Соседка авторитета

Глава 1

Весна сдвинула с места город. Во дворе средь бела дня дворник набил морду коллеге. «Не будешь мусор ко мне сгребать!» И эхо так и полетело меж домов: «бать… бать…» Вечером сижу, пью чай, в окне дома напротив мужик о подоконник оперся, стоит, вниз смотрит. И в окне этажом ниже та же картина, только женщина. Стоит, о подоконник оперлась. В том же доме на седьмом этаже женщина меня увидела, и тоже – к окну. Стоим, смотрим на сугробы. Во всем теле ощущение, что не зря жизнь проходит…

Ночью загуляла собачья свадьба. Курила и смотрела, как на улице в присутствии десяти свидетелей дворовый пес занимался брачными обязанностями с подругой. А потом подружка развернулась и стала любить дружка тем же способом. Показывала, как надо, или просто рассердилась…

Только заснула, слышу – дымом потянуло. Дверь входную открываю: мимо меня несется по лестнице в оранжевых трусах член городского совета азербайджанской диаспоры, человек в городе уважаемый, многодетный, награжденный орденом «Дружбы народов», имеющий автомобиль «Мерседес»… В руках таз с водой, глаза как луковицы, орет во все горло: «Горым, горым нахуй!»

Оказалось, мусоропровод дымит, как вулкан Эйяфьятлайокудль. Сам член совета азербайджанской диаспоры ростом махонький, слабонький, хотел вылить воду в кратер мусоропровода, да с гравитацией не совладал. Окатил себя сверху, трусы под воздействием воды до колен слетели, а он и не заметил, снова в квартиру за водой. Сосед справа вылетел из квартиры, как Тесей из лабиринта – седой и небритый, матом заорал так, что лампочка взорвалась. Пообещал с курильщиками в подъезде бороться методами, описывать которые я, женщина политесная, не имею права. Где-то внизу дворник голосил: «Господа, господа, побойтесь бога! На улице минус пятнадцать, а контейнер в подвале доверху!»

В сто пятьдесят пятой девочка закричала нечеловеческим голосом. Я пожарных пересчитала, поняла, что, если еще и я пару тазов в мусоропровод вылью, дом всплывет, и мы поменяем адрес.

Собаки лаяли голосами от баса до фальцета, захотелось взять ружье и пойти загонщицей. Вокруг босые бабы фонарями светили друг другу в лица и голосили от ужаса. Не хватало только римлян и фашистов. Наконец-то узнала, кто в какой квартире живет. Член совета, мокрый и блестящий, как карась, носился вверх-вниз с тазом, почувствовала – еще немного, и от его трусов меня идиосинкразия задушит. Дверь закрыла, зашла на кухню, варенца выпила, окна приоткрыла и пошла спать. Надо сваливать в деревню к чертовой матери. Здесь жить в такой обстановке решительно невозможно.

Когда я увидела этого мужчину в первый раз, мною овладело негодование. Неужели в Москве нет дома приличней, в котором не стыдно было бы поселиться такому человеку, как он? Неужто этому… как их там называют… представителю крупного бизнеса пристало покупать квартиру в затрапезной девятиэтажке, где лифты работают через день, а чинить их приходят раз в месяц?

Впервые он попался мне на глаза за полдень третьего сентября, когда я собралась идти за продуктами в гастроном. У меня случился тридцать второй день рождения, вечером я ждала гостей, а в течение всего дня мне нужно было заниматься уборкой, готовкой и в ходе этих мероприятий изловчиться и выделить время для приема поздравительных звонков по телефону. Именно поэтому я проспала и вышла на площадку, наспех застегивая плащ, около половины третьего дня.

На площадке стоял он и о чем-то спорил со слесарем. Из них двоих мне был хорошо известен только слесарь, который, пользуясь моим статусом одинокой и ничего не соображающей в быту женщины, то менял мне всю водопроводную систему, когда тек кран, то советовал сменить унитаз, купив у него «за полцены», когда тот подозрительно журчал. Однажды заметив у меня в кошельке доллары, как раз в тот момент, когда я с ним расплачивалась за какую-то ерунду, он решил, что это как раз то, чего ему не хватало в его истощавшей от однообразия жизни. И теперь, едва у меня возникали неполадки в обогревательной системе, на вызов неизменно прибывал этот вечно небритый и пахнущий луковой шелухой гражданин. Фамилия его была Сучков, и этот Сучков, по всей видимости, взял над моей квартирой шефство.

Прошу простить меня за маленькое отступление. Окажись рядом с незнакомцем кто-то другой, я бы сразу заговорила о незнакомце, а не о слесаре. Но за последние полгода мне так осточертел Сучков, что стоило подумать о чем-то нехорошем, так сразу представлялся он.

Все, о Сучкове более ни слова. Разве что еще пару строк, и только потому, что с ним разговаривал этот мужчина. Незнакомец был одет в серьезный деловой костюм, дорогой, спокойных тонов – я в этом разбираюсь, на ногах черные туфли, в которых я тоже кое-что смыслю, точнее – в их цене. Но эти туфли и – о боже! – брюки до колен были покрыты пылью, словно он только что прибыл с поля, где нарезал крестьянам наделы. В тот момент, когда я открывала дверь, он даже не оглянулся на меня. Стоял и разговаривал с Сучковым.

– Понимаешь, дверь сломать – не поле перейти, – раскручивал мой долбаный слесарь незнакомца на наличные. – Я все понимаю, но и ты меня пойми. Это ведь работа, а кто нынче работает бесплатно?.. Здравствуйте, Лариса Инваровна.

Здороваться с вымогателем я не захотела. Поздороваемся, когда он придет бесплатно отворачивать заржавевший кран на трубе в туалете. Там, под унитазом, какая-то дурацкая труба проходит, на ней кран, и он покрылся такой коррозией, что напоминает чагу на березе.

Замков у меня много, так что, если не торопиться, успею дослушать эту беседу до конца. Спешить действительно не стоило, до застолья еще часа четыре, а до магазина – пять минут ходу.

– Ты не забесплатно работаешь, – возразил, к моему величайшему удивлению, мужчина. – Ты трудишься за зарплату. А сюда послан начальником ЖЭУ, то бишь – на работу. Поэтому не морочь мне голову и ломай эту дверь.

Так-то вот, слесарюга… Это тебе не слабой женщине голову морочить. Отшить, конечно, и я умею, но когда речь заходит о схеме поступления горячей воды в систему да об устройстве унитазных поплавков… Тут приходится платить.

– А амортизация инструмента? – произнес волшебную для меня фразу Сучков.

На этом месте я обычно входила в транс и лезла в сумку за кошельком, а незнакомец в туфлях от Берлуччи даже не дрогнул.

– Амортизация стамески и молотка? – спросил он Сучкова странным голосом. – А за амортизацию мозгов во время их применения тебе не заплатить?

– Замок, видишь, какой мощный? – продолжал «вымораживать» авторитетного мой куратор по сантехнике. – Там ригель стальной, стамеска сломается, а она в магазине полторы сотни стоит. Обнаглели торговцы. А то и двести… Видано ли?

– А ты за ломом сходи, – посоветовал незнакомец в тот момент, когда я заканчивала расправляться со вторым замком. – Его в магазине сволочные торгаши не продают по той причине, что он никогда не ломается.

– Ломом я коробку поврежу.

– Я разрешаю, – не замедлил с ответом бизнесмен. – Я все равно металлическую ставить буду.

– Не, ты сам подумай, – упирался Сучков, вынимая из своей кастрюли последнюю лапшину. – Мне сейчас в ЖЭУ за ломом бежать, потом обратно с ломом. И весь этот забег на восемьсот метров забесплатно, в то время как Мария Мутола за то же самое в Париже получила миллион долларов.

– Если ты пробежишь за то время, за которое она пробежала, я заплачу тебе миллион долларов.

– Но ведь я не миллион долларов прошу, а пятьдесят рублей? На полтинник-то я набегаю.

– Но на тебя не смотрит вся страна, как на Мутолу, – оппонировал сантехническому коварству незнакомец в костюме от Армани. – На тебя смотрю я, и мне это, признаться честно, начинает надоедать.

В этот момент я запирала последний, третий замок, и окончание фразы незнакомца меня немного расслабило. Ни один отморозок в Москве, кроме разве что Сучкова, не знает, кто такая Мария Мутола. Я не конченая дура, но тоже не знаю, кто такая Мария Мутола. А этот вылизанный, бандюковатого вида мужик со сломанным носом и по пояс в пыли, знает и употребляет в своей речи такие обороты, как «признаться честно». Вот если мне признаться честно, то последний раз я такие словосочетания слышала вчера, во время просмотра очередной серии «Идиота» Достоевского.

Пятьдесят рублей у незнакомца наверняка есть, не вопрос. Но он не хочет отдавать их за амортизацию лома. То бишь не привык, чтобы его кидали. Любой бизнесмен, похожий на этого, – а таких я пересмотрела на своем жизненном пути немало – не стал бы спорить и вымогательство слесаря размером в один доллар шестьдесят шесть центов обманом бы не счел. Дал бы сотню, и Сучков выломал бы эту дверь в два раза быстрее. А этот оказался с принципами. Интересно, чем он торгует? Углеводородами или женской одеждой? Лучше бы последним, может, скидку бы делал, а я у него постоянной покупательницей была бы. В общем, о чем только не подумаешь, слушая чужой разговор…

– Заплатил бы за работу, и делов-то… – кастрюля была пуста, и Сучков откровенно заныл. – «Полтишок» – не деньги, а так стоим и время теряем…

Реформа ЖКХ сказалась на обслуживании населения и моральном облике работников ТСЖ самым гадким образом и привела к тому, что люди перестали понимать друг друга даже на кухне у протекшего крана. И тут я поняла, что нужно делать с Сучковым, когда он начинает переходить рамки банального приличия.

Развернувшись к двери, мужик всадил в нее свою ногу, и деревянная створка, выхлопнув на площадку облако сухой известки, влетела внутрь. Врезал он, по всей видимости, не слабо, потому что дверь, заскочив в квартиру, с хрустом оторвала от косяка петли и полетела дальше. Кажется, в спальню.

У меня опустились руки. Начало неплохое. Судя по всему, передо мной, в белой рубашке и черном галстуке, – новый жилец, читай – сосед. Хотя была еще какая-то толика надежды на обманчивость первых впечатлений. Я знаю, что такое Сучков, и знаю, как иногда хочется вот так же, отступив на шаг назад…

Мне понравились действия незнакомца…

– Тебя как зовут, фраер? – спросил между тем мой новый сосед.

– Су… Сучков. Владимир Филимонович, – по голосу чувствовалось, что в такой форме моему слесарю еще не отказывали.

– Так вот, Владимир Филимонович. Потеряйся и спрячься так, чтобы я тебя не нашел. Мне не жалко полтинника. Я не люблю, когда мне трахают мозг. Это так, на будущее, – и с этими словами мой новый сосед вынул из кармана пятьсот рублей и протянул Сучкову. – И когда в следующий раз я тебя позову, сделай все быстро и молча. Ты меня понял?

Сучков кивнул.

Я так и знала! Нет, мое женское чутье по-прежнему меня не обманывает. Едва увидев мужика, я сразу поняла, что он из этих. «Сделай все молча и быстро»… В отношениях между кредитором и дебиторами это самая расхожая фраза. Один такой скажет, а потом самого его не видно, зато приезжает различный скот, который жует, вяло водит глазами и плюет прямо на пол. Я закончила с последним замком и теперь имела возможность рассмотреть этого вышибалу с головы до ног. Другому за это он, возможно, и по голове дал бы, а мне нельзя, я – соседка.

И тут выяснилось, что он только что меня увидел. Не замечал, когда я щелкала замками. Они у меня бесшумные, хорошо смазанные. Но паразит Сучков со мной здоровался, а незнакомец даже не дрогнул. Оно понятно. Если всякий раз на таких, как я, внимание обращать, то внимания не хватит…

Увидел меня и даже не стушевался.

– Доброе утро.

Доброе? Возможно. Для Сучкова, наверное, да. Но, как теперь выясняется, не для меня. Если те, кто будут вставлять упомянутую металлическую дверь, приедут не сейчас, а вечером, то собственный день рождения я буду справлять под тосты, сопровождаемые запахом сварки, визжанием дрели и пулеметным стуком перфоратора.

Почему я знаю, что такое перфоратор, и не имею представления об устройстве унитазного бачка? Да потому, что мой директор, заключивший сделку с прибалтами, получил расчет не деньгами, как принято, и не бачками, а перфораторами. И вот уже месяц я знаю, для чего нужен перфоратор, какие звуки издает при работе, сколько стоит, где применяется, но ни разу не видела его воочию. И не могла видеть, потому что прибалты уже месяц не могут оформить документы, чтобы переправить их через таможню. Или не могут, или не хотят. Скорее, не могут, потому что переправить три тысячи перфораторов через границу очень трудно.

– Здравствуйте, – процедила я и скользнула по лестнице вниз.

Возвращалась я в настроении, не свойственном имениннице. Из головы не выходил этот бугай со сломанным носом, вышибающий дверь в свою новую квартиру. Что будет дальше? Собаки-мутанты, «Мерседесы», гудящие под окнами в четыре часа утра? Жующие телохранители, гульба круглые сутки? И выстрелы. Резкий запах пороховой гари, который я еще не успела забыть после собрания учредителей в моей фирме, крики и… тишина.

Приоткроешь дверь – а он лежит на лестничной площадке, модный, не совсем живой, и на его затылке еще парит рана от контрольного выстрела… Конкуренты… Жуть. Ему денег не хватило на особняк в Барвихе… И где была охрана?

Еще один сюрприз мне был оставлен в почтовом ящике. Перед тем как выйти на улицу, я его открыла, и мне в руку вывалился конверт. Канули в Лету времена, когда поздравления с днем рождения отправлялись в виде открыток. Мне пришло заказное письмо из конторы какого-то нотариуса. Пришлось идти на почту, хорошо еще, что она рядом с домом. Там же и конверт открыла.

«Уважаемая Лариса Инваровна! Я приглашаю Вас в свой кабинет по делу, касающемуся Вас». Точка. Подпись. Дата. Обожаю юристов. Бросила письмо вместе с конвертом в сумочку и отправилась в магазин.

Зайдя в подъезд, я услышала звуки, которые хоть и раздражали, настроение все-таки повысили. Уже на первом этаже пахло сгоревшим железом, а на нашем этаже раздавался стук и визг. Бригада по установке дверей приехала к бизнесмену в течение часа, который у меня ушел на посещение продуктового отдела супермаркета.

Поднимаясь по лестнице, я старчески кряхтела – вполне здорова, но килограммов десять на четвертый этаж – не дамский труд. Можно было завести «помощника по хозяйству», но приводить в дом мужика только для того, чтобы он таскал сумки? Боже упаси! Потом придется расплачиваться за это готовкой ужинов, глажкой чужих штанов и ежедневным завинчиванием тюбика с зубной пастой. Я лучше четыре раза в месяц сумки потягаю, чем делать это ежедневно при тюлене на диване. Ты будешь бегать туда-сюда, а он лежать на диване, аки морской котик, хлопать ластами и издавать омерзительные крики от голода. Увольте…

Чтобы не стать стервой, женщине нужен регулярный секс и здоровое питание. Ну, еще добропорядочный коллектив для труда, за который ты получаешь хорошую – я подчеркиваю – хорошую! – заработную плату, и порядочное жилье. Я перечислила все, что мне нужно, теперь пусть кто-то попробует возразить или просто спросить – а муж? А зачем он нужен, если у меня есть все, что может дать он?

На площадке трое в комбинезонах колдовали с мощной стальной дверью. Очень хороший форпост для таких, как мой сосед. Автомат не берет, граната не разрывает, а менты о нее все ноги переломают. Мечта бизнесмена. По всей видимости, аромат моих духов пробился сквозь вонь окалины, потому как все трое прекратили сверлить-долбить и уставились в мою сторону.

– Хозяйка? – добродушно поинтересовался один из них, опуская на пол «болгарку».

– Не этого очага, – разочаровала я его и поставила сумки перед своей дверью.

– Вот дьявол, – огорчился мастер. – Через полчаса уже работу сдавать. А это… Некому.

– А где этот, – я сложила пальцы щепоткой и потерла ими о новую дверь.

Все трое похлопали глазами, из чего я поняла, что они недопонимают, о ком речь. Пришлось язык жестов сменить на здравую речь.

– Бизнесмен этот где? Я час назад выходила, он здесь был.

– А-а!.. – сообразил тот, что постарше, с дрелью, и его лицо посетила благодушная улыбка. – Душит, наверное, кого-нибудь, где ж еще.

Да, конечно. Это я глупость сморозила. Где же ему еще быть? Наверное, мой новый сосед уже разорил одну компанию и теперь поглощает другую. У них это в порядке вещей. Главное, чтобы не добрался до той, в которой я работаю. Открыв замки, я заперлась дома и два часа пылесосила, мыла, чистила и готовила.

А в начале седьмого ко мне потянулись гости. Первыми пришли Володя Маркин с женой, через пять минут вслед за ними Маша Варькина с другом и, наконец, весь штат ЗАО «Энергия». Ровно в семь мы уселись за столом. Все время у меня из головы не выходил новый сосед. Мастера по установке дверей уже давно уехали, значит, кто-то прибыл на адрес. Либо сам, либо хозяйка, либо какой-нибудь управляющий. Они, сами, – заводить управляющих и горничных – очень любят. Хотя, вполне возможно, бизнесмен послал в квартиру кого-то из своих «жвачных». Но, едва порог моей квартиры пересекла пара Маркиных, о бандите я забыла. Вспомнила лишь, когда на площадке стали раздаваться звуки, не оставляющие сомнения в том, что в соседнюю квартиру поднимают и заносят мебель. Тросы лифта беспрестанно гудели, грохотали, снова натягивались и снова гудели. То, что в кабину входило, то везли, что не помещалось, то носили. Все, как у людей.

В какое время звуки на площадке стихли, я уже не помню. Обратить на это внимание было невозможно, потому что после того, как все мои собрались, Маша включила магнитофон. Он у меня хороший, японский. Когда я говорю японский, я не имею в виду, что на нем написано «Kenwood» или «Sony». Я имею в виду, что он собран в Японии, а не в Малайзии и не в Китае. Если его включить на полную мощность, то от стен начинают отклеиваться обои. Маша ничего не берет на веру, ей все обязательно нужно пощупать и понять. Наверное, по этой причине и явилась ко мне с этим парнем с обликом австралопитека. Мышцы у него, как мне показалось еще на лестничной клетке, даже на языке и ноздрях. Он жевал, не глотая, все проваливалось само собой, и был похож не на гостя, а на предмет интерьера. Один раз я случайно забежала в ванную и увидела его там в позе паралитика. Машин спутник стоял в позе семафора и напрягал, рассматривая в зеркало, свой трицепс.

Я опять отвлеклась. Со мной всегда так происходит, когда на пути встречается полудурок. Меня это ужасно возмущает, ибо горжусь, что принадлежу к роду человеческому, и огорчения добавляет подозрение в том, что эти типы попадаются лишь на моем пути. Так вот, Маша – нигилист по натуре и соглашается лишь с тем, что совершенно очевидно. А сейчас в ее голове не совмещался громкий звук и отваливающиеся от стен обои. Я уже не помню, в какое мгновение у меня родился этот экспромт с обоями. Забегая вперед, скажу, что я очень благодарна этой пришедшей мне в голову глупой мысли – объявить свой магнитофон источником «альфа»-частиц.

Я не люблю громкой музыки и не люблю пари. Но, когда веселье в разгаре, тут пойдешь на любой спор. Трезвому человеку никогда не придет в голову ставить подобный эксперимент, так как ему должно быть совершенно понятно: треск отклеивающихся обоев не будет слышно из-за грохота музыки…

Эксперимент закончился не треском на стенах, а громким стуком в дверь.

Почему-то сразу пришла в голову баба Валя с третьего этажа. У нее хроническая бессонница, спит она лишь по два-три часа днем, и музыка ей мешать никак не может. Однако чувство порядка и требовательности к окружающим у этой женщины развито так сильно, что она обязательно остановит прохожего, если тот бросил окурок мимо урны. Прохожий, конечно, к окурку не вернется, зато баба Валя на некоторое время обретет покой – она остановила беспредел.

Конечно, нужно вести себя более культурно, когда ты празднуешь день рождения, а на улице уже давно наступил следующий день, однако зачем барабанить так сильно? Приготовившись успокоить общественное мнение, я открыла дверь и следом открыла от удивления рот… На пороге стоял он.

Мой новый сосед. В спортивном костюме, в сланцах и с той же безразличной пеленой в глазах, что и вчера. Разве что с едва заметной поволокой. Наглым взглядом оценив меня с головы до ног, задержавшись на последних на секунду больше, чем того требовалось, он поинтересовался:

– Я вас не разбудил?

Понятно, что нет, раз на мне короткое вечернее платье, а на ногах шпильки высотой с Останкинскую башню. Мне пришло в голову, что, когда я в туфлях, а он в сланцах, мы приблизительно одного роста. Понятно, что меня никто не будил, раз я спала до двух, а сейчас возбуждена от вина и танцев. В моей квартире вообще некого будить. Вот они, оба, Маркин и Машкин Тарзан, за моей спиной, возбужденные от водки и твиста. А если кто-то думает, что те шесть, оставшихся в квартире, продолжающих скакать по паркету, спят, то он опять не прав. Сделав в голове такие правильные выводы, я, тем не менее, глупо ответила:

– Нет.

– А в чем дело? – Это, наверное, первое, что я услышала из уст Тарзана. Его речь была, оказывается, так же груба и напряженна, как трицепс в ванной.

– Лариса Инваровна, – продолжал, не обращая внимания на бугрящегося бодибилдера, сосед, – у вас часы в доме есть?

Меня изумила не суть вопроса – она была понятна, а то, что он помнит мое имя. А мне-то показалось, что тогда он меня даже не заметил…

– А в чем дело? – возмущенный, что никто не обращает внимание на его выставленную за косяк дельтовидную мышцу, опять вклинился Тарзан.

А я ответила:

– Есть.

– И у меня есть, – не повышая и не понижая голоса, заметил мужик. – Они показывают начало второго. Ночи, заметьте. И они не стоят – прежде чем выйти из квартиры, я их проверил.

– А вы не из Берлина переехали? – выпей я на бокал меньше, мне бы вряд ли пришла в голову мысль поддержать сарказм. – Там сейчас как раз половина одиннадцатого. Вечера.

– Я переехал из соседнего района.

– Ой, а с чем был связан переезд, если не секрет?

– Не секрет. Мне сожгли квартиру.

Я должна была догадаться.

– Нет, а в чем дело?! – Я стала догадываться, что Машкин хахаль на самом деле не понимал, в чем.

– Закройте его тряпкой, – и я увидела, как мой новый сосед выглядит, когда начинает терять терпение. Он понимал, кто в этом доме хозяин, поэтому смотрел на меня, а не на Тарзана. – Пока я ему хвост не выдернул.

– Чего?..

Оттолкнув – я бы не сказала, что мягко, – меня, груда мышц вывалилась из квартиры и на какое-то мгновение заслонила соседа. Перед моими глазами стояла лишь накачанная, как резиновая лодка, спина. Шагнув в сторону, я вновь охватила плацдарм взглядом.

– Что ты сказал?!

– Вернись в квартиру, – резко попросила я Тарзана. – Немедленно.

Однако тот уже вошел в роль. Зависнув над новоселом, он до сумасшествия грозным взглядом пытался придать своим бесконечным вопросам максимум эффекта. Так ведут себя петухи перед боем за деньги.

Происходило то, чего я боялась с первой минуты вселения в этот дом нового жильца. Этот мужик со сломанным носом и едва заметной сединой в висках вяло моргал, но я уже догадывалась, что, если не остановить подпитого атлета, дело закончится лужей крови и грудой трупов. Хмель стал выходить из моей головы, как сигаретный дым при включенном вентиляторе.

– Быстро зайди в квартиру! – Схватив обеими ладонями руку толщиной с анаконду, я стала делать бессмысленные попытки затолкнуть дурака в дверь своей квартиры.

Я очень хорошо понимала, что делала, а дурак нет. Мой призыв он воспринял именно так, как все тупые мужики воспринимают просьбу женщины не лезть в драку. Говоря иначе, мои потуги он понял, как клич драку начать. При других обстоятельствах, если бы дело закончилось рукопашной, я бы была в относительном покое. Весовые категории этих двоих разнились столь сильно, что сомневаться в том, кому достанется приз, даже не стоило.

Сосед был пониже атлета, поэтому ему приходилось смотреть чуть снизу. Не понимаю, почему, но меня посетило удовлетворение от того, что униженно от этого он не выглядел. Наверное, это мое чувство возникло по причине того, что Машкин нарцисс весь вечер не сводил своего липкого взгляда с меня и моих ног. Липкие взгляды тоже бывают разными. От медового отрицательных эмоций, впрочем, как и положительных, я не испытывала. Другое дело, когда кто-то размазывает по тебе слюнявый липкий взгляд. От этого всегда тошнит. Сосед тоже обратил особое внимание на то, что у меня выросло за тридцать два года ниже обреза подола, но этот взгляд я встретила со странным для себя удовольствием. Он был ласкающим, скорее любопытным, чем цепким, и на колготках затяжек не делал.

Между тем конфликт усугублялся. Музыка была уже выключена. У большинства гостей хватило ума не вмешиваться, тем более что они и без того видели уязвимость позиций моего соседа. А я окончательно протрезвела и в ужасе стала разводить ситуацию в разные стороны. Завтра гости, доев и допив, разойдутся, а сосед, смиренно приняв сейчас поражение, будет действовать по принципу Кутузова, решив, что с проигрышем одной позиции не проиграна общая битва. И уже с понедельника рассветы моей жизни окрасятся в багровые тона. Да уже сегодня может что-нибудь окраситься! Прямо здесь! А мне это нужно, черт побери этого качка-дегенерата?!