Зайдя во двор, он первым делом бросил взгляд на окна первого этажа. Свет горел в одном, кухонном. Неплотные шторы не скрывали происходящего внутри – Беркутов увидел Матвея и его дочь Лилечку, сидящих за столом. «Я, кажется, не вовремя», – подумал Беркутов. Лилечка жила с мужем неподалеку, к родителям приводила своих близнецов, значит, дети находились сейчас здесь. Он постучал в окно, тут же шторка раздвинулась, и показалось лицо Матвея. «Заходи», – понял Егор по его жесту и направился к двери подъезда.
– Здоров будешь, Егор! – Роговцев, проталкивая за плечи дальше в прихожую, щелкнул за его спиной собачкой замка.
– Привет! Чаю дашь?
– Ты без колес? Здорово! А я все думаю, с кем коньячком побаловаться. Лилька отказалась – мальцы на ней, да и я тоже. Муж ее отбыл к батеньке с маменькой в Москву, Надежда в больнице.
– Что с ней? – испугался на миг Беркутов.
– Все то же, Егор, давление, почки. Давай, топай на кухню сразу, Лилька там Мишку с Иришкой кормит, тебе тоже что-нибудь достанется. Ужинал?
– Кофе пил, – не стал врать Беркутов, принюхиваясь – пахло молочной кашей.
– Понятно…
Поздоровавшись, он сел за стол, Лилечка поставила перед ним тарелку с пловом и положила вилку. Близнецы завистливо покосились в его сторону – им перед сном досталась манная каша.
Протягивая «мальцам» по шоколадному яйцу, Егор похвалил себя за предусмотрительность – и не думал, что внуки Матвея здесь, а подарок купить на всякий случай не поленился. После дружного «спасибо» ложками близнецы заработали активнее.
– Егор Иванович, балуете мне их! Кроме вас, никто шоколад им не дает – малы еще! – Лилечка строго посмотрела на детей.
– Ой, прости, – ничуть не раскаиваясь, улыбнулся Беркутов, подмигивая совсем не напуганным строгим голосом матери Мишке и Иришке.
Уже в кабинете Матвея, расположившись с разрешения хозяина в его любимом кресле, Беркутов понял, что просто молчанием и разговорами на сторонние темы не отделаться. Да и зачем бы ему вламываться в дом к Роговцеву, если не на исповедь. Хотя события, о каких он, Беркутов, готов был поведать, такое давнее прошлое, что Матвей может и не вспомнить. А познакомил их с Аленой именно он.
– Выкладывай, сыщик. Дело какое новое?
– Скорее старое. Алену Бойко помнишь? Из отряда ДПС.
– Смутно. А что с ней не так? Подожди, с ней ты тогда роман закрутил? Так лет двадцать назад это ж было!
– Ну ты сразу – роман! Встречался – да. Лерка[5] тогда совсем с катушек слетела, скандал на скандале. Близко меня не подпускала. Алена жила одна…
– Заканчивай оправдываться. Давай к делу.
– Меньше года мы были вместе, потом она уехала. Без объяснений. Я тогда ничего не понял, записку в кармане куртки нашел: «Не ищи, из города уехала, выхожу замуж. Прости». Что-то в этом роде. Я удивился, даже как-то обидно стало – любить не любил, но привязаться успел. Потом забылось.
– Встретил недавно?
– Да, сегодня. И дочь ее. Лизавета Александровна. Я не сразу понял, что по-настоящему Егоровной ей быть бы нужно. Моя дочь, очень похожа.
– Ты серьезно? Чем ты такой выдающийся, что сразу так и понял?
– Глаза – мои, Ванькины[6], отца нашего с ним. Ямочка на подбородке! Да и Алена не отпиралась. Сейчас в кафе встретились, рассказала мне все. Оказывается, Лерка ее тогда выследила, папочку-генерала на нее натравить обещала, если та из города не уедет. Алена тут же и смылась. Да, испугалась! И, дуреха, мне ничего говорить не стала. Родила у дальних родственников на юге. Вернулась, когда дочке исполнилось пять лет.
– И не попыталась с тобой встретиться?
– Хотела, но я же у Романовых жил. Решила не соваться в чужую семью. Говорит, не уехала бы с юга, если бы муж не умер. Родственники ее буквально выжили из дома.
– В общем, она для тебя эпизодом прошла. Или вспоминал?
– Вспоминал, конечно. Но что ребенок может быть… В голову не приходило: кажется, отношения легкими были, ненавязчивыми. Алена говорит, любила. А я? Я – точно нет. Что такое любовь, только с Галкой и понял.
– История банальная. Что делать думаешь?
– Так Алена сама все решила – не хочет, чтобы Лиза знала, что я ее отец. Ее право. Фамилия у Алены и Лизы – Ведерниковы, по мужу ее. Да, была замужем она недолго, два года, теперь вдова. А Лизу муж удочерил сразу, как поженились.
– Тогда чего же ты маешься, Егор?
– Галине говорить или нет? – Беркутов глотнул из рюмки коньяку. – Ни разу не врал ей, все на доверии. С первого дня!
– Вот ты сам и ответил на свои сомнения. Не расскажешь, Галка по твоей потерянной физиономии уже сегодня догадается, что темнишь. Кстати, а столкнулись вы с Аленой где?
– В элитной высотке у речного вокзала старушку убили на съемной квартире. Алена – риелтор агентства, что сдавало эти апартаменты в аренду. А Лиза горничной там подрабатывает. Извини, без подробностей пока: убиенная – гражданка Германии. Подозреваемый есть, скрывается.
– Понял. Не тяни с разговором с Галиной. Зная ее, могу точно сказать – будешь скрывать, хуже себе сделаешь. Стенку выстроит – не пробьешь. Не гоню, посидели бы еще, но шел бы ты домой, Егор!
– Спасибо, Матвей! – Беркутов прислушался: в прихожей звонил его мобильный, забытый в куртке. Он быстро вышел из кабинета. – Да, слушаю. Понял. Сейчас буду.
– Что, задержали?
– Парень сам пришел в отделение. Вместе с Лизой, он ее друг. Чувствую, не он убийца. Но будем разбираться. Точнее, передам дело кому-то еще: дочь моя тоже под подозрением. Дочь… как-то звучит – нежно и тепло, Матвей! Да что я тебе говорю – ты свою Лильку сам любишь до одури. Так что поймешь. Пока! – Беркутов застегнул молнию на куртке и вышел на лестничную площадку. – Да! К Надежде поедешь, передавай пожелания скорейшего выздоровления.
Вновь моросил дождь. Егор зябко поежился. «Зря наобещал Алене, что Лиза ничего не узнает. Девочка умная, наблюдательная, догадается. Спросит – отпираться не стану. Но сначала к матери с вопросами отошлю. И кто ей этот парень? Влюблена в него или просто друг?» – он шел быстрым шагом, местами перепрыгивая через лужи или обходя их по проезжей части. До отделения полиции, где его ждали, оставалось пройти лишь два квартала, как вновь зазвонил мобильный.
– Да, Галчонок, – он забежал под навес над крыльцом небольшого магазинчика. – Нет, ничего не случилось. Ничего я от тебя не скрываю, не выдумывай. Да, новое убийство. В отделение пришли свидетели, опрошу, пойду домой.
«Вот и попробуй тут что-то утаить от нее. Хоть на полставки в следственный отдел устраивай!» – весело подумал он, двигаясь к цели в ускоренном темпе.
Глава 5
Виктор Петрович Шведов ни на миг не сомневался, что эта женщина доставит ему неприятностей. С той минуты, как привел в агентство «Ситиленд» Ларочку и попросил взять ее в горничные для обслуживания именно его квартиры, что сдавал через означенное агентство внаем. В офисе в этот момент находилась директор агентства и риелтор Алена Юрьевна Ведерникова, курирующая договор с ним.
При первом знакомстве Алена Юрьевна показалась ему обычной теткой нейтральной наружности, с заученной улыбкой на лице и невероятно длинными стройными ногами. Вот на эти ноги он и косил взгляд невольно, пока ждал, как секретарь подготовит «рыбу» договора. Ведерникова ухмылялась, поймав его взгляд, кривила презрительно тонкие губы, чем, в конце концов, вызвала в нем чувство отторжения ее как объекта мужского интереса. «Стерва», – подумал он тогда, отворачиваясь к окну.
Ларочку устроить горничной решил он сам – гостями, арендовавшими на время его владения, были в основном люди состоявшиеся, чаще иностранцы, и он посчитал, что языковая практика девочке не будет лишней. Что говорить, любил он ее, опекал и баловал.
Взгляд, каким окатила Ларочку Ведерникова, вызвал в нем желание сразу же поставить на место тетку хлестким замечанием, отомстив и за этот взгляд, и за прошлые усмешки махом. Но сдержался. Объясняться и оправдываться, почему так настаивает на кандидатуре Ларочки, не стал. Перед кем другим – пожалуйста, но перед этой стервой – увольте.
Сейчас, сидя в кресле лайнера Хельсинки – Москва, он с неприязнью вспомнил ехидный голос Ведерниковой, сообщивший ему неделю назад, что «его» Ларочка неожиданно покинула место службы. Причиной бегства, особо подчеркнула Алена Юрьевна, стало стремительное замужество, о чем девушка, видимо, не поставила своего покровителя, то есть его, Шведова, в известность. Он тогда ничего ей не ответил, просто отключив телефон. Да, Ларочка умела делать сюрпризы…
Сегодня Алена Юрьевна своим сообщением сорвала его с переговоров с иностранным инвестором, после чего он спешно покидал вещи в чемодан и рванул в аэропорт Вантаа. Убийство, да еще иностранной гражданки, в его квартире напугало его, в общем-то, стойкого к неприятностям и разочарованиям, человека. И виновницей своего состояния он посчитал именно Ведерникову – а кого же еще: именно она должна следить за его недвижимостью.
…Ему повезло: он получил в подарок от тестя часть бизнеса. Видимо, за долголетнюю службу и долготерпение, как подумалось тогда ему. Признав, наконец, свою дочь, то есть жену Шведова, дамочкой несерьезной, старик полностью устранился от дел, сохранив за собой приличный процент от прибыли, и отбыл в Грецию греть старые кости. Показав папочке свою преданность, дочь последовала за ним, исключительно чтобы не отрываться от дармовой кормушки. Шведов принял дело тестя с благодарностью, а жену отпустил с радостью, попросив лишь оформить развод официально. Квартира, что они делили вместе, принадлежала ему, и он планировал оставить ее детям. Детей не случилось, Анжелика категорически их не хотела, вспоминая неделю токсикоза при случайной беременности. Страх был таким, что она поспешила избавиться от этого состояния радикально. Тогда, по молодости, Шведову казалось – с возрастом одумается. Но и этого не случилось.
«Бездетный вечный жених» – так называла его сестра Полина, периодически предпринимавшая попытки сосватать ему своих многочисленных приятельниц помоложе. Обожавшая мужа жена, сумасшедшая мать двоих детей, безумно любившая своих учеников и свой предмет училка математики, она остро переживала за неустроенного «мальчика» Витюшу, опекаемого ею с детства. Разница в возрасте у них была приличной, он родился, когда Полине шел одиннадцатый год. После смерти родителей она и вовсе стала считать себя ответственной за его судьбу. Шведов открыто не возражал, но жил своей жизнью, может быть и непутевой, но простой и понятной: работа, отдых и необременительные связи с приятными взору и телу женщинами. Эмоционально себя не нагружая, ровно вел дела, зарабатывая деньги скорее в удовольствие, чем по необходимости. К подружкам душой не привязывался, балуя каждую в силу возможностей. И очень надеялся в таком режиме прожить до старости, когда можно будет удалиться на покой.
Эту квартиру в элитной высотке у речного вокзала Шведов приобрел по случаю. Можно даже сказать – невольно. Стоимость ее была бы неподъемной для него, но один из партнеров, разорившись, отдал ее в оплату долга по договору. Шведов посчитал, что ему повезло, – другие кредиторы не получили от того ничего. Вопрос, что делать с недвижимостью, не стоял – прежний владелец сдавал апартаменты через агентство, и Шведову оставалось лишь перезаключить договор на себя.
А теперь там убили старушку-немку. И в такую стабильную жизнь Шведова вошла досадная помеха – разбирательство с полицией, родственниками убиенной и Аленой Юрьевной Ведерниковой, которая все это допустила. Так махом, без тени сомнений, он назначил виновную в начавшихся проблемах…
Время пересадки в Москве на рейс до Самары было недолгим, Шведов подремал в кресле зала ожидания, заснул и в самолете. Разбудила его стюардесса, когда объявили посадку. Шведов бросил взгляд на часы – почти девять вечера по местному времени. Конечно, все дела откладываются на завтра, но сообщить о своем приезде Ведерниковой придется.
Багажа с собой не было, он вышел из здания аэропорта налегке и направился к стоянке – машину он оставил там, зная, что в Хельсинки пробудет не дольше недели.
– Виктор Петрович!
– Да? – оглянулся он на голос и в изумлении уставился на окликнувшую его женщину. – Что вы здесь делаете?
– Вас встречаю. Вы без машины?
– Да, – соврал он неожиданно для себя, все еще удивленно глядя на Ведерникову, смотревшую на него снизу вверх, – она была на голову ниже его.
– Вот и хорошо. Пойдемте. Мне нужно с вами поговорить до визита в полицию.
– Я сам собирался вам звонить, – Шведов покорно шел к ее машине. Проходя мимо стоянки, бросил тоскливый взгляд на свою «Тойоту», что занимала место у самой будки охранника. «Черт меня дернул! Завтра придется ехать на такси в аэропорт, чтобы забрать ее!» – подумал он, слегка притормаживая.
– Ну где вы там? Идете? – раздраженно окликнула его Ведерникова.
Шведов, еще раз мысленно чертыхнувшись, поспешил за ней.
Всю дорогу до дома он слушал женщину. Изредка вставляя вопросы, он со страхом следил за мелькающими впереди фарами автомобилей, лихо обгоняемых Ведерниковой. Она будто не замечала, что нарушает скоростной режим, да и другие правила дорожного движения. «Не разобьемся, так остановят!» – мелькнула мысль, и он невольно вскрикнул – на них надвигалась махина трейлера.
– Вы чего? – Ведерникова, резко перестроившись, сбросила скорость и посмотрела на него удивленно и встревоженно. – Вам плохо, Шведов?
– Вы, Алена Юрьевна, уж как-то лихо водите! – он перевел дыхание и расслабился. – Не боитесь?
– Чего же? – усмехнулась она, отворачиваясь.
– Правил не учили или жизнь недорога? Могут и права отобрать при такой езде! – разозлился он в первую очередь на себя: ехал бы сейчас аккуратненько на своей машине, а не с этой сумасшедшей!
– А-ааа… так не отберут – мою машину знают, – она улыбнулась, а он неприлично хмыкнул.
– Я дорожным инспектором проработала несколько лет. Впрочем, давняя история.
И тут он вспомнил! Это случилось более двадцати лет назад. Он вез сильно подвыпившую жену с дачи в Царевщине. Время было позднее, ближе к полуночи, можно было бы остаться в доме, но Лика устроила скандал – ей хотелось «продолжения банкета» в клубе. Чтобы не нервировать соседей, у которых спали маленькие дети, громкими ее воплями, он загрузил жену в машину, пристегнул ремнем безопасности и повез в город. При подъезде к посту ДПС та заснула. Не успел он порадоваться этому факту, как увидел на обочине инспектора с поднятым жезлом. Послушно остановившись, он приоткрыл окно. Молодая женщина в форме попросила предъявить документы. А далее все напоминало театр абсурда – он никак не мог понять, что от него требуется. Команды – выйти, руки на капот, направленное на него вторым инспектором дуло автомата… Все это не могло происходить с ним, аккуратным и законопослушным водителем с хорошим стажем безаварийного вождения! Проснувшаяся от шума жена билась в истерике, угрожая судом и расстрелом. Как-то ей удалось успокоиться и дозвониться до отца. Разрешилось все одним звонком, извинения он принял (оказалось, похожая машина в угоне, да еще алкогольный дух витал в салоне), но фразу, брошенную напоследок инспекторшей, помнил еще долго. Тихо и презрительно та высказалась, что, мол, женятся черт-те на ком, лишь бы папашка при деньгах был. Он смолчал…
А теперь оказывается, неприятности с этой дамочкой начались еще тогда…
– Виктор Петрович, вас куда доставить? В город въехали, – услышал он.
– Домой, на Преображенскую. Вы, кажется, тоже в центре живете? – он подумал, что Ведерникова с тех пор изменилась сильно, да и фамилия у нее тогда была другая, как он помнил, короткая, букв из пяти, не более.
– Да, на Вознесенской. Вроде бы я вам все рассказала, – она задумалась, что-то вспоминая. – А, вот еще. У немки медальон пропал, и орудие убийства не нашли. Деньги, кредитки, кольцо на пальце – ничего не тронули. Думаю, не ограбление это.
– А следователь как считает?
– Беркутов? – она пожала плечами. – Ну, этот никогда не скажет правду. Скользкий тип.
– Вы знакомы? – он задал этот вопрос машинально, тогда как и сам понял, что Ведерникова его знает.
– Познакомились… Чуть раньше, чем с вами, Виктор Петрович, тогда, на посту…
Глава 6
Она удивилась, что Лиза не дома. Более того, все указывало на спешное ее бегство из квартиры: не выключенная настольная лампа, тапки под стулом в комнате, а не в прихожей, и просто захлопнутая входная дверь. А у них было принято запирать ее на два замка – на первом этаже жила семейка наркоманов из трех бесполых особей, по очереди отбывавших срок за мелкие преступления. Сейчас, как назло, все трое были на свободе.
Алена набрала номер мобильного дочери и одновременно нажала кнопку звонка на двери квартиры Огореловых. Первой откликнулась дочь, коротко бросив: «Мы в полиции». «Значит, Лизка нашла Шурку и уговорила сдаться. Правильно, Беркутов разберется, отпустит под подписку о невыезде. Шурка, конечно, струсил и сбежал. Но не убил же!» – она была твердо уверена в невиновности парня, которого знала еще ребенком.
…Вернувшись с пятилетней дочерью в отчий дом, Алена никак не могла предположить, что все настолько плохо. Мать болела, отец пил. То есть, отправляя ее, беременную Лизкой, к деду в кубанскую станицу после угроз первой жены Беркутова, мама уже знала, что отца выгнали со службы за систематическое пьянство. А Алене не сказала ничего.
Обучаясь в школе милиции, Алена занималась борьбой, к тому же характером была в свою бабку по отцовской линии, всю жизнь проработавшую надзирателем в женской колонии. Поэтому, лишь только переступив порог, сразу скрутила начавшего было размахивать кулаками подвыпившего папашу, заперла его в кладовке и вызвала скорую. Определив матушку в больницу, вернулась домой и зашла к соседям, где оставила Лизу. С Нелли они не виделись с девятого класса: та осталась доучиваться до одиннадцатого, а Алена уехала в Орловскую школу милиции, чем немало удивила всех, кроме бабки (та была в курсе планов внучки). Когда вернулась Алена, Нелли в городе уже не было – золотая медалистка поступила в МГУ.
Она засиделась у них допоздна, начисто забыв про запертого в чулане отца. Дети, то есть Шурка с Лизой, заснули рядком на супружеской кровати Огореловых, муж Нелли был на дежурстве в больнице, подруги всласть наговорились, нахохотались, вспоминая школьную жизнь, и тут Алена услышала жуткий вой. Выбежав на лестничную площадку, они с Нелли поняли, что воют в квартире Лизы, а не у проблемной семейки этажом ниже, как ожидалось. Поняв это, Алена добежала до кладовки, повернула ключ в замке. Нелли, поспешившая за ней, испуганно вскрикнула – из открытой двери вывалился отец Алены. Вид его был страшен: волосы на голове торчали клочьями, словно их кто-то пытался вырвать с корнем, но не преуспел в этом, налитые кровью белки глаз таращились на подруг с ужасом. Кроме того, он утробно мычал, указывая куда-то вверх. Алена проследила за дрожащей рукой отца и на узком подоконнике небольшого оконца под самым потолком увидела голубя, лапки которого застряли в дырках гипюровой шторки. Видимо, птица залетела в открытое окно еще днем. Голубь отчаянно пытался выбраться из переплетения нитей, громко хлопая крыльями. Что померещилось пьяному мужику в темноте кладовки, можно было только гадать.
Успокоив отца, ставшего вдруг послушным, Алена отвела его в спальню. Они выпили с Нелли еще по кружке чаю, обсуждая происшествие и решая, что делать дальше с допившемся до предела Алениным отцом.
Наутро проблема разрешилась сама – тот заявил, что бросает пить. Он покорно «зашился» (муж Нелли лично отвез его к другу-наркологу), устроился на турбазу МВД на той стороне Волги сторожем, где и жил круглогодично и по сей день…
Алена разогрела ужин, поставила на поднос и отнесла его к компьютеру. Открыв Фейсбук, нашла страницу жены Беркутова. Конечно, она знала о нем все. Нелли давно показала ей фотографии Галины и ее детей, выложенные в сети. Несмотря на вспыхнувшую вдруг тогда ревность (а к первой его жене, ничего, кроме презрения, не было!), она признала, что та красива, хотя и полновата. Дочь ее и вовсе очаровала Алену. «Ален, просто забудь. Самое главное – не ищи с ним встреч, – уговаривала Нелли. – Посмотри, как я живу: думаешь, легко знать, что муж по разным бабам скачет? То со мной, то с очередной шлюхой. Мучаемся оба! Исполнится Шурке четырнадцать, разведусь к чертовой матери!»
Алена ее послушалась. Жили они с Лизой вдвоем в родительской квартире, похоронив бабушку, к которой ребенок так и не успел привязаться, в тот же год, как вернулись с Кубани. Отец Алены на лето забирал и Лизу, и Шурку на турбазу. Нелли, как и планировала, развелась с Огореловым, сама же Алена находилась в постоянных поисках работы, подолгу не задерживаясь нигде. Наконец нашла себе место по душе – начала риелтором на вольных хлебах, позже устроившись в агентство «Ситиленд». Сосватав подругу за немца, – сама Нелли отказывалась размещать анкету на сайтах знакомств, Алена, однако, не торопилась устраивать свою личную жизнь. Оправдываясь тем, что в сутках ей не хватает на «эту ерунду» часов, важнее получить образование и строить карьеру, она постоянно отнекивалась от Нелли, которая пыталась в свою очередь знакомить ее с друзьями нового мужа. Слава богу, происходило это заочно, по интернету, Алена никому ничего не обещала, отговариваясь дальностью расстояний и незнанием немецкого языка.
Встреча с Беркутовым, да еще и при таких обстоятельствах, доставила ей массу неприятных минут. Узнала его сразу – по блеснувшей синеве глаз, сердце ухнуло вниз, напоминая о той боли, что была в прошлом. И тут же пришел страх за Лизу – только увидев их рядом, дочь и отца, она поняла, насколько они похожи. По выражению лица Беркутова догадалась: объяснений не избежать. Опередив его вопросы, предложила встретиться в кафе.
А сейчас, вновь глядя на фотографию его жены, похвалила себя за правильное решение – Лиза не должна знать, что Беркутов ее отец. Пусть остается дочерью трагически погибшего Сашки Ведерникова, что стал отцом ей при рождении. А она, Алена, так и будет считаться его вдовой.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Алена закрыла вкладку на экране монитора и вышла в прихожую.
– А Шурка где? Отпустили? – она приняла из рук дочери куртку и повесила на крючок.
– Домой пошел переодеться. Отпустили под подписку, завтра к девяти в следственный комитет. Мам, мы голодные, покормишь?
– Что-нибудь соображу. Переоденься, я на кухню.
Алена успокоенно вздохнула – все-таки Шурку могли и задержать до выяснения.
– Ты сама почему так поздно вернулась? Я уходила, тебя не было, – Лиза показалась в дверях кухни.
– С клиентом ездила по объектам. А потом в аэропорт. Шведова встретить нужно было.
– Понятно. Ты мне скажи, Беркутов тебе кто? – Лиза в упор смотрела на нее. – Только не обманывай, мам. Вы давно знакомы, факт. Встретились в квартире Виктора Петровича случайно – было сразу понятно. Ты обозлилась. Почему? На чужих так не смотрят!
– Как? – Алена отвернулась к плите, делая вид, что помешивает в кастрюле макароны.
– С ненавистью и страхом! Скажи, он – мой биологический отец?
– С чего вдруг такие выводы?
– Они очень похожи, Алена Юрьевна, – незаметно появившийся Шурка, пригнувшись, прошел в кухню. – Я там дверь запер на задвижку. Снизу опять вопли какие-то от нарков раздаются.
– Хорошо. Да, Беркутов – твой отец. Предваряя дальнейшие вопросы, сообщаю – нет, он о тебе ничего не знал, я уехала к деду в станицу, вышла за твоего отца, родила тебя, он удочерил. Все. Ты Ведерникова и точка.
– Беркутов знает? Он как-то странно на меня все время посматривал.
– Знает, догадался. Ты действительно на него похожа. Но, Лиза, у него семья, жену любит, лезть к ним ни ты, ни я не будем. Ясно? Его я просила с тобой эту тему не затрагивать. Думаю, и жене он ничего не скажет. Живем, как жили!
– А брат или сестра у меня хотя бы есть? – с тоской спросила Лиза, а у Алены сжалось сердце.
– У Галины, его второй жены, от первого брака взрослые сын и дочь. От первой жены у Егора детей не было. Получается, ты – его единственный ребенок…
Алена заметила, с какой жалостью Шурка смотрит на поникшую Лизу. Хотя у самого с отцом отношения в последнее время разладились окончательно: последняя жена того, молодая медсестра его отделения, родила ему дочь, а Огорелов-старший даже не удосужился поставить в известность сына. Шурка о появлении сестры узнал из социальных сетей.
– Тема закрыта, ребята. Теперь я слушаю вас.
Пока Шурка, перебиваемый Лизой, рассказывал о своих приключениях, Алена приготовила пасту с фаршем и болгарским перцем, включила чайник и распаковала шоколадный кекс. Как она и думала, Шурка немку не убивал, сбежал с места, струсив, в чем сейчас искренне раскаивался. Помочь ему мог только Беркутов, найдя настоящего убийцу. Алена совсем успокоилась, почти уже не слушая заспоривших о чем-то Лизу и Шурку, как вдруг они оба смолкли, и она с удивлением посмотрела на них.