в Швеции закрытые катки
переоборудованы в морги.
Нет следов инверсионных,
безмятежна синева,
во дворах бездетных сонных
не подстрижена трава,
превентивное плацебо
принимает грамотей.
Карантин. Земля и небо
отдыхают от людей.
29 марта
Наташа, трёхлетняя,
в руках – листок бумаги
с единственной карандашной чертой.
– Что ты нарисовала?
– След от самолёта.
Плохо быть пастухом,
хорошо – подпаском:
танцевать босиком,
верить страшным сказкам,
с грядки рвать огурец,
мастерить подарки,
не считая овец,
спать с щенком овчарки.
Говорили о войне
(стране, родне, луне, вине),
замолчали и открыли:
в двухголосной тишине
оба голоса – вторые.
Есть и третий – за окном,
неопознанная птица.
Свет погасим и уснём
(уйдём, умрём, поймём, споём).
Дрозд. Скворец. Щегол. Синица.
30 марта
– Мам, я загадку придумала.
Загадать?
– Загадай.
– Летает-летает
и не бывает.
– Ангел?
– Нет, что ты!
– Дракон?
– Да нет же!
Сдаёшься?
– Сдаюсь.
– Летающая тарелка!
Перекличка: готов? Готов.
Раскидало нас по планете.
Человечество – вече лбов,
конференция в интернете.
Имярек. Имярек. Имярек.
Не помехи – шум океана.
Человечество – крылья век
за тюремной решёткой экрана.
31 марта
Лихие времена говорят нам:
в больнице, в нищете, на войне
бесценное бывает бесплатным
и, стало быть, бесценным вдвойне.
Считаться, торговаться не надо.
Дарю. Бери. Не благодари.
Трансляция из Мет. ДиДонато
и Радвановски. Норма. For free.
Налажена телеграфная связь
ритма,
на самом видном месте нашлась
рифма,
а значит, врежется на века
в память,
как учит озеро облака,
как учат озеро облака
таять.