Цацки из склепа

На похоронах присутствовала ее близкая подруга, и перед ней заказчица никогда бы так не унизилась.

Короче, сотрудники похоронной компании со всеми возможными почестями внесли Персиваля в склеп, положили его в мраморный саркофаг не хуже того, в котором покоились египетские фараоны, и закрыли крышку. Я был очень огорчен – но что мне оставалось?

Прошло некоторое время. Хозяйка Персиваля уехала в кругосветное путешествие, чтобы вдали от родины пережить свое горе, а я начал забывать уникальный изумруд и связанное с ним разочарование.

И тут кое-что случилось…

Я время от времени просматриваю журналы, в которых есть разделы светской хроники. Вы прекрасно знаете, Леонид, что так называемой светской жизнью я не интересуюсь, и эти журналы просматриваю только для того, чтобы отследить тенденции моды на ювелирные изделия. Мне полезно знать, какое колье надела на приеме третья жена знаменитого миллиардера и какие серьги были на дочке сенатора во время благотворительного аукциона.

– Я понимаю, – кивнул Маркиз. – Я тоже стараюсь просматривать профессиональную прессу…

Он не уточнил, какую прессу имеет в виду, а ювелир не стал задавать вопросы – он продолжил свой рассказ.

– Так вот, листая очередной глянцевый журнал, я увидел фотографию известной светской львицы, бывшей жены крупного банкира, прославившейся тем, что при разводе сумела ободрать своего мужа как липку. Так вот, на этой даме было колье с очень крупным изумрудом. Фотограф специально сделал снимок так, чтобы этот изумруд был хорошо виден, а в подписи под снимком я прочитал, что этот бесценный изумруд – одно из сокровищ, которые предприимчивая дама сумела получить при разводе.

– И что же вас удивило в этом снимке? – спросил Маркиз, уже догадываясь, каким будет ответ.

– На этой даме был хорошо знакомый мне камень – изумруд «Граф Фуэнтес».

– Вы уверены? – на всякий случай спросил Леня.

– Почти уверен, – ответил Миллер после секундной заминки. – Конечно, это все же только журнальная фотография… если бы я сам, своими глазами увидел камень, я бы нисколько не сомневался, а так – какие-то сомнения все же остались. С другой стороны, я сам работал с этим камнем и почти уверен, что это он. Во всяком случае я не знаю другого изумруда такого размера, такой формы и такого редкого оттенка.

Ювелир сделал небольшую паузу и пристально взглянул на своего собеседника:

– Вот почему, Леня, я и пригласил вас сегодня. Я хочу, чтобы вы помогли мне избавиться от сомнений, помогли убедиться в том, что я не ошибся…

– То есть вы хотите, – уточнил Леня, – вы хотите, чтобы я… м-м-м… раздобыл колье этой светской львицы?

– Ни в коем случае! – Ювелир замахал руками. – Упаси боже! Такого у меня и в мыслях не было! Я хотел только, чтобы вы проверили, на месте ли камень, который был на Персивале в день его похорон. Если изумруд по-прежнему находится на шее собачки – значит, все в порядке, и светская львица нашла где-то камень, удивительно похожий на тот, с которым я имел дело… но если камня там нет…

– А не может так быть, что хозяйка камня, хозяйка покойного Персиваля просто передумала оставлять такой дорогой камень в склепе и забрала его после похорон, а потом без лишнего шума продала той самой светской львице?

– Я об этом думал, – признался ювелир. – Однако убедился, что это невозможно: хозяйка Персиваля уехала в свое путешествие сразу после похорон песика. Она физически не смогла бы забрать камень из склепа. Но в любом случае нужно убедиться, что его там нет, только после этого можно будет сделать окончательные выводы. Поэтому я и обратился к вам, Леня, как к специалисту высокого класса. Для вас, я думаю, не составит большого труда проверить, на месте ли камень, а я заплачу вам, сколько вы сочтете нужным…

– Об этом не может быть и речи! – запротестовал Маркиз. – Я так часто обращаюсь к вам за советом и консультацией, что считаю себя вашим должником и буду только рад, если смогу чем-то отплатить вам! Тем более что работа предстоит пустяковая – заглянуть в кладбищенский склеп и проверить, на месте ли собачий ошейник…

– Нет-нет, – возразил в свою очередь ювелир. – То, о чем я вас прошу, – серьезная работа, а за работу я всегда плачу. Кроме того, это не так просто, как кажется на первый взгляд, – кладбище, где похоронен Персиваль, очень хорошо охраняется, и посторонних туда не пускают.

– Ладно, мы как-нибудь решим этот вопрос, – отмахнулся Маркиз. – А сейчас я был бы весьма вам признателен, если бы вы показали мне хорошую фотографию камня.

Миллер был готов к этой просьбе. Он выдвинул верхний ящик стола и положил перед Маркизом крупную и отчетливую фотографию изумруда в изящной золотой оправе.

Леня присвистнул – камень и правда был удивительно красив, по цвету он напоминал морскую воду, пронизанную полуденными солнечными лучами.

«Вот бы Лолка посмотрела…» – невольно подумал Леня.

Его напарница, как и любая женщина, была неравнодушна к драгоценным камням. Но Леня тут же опомнился – лучше не надо Лоле видеть этот снимок. Начнет ныть, канючить, жаловаться, что никто ей не покупает драгоценностей и вообще не любит. Не бросается исполнять каждое ее желание (еще не хватало!), не утешает и не носит на руках. А от этих мыслей перейдет к другим: как бы найти такого человека, который сможет все это делать. На Леню в этом смысле она рассчитывать не может, сама знает.

Иными словами, на Лолку найдет блажь, а именно: она в очередной раз захочет замуж. И тогда начнется у Маркиза веселая жизнь.

Пару раз он сумел ее отговорить от этой мысли, причем с огромным трудом и то только потому, что не было никого подходящего в ближайшем окружении. А если встретится ей какой-нибудь богатый хмырь? Было уже раз такое с банкиром Ангеловым[1], Лолка тогда продержалась дней десять, а потом вернулась, потому что ей стало невыносимо скучно. И Маркиз никогда в жизни ей не признается, что те десять дней были не самыми лучшими в его жизни. Так что лучше Лоле не знать про камень и вообще не говорить про просьбу Миллера.

Сердечно распрощавшись с Иваном Францевичем и пожелав здоровья кавказской овчарке Шторму, Леня закрыл за собой бронированную дверь квартиры ювелира.

Подумав немного, он решил ковать железо, что называется, не отходя от кассы и съездить на разведку прямо сейчас. Для этого он произвел кое-какие действия: достал из багажника наклейку «Доставка цветов», затем поменял пиджак на скромную немаркую куртку и нахлобучил на голову плоскую кепочку, называемую в народе плевком.

Кладбище домашних любимцев «Тенистый уголок» располагалось к северу от города, неподалеку от поселка Осиновая Роща.

Леня свернул с Выборгского шоссе на широкую подъездную дорогу и проехал по ней несколько километров, когда увидел впереди высокие глухие ворота с будкой охраны сбоку. Ворота выглядели весьма внушительно, и он не стал рисковать раньше времени, решив для начала издали обследовать это неприступное заведение.

К счастью, в километре от ворот кладбища находилась заброшенная стройка – несколько недостроенных домов и котлован для еще одного, наполненный грязной глинистой водой. Видимо, этот квартал начали строить во время строительного бума пятилетней давности, а потом застройщик разорился.

Леня свернул на стройплощадку по разбитой автомобильной колее, поставил машину рядом с одним из недостроенных домов. Лестница в этом доме имелась, правда, без намека на перила, и Леня смог подняться по ней на верхний, десятый этаж.

Отсюда открывался прекрасный вид на окрестности – с одной стороны виднелось черное, недавно убранное поле, с другой – лиственная роща в красно-золотом убранстве. Но Леню интересовал вид с третьей стороны – там, где находилось обнесенное высокой стеной кладбище домашних любимцев.

Отсюда, сверху, кладбище ему было хорошо видно – узкие аккуратные дорожки, вдоль них – ряды внушительных надгробий.

Действительно, как и говорил Иван Францевич, здесь были уменьшенные копии самых знаменитых построек мира – маленький Тадж-Махал и пирамида Хеопса, собор Святого Петра и Пантеон, Шартрский собор и московский Мавзолей…

Наконец среди этих архитектурных шедевров далекого и не очень далекого прошлого Леня заметил копию афинского Парфенона, в которой, по словам Миллера, покоился Персиваль.

Леня вооружился биноклем, навел его на резкость и еще раз осмотрел кладбище. Теперь ему хорошо были видны мелкие детали роскошных склепов, поздние цветы, аккуратно высаженные вдоль дорожек. По одной из дорожек ехал на электромобиле смотритель кладбища, который, вероятно, был и садовником.

Маркиз перевел бинокль на стену и увидел рассыпанное по ней битое стекло и расставленные через каждые десять метров камеры видеонаблюдения.

– Серьезная организация! – проговорил Леня, наводя бинокль на резкость. – Такое впечатление, что тут не мертвые собачки и кошечки, а золотой запас страны хранится!

Проведя первичный осмотр территории, он спустился на грешную землю и подъехал к воротам кладбища.

Остановившись возле них, посигналил.

Открылась боковая дверца, из нее неторопливой походкой вышел мужчина средних лет в камуфляжном комбинезоне, подошел к Лениной машине.

– Чего гудишь? – проговорил он недовольно. – Чего сигналишь? Чего тишину нарушаешь? Тут не какой-нибудь шалман, извиняюсь за выражение, тут место последнего упокоения, так что имей уважение!

– Открывай, служивый, мне сюда цветы доставить надо, на могилу собачки…

Леня достал из кармана квитанцию и добавил:

– Перси… Персиваль! Участок номер такой-то!

– А пропуск у тебя имеется? – осведомился охранник, недоверчиво разглядывая посетителя.

– Какой еще пропуск? – спросил Леня, разыгрывая искреннее удивление. – Это же кладбище собачье, а не режимный объект и не банковское хранилище!

– Что ты понимаешь! – хмыкнул охранник. – Надо же, сказал – собачье кладбище!

– А что же еще? – переспросил Леня удивленно. – Вот, у меня накладная имеется – доставить цветы на могилу собачки…

– Без пропуска я тебя пропустить не могу! – строго проговорил охранник. – Потому как здесь очень высокая степень охраны. Пропускаем только лично владельцев участков или их доверенных лиц по специальному документу. А у тебя, как я понимаю, никакого такого документа нет, поэтому я тебя пропустить никак не могу! Здесь знаешь какие большие люди своих этих… домашних любимцев хоронят?! – И он поднял глаза к небу, давая Лене понять, в каких высоких сферах вращаются владельцы здешних участков.

– Так чего же мне делать? – вздохнул Леня. – У меня сегодня еще три доставки, а если я вовремя не развезу – цветы завянут, и мне их из своего кармана оплачивать придется!

– Надо было сперва разузнать, как и что! – нравоучительно проговорил охранник. – Ну, ладно, оставь мне свой букет, я его потом смотрителю передам, он положит, куда надо.

– Тебе? – Леня с сомнением оглядел охранника. – А почем я знаю, что ты его положишь, куда следует? Почем я знаю, что ты его, к примеру, теще своей не отнесешь? Может, у твоей тещи сегодня день рождения, а тебе неохота на цветы тратиться!

– А если ты так, так разворачивайся и уезжай сей момент! – окрысился охранник.

– Извини, извини, служилый! – встревожился Леня. – Я не со зла, я за каждую доставку отвечаю… но ежели ты передашь цветы куда надо, тогда ладно…

Леня достал с заднего сиденья машины заранее приготовленный роскошный букет роз, протянул его охраннику, но в последний момент придержал и спросил:

– А ты у меня в накладной распишешься – мол, получил букет «Осеннее настроение»?

– Распишусь, распишусь! – успокоил его охранник. – Так и быть, я сам человек подневольный, знаю, каково это…

Он поставил в бланке, который подсунул Леня, неразборчивую закорючку и принял у него букет.

В последний момент, передавая букет охраннику, Леня незаметно включил спрятанную среди цветов крошечную видеокамеру.

Охранник с важным видом забрал букет и неторопливо вернулся в свою сторожку.

Леня развернулся и поехал обратно, к городу.

Однако, отъехав примерно на километр, когда его машина была уже не видна от ворот кладбища, он остановился на обочине дороги, заглушил мотор машины и достал из бардачка небольшой прибор с чувствительным экраном, на который передавалось изображение с камеры, спрятанной в букете.

Некоторое время на экране была видна только внутренность сторожки, затем появился кладбищенский смотритель. Охранник передал ему букет вместе с инструкцией, и теперь на экране показались дорожки кладбища и ряды роскошных надгробий – копии соборов и храмов, знаменитых зданий и дворцов, вдоль которых смотритель проезжал на своем электромобиле.

Теперь Леня следил за изображением особенно внимательно.

Смотритель остановился перед уменьшенной копией афинского Парфенона. Изображение качнулось, но снова застыло. К счастью, Леня хорошо видел кодовый замок на двери склепа. Он включил режим записи и сам превратился во внимание.

Смотритель набрал на замке шифр, замок щелкнул, и дверь склепа открылась. Смотритель вошел внутрь и положил букет на надгробие, рядом с саркофагом, в котором покоилась мертвая собачка.

Дальше можно было уже не смотреть – больше все равно ничего интересного не увидишь, тем более, что главное Леня разглядел – код, который смотритель набрал на замке склепа.

Теперь можно было переходить к следующей стадии операции.

На этой стадии он подключил к работе своего давнего знакомого по кличке Ухо.

Ухо был прирожденным специалистом по автомашинам, мотоциклам и квадроциклам, скутерам и мотороллерам, а также другим средствам передвижения – в общем, по всему, что движется на двух или четырех колесах и снабжено двигателем внутреннего сгорания. Он мог в два счета починить любое транспортное средство, а мог и угнать его, если в том возникала необходимость. Маркиз часто к нему обращался, если по ходу очередной операции ему была нужна машина – и Ухо его ни разу не подвел. Он мог достать все – от инвалидной коляски до бронированного лимузина, от велосипеда с мотором до гоночного болида.

На этот раз Маркиз поставил перед ним не самую сложную задачу: ему нужен был обычный мусоровоз.

Маркиз взглянул на часы. Стрелка приближалась к двенадцати, а Уха все еще не было.

Он достал из кармана мобильный телефон, набрал номер приятеля и озабоченно проговорил:

– Ну, где ты там?

– Я тебя когда-нибудь подводил? – отозвался тот.

– До сих пор – нет, но сейчас… ты на часы смотрел? Скоро уже двенадцать!

– А ты лучше на дорогу посмотри!

И действительно, в этот самый момент из-за поворота дороги показалась огромная фура с логотипом известной западной транспортной компании. Фура подъехала к Лениной машине и остановилась. Из кабины выскочил Ухо собственной персоной. На нем был любимый промасленный комбинезон.

– Ты меня что – не понял? – спросил Леня, удивленно уставившись на приятеля. – Я же говорил, что мне нужен мусоровоз!

– Говорил, говорил! Будет тебе мусоровоз! Ты же мне сказал, что клиенты подъедут на своем мусоровозе, а зачем тебе два мусоровоза? Вполне одним обойдешься! Конфискую мусоровоз у клиентов, и все будет без шума и пыли!

– А фура-то зачем?

– Ну, на чем-то мне надо было приехать. – Ухо развел руками. – Не на велосипеде же! Кроме того, я после нашей операции в магазин собираюсь, за продуктами – надо же их на чем-то везти?

– Сколько же ты собираешься покупать продуктов? – проговорил Леня, разглядывая фуру.

– Куплю сразу побольше, чтобы закрыть этот вопрос. Ну, больше вопросов не имеешь?

– Не имею! – Маркиз снова взглянул на часы. – Только времени у нас в обрез, они через несколько минут подъедут!

– Спокойно! У меня все под контролем!

Ухо стащил свой комбинезон, под которым оказалась форма сотрудника дорожно-патрульной службы.

И в это самое время из-за поворота дороги показался мусоровоз.

– А вот и клиент, – удовлетворенно проговорил Ухо. – Ну, Маркиз, сейчас мой выход, а ты можешь посмотреть и поучиться. Только не путайся под ногами.

– Ну-ну! – Леня отошел за пламенеющий куст боярышника, откуда с интересом наблюдал за приятелем.

Ухо неторопливо вышел на середину дороги и властным движением поднял руку. Мусоровоз остановился, из кабины выглянул мрачный тип в зеленом форменном комбинезоне коммунальной службы. Рядом сидел его молодой напарник.

– В чем дело, начальник? – обратился водитель к Уху. – Нас на объекте ждут!

– Лейтенант Ухорылов! – представился «полицейский». – Ваши документы!

– Да что случилось-то? – проговорил водитель мусоровоза, открывая бардачок.

– Серия угонов! – ответил Ухо доверительным тоном. – Залетная шайка работает, гастролеры, понимаешь! Уже двадцать машин угнали! Резонансное дело!

– Ну, мусоровозы-то они вряд ли угоняют… – с сомнением протянул водитель и подал «полицейскому» стопку документов.

– А вот не скажи… – Ухо покачал головой. – Никогда ни в чем нельзя быть уверенным! Иногда бывает, что как раз мусоровоз кому-то и нужен… – И он положил документы в свою наплечную сумку.

– Чего это он, Степаныч? – забеспокоился напарник. – Нас же на объекте ждут!

– Эй, начальник, в чем дело? – всполошился водитель. – Ты почему мои бумаги забрал?

– А у тебя задних номеров нет! Придется проехать со мной для выяснения обстоятельств!

– Как это – нет? – удивился водитель. – Не может быть!

– Сам посмотри! – Ухо неторопливой походкой обошел мусоровоз сзади.

Водитель выбрался из кабины, пошел за ним.

– Как же нет? – проговорил он удивленно. – Вот же он, номер!

– Где? Правда, есть, только здорово грязные, а это непорядок! Ну, мы это сейчас исправим! – Ухо полез в сумку, достал оттуда небольшой флакон с распылителем, внезапно повернулся к водителю и брызнул в его лицо остро пахнущей жидкостью.

Водитель удивленно вскрикнул, закашлялся и осел на асфальт.

– А ты говорил, что мусоровозы не угоняют! – проговорил Ухо назидательно.

Затем он выглянул из-за заднего борта и окликнул второго мусорщика:

– Эй, парень, подойди-ка, твоему приятелю плохо стало! Он у тебя что – сердечник?

Тот тут же подбежал, склонился над водителем и удивленно проговорил:

– Степаныч, Степаныч, ты чего? Что с тобой?

Степаныч что-то сонно пробормотал.

– Что это с ним? – растерянно спросил парень, повернувшись к «полицейскому».

– А вот что! – Ухо протянул вперед руку с флакончиком и брызнул в лицо мусорщика.

Тот охнул и упал рядом со своим напарником.

– Эй, Маркиз, помоги! – окликнул Ухо Леню.

Вдвоем они затащили обоих мусорщиков в кабину фуры.

Тут же, в кабине, лежали два зеленых комбинезона. Один из них Ухо надел сам, второй протянул Лене.

– Что с ними-то будет? – поинтересовался Маркиз, кивнув на мусорщиков. – Придут в себя?

– Конечно, – кивнул Ухо, забираясь в кабину мусоровоза. – Отличное средство! Два часа здорового полноценного сна гарантированы! Ты-то за два часа управишься?

– Гораздо быстрее! – заверил его Маркиз.

Мусоровоз выехал на дорогу и покатил к воротам кладбища.

Остановившись у ворот, Ухо посигналил.

Дверь сторожки открылась, оттуда вышел уже знакомый Лене охранник в камуфляже.

– А, мусорщики… – протянул он, потянувшись и подавив зевок. – Документы давайте!

– Всенепременно! – Ухо протянул ему бумаги, которые взял у настоящего водителя мусоровоза.

– Что-то вы сегодня припозднились, – охранник лениво проглядел бумаги и вернул их водителю.

– Пробка на двадцатом километре. Фура с рыбой перевернулась, вся дорога засыпана минтаем и путассу… прикинь – кошки сбежались со всей Ленобласти!

Ворота разъехались, мусоровоз въехал на кладбище.

Леня поразился тому размаху и роскоши, с которыми было оборудовано это кладбище домашних любимцев. Ряды роскошных склепов и величественных монументов утопали в цветах и густой зелени, тронутой красками осени.

Ухо остановил громоздкую машину возле мусорных баков. Леня выскочил из кабины, убедился, что поблизости нет посторонних, и нырнул в густые кусты. Так, прячась позади кустов, он добрался до маленькой копии греческого храма, в которой покоились останки Персиваля.

Леня подобрался к двери сбоку, пожевал подушечку жевательной резинки и залепил объектив установленной над дверью камеры.

После этого он набрал на электронном замке код, открыл двери склепа и вошел внутрь.

Внутри склеп был отделан не менее роскошно, чем снаружи, – натуральный итальянский мрамор, бронза, позолота.

В центре склепа возвышался мраморный, богато инкрустированный саркофаг.

Леня подошел к нему и с немалым трудом снял закрывающую саркофаг мраморную крышку.

Внутри саркофага на подушке алого бархата с золотыми вензелями покоилась хорошенькая жемчужно-серая собачка. Персиваль выглядел совершенно живым, казалось, он просто спит, и, если сюда войдет хозяйка и окликнет его – песик проснется, соскочит на пол и тявкнет, предлагая ей поиграть.

Но ошейника, ради которого Леня затеял и провернул всю эту операцию, на нем не было.

– Что и требовалось доказать… – протянул Леня и несколько раз сфотографировал собачку, чтобы предъявить снимки Миллеру.

Дело было сделано.

Леня вернул на место крышку саркофага, вышел из склепа, запер замок на двери и так же, кустами, вернулся к мусоровозу.

Ухо тем временем уже заканчивал работу: он погрузил в кузов машины полные баки, поставил на их место пустые.

– А что, – проговорил он, повернувшись к Лене. – Интересная работа! Если завяжу со своей теперешней – перейду на мусоровоз. Кусок хлеба мне обеспечен!

– Чего это ты надумал профессию менять? – с опаской переспросил Маркиз.

– Да нервно как-то стало, – признался Ухо. – Опять же, компаньоны неблагодарные, не ценят мою помощь…

– Это кто это не ценит? – возмутился Маркиз. – Я, например, очень ценю!

– Да ладно, не обижайся, это я так… осень, настроение унылое… на теплое море, что ли, съездить…

Леня поскорее отвернулся, чтобы скрыть удивление: сколько лет он был знаком со своим приятелем и ни разу не слышал, чтобы тот вспоминал про теплое море. Ухо хоть и любил всевозможные транспортные средства, но никуда не ездил, в основном сидел в своем гараже. А тут вдруг на море собрался, да что он там делать-то будет? И на жизнь жалуется, депрессия у него… Лолке рассказать, может, она разберется?..

Напарники забрались в кабину мусоровоза, подъехали к воротам.

Охранник выпустил их, и они продолжили свой путь.

– Ну как, – спросил наконец Ухо, когда они отъехали от кладбища. – Нашел, что хотел?

– Как раз не нашел, – задумчиво ответил Маркиз. – Но отрицательный результат – это тоже результат…

За таким разговором они доехали до того места, где оставили фуру.

Мусорщики в кабине сладко спали. Напарники перетащили их в кабину мусоровоза.

– Вот будет номер, когда они проснутся и поедут к кладбищу! – мечтательно проговорил Ухо. – Хотел бы я на них посмотреть, как они разговаривают с охранником!

– Лично я поеду домой. – И Маркиз зашагал к своей машине.

– Здоров, Парфеныч! – сказал Леня, поднимая руки, чтобы удобнее было его обыскивать. – И тебе, Шторм, привет!

– Зачастил что-то, – заметил Парфеныч, закончив его охлопывать, – проходи уж!

И Шторм рыкнул Лене вслед – не зло, а так, для порядка.

Миллер сидел за столом, перелистывая какой-то журнал.

– Ну что, Леонид? – спросил он, подняв голову. – Вам удалось?

– Удалось, – вздохнул Леня, садясь напротив, – и вы были правы, Иван Францевич, камня там нет.

– Так я и думал, – вздохнул, в свою очередь, Миллер. – Дело осложняется, вот, почитайте.

В журнале было помещено интервью с той же бойкой разведенкой, бывшей женой крупного банкира, которой удалось здорово ощипать своего мужа. Журнал был не совсем дамский, но, несомненно, для весьма обеспеченных людей. И претендовал на некую серьезность, то есть в разделе «Блеск и роскошь», к примеру, помещались не только рекламные снимки дорогих украшений, но и краткая история их происхождения или история фирмы, их изготовившей.

Разумеется, в интервью был затронут вопрос о том самом колье с изумрудом.

Дама сказала, что изготовили колье мастера из хорошо известной ювелирной фирмы, которая находилась в Амстердаме. Причем переврала название торгового дома, и вообще было ясно, что она понятия не имеет, о чем говорит. Колье якобы купил ее муж в подарок ей на какую-то там дату.

– Дура! – в сердцах сказал Миллер, когда Леня прочитал статью. – Поймите, Леонид, мое беспокойство. Журнал довольно известный, вполне может прочитать эту статью человек компетентный, и это может повредить моей профессиональной репутации. Теперь я твердо уверен, что камень – тот самый «Граф Фуэнтес». Так что ее муж никак не мог купить его в Амстердаме.

– Понимаю, – кивнул Леня, – учитывая его отношение к ней после развода, он вполне может воспользоваться случаем и устроить скандал.