Полковник против полковника
Попив чая, Кащеев занялся подделкой документа. Час спустя он имел на руках вполне надежное удостоверение личности. Подделку могли обнаружить, но это было крайне маловероятно. Общегражданские документы милиция проверяет придирчиво и тщательно. При виде же военных документов, тем более если их предъявитель в форме, никаких подозрений обычно не возникает. Общеизвестная иллюстрация этого психологического феномена – эпизод из всем известного «Места встречи», когда Володя Шарапов не только отпускает Фокса, но еще и просит его «покараулить».
Покончив с документами, Кащеев погладил свою военную форму. Она была новой, поэтому для придания ей изношенного вида Кащеев замочил ее в хлорке, а потом постирал. Теперь форма выглядела так, как будто ее носили по крайней мере полгода.
После этого Кащеев проверил папку. Это была неприметная кожаная папка для документов. Ничего особенного в ней не было, кроме того, что в нее легко и удобно мог поместиться пистолет. Это было существенно, поскольку теперь по документам Кащеев служил на военном складе. А «тыловикам» оружие не положено.
Когда приготовления были завершены, Кащеев хлебнул остывшего чая и завалился спать. Завтра у него был хлопотный день. Но месть Моне стоила того, чтобы немного похлопотать…
39
Моня посмотрел на пакет со льдом в своей руке и вдруг со злостью зашвырнул его в угол.
– Твою мать! – вскрикнул он.
– Это еще мягко сказано! – кивнул Логинов. – В общем, Монь, наша песня хороша, начинай сначала. Надо срочно скоординировать наши действия. А то может быть поздно…
– Валите оба! – велел Моня Лизке со Шварцем. – И срочно позвони начальнику охраны, пусть удвоит посты!
Шварц кивнул, вытащил телефон и подался в коридор. Лизка быстро вышла следом за ним. Логинов тем временем присел на ее пуфик и сказал:
– Ты прямо как одноглазый альбинос, Монь!
Выглядел Моня и впрямь колоритно – его правый распухший глаз окаймлял иссиня-черный синяк, при этом белок глаза был полностью красного цвета, как у белоснежного кролика.
– Чем это тебя? – поинтересовался Виктор.
– Подзорной трубой, блин!
– Окуляром?
– Окуляром, блин! В задницу бы его засунуть этому долбаному солдафону! Да хрен с ним, с глазом! – махнул рукой Моня. – Ты мне лучше объясни, Витя, как такое может быть с Кащеевым?
– Да что тут объяснять, – пожал плечами Логинов и выудил из кармана сигареты. – Он был где-то поблизости. Если бы его подельника не обгрызли твои пираньи, он бы не ушел… Курить можно?
– И мне дай, – сказал Моня.
Логинов быстро прикурил и бросил Моне пачку с зажигалкой. Тот их ловко поймал и тоже задымил сигаретой.
– Блин, Витек! Эта бодяга когда-нибудь закончится или нет? Этот ваш Кащей, в натуре, какой-то бессмертный! Он случайно не андроид какой-нибудь, вроде Терминатора этого долбаного? Говори как есть, я имею право знать!
Логинов посмотрел на Моню немного удивленно, потом кивнул:
– Я сам был в шоке, когда меня начальство выдернуло в морг… Нет, Моня, он не андроид и не Терминатор. Он самый обычный… Только очень опытный и расчетливый. Ну и плюс везет ему очень. Это да. А так – никаких секретных технологий. В общем, Моня, мы должны с тобой его как-то достать…
– Ага, блин! Достать… А ты уверен, что он вообще не смылся из Крыма?
– Это единственное, насчет чего я уверен, Моня, – кивнул Виктор.
– С чего, блин? – посмотрел на Логинова Моня.
– С того, что у него нет денег. Я имею в виду больших. Из-за этого он, Монь, и решил добраться до твоего липового миллиона. А без денег куда он смоется? Пластику делать надо? Надо. Документы надежные… А это все очень большие деньги, не говоря о том, что для того, чтобы где-то обустроиться, тоже нужны деньги…
– Да это понятно! Но может, он их уже достал!
– Не достал, Моня, – покачал головой Логинов. – Я проверил все сводки по Крыму, Украине и сопредельным странам. Плюс Плотников напряг свою агентуру…
– Ну?
– Никаких серьезных преступлений за эти дни совершено не было. И никаких оперативных данных о том, что кто-то у кого-то «снял» бабки за партию наркотиков или о чем-то в этом роде, тоже нет. Ну а главное, Моня, это то, что ты еще жив…
– Спасибо!
– Извини, конечно, но если бы Кащеев решил куда-то рвануть, он бы напоследок с тобой расквитался. Тем более что у тебя сейчас тут проходной двор! Если бы на моем месте был Кащеев, ты бы сейчас уже валялся в луже собственной крови. Вместе с Лизкой и Шварцем…
40
Кащеев завел будильник, но проснулся сам, за пять минут до того, как он должен был зазвонить. Взяв мобильный, он дезактивировал установку, зевнул и резко встал с дивана.
Побрившись и почистив зубы, Кащеев принял контрастный душ и почувствовал себя так, как будто вчера и не пил. Наспех позавтракав, он аккуратно уложил военную форму в пакет, туда же сунул кожаную папку и покинул съемную квартиру, установив в нижней части двери «маячок».
Именно так называли «контрольку» уголовники, специализировавшиеся на квартирных кражах. «Маячки» домушники устанавливали, чтобы убедиться, что хозяева намеченной квартиры не вернулись домой. В начале своей карьеры Кащеев имел дело с уголовниками самых разных мастей и многому у них научился.
Выйдя из дома, он на всякий случай проверился насчет «хвоста». «Хвоста» не было, и Кащеев отправился в съемный гараж. Кооператив располагался за каким-то предприятием и назывался «Железнодорожник-2». Пешком до гаража было около пятнадцати минут, и по дороге Кащеев еще раз обдумал свой план.
Его вчерашний собутыльник Непейпиво служил при военном складе экспедитором. Именно он снабжал военных, работавших в Мониной усадьбе, стройматериалами. По этой простой причине Кащеев и взял Непейпиво в «разработку». Узнать информацию у человека, зело любящего выпить, не проблема для любого. Для опытного же «разработчика» и подавно.
В УСБ Кащеев работал как раз разработчиком. Это высшая ступень в спецслужбах. Чтобы стать разработчиком, сперва нужно не один год попахать опером. Но и это ничего не гарантирует. Разработчиком может стать лишь человек, способный не только к анализу, но и к синтезу. Это и есть коренное отличие опера от разработчика. Опер по имеющимся данным пытается восстановить исходную ситуацию и выйти на неизвестного преступника. Разработчик, наоборот, создает ситуацию, в которой известный подозреваемый поневоле должен проявить свою сущность.
Именно поэтому в знаменитом «Моменте истины» первую скрипку играет вовсе не «волкодав» Таманцев, а хлипкий Алехин. Именно Алехин на опушке окруженного несколькими дивизиями леса мастерски заставляет выдать себя фашистских шпионов, имеющих железные документы.
Кащеев не уступал «смершевцам» ни в подготовке, ни в изобретательности. Однако он был вынужден действовать один, а это существенно ограничивало его возможности. Кащеев понимал, что работать придется скорее всего не столько по плану, сколько по обстановке. Но он был к этому готов.
41
– Ну и что ты предлагаешь, Витек?
– Теоретически выйти на Кащеева можно двумя путями. Про один я тебе только что уже сказал…
– В смысле он меня мочит, а ты его в этой своей долбаной маске вычисляешь из засады?
– Вроде того, – кивнул Логинов.
– Спасибо, Витек!
– Да ладно, а то я типа не знаю про твоего двойника! Но это, конечно, хреновый выход… – кивнул Логинов. – Кащееву терять нечего. Сколько он народа при этом может положить, даже подумать страшно. Так что выйти на него желательно обратным ходом…
– Это как?
– Мы установили личность его подельника. Не того, которым твои рыбки поужинали, а другого.
– Ну?
– Это некто Якут.
– Вор?
– Не совсем.
– Из братвы?
– Нет, – качнул головой Логинов. – История с ним такая. В восемьдесят четвертом году под Иркутском взяли кассу леспромхоза. Сто тридцать две тысячи с копейками. По тем временам это было целое состояние, газеты даже назвали это «сибирским ограблением века». Доказательной базы не было вообще, но иркутские сыщики вычислили Якута. Просто прикинули, кто такое мог провернуть, и оказалось, что только он. Ну и взяли его. Но тут выяснилось, что у него железное алиби, в день ограбления Якут гулял на свадьбе. И триста пятьдесят гостей в один голос утверждали, что пили с ним на брудершафт и прочее. Все понимали, что свидетели были вдрызг пьяными, но опровергнуть алиби не удалось. И Якута выпустили. Но замначальника иркутской уголовки был мужик упертый. И через какое-то время он вычислил подельника Якута. Некоего Антошина Станислава Олеговича. Но Антошина взять не удалось. Видно, он просто случайно засек приехавших за ним оперов и как в воду канул. Вероятнее всего, что он по недоумию бросился к Якуту. Ну а тот и спрятал его с концами. А вскоре и сам уехал вроде как к невесте на Дальний Восток… Ну а поскольку на иркутских сыщиков давили из Москвы, они леспромхозовскую кассу вскоре навесили на какого-то гопника, который сдуру оказал вооруженное сопротивление при задержании по другому делу и которого в перестрелке грохнули… Ну а Якут больше в поле зрения правоохранительных органов не попадал. Ни как подозреваемый, ни как свидетель.
– Завязал, что ли?
– Судя по обрывкам оперативной информации, просто с тех пор работал наверняка. Редко, но метко.
– А как Кащеев с ним пересекся?
– В том-то и дело, что Кащеев с ним не пересекался вообще. Но Кащеев работал в главке МВД. А этот главк Генпрокуратура периодически озадачивала на предмет нераскрытых преступлений.
– Так это ж ограбление было типа как раскрыто.
– В том-то и дело, что типа. Денег-то не нашли да и обстоятельства остались невыясненными… В общем, Кащеев изучал материалы и даже выезжал в командировку в Иркутск, но безрезультатно.
– Ну?
– Да что ну, Монь! Значит, Кащеев просто случайно столкнулся с Якутом здесь, в Крыму. И подписал его, чтобы взять твой липовый миллион! Я Плотникова озадачил, но у его агентуры, сам понимаешь, другая специфика. Короче, – Логинов выудил из своей папки непрозрачный файл, – вот тебе данные по Якуту, там всё – паспортные данные, фотки из паспортного стола… Не думаю, чтобы он был в Крыму по чужим документам. А если найти, где он тут обретался, то можно напасть и на след Кащеева.
– Не такой он дурак, чтобы следить.
– На всякого мудреца довольно простоты, Монь, – пожал плечами Логинов.
42
На воротах арендованного гаража у Кащеева тоже были «маячки», целых два. Поэтому сперва он прошел мимо. «Маячки» были на месте, ничего подозрительного в гаражном кооперативе не происходило.
Кащеев вернулся к воротам и отпер их. Внутри стояла неприметная «семерка», купленная Кащеевым по доверенности. Для его скромного бюджета это был серьезный удар, однако другого выхода просто не было.
Войдя внутрь, Кащеев включил свет и закрыл за собой створки на запор. На купленной по доверенности «семерке» он вчера привез в гараж несколько мешков строительных смесей.
Надев спецовку, Кащеев натянул на себя респиратор с очками. После этого он принялся колдовать над мешками со стройматериалами. В век Интернета любой тинейджер знает, что удобрения – это, по сути, те же взрывчатые вещества. Но строительные смеси, как ни странно, тоже взрывчатые вещества, не совсем, правда, а вроде как полуфабрикаты.
И Кащеев принялся ссыпать их в определенных пропорциях. Поморочиться пришлось прилично, но в итоге у него получилось шесть мешков взрывчатки. По эффективности полученная смесь значительно уступала не только «Си-4», но даже банальному тротилу. А мешок тротила взорвет мост ничуть не хуже, чем полкило «Си-4». И шесть мешков «строительной» взрывчатки должны были вызвать примерно тот же разрушительный эффект.
Напоследок Кащеев снабдил два мешка самодельными взрывателями. Вообще говоря, было вполне достаточно и одного. Но Кащеев решил перестраховаться. Завязав мешки, он прошел к запертым воротам гаража, сдернул с головы респиратор с очками и осторожно выглянул на улицу.
Там все было спокойно, и Кащеев, отодвинув запор, открыл ворота. На улицу сквозняком выдуло облачко поднявшейся в воздух строительной смеси. Кащеев шагнул в сторону, присел на корточки и закурил.
Из проезда вдруг послышался звук быстро приближающейся машины. Кащеев повернул голову и увидел резко вывернувший из-за угла милицейский «уазик». Дергаться было поздно, и Кащеев остался сидеть. «Уазик» приблизился и резко затормозил. Из распахнувшейся дверцы выскочил милиционер…
43
Докурив, Моня прошел к журнальному столику и расплющил в пепельнице окурок. Потом плюхнулся на стоящее рядом модерновое кресло и раскрыл непрозрачный файл Логинова. Документов, точнее копий стандартных бланков из паспортного стола и ОВИРа там было немного.
Моня быстро просмотрел их, потом поднял голову на растянувшегося в стоящем по другую сторону стола кресле Логинова. Тот, вопрошая, кивнул:
– Ну, что скажешь?
Моня вздохнул:
– Я, Вить, с вашей конторы фигею! Без баяна! Хорошо вы устроились на своей Лубянке! Сидите там, блин, в своих полковничьих кабинетах и репы чешете, пока какой-нибудь Кащеев на соседнем этаже проворачивает свои темные делишки! А как этот самый Кащей натянет вас, как петлюровскую гармошку, блин, и смоется спокойно куда-нибудь подальше, искать его посылают какого-нибудь хитросделанного кренделя, навроде тебя, Витек! И этот хитросделанный крендель приезжает с тонкой папочкой и сует ее кому-нибудь в рыло! На, мол, вынь да положь мне мокрушника и предателя, а то он нас шибко поимел и кинул…
Логинов, глядя на злую Монину рожу, невольно улыбнулся.
– Чего ржешь? – еще больше разозлился тот. – Я че, блин, не прав? Этот ваш долбаный Кащей мне триста лет не тарахтел! Тем более что я ж его, блин, один раз вам уже выловил и сдал! Так вы ж его, блин, опять профукали!
С этими словами Моня сунул листы в файл и шлепнул его на журнальный столик. А сам, сунув руки в карманы шорт, засопел, как паровоз, уставившись на свои вытянутые ноги.
– Да бога ради, Моня, – проговорил после паузы Логинов. – Не хочешь помогать, это твое личное дело. Я же просто хотел как лучше. Ты «Золотого теленка» читал?
– Чего?.. – нехотя посмотрел на Логинова Моня.
– Говорю, ты «Золотого теленка» читал? Ильфа и Петрова?
– Не читал…
– Ах, ну да! У тебя ж было трудное детство, – хмыкнул Логинов.
– Только не надо съезжать на детство! Книгу я не читал, некогда было, но кино смотрел! Ну?
– Да что ну, Монь? Там был такой плакат: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих».
– Ты это к чему?
– Да все к тому же! Я, Монь, извини, не в состоянии обеспечить тебе президентскую охрану, чтобы обезопасить до тех пор, пока доберусь до Кащеева…
– Давай, Витек! Вешай мне лапшу на уши! Еще скажи, что, если Кащеев меня грохнет, ты этого не переживешь или вообще переедешь в Крым, чтобы каждый день приносить свежий букетик на мою могилку!
– Ну зачем же так… Пережить я, Моня, это как-нибудь переживу. Тем более что в Одессе ты, помнится, очень ловко прикинулся невинно убиенным…
– Да-да, Витек! И слышал своими ушами, сидя в подвале, чего ты про меня в тот день Лизке говорил…
– Да я это, Моня, и еще раз могу повторить. Сказать, что ты ангел, у меня, извини, не повернется язык. Но при всем при этом, Монь, если Кащеев до тебя доберется, я буду чувствовать себя виноватым. И никогда себе этого не прощу…
– Я сейчас расплачусь, Витек!
– Да дело не в тебе, Монь. Дело во мне. Я привык спасать людей, невзирая на то, кто они и что. Это моя работа. И моя жизнь. И когда я был в «Альфе», и теперь.
Логинов посмотрел в пол и вздохнул. Потом поднялся и взял файл с журнального столика.
– Ладно, Монь. Я тебя предупредил, так что смотри… От Кащеева можно ожидать всего. Поэтому самое лучшее для тебя – как можно скорее смыться на какие-нибудь богом забытые Мальдивы и пересидеть там, пока все это не закончится…
– Ага! На Мальдивы, блин! А поездку мне кто оплатит? Ваша контора?
– К сожалению, Моня, у нас пока нет программы защиты свидетелей. А если бы и была, то тебя под нее подогнать было бы крайне проблематично. Разве что временно переселить вас с Лизкой и Шварцем в какое-нибудь оленье стойбище на Крайнем Севере…
– Ага, я еще только замерзших какашек из задницы не выковыривал! Сам живи в оленьем стойбище, Витек! И папку, блин, положи, раз привез!
– Так что, Монь? Работаем вместе?
– А что мне еще остается, блин! Вы ж меня со всех сторон обложили, как волка! Стройку, блин, не бросишь! Она ж шаровая! А надеяться, что ты сам нароешь Кащеева, точно в ящик сыграешь! Блин, Витек, мои б глаза тебя не видели! Сядь, в натуре, не дави на психику! Она у меня и так вашей конторой подорванная! Еще чуть-чуть, и на дурку загремлю, ей-богу!
44
Выскочивший из «уазика» милиционер был одет в форму старшего лейтенанта, хотя годков ему было под сорок, не меньше. За рулем «уазика» сидел пожилой водила с погонами старшины. Водитель был без оружия. У старлея на поясе висела кобура. Застегнутая.
– Здорово, сосед! – кивнул старлей Кащееву. – Строишься?
Кащеев повернул голову в сторону ворот своего гаража, из которых сквозняком продолжало выдувать белесое облако.
– Собираюсь погреб смастерить! – сказал Кащеев и поднялся с корточек.
Старший лейтенант остановился в метре от него и вытащил из кармана пачку «Парламента».
– Дело нужное! – кивнул он. – Картошка, консервация, капуста… Я тоже собираюсь расширяться. Поможешь разгрузиться?
– Да чего ж не помочь по-соседски? – пожал плечами Кащеев. – Я вам, вы мне, ежели что…
– Правильно соображаешь! Ну, давай, подходи в темпе! А то я же при исполнении, на дежурстве! На полчасика отлучился!
Пыхнув «Парламентом», старлей прыгнул в «уазик», тот рванулся с места и, проехав метров пятнадцать, резко остановился. Пока старлей отпирал многочисленные замки на своем гараже, водитель-старшина развернулся задом к воротам.
Старлей открыл их и нетерпеливо оглянулся.
– Давайте, ребятки, давайте!
Кащеев в своей спецовке подошел к «уазику». Водитель выскочил из кабины с рабочими рукавицами. Натянув их на ходу, он открыл заднее «арестантское» отделение «уазика». В нем плотным штабелем лежали мешки с цементом.
В гараже стоял дизельный «мерс» года девяностого выпуска. Старлей протиснулся мимо него к дальней стенке и ткнул сигаретой в стеллаж:
– Вот сюда, ребятки! Аккуратненько!
Кащеев, у которого рукавиц не было, поплевал на ладони, и они со старшиной сняли верхний мешок. Процесс выгрузки покуривавший за своим «мерсом» старлей сопровождал указаниями:
– Осторожненько, осторожненько, машину мне не поцарапайте!.. Ровнее, ребятки, ровнее кладите!.. Мешок не порвите!.. Вот так!
Наконец весь цемент оказался в гараже. Отдувающиеся Кащеев и старшина вышли на улицу, отирая взмокшие лбы. Старлей живчиком вынырнул следом и, выбросив окурок, принялся торопливо запирать замки.
Покончив с ними, старлей развернулся и небрежно бросил Кащееву:
– Давай, сосед! Стройся! Если что, обращайся…
45
– Так что, Монь, людей Плотникова из Севастополя подтягивать?
– Куда ты их, блин, собираешься подтягивать? У меня и так не усадьба, а военный лагерь!
– Да при чем тут твоя усадьба? Я имел в виду другое. Твоя охрана все время на виду, Кащеев вычислит твоих секьюрити, даже если ты вырядишь их нищими. А людей Плотникова он в лицо не знает. В общем, я мыслю так: во всех поездках люди Плотникова будут тебя незаметно сопровождать, выполняя функции контрнаблюдения…
– Спасибо, Вить, но я пока что свою миссионерскую программу временно приостановил! Куда, блин, с таким глазом к пастве соваться? Ну а теперь тем более!
– Хозяин – барин, – кивнул Логинов. – Но резерв нам и здесь не помешает. В общем, я уже озадачил Плотникова, чтобы он за сегодня-завтра через своих доверенных лиц арендовал на Хаджибеевской слободке пару домов, если получится. И разместил в них своих оперов под прикрытием. Если наладить нормальное взаимодействие с твоей охраной, это почти гарантия, что к твоей усадьбе незаметно и мышь не просочится…
Моня почесал свой тройной подбородок и кивнул:
– Это нормальный ход, Витек! Я своего начальника охраны озадачу!
– Да рано его озадачивать, – сказал Логинов. – Надо сперва людей Плотникова перебросить, а это не так-то просто… Но, в принципе, все должно получиться. Я сегодня еще хочу осмотреть местность, чтобы разработать план перехвата. На случай, если Кащеев все-таки просочится…
– Спасибо, Витек!
– Надо предусмотреть любой вариант, – серьезно сказал Логинов. – Потому что Кащеев, Моня, это Кащеев…
46
Старлей прыгнул в дежурный «уазик» и укатил на службу. Кащеев, глядя ему вслед, вернулся к своему гаражу. Недалекому ментяре даже в голову не пришло, что буквально на его глазах готовился взрыв, о котором уже к вечеру будет гудеть весь Крым.
Кащеев заглянул в гараж. Пыль еще не осела до конца, и он, присев на корточки, снова закурил. План Кащеев составил, исходя из полученной от Непейпиво информации. Однако слишком многое в этом плане зависело от стечения обстоятельств. Но отступать Кащеев не собирался. Докурив сигарету, он решительно поднялся и, расплющив носком обуви окурок, вернулся в гараж.
Образовавшиеся в результате смешивания шесть мешков взрывчатки он погрузил в багажник купленной по доверенности «семерки». После этого Кащеев наконец снял грязную спецовку и вывел машину из гаража. Заперев ворота, он направился в сторону выезда на Севастополь.
Полчаса спустя «семерка» уже подъехала к большому рынку стройматериалов, расположенному на окраине. Охвативший Крым строительный бум сделал этот вид торговли таким же популярным, каким в свое время было «челночество». У растянувшихся почти на полкилометра контейнеров копошилась куча народа. Вдоль дороги нескончаемой вереницей стояли машины. Затеряться в этом муравейнике было проще простого.
Кащеев припарковал «семерку» и обошел рынок, выбирая подходящее место. Десять минут спустя он вернулся к машине и кружным путем выбрался на задворки рынка. Там он остановил «семерку» сбоку от закрытого контейнера и посмотрел на часы.
Время было начало одиннадцатого. Кащеев перекурил, вытащил телефон и позвонил бравому прапорщику Непейпиво. Тот ответил только после пятого или шестого гудка:
– Да!..
Голос у Непейпиво был хриплый, вчерашней бодрости в нем не ощущалось вообще. Скорее, ответ напоминал кряк умирающего лебедя.
– Здравствуй, Толь! Это Гриша!
– Здорово, Гриш!.. – невнятно пробубнил Непейпиво и закашлялся. – Ты как, братка? Домой вчера нормально-то добрался?
Не нужно было быть ни доктором, ни экстрасенсом, чтобы поставить болящему Непейпиво диагноз, даже по телефону – острый синдром абстиненции на фоне алкогольной амнезии на предшествующие события. Было ясно, что прапорщик загибается с жуткого похмелья и вчерашний вечер помнит, мягко говоря, слабовато.
– Да вроде нормально, – включился в игру Кащеев. – Ты ж на седьмой этаж к Таньке пошел, а я…
– Так я вчера к Таньке ходил, Гриш?
– Ну да!
– В форме?
– В форме, Толь! Как положено. И наодеколоненный…
– Вот, ёшкин кот, а я думаю с утра, где мой военный билет!
– А что, нету?
– Нету, Гриш… Но теперь найдется, я его точно у Таньки посеял!
– Ну и слава богу! – с оптимизмом произнес Кащеев. – Ты это, Толь, не забыл, что мы договаривались, что ты сегодня перед обедом поможешь мне с рынка стройматериалы закинуть в гараж?
– Почему забыл! Непейпиво ничего не забывает… – проговорил Непейпиво, хотя по его тону чувствовалось, что припоминает он это с трудом.
– Ну тогда во сколько тебя ждать, Толь? А то я уже закупился, на мешках тут загораю. И чекушка греется в кармане. Без тебя, Толь, не хочется поправляться…
– Так, а на каком рынке, Гриша? – быстро спросил Непейпиво.
Впервые за весь разговор в его голосе появились бодрые нотки.
– Тот, который у севастопольской трассы, Толь. На выезде.
– А-а, понял! Минут через тридцать-сорок, Гриш! Быстрее не получится!
– Ну, тогда жду, Толь! Как приедешь, позвонишь!
– Договорились, братка!
47
– Ладно, Моня, буду я выдвигаться, – поднялся из кресла Логинов. – Хочу успеть как следует оглядеть окрестности. А ты, главное, приведи в чувство свою охрану. А то если они меня прощелкали, то могут и Кащеева…
– Приведу! – кивнул Моня, тоже поднимаясь. – Шварц, Шварц!
За дверью затопали ноги, рожа Шварца просунулась в щель.
– Чего?
– Чего-чего? Витю проводи, блин!
Из-за Шварца в щель просунулась Лизка.
– Ой, Витечка! Ты че, уже уходишь, да? А может, пообедаешь с нами, зайчик? Я стейков замариновала, можно барбекю приготовить!