливо и ушел.
И не знал, что первые минуты после его ухода в кабинете было тихо. Потом молодой лейтенант, не поверивший ни единому слову старика, прыснул:
– Что это было, товарищ капитан Юля Артамонова?
Лейтенант встал со стула, шагнул из-за стола, приблизился к ней на опасное расстояние. Расстояние, которое неприлично намекало на какие-то их тайные отношения.
– Что это было, Юленька? – дыхнул он на нее запахом мятной жевательной резинки. – Ты решила проявить учтивость? Чтобы этот старикашка не побежал тут же жаловаться к начальству?
– На что жаловаться?
Капитан полиции Юля Артамонова, съежив недовольную гримасу, на всякий случай отошла к соседнему столу. И через минуту расселась за ним по-хозяйски. Хотя это не было ее рабочим местом. Оно у нее располагалось этажом выше. В другом крыле.
– На что жаловаться, лейтенант Андрюша Левкин? – Она высоко вскинула идеальной формы брови.
– Ну… Допустим, на то, что я не воспринял его слова всерьез. Не составил протокола. Не заставил написать заявления о пропаже его соседа. Который, по его утверждениям, скорее всего, был убит из пистолета с глушителем в тот момент, когда старик выходил от своей соседки. С которой просматривал сериал о криминальных разборках.
– А что же вы, товарищ лейтенант, ничего этого не сделали? Почему? – Она сурово нахмурилась, но глаза смеялись.
– Потому что… – Андрей Левкин закатил глаза к потолку, сцепил пальцы и похрустел слегка. – Потому что старик явно выжил из ума. И ему это все привиделось, послышалось, придумалось, товарищ капитан Юля Артамонова. И плодить бумаги, тем более такие глупые дела, мне не позволит ни одно начальство.
– К которому этот старик, возможно, сейчас отправился. И которому, возможно, примется сейчас на тебя стучать. – Она сжала кулачок и постучала костяшками пальцев по чужому столу. – И начальство это вызовет тебя и заставит снова провести беседу с этим дядькой. Бдительным, скажу я тебе, дядькой.
– Не выдумщиком, нет?
Андрей в притворном испуге приложил кончики пальцев к губам, потешно округлил глаза. Это была часть их игры. Часть их тайных отношений. И обоим это нравилось. Как нравился и легкий, ни к чему не обязывающий роман. Было время, они встречались. Не было времени, здоровались на бегу.
– Не выдумщиком, бдительным? – Андрей сел на краешек чужого стола, наклонился так, чтобы почти касаться своим ртом рта Юли. Прошептал: – Я соскучился.
– Я тоже, – ответила она тоже шепотом и выразительно глянула на дверь. – Сюда могут войти. Встань.
Андрей тут же послушно соскочил со стола, вернулся на свое место. Схватился за бумагу, на которой записал данные дотошного старика Геннадия Степановича.
– Тебе точно нужен его адрес, а то я выброшу эту писанину?
– Точно нужен. Не выбрасывай.
Андрей положил лист на край стола. Изумленно уставился на Юлю.
– А зачем? Что тебе в его рассказе так понравилось?
– Точнее сказать: не понравилось, – поправила его Юля.
И тут же сделалась до невозможного серьезной и деловитой. Андрей насторожился. Затих. За эту грань заступа не было.
– Так что, товарищ капитан? Что не так в его рассказе?
– А то, что он отчетливо слышал два хлопка, похожих на звуки выстрела пистолета с глушителем.
– Могло показаться.
– Допустим. А звон падающих гильз?
– Придумал. Вышел из квартиры соседки сразу после сериала, в котором без конца стреляют. Я как-то нарвался на одну из серий. Так жесть вообще, товарищ капитан.
– Допустим.
Она будто согласилась, но голову склонила к правому плечу, так она настырничала. Он знал об этой ее привычке.
– Так что не понравилось? В его рассказе?
– То, о ком именно он рассказывал, Андрюша.
– А о ком?
– Ты уже и не помнишь? – насмешливо улыбнулась Юля.
– Почему не помню? Помню. – Андрей покосился на бумагу на краю стола. Он все записал. – Лавров Игорь Сергеевич. Проживает по адресу… – Он зачитал: – На четвертом этаже в двухкомнатной квартире. Старик на третьем. В трехкомнатной. Так что тебе в этом Лаврове не понравилось?
– А то, дорогой мой Андрюша, что этот Лавров с некоторых пор у нас в разработке.
– Да ладно!
Лейтенант тронул затылок, будто его ему уже взгрело начальство, к которому поспешил с жалобой Геннадий Степанович.
– Вот тебе и ладно. – Юля нахмурилась. – Он попал в поле нашего зрения совсем недавно. Как бы вскользь засветился в деле, которое у нас сейчас в производстве.
– Что за дело?
– Дело о риелторах.
– Махинации?
– Ты знаешь, с первого взгляда все будто бы чисто. Бумаги в порядке. Контора солидная. На рынке недвижимости уже пять лет. Но с чего все началось?
Юля навалилась грудью на стол. Четвертая сверху пуговка на ее форменной рубашке натянулась. И Андрей некстати отвлекся, вспомнил, что последний раз он ночевал у нее уже больше двух недель назад. И, кажется, кажется, правда успел соскучиться. Она была горячая штучка – капитан Юля Артамонова. Веселая, безбашенная, когда не на службе. Ему с ней нравилось, хотя она и была старше его на семь с половиной лет. Они такое творили, запираясь на все замки в ее квартирке…
– Поступила к нам жалоба от одного чела о том, что в квартире, которая принадлежала его брату, проживают посторонние. Он, мол, давно не был в городе. С братом давно не виделся, не созванивался. Не контактировал никак, одним словом. Вернулся из-за границы. Поехал к брату с визитом, не сумев до него дозвониться, а в его квартире люди живут. Посторонние. Он к ним сначала с вопросами. Они его послали. Он тогда к ним с претензиями, куда, мол, брата подевали? Они снова его послали. Тогда он пришел к нам. Написал заявление. Мы отреагировали, в отличие от некоторых, – покосилась неодобрительно Юля на край стола, где лежал лист бумаги, исписанный лейтенантом. – Пришли на адрес. Жильцы нам представили всю документацию. Все так. Все верно. Купили квартиру через риелторскую контору. Мы в контору. Там все подтвердили. И генеральную доверенность нам показали, выданную им братом заявителя. И даже бухгалтерскую отчетность показали. Из которой следовало, что деньги были перечислены в полном объеме на счет гражданина, который выдал им доверенность.
– Ну! Все по-честному. И что не так?
– А то, товарищ лейтенант, что человек, продавший квартиру, не мог этого сделать без своего брата.
– У него была доля?
– Нет. У него была оформлена опека над братом. Он числился инвалидом. И совершать сделки без присутствия своего опекуна не мог.
– Прямо инвалид-инвалид? Чего же тогда жил один? Чего же тогда его опекун бросил, смывшись за границу?
– Опекун за границей не отдыхал. Работал. Инвалид наш мог жить самостоятельно. Тем более что в помощь ему брат оставил кого-то, кто помогал по хозяйству.
– Жить, стало быть, один мог. А хату продать – нет? Братца закусило?
– Не совсем так. Зачем ты? – укорила Юля. – Там нормальный человек. Продажей квартиры не особо озаботился. Его больше волновало, куда его больной брат подевался? Почему не выходит на связь? Почему не оставил никаких координат? И что самое главное…
И тут Юлька сделала хитрющие-прехитрющие глаза. Прижалась грудью еще сильнее к столу. Теперь уже пуговка едва держалась. Отвлекающий маневр был о-го-ого какой. Попробуй тут сосредоточиться и мыслить, как она.
– И что самое главное? – Он через великую силу отвел взгляд от ее груди.
– Почему его брат обналичил все деньги от продажи квартиры, перечисленные на его банковский счет? Зачем ему столько наличных? Сразу? Куда он с ними отправился?
– Ух ты! А Лавров там каким боком?
– Погоди, не забегай вперед, лейтенант. – Юля резко оттолкнулась от стола, облокотившись спиной о спинку стула, высокая грудь плавно качнулась. – Мы отправились в банк, куда перечислены были деньги и откуда потом были успешно сняты. Поговорили с сотрудниками.
– И что выяснилось? Выяснилось что-нибудь?
– Выяснилось. По записям с камер видеонаблюдения было установлено, что брат-инвалид самостоятельно, незаконно продавший квартиру, присутствовал в отделении банка. То есть получал деньги собственноручно. Но! – Юля подняла вверх указательный палец правой руки. – Но он бы не один. С ним рядом постоянно крутился какой-то человек. Говорил с ним, подталкивал в сторону оператора, потом в сторону кассы. При детальном изучении записей нам удалось установить, что этот человек привез инвалида в банк на своей машине. На своей же потом и увез.
– И по номерам вы определили, кто именно его сопровождал?
– Зачет, Андрюша, – похвалила Юля.
– И им оказался Лавров?
– А вот и нет. – Она показала ему кончик языка, поддразнивая. – Им оказался главный бухгалтер фирмы риелторов, через которую оформлялась сделка купли-продажи.
– Ни фига себе! Дураки, что ли, так светиться?
– А ничего они не засветились, как считают. Этот малый-инвалид сам к ним явился и сам попросил о помощи. Запись имеется. У них там тоже все в камерах. Страхуются таким образом, с их слов. Он их попросил о сопровождении. И только!
– И куда же он потом в результате сопровождения подевался? С такими деньгами!
– А его, по его же якобы просьбе, главный бухгалтер отвез на автовокзал и посадил в автобус междугородного направления. И даже помог с покупкой билета.
– Врет?
– Нет. Все так. Проверили. Садился в автобус наш парень. С большой сумкой. Его водитель вспомнил. А вот где вышел и доехал ли этот человек до конца пути, он не помнит. Так вот…
Юля замолчала. Уставив немигающий взгляд на светловолосую голову своего дружка, она тоже вдруг вспомнила, что давно уже у них не случалось романтического свидания. Все работа!
А с Андрюшкой ей было хорошо. Весело и необременительно. Без лишних обязательств.
Может, следовало сегодня заказать какой-нибудь вкусной еды из ресторана и запереться с вечера до утра в ее квартирке?
Да-а-а, мечтать не вредно. Развлечешься тут, когда дядька этот старый нарисовался. Может, пустышка его визит, а может, и нет. Проверить-то следовало. А каждая проверка с поквартирным опросом, Юля точно знала, не только крадет личное время, но и губит личную жизнь. Домой возвращаешься после обхода злая, напряженная, голодная. Пока что-то наскоро приготовишь и съешь на ходу. Пока в ванне отлежишься, дремля под шум льющейся воды, уже не до любовных утех. Тем более с таким, как Андрейка. Тот много отдавал, но и требовал взамен немало. Приходилось выкладываться.
Нет, до лучших времен.
– Так где попал в поле зрения Лавров, я так и не услышал? – Андрей пощелкал пальцами, поводив рукой в разные стороны. – В банке был вместе с главным бухгалтером? За рулем его машины?
– Да нет. Все проще. Он числился в списках сотрудников этой риелторской конторы. До недавнего времени числился. А месяц назад вдруг уволился.
– Вдруг? Почему вдруг? Может, просто взял и уволился.
– Может быть. Мы тоже поначалу не обратили особого внимания на этот случай. Но вот теперь! – Она сделала страшные глаза в сторону стула, на котором горбился полчаса назад Геннадий Степанович. – После такого неожиданного заявления даже не знаю, что и думать.
– А что можно подумать? Старику привиделось, и все, – напомнил ей о своей точке зрения Андрей Левкин.
– Все что угодно можно подумать, лейтенант Андрейка. – Она улыбнулась ему улыбкой мудрой, пожившей следовательши. И тут же принялась загибать пальцы. – Его в самом деле могли убить, тело вывезти, а квартиру его продать. Он сам в пылу ссоры мог убить свою собеседницу, тело вывезти, а квартиру продать. Он мог вообще никого не убивать, и его могли не убивать, и все, что послышалось старику, просто иллюзия. А Лавров мог продать квартиру и исчезнуть, потому что понял, что под их контору копают.
– Он же уволился, – напомнил Андрей.
– И что? Когда это кого спасало от ответственности? – Юля подергала плечами.
– Думаешь, он решил слиться?
– Ничего я пока не думаю, – поморщилась Юля. – Можно думать все что угодно. Но…
Андрей вытянул шею.
– Но зато теперь у нас есть все основания объявить его в розыск. И для этого тебе придется сегодня вместе со мной навестить нашего дядечку, как там его?
– Геннадий Степанович, – подсказал Андрей.
– Именно. И попросить его составить заявление, на основании которого мы и станем искать пропавшего Лаврова. Убили его или он побежал, не важно. Важно, что теперь мы станем его искать.
Глава 4
День выдался славным. Сосед с утра куда-то смылся. И в квартире сразу стало так тихо, что слышно было, как пощелкивает на стене в коридоре старый электрический счетчик. Даже через запертую дверь ее комнаты. Валерия боялась поверить, что выходные пройдут у нее в относительном покое. И она сможет, наконец, вымыть ванную комнату, туалет. Прибраться в кухне, отчистить газовую плиту. В его присутствии она этого делать не могла. Он тут же прилипал сзади и шумно дышал ей в затылок застарелым перегаром. И говорил всякие мерзости. И даже звал замуж.
– Это исключено, – осмелилась она однажды отказать ему.
Ой, что тут началось!
– Да ты что о себе возомнила, лошадь?! – заорало лохматое зловонное существо, стоя за ее спиной в опасной близости. – Королевой себя считаешь? Да за такого, как я, любая пойдет. А ты… Ты тля бездомная. А у меня… Мы могли бы вместе стать хозяевами этой хаты.
Много еще чего он говорил. Оскорблял. И даже хватал ее за руки.
– Если еще хоть раз тронешь меня, засажу! – пригрозила она, размахивая кухонным полотенцем. – Вызову полицию и посажу за сексуальные домогательства.
– А докажешь? – Он попытался улыбнуться в густую бороду, но вышло неуверенно.
– Докажу. Я все пишу на диктофон, – соврала она.
И тут же подумала, а почему она, собственно, этого не делала никогда раньше. Хорошая же идея.
– Ну-ну. Пиши-пиши.
С той поры греметь и петь он стал в два раза громче, но ее обходил за версту. Даже делал вид, что ее не замечает. Уже за это Валерия была ему тайно благодарна. И, странно, гости его – шумные, пьяные – тоже куда-то исчезли. Орал и гремел он теперь один.
А сегодня и он исчез. Странно. Он ни разу за минувшие недели никуда не выходил, если она была дома. Будто ждал ее нарочно, чтобы устроить дебош.
Она приоткрыла дверь своей комнаты, выглянула. Никого. Шагнула за порог. Подошла к соседней двери и подергала ее. Не заперто! Чертово любопытство не погнало ее прочь. Наоборот! Оно заставило ее войти внутрь.
Она вошла и обомлела. В комнате ее пьяного гадкого соседа было очень чисто. Просто стерильно чисто. Паркетный пол блестел. На окнах чистые красивые занавески до пола. Тюль свисал красивыми пышными складками. Портьеры в тон стенам. Вдоль одной стены неширокая кровать, тщательно затянутая бархатным покрывалом. Напротив диван под таким же бархатным чехлом с грудой подушек. Стол слева у двери. На нем ноутбук. Выключен. Справа у двери шкаф.
Не заглянуть в него Лера не могла. Открыла одну дверцу. На полках насчитала три чистейших постельных комплекта. Несколько пар белья. Все чистое. Хорошо пахнет стиральным порошком. Внизу три пары обуви в коробках. Кроссовки. Фирменные, дорогие! Пара кожаных туфель. И кожаные тапки с этикеткой. За второй дверью обнаружилась верхняя одежда. Аккуратно висит себе на плечиках. Куртки. Костюмы, рубашки. А за третьей дверью…
– Да что же это такое-то?! – ахнула Лера и попятилась.
За третьей дверью грудой валялось грязное зловонное тряпье. Свитера, футболки, растянутые треники. Она это все помнила. Она это все видела на нем, на своем соседе.
Она с грохотом захлопнула третью дверцу. Уставилась на шкаф. Потом снова открыла среднюю. И принялась шарить по карманам курток, костюмов, явно дорогих. Какие-то чеки находились пятилетней давности. Мелочь, скомканные бумажные деньги. Немного. В общей сумме рублей четыреста. И никаких документов! Никаких билетов на общественный транспорт. Вывод? Этот человек не ездил на автобусах. Он был обеспечен? У него была машина? Возможно. Тогда что сейчас с ним не так? Почему он так себя ведет? Так одевается, воняет, не стрижется и не бреется. Она даже лица его толком не могла рассмотреть, таким заросшим оно было. Усы, густая борода.