Сгори дотла, моя звезда!

Он ударил справа, без пристрелочного слева. Это была его коронка – кулаком точно в подбородок… Танцор обладал столь большой мышечной массой, что, пропустив удар, ни на пядь не подался назад. Округлив глаза, недоуменно глянул на обидчика. Свирепо взмахнув рукой, шагнул к нему, но, вдруг покачнувшись, мешком рухнул на пол.

И это было только начало. За порушенную собственность клуба вступились охранники. Одного Артем встретил прямым в челюсть, другого швырнул через бедро, а третий ударил его ногой в живот, после чего приложил носом к своей коленке…

Его схватили за руки, вытащили из зала, бросили на пол в какой-то комнате. Пока он приходил в себя, появился наряд милиции, дальше проще: браслеты наручников на запястья, зарешеченный отсек «уазика», дорога дальняя, казенный дом – камера для временно задержанных при отделе внутренних дел.

Из документов у него были только права и техпаспорт на машину, из денег – несколько мятых тысячных купюр плюс к тому банковская карточка.

Артем стоял перед оперативным дежурным, пошатываясь, с опущенной головой. Хмельные волны давно заглушили боль, и сейчас ему хотелось только одного – поскорее завалиться спать. Но капитан с выпуклыми надбровьями и острым подбородком не спешил препроводить его в камеру, неторопливо заполнял опись изъятых вещей и документов.

– Золотая молодежь, блин, – раздраженно-завистливо и вместе с тем ехидно хмыкнул он, рассматривая техпаспорт. – Нажрутся, а потом ездят на дорогих джипах…

– Не знал, что ваш «уазик» – дорогой джип, – погладив распухший нос, буркнул Артем.

– Да я не про «уазик», я про твой «БМВ»… Нажрутся, говорю, а потом ездят…

– Может, и нажрутся. Но не ездят…

– А по физиономии кому съездил?

– Стриптизеру.

– А-а, ну тогда молодец!.. Давай в камеру, проспись немного. А завтра тобой займутся…

Капитан провел Артема в камеру, закрыл за ним решетчатую дверь.

Здесь было только две кирпичных стены, остальные – сплошная решетка. И скамеек всего две – узкие, грязные. Артем сначала сел, прислонившись к стене, а потом, засыпая, завалился на бок.

Утром его разбудил знакомый уже голос.

– Давай, мажор, поднимайся, – с усмешкой поторопил его капитан. – На утренний кофе, кх-кх…

За окном в конце длинного коридора серел рассвет, внутренний хронометр показывал ранний час. Да и отдел еще спал – тишина за витринным стеклом дежурной части, полумрак…

– Пиво – это по почкам, – хмуро изрек Артем. – А кофе – это куда?

– Сначала через печень, потом через почки, – защелкнув на его запястьях наручники, хмыкнул офицер. – Не думаю, что это больно…

По гулкой лестнице, пустынными коридорами он провел его в кабинет на втором этаже. Артем успел заметить табличку: золотом на красном фоне – «оперуполномоченные». Все предельно ясно.

Кабинет просторный; ремонт вроде бы недавний, но в углах над окном обои уже отошли от стен. Старый засаленный диван у самого входа, два фронтально сомкнутых стола, книжный шкаф с облупленным фасадом и лежащим плашмя талмудом – Уголовно-процессуальный кодекс, комментарии к нему и разъяснения, килограммов на пять-шесть. Мало не покажется, если такое издание опустить на голову. Пол в помещении грязный, занавески на окнах затертые, но паутины по углам вроде бы нет. Зато здесь был паук, застывший в ожидании жертвы.

Это был молодой человек с неубедительно усталыми глазами. Он пытался изобразить зрелую не по возрасту мудрость, но Артем ему не поверил. Обычный оперативник, лет двадцати пяти от роду; максимум старший лейтенант по званию.

На тумбочке слева от него бурлил электрический чайник, механический щелчок известил, что кипяток готов. Парень молча взял две кружки, сыпанул в каждую по ложке растворимого кофе, бросил по три кубика сахара, залил водой.

Артем наблюдал за ним с затаенной надеждой, гадал – по его душу или нет вторая кружка. Капитан доставил его по назначению и ушел, в дежурной части у него своя кухня – не было смысла искать кофейной милости у дежурного оперативника. Значит, вторая кружка для задержанного. Через желудок-печень-почки, своим ходом… Кровь насытится бодростью, разгонит похмельную тяжесть в голове.

– Ну, чего стоишь? Присаживайся!

Офицер благодушно показал за соседний стол. Артем приподнял руки, обратил внимание на стальные браслеты.

– Ничего, потерпишь. Ты у нас, говорят, буйный.

– Когда как.

– Людей избиваешь.

– Знаю, что зря, не надо было, – понуро сказал Артем и присел на стул.

– Заявление на тебя поступило. Драка в ночном клубе, вывих челюсти…

Артем ничего не сказал, лишь еще ниже опустил голову. Он человек мирный, зла никому не желает, душа тянется к доброму-вечному… Но в губинах той же души таится грубое животное с первобытными инстинктами вместо разума. И сколько ни пытался он задушить в себе этого зверя, каждый раз его победа над ним сменялась поражением. Не хотел он идти с Максом в клуб, упрямился, но… Теперь вот отвечай за то, что натворила свинья из хлева под коркой его сознания.

– Ну, и что будем делать?

– Не знаю.

Артем знал, как найти выход из этой ситуации. Но не хотелось юлить, выкручиваться – настроения для этого не было.

– Не знает он… Как человека избить, он знает… На, согрейся, а то замороженный какой-то.

Оперативник перегнулся через стол, поставил перед ним белую кружку с потемневшими от чужих губ краями. Впрочем, на стерильность Артем и не рассчитывал.

– Спасибо, – сделав глоток, поблагодарил он.

В детстве он отличался повышенной брезгливостью, но все это осталось в далеком прошлом. Может, он и был мажором, чье будущее предопределено успешными родителями. Но в свое время он вдоволь нахлебался грязной водички – как в прямом, так и в переносном смысле. Он знает, что такое жизнь без меда…

– Вроде бы неплохой парень… – в раздумье произнес оперативник.

– Плохой, – не согласился Артем. – Вчера я был плохим… А может, и позавчера… Какое сегодня число?

– Двадцать восьмое.

– Да нет… – Артем решил, что его разыгрывают.

Но как мог знать оперативник, что по его времяисчислению сегодня – максимум двадцать седьмое августа?.. Не мог он этого знать.

– А это что-то меняет? – внимательно посмотрел на него офицер.

– Ну, есть один момент… А ОВД какой? А то я как-то не сообразил…

– Ильинское. А что?

– Черт!.. То есть ничего…

Он мог объяснить причину своего волнения, но ведь оперативник не поверит. Да и самому трудно поверить в то, что у него настолько тяжелый случай, хоть в психушку на курс лечения отправляйся.

– Ничего у меня в протоколе нет, – насмешливо посмотрел на него уполномоченный. – Пока нет. Но сейчас будет… Ну, что, начнем?

Он полез в ящик стола, достал оттуда папку с бланками протоколов. И только он раскрыл ее, как распахнулась дверь, и в кабинет вошла хорошенькая девушка с удивительно знакомым лицом.

Темно-русые волосы, стрижка – классическое каре, волосок к волоску; тонкие, четко очерченные брови, большие накрашенные глаза, влажный блеск на светло-розовых губах. Одета она была по-спортивному – джинсовая двойка с неброскими, но дорогими аппликациями, кроссовки с грязной подошвой.

Она шла так быстро, что дежурный капитан не поспевал за ней. Он потянул к ней руку, будто хотел сказать – вот, мог бы ее задержать, да не решился. Той же рукой хлопнул себя по бедру – извините за постороннее вторжение, но ничего поделать не могу. Впрочем, оперативник на него и не смотрел. Все внимание на девушку, в которой, как и Артем, он узнал популярную певицу Алеку.

– Э-э, прошу! – приподнявшись со своего места, растерянно протянул он.

И показал на стул с торца своего стола.

Артем на всякий случай опустил скованные наручниками руки и замер в ожидании, когда его уведут обратно в камеру. Но хозяин кабинета, похоже, забыл о нем. И девушка не смотрела в его сторону – хотя бы потому, что села к нему боком.

Он заметил на рукаве куртки в районе локтевого сгиба свежую помарку, размазанную глину коричневого цвета, на спине – колючку репейника. Интересно, с каким чертом и где она была этой ночью?

– Я вас слушаю, – дрожащим от напряжения голосом обратился к девушке офицер.

– Что слушать? Машину искать надо! – с апломбом заявила Алека.

– Какую, простите, машину?

– Ну, какую-какую! Мою, конечно!

– И где она?

– Это вы у меня спрашиваете? – возмущенно воскликнула она. – Это я у вас должна спросить! Вы должны следить за порядком в районе! Вы должны знать, куда угоняют машины!

– То есть вы хотите сказать, что у вас угнали машину? – сглотнув слюну, в смятении спросил оперативник.

– Я хочу сказать?! Да я во весь голос об этом говорю!

Алека выпрямила спину, вскинула голову – ни дать ни взять вулкан праведного гнева.

– Так, давайте без шума… – Парень выразительно посмотрел на часы, перевел взгляд на «звезду».

– Вам что-то не нравится? – немедленно отреагировала она.

– Московское время – пять часов сорок восемь минут.

– И что?.. Милиция работает круглосуточно. И машины тоже угоняют круглосуточно.

– Логично… Вы на «02» звонили?

– Нет, а это обязательно?

– В принципе нет… Заявление писали?

– Та-ак! Началось!.. Вы заявление мое искать будете или машину?

Оперативник понял, что так просто от «звезды» не отделаться.

– Так, давайте начнем с самого начала. Когда вы обнаружили пропажу машины?

– Полчаса назад. Если точней, в пять часов… пять или десять минут, что-то в этом роде… Я обычно до девяти сплю, а тут как будто укололо что-то – проснулась, выглянула в окно, нет моего «Фольксвагена»…

Она рассказывала, инстинктивно пощипывая мочку ушей.

– «Фольксваген Пассат»? – спросил офицер.

– Да… А вы откуда знаете? – встрепенулась девушка.

– Догадался. Это самая угоняемая марка.

– Не знала… То есть теперь знаю… Лучше бы не знать…

– Значит, автомобиль угнали со стоянки возле дома? – предположил оперативник.

– Ну, стоянка – это громко сказано. Так, место возле подъезда… Выглянула в окно, а машины нет…

Девушка продолжала теребить мочку своего уха, отчего та раскраснелась и разбухла, как маисовое зерно на раскаленной сковородке. Или у нее прокол под сережку воспалился, или кровь от волнения плохо циркулирует. Артем подозревал второе.

– Ну что ж, вам надо написать заявление… А я пока дам координаты на вашу машину. Техпаспорт можно?

– Разумеется. – Девушка нехотя вынула из сумочки портмоне для водительских документов, протянула их оперативнику.

– Вы пока заявление, а я сейчас…

Он сунул ей под руку лист бумаги, ручку, а сам вышел из кабинета с такой поспешностью, будто здесь вот-вот должно было сработать взрывное устройство.

– Вот умный, заявление пиши… А как его писать, кто знает? – спросила Алека, обращаясь к тишине в кабинете.

– Я знаю, – Артем открыл ящик стола, бросил туда наручники, выложил руки на стол. – Можешь повернуться ко мне.

– А мы что, сразу на «ты»? – выразила свое возмущение девушка.

Но на другой стул пересела, и теперь Артем мог видеть ее лицо.

– А чего тянуть? – улыбнулся он.

– Ну, ты даешь!.. Ты кто такой?

– Следователь ОВД лейтенант милиции Гончар, – с разбитной улыбкой представился он.

– Не похож ты на следователя… Где-то я тебя видела…

– Ты знаешь, я тоже себя недавно видел, в зеркале… А тебя видел… в июне, кажется, на корпоративе, «Стабинвест» – пятнадцать лет успеха и процветания…

– Да, да, помню, – заинтригованно кивнула девушка.

– Ты своей «Джигой» всех зажгла… А потом тебя со Славой познакомили…

– Да, да, Слава Райтер… И ты с ним, кажется, был… А говоришь, что следователь, – уличающе погрозила ему пальчиком Алека.

– Может, мы со Славой в одном классе учились. Он сейчас у папы в замах, а я здесь, в милиции…

– В одном классе? Он здесь в Москве в частной школе учился, а потом в Англии в частном колледже…

– Ну, я тоже в частной школе… Но у меня папа – генерал милиции, я, так сказать, по родительским стопам…

С банкирским сынком Славой Райтером Артем познакомился в прошлом году на шумной вечеринке. Это был окультуренный кутеж без пьяного дебоша, но с интересными женщинами… А отец у Артема действительно был генералом, и не суть важно, что в запасе. И все остальное – тоже правда.

– Ну, если по родительским стопам… Так что, заявление писать будем?

– Да ну его… Ты мне о себе расскажи. Считай, что это интервью.

– Ты же не журналист.

– Нет, я твой друг. То есть Славка мой друг. Ну, а друг моего друга тоже мой друг… Или вы с ним не друзья?

– Ну, друзья, – в сомнении пожала она плечами.

Славка был одним из самых завидных женихов Москвы, потому Алека и закрутила с ним роман. У бабочек короткая жизнь, у мимолетных «звезд» – слава. Сегодня тебя знают все, а завтра ты уже в закате и никому не нужна. Алека, конечно, это понимала, поэтому, пока ее звезда не погасла, пыталась выйти на орбиту богатых мужчин. Но со Славиком у нее не сложилось: секс был, а спутником жизни он для нее так и не стал.

– Вот и расскажи мне о себе.

– Что тебя конкретно интересует?

Артем смог сдуть с нее звездную пыль. Алека признала в нем своего, и это должно было развязать ей язык.

– Духи мне твои нравятся…

Он повел носом, ноздрями поймал ее запах.

– Кажется, «Амор, Амор».

– Ну да… А почему кажется?

– Да с носом проблемы, если ты заметила…

– Припухший он у тебя какой-то.

– Потом расскажу… Хорошие у тебя духи… Что там, жасмин, лилия?.. Можно твою чудную ручку!

Он взял ее руку, поднес ее к губам… А рука пахнет соляркой. Теперь он точно был в том уверен.

– Что это тебя на любезности потянуло? – недоуменно посмотрела на него Алека.

– Ты такая классная. Жаль, я при исполнении… Кстати, вечером я свободен. А ты? Может, покатаемся по городу, а? Заедем куда-нибудь, все такое…

– Ну, ты жук! – игриво повела бровью девушка.

– Это у тебя жук. «Фольксваген Жук», я правильно понял?

– Нет, «Фольксваген Пассат»…

– Ну да, ну да… Значит, «Пассат». Сто сорок лошадей, дизель, турбонаддув…

– Ты откуда знаешь?

– Но это же так.

– Так… Было… – взгрустнув, кивнула девушка.

– Ничего, найдется твоя красавица. Может, даже раньше, чем ты думаешь…

– А я думаю, что найдется?

– Не знаю, не знаю… Да, кстати, хотел спросить, машина у тебя новая?

– Ну, не совсем новая, но в очень хорошем состоянии.

– Если нет сливной пробки на топливном баке, то старая-старая…

– Да нет, была пробка!

– Ты в этом уверена?

– Да. Сама видела…

– Как ты могла ее видеть? Это же под машину лезть надо…

– Где видела? – призадумалась она. – Ну, видела… И лезть никуда не надо. Ее на подъемнике поднимали, в автосервисе, мне мастер показывал…

– А-а… Это хорошо, что ты такая любопытная…

В это время в кабинет зашел оперуполномоченный. Хорошо, что Алека не видела, как вытянулось его лицо, иначе бы она все поняла.

Артем не растерялся, уверенным движением руки показал офицеру, что ему нужно набрать в рот воздуха и немного помолчать. И как ни в чем не бывало продолжал:

– Значит, говоришь, что сегодня проснулась в пять часов десять минут…

– Что-то вроде того.

– Выглянула в окно, а машины нет.

– Нет.

– И сразу к нам?

– Да, сразу…

– И долго шла?

– Да нет, минут пятнадцать…

– И еще капитан в дежурной части вредничал.

– Да, впускать не хотел….

Артем ждал, когда хозяин кабинета взвоет сиреной и гневно изобличит самозванца. Но тот уже успокоился и с интересом наблюдал за ним.

– В этот кабинет ты вошла в пять часов… э-э… сорок пять минут… Итого, с момента пробуждения прошло тридцать пять – сорок минут. Пятнадцать минут, чтобы сообразить, что делать, собраться, двадцать минут, чтобы прийти сюда. А когда же ты накраситься успела?..

– Я?! Накраситься?! – вскинулась Алека.

– А разве нет?

– Ну, я с вечера…

– Это свежий макияж. Вон как губки блестят. И все контуры четкие… Значит, в отделение пешком шла? Грязь на улице, прошлогодние листья под ногами, да?

– Какие листья? Какая грязь?

– А ты на свои подошвы посмотри. Это же суглинок с фрагментами прелых листьев. И в репьях вся… Вот и коленка грязная, – заметил он. – Я уже, не говорю про руки, которые пахнут соляркой… Я бы подумал, что ты машину заправляла, но у тебя локоть в грязи, ты на него опиралась, когда дизель из бака сливала…

– Дизель сливала? Зачем?

– А машина в лесу стоит, одна-одинешенька. Глядишь, и позарится кто-нибудь. А так солярки нет, и не уедешь… Можно было бы свечи выкрутить, так это геморрой… Хотя и солярку не просто слить, это и ключ надо подобрать, а если пробка туго пойдет, то вообще… А может, все-таки машину заправляла? Ну, чтобы до леса доехать. Пистолет мимо бака пронесла…

– До какого леса? – возмущенно, но срывающимся голосом спросила девушка. – Какой пистолет?!

– Заправочный… А лес, где машину оставила… Знаешь, что у меня с носом? Это я вру много, а когда человек врет, у него адреналин выделяется, он кровь гонит в нос, поэтому все время хочется его потереть… Когда человек врет, он еще мочку уха трет, там, наоборот, отток крови, но это не суть. Ты на свое ухо посмотри… Хотя нет, оно у тебя уже не красное. Красивое у тебя ушко. И сама ты красивая. И песни у тебя – жесть. Но людей зачем подставлять?

– К-каких людей?

– Тех, которые в погонах… Ты вот за дешевой славой гонишься, в милицию заявила, что машину у тебя угнали, завтра об этом в желтой прессе заговорят. А потом появится сообщение, что воры, узнав, чью машину они угнали, вернули ее хозяйке, знаменитой певице Алеке. Вот это будет бомба!.. Какой пиараст это тебе посоветовал? Ну, кто там у тебя пиаром занимается… Или сама придумала?.. Ты не думай, мы на тебя дело заводить не станем. Нам прецеденты не нужны… Ну так что, где машину оставила?

– Ладно, все, проехали!.. Пойду я, – поднимаясь со своего места, разочарованно сказала разоблаченная «звезда».

– А заявление?

– Не было ничего, просто зашла…

– Славику привет!

– Да пошел ты!

В дверях Алека остановилась, обиженно и вместе с тем с пониманием посмотрела на Артема.

– Не сливала я солярку. Что я, дура, под машину лезть!.. Просто упала. Споткнулась и упала…

– В лесу?

– Бай-бай! – пошевелила длинными пальчиками певица.

И скрылась за дверью.

– Какая девушка, – сожалеюще вздохнул Артем, глянув на офицера с непонятным для того упреком. – Мог бы с ней сегодня покататься…

Он был искренен в своих суждениях. Что ни говори, а вчерашняя вечеринка закончилась плохо: милицейскому «обезьяннику» – да, сексу – нет. И он совсем не прочь был поразвлечься с Алекой.

– А так на признание пришлось раскручивать, против себя настроил… Честь мундира, все такое. А девочка ушла…

– Какая честь мундира, что ты несешь? – не выдержал оперативник. – Кто ты такой?

– Такой-сякой…

С унылым видом Артем достал из ящика наручники, которые умудрился вскрыть обычной канцелярской скрепкой, протянул их офицеру. Ему решать, что делать с ним дальше.