Плюшевая засада

Подбирая рассыпавшиеся кусочки картона с пола, Ната машинально взглянула на одну из визиток.

– Елена Валентиновна Горемыко. Директор ООО «Еврохолдинг», – прочитала она, мимоходом удивилась, зачем Антонине понадобились чужие визитки, но тут же забыла про них и ахнула: – Алиска, осторожней!

Алиску совсем не волновало, что она сорит вокруг себя. Она была слишком увлечена поисками ключа.

– Где же он? Где? Ага! Вот!

И девочка торжествующе показала длинный ключ с бороздками и сложной резьбой.

– Пошли.

Они подошли к железной двери. И тут на Нату навалилась непонятная робость. А не опасно ли им двоим безоружным идти ночью к чудищу, к которому даже здоровенный охранник вооруженный и днем-то не рискует соваться? Но Алиска уже поворачивала ключ. Ната метнулась назад. Нет, она не сбежала, вовсе нет. Просто в комнате Антонины она присмотрела кое-что подходящее для самообороны. Это был круглый металлический поднос, на котором стояла красивая хрустальная ваза с цветами. Вазу Ната переставила на стол, а тяжелый поднос взяла с собой. Если таким врезать кому-нибудь по башке, обморок гарантирован, а если ударить ребром в незащищенное место, то перелом будет тоже сто процентов.

В коридоре никого уже не было. Железная дверь была приоткрыта. Но, заглянув за нее, Ната ничего не увидела. Сплошная темнота. Как же она могла забыть, ведь комната лишена окон. Значит, свет там может быть лишь искусственный.

– Алиса! – едва слышно позвала она. – Алиска! Ты тут?

Девочка не отзывалась. И Ната моментально покрылась холодным потом. Взяли в плен! Убили! Руки у девушки вспотели, стало трудно держать поднос, он буквально выскальзывал из рук.

– Алисонька! Отзовись! – взмолилась она.

Внезапно раздался шорох. И Ната едва удержалась, чтобы не взвизгнуть. А затем все вокруг залил свет, показавшийся Нате ослепительным. Она зажмурилась, по лицу потекли слезы. Она снова ничего не видела, но теперь ей мешала не темнота, а слишком яркий свет. Перед глазами плясали зайчики, но стоило Нате приоткрыть глаза, как нестерпимая резь заставляла их вновь закрываться.

– И долго ты будешь так стоять? – раздался голос. – С подносом?

Ната едва сдержала вопль. Голос принадлежал Алиске. Она приоткрыла один глаз и убедилась, что теперь может видеть вполне сносно.

– Я приглушила освещение, – объяснила ей Алиска. – Интересная штука. Включаешь – ярко. А немножко повернешь – и свет меркнет.

Похоже, Алиска с отцом живут очень скромно. Даже про выключатели с регулировкой мощности тока девочка не слышала.

– У вас такого устройства на выключателях дома нет?

– У нас дома все от смартфона работает. А тут прямо каменный век, руками нужно крутить.

Да, поторопилась Ната со своей жалостью.

Оглядевшись по сторонам, Ната увидела очень симпатичную и, можно даже сказать уютную комнату. Обои в цветочек. Веселенькие картинки на стенках. Нарядная белая мебель. Кровать под широким пологом с кистями. И еще тут были игрушки. Очень и очень много мягких игрушек. Большие и маленькие. Кудрявые и с прямой шерсткой. Однотонные и пестрые. Натуральных цветов и вызывающе яркие. Казалось, они заполоняли собой всю комнату. Собачки и медвежата сидели на кровати. Обезьянки и жирафы устроились вдоль стен. Страусы и попугаи сидели на полочках вперемежку с книгами. От обилия игрушек буквально рябило в глазах.

Но где же обитатель этой комнаты? Или скорее его обитательница? Почему-то Нате казалось, что тут проживает особь женского пола. Весь интерьер подходил женщине, верней, девочке. Возможно, она была совсем молоденькая. Но Ната не могла взять в толк, кому пришло в голову закрыть девочку или девушку в этой комнате, лишить ее общения со сверстниками, но при этом заботиться о ней, дарить массу игрушек и всячески украшать ей жизнь?

– Ты кого-нибудь видишь?

Алиска уже давно расхаживала по комнате, без всяких церемоний ногами распихивая игрушки в разные стороны.

– Не понимаю, – произнесла она, – зачем засовывать бедного ребенка сюда одного?

Она еще немного походила взад и вперед. Личико ее мрачнело с каждой минутой. Кажется, Алиске пришла в голову мысль, которая ей активно не нравилась.

– Как ты думаешь, они меня специально к себе привезли, чтобы сюда поместить?

– Кто?

– Тетя Света с дядей Гошей!

– Нет, что ты! С чего ты взяла такое?

– Ну, видишь, комната предназначается для девочки. А девочки в ней сейчас нет. Зато есть я, которая им вроде бы никто. Есть я – маленькая девочка. И есть комната, которая для такой девочки предназначена. Ход моих мыслей улавливаешь?

– Улавливаю. Но позволь тебе напомнить, тебя никто не приглашал в этот дом. Ты сама подстроила, поменялась одеждой с Томой.

– Да, правда. Значит, думаешь, мне не грозит застрять в этой комнате?

Ната заверила, что ни малейшей угрозы для Алисы не видит. Но Алиску ее слова не сильно успокоили.

– Тебе легко говорить. Тебе-то бояться нечего. Ты взрослая. А комната предназначена для маленькой девочки вроде меня. Нет, мне это все не нравится.

Нате тоже не нравилось.

И она предложила:

– Пойдем отсюда.

Алиска обрадовалась. Она пулей выскочила в коридор, даже не потрудившись навести подобие порядка и снова запереть дверь на ключ и вернуть его вместе с сумочкой в комнату к Антонине. Куда бросила и то и другое сумасбродная Алиска, Ната не видела. И сейчас именно ей пришлось самой искать и сумочку, и ключ. На это ушло много времени. И когда она все же их нашла и подошла к двери, собираясь выйти в коридор, то, высунув голову, внезапно услышала на лестнице шаги.

Это никак не могла быть ветреная Алиска, это были тяжелые шаги взрослого человека. И он поднимался сюда. И мог в любую минуту увидеть и открытую железную дверь, и Натку в дверях запретной комнаты. Ужаснувшись тому, что тут начнется, Ната машинально прикрыла дверь и повернула ключ изнутри. Она рассчитывала, что незваный гость пройдет дальше по коридору, но он остановился именно возле злополучной двери. И ладно бы просто потоптался да ушел. Нет! Ната вся похолодела, когда услышала, как в замке поворачивается ключ. У этого чужака тоже был ключ! И он шел сюда!

Прежде чем Ната успела сообразить, что делает, она уже выключила свет в комнате, а затем нырнула в самую большую кучу игрушек. Прижавшись к какому-то громадному и мягкому зверю, она нащупала что-то вроде прорези, нырнула туда, в теплую глубину, и там затихла. В укрытии было чуточку душно, но в целом терпимо. Вспыхнул свет, но на этот раз девушка была к этому готова. Она дала глазам привыкнуть, много времени на это не понадобилось. А потом осторожно высунула голову.

По комнате, перебирая игрушки, ходила незнакомая Нате женщина. Но нет, почему незнакомая? Эта женщина была как две капли воды похожа на исчезнувшую Елизавету Николаевну. Она самая! Нашлась! Вернулась! В первый момент Ната хотела от радости что-нибудь воскликнуть и выпрыгнуть из укрытия, но потом спохватилась и зажала себе рот обеими руками.

«Понаблюдай сначала за ней», – посоветовала она самой себе.

Она долго присматривалась, но не могла понять, что делала Елизавета. Она зачем-то ходила по комнате, перебирая игрушки. Интересовали ее исключительно небольшие белые пушистики.

– Ох, грехи наши тяжкие! – время от времени приговаривала Елизавета Николаевна. – Да где же этот беленький, будь он трижды неладен? Никак не найду. Ох, за что же мне все это?

Так она ходила довольно долго. Несколько раз прошлась совсем близко от Наты, но всякий раз девушка пряталась назад в свое укрытие, сворачивалась клубком на самом дне мягкого мешка, и женщина ее не замечала. Поиски ее успехом не увенчались. И еще раз упомянув свои и чужие грехи тяжкие, женщина вышла из комнаты. Ната поспешно выбралась, но в двери уже щелкнул замок.

– Пора и мне сваливать.

Ната огляделась. Куда же она дела ключ? А сумочку? Их нигде не было видно. На мгновение Нату охватила паника, но потом она вспомнила, что, ныряя в свое укрытие, держала сумочку и ключ в руках. Оказалось, что все это время Ната пряталась в сумке игрушечного кенгуру. Животное было морковочно-красного цвета и такое огромное, что голова его упиралась прямо в потолок. В его сумке запросто помещался взрослый человек. А неблагодарная Ната сначала подумала: как это глупо производить такие несуразно огромные игрушки.

В животе кенгуру нашлись и ключ, и сумочка. А кроме них, рука Наты нашарила еще что-то мягкое. И, вытащив, она увидела, что держит в руках игрушечного кролика или зайку. Мордочка у него была смешная, давно утраченный нос заменяла кнопка, глаза тоже были заменены пуговицами, один был зеленый с перламутровым отливом и двумя дырочками, другой просто черный, а дырочек было четыре. Кролик был порядком обмусоленный, грязно-серая с желтыми подтеками шерсть местами свалялась, а местами вовсе отсутствовала. Казалось, этого зверька долго и с упоением сосали и грызли.

– Бедняга. Досталось тебе в этой жизни.

Первым побуждением Наты было отшвырнуть старую игрушку, но затем она передумала. Ей захотелось выкинуть его в мусорку, чтобы этот грязный уродец не портил тут общую картину. На фоне новеньких игрушек этот доходяга выглядел особенно жалко. Забрав ключи и сумочку, Ната наконец-то покинула комнату. Внизу Елизаветы Николаевны уже не было. Она сумела прийти никем из домочадцев не замеченной и так же ушла.

За окнами занимался рассвет. И дом постепенно оживал. Из кухни уже слышались звуки посуды и раздавались запахи, говорившие о том, что скоро все получат по тарелке той самой полезной каши. Ната поспешно взлетела наверх, закинула сумочку обратно в комнату Антонины и уже хотела спускаться вниз, как увидела поднимающуюся наверх Клавдию. Пришлось отступить до комнаты Алиски, откуда Ната сумела увидеть, как Клавдия сначала зашла к Антонине, потом вышла с ключом. Открыла железную дверь и осталась в комнате.

– Наверное, скоро принесут поднос с завтраком, – сообразила Ната.

И она не ошиблась. Поднос прибыл спустя всего десять минут. Затем повторилась вчерашняя процедура. Охранник немного приоткрыл дверь, сунул поднос в комнату и ушел. Вернулся он через полчаса. Забрал поднос с грязной посудой и понес его на кухню. Через минуту из двери вышла Клавдия, которая вытирала с губ молочные пенки.

– Вот кто ест завтраки и ужины! Наверное, и обеды тоже она ест. Но зачем?

Ответ лежал на поверхности. Клавдия зачем-то пыталась создать видимость того, что за железной дверью все еще кто-то находится. И этот кто-то поедает приносимую ему пищу. И значит, все с ним, в общем-то, в порядке.

А на самом деле все не так! И там в комнате уже никого нет. И ночью в комнату приходила Елизавета Николаевна. Искала какого-то беленького. И Антонина, похоже, в курсе, что в комнате никого больше нету. Она дает ключи Клавдии, которая затем изображает узника с хорошим аппетитом. Это заговор! Вот что это такое! Заговор против Валентина Петровича и его охранников!

Вывод Нату порадовал. Какая она все-таки сообразительная. Единственное, чего она не могла сообразить, – нужно ли докладывать о своем открытии Валентину Петровичу. С одной стороны, вроде как она на него работает и даже полмиллиона взяла, а полмиллиона – это такие деньги, которые нужно отрабатывать. Это Ната понимала. Но, с другой стороны, очень уж ей не нравилось, что в комнате за железной дверью держали ребенка. Пусть о нем хорошо заботились, регулярно кормили, а комната была буквально забита игрушками, все равно дело пахло дурно.

– Мне кажется, ребенка забрала Елизавета Николаевна. Она сбежала сама и забрала с собой малышку.

За завтраком выяснилось, что пропал еще один ребенок. Исчезла Алиска. В ее кровати вместо девочки лежало свернутое в рулон одеяло, прикрытое сверху покрывалом. Издалека казалось, что ребенок спокойно спит в кровати. Ната именно так и подумала, когда вела сегодня утреннее наблюдение за махинациями Клавдии. Находясь в спальне Алиски, девушка подумала, что девочка умоталась за ночь и теперь дрыхнет. Но, похоже, Алиска всерьез восприняла угрозу очутиться за железной дверью в битком набитой игрушками комнате без окон. И предприняла меры, чтобы избежать этого. Попросту сбежала из места, которое считала опасным для себя.

Вызвали охрану, учинили допрос. Те разводили руками и объясняли, что собаки запросто могли пропустить девочку к выходу, потому что натренированы нападать лишь на чужаков, которые лезут в дом. Стали смотреть запись с камер наблюдения, вот тут Ната пережила несколько неприятных минут, но оказалось, что камеры были установлены исключительно по периметру ограды. И одна из камер зафиксировала, как маленькая фигурка ловко карабкается по стволу дерева, потом по ветке через забор, а с забора уже на клен, растущий с внешней стороны ограды, и с него спрыгивает на улицу.

– Завтра же срубить это дерево! – возмутился Георгий.

– Это же наш символ! – возразила сестра. – Забыл, как называется наш дом? «Два клена»! И перед домом должны расти два клена. Два, а не один.

– Тогда спилить то дерево, что во дворе.

– Это тоже нельзя трогать. Это же абрикос. Лиза на него надышаться не может.

– Развела тут тропики! Какие абрикосы? Вернется – скажем, вымерз.

– Зимой не вымерз, а тут замерз?

– Ну засох. Заболел от тоски по своей любимой хозяйке и засох. Что? Не бывает такое, скажешь?

Светлане было уже все равно. Ее поджидала новая неприятность.

– К вам гость.

– Кто?

– Ваш супруг. Герман Бут. Он привез девочку.

Света обрадовалась.

– Алиска нашлась! Удачно! Зовите его сюда.

Через минуту на пороге стоял высокий сухощавый мужчина. Черты лица были резковаты, но их смягчал взгляд больших голубых глаз чуть навыкате. Двигался он легко и непринужденно, что выдавало в нем бывшего атлета или танцора.

– Светлана, я привез тебе свою дочь. Не могу понять, что с ней такое. Все утро плачет и требует, чтобы я отвез ее к тебе.

Светлана всплеснула руками и кинулась к девочке, стоящей возле Бута с низко опущенной головой.

– Алиска!

Но, обняв девочку, Светлана ахнула:

– Томочка! Тома! Моя девочка! Радость моя! Вернулась к маме!

Ребенок всхлипнул и обнял мать за шею. Девочка что-то шептала Светлане на ухо, зарывшись той в волосы. Наверное, обещала, что никогда больше не поддастся на уговоры проходимки Алиски и не станет притворяться ею.

Бут наблюдал это воссоединение матери с дочерью с искренним изумлением.

– Я что-то не понял. Разве это не моя Алиса?

– Нет! – звонко воскликнула Тома. – Мы с ней поменялись.

– А где же тогда моя Алиса?

Светлана хотела что-то сказать, но ее опередила Тома.

– Она тут! – звонко воскликнула девочка. – У меня дома! Мама, позови Алису!