Рыжая-бесстыжая
– Ну-ка пойдем посмотрим, что там у тебя…
Вид мертвого мужчины в ее кресле произвел на него удручающее впечатление. Во всяком случае, так показалось Насте. Вытаращив глаза, мгновение он молча его разглядывал, пока наконец не выдал:
– Ты представляешь, в каком ты дерьме?!
– Приблизительно… – шепнула она, боясь поднять голову.
– Знаешь, кто это?!
– Да, – обреченно кивнула она, все так же не глядя ему в глаза.
– Откуда?! – с напором продолжил он допрос.
– Я… мы это… – принялась она мямлить, только сейчас до конца осознав, как Антон был прав, беря под сомнение ее умственные способности.
– Перестань! – рыкнул он приглушенно. – Откуда знаешь Ваньку Мельникова, идиотка?!
– Я с ним ужинала сегодня вечером… В ресторане… – просипела она и… разревелась. – Я поехала утром машину продавать на авторынок. Он сразу прицепился.
– Две цены небось давал, – понимающе хмыкнул Антон и, обойдя кресло с трупом стороной, уселся на мягкий велюровый диван, ее недавнее приобретение. – Да ты не стесняйся, рассказывай. Я его штучки давно знаю…
– Откуда? – спросила Настя, шмыгнув носиком.
– Здесь вопросы задаю я! – нацелил он в нее указательный палец. – Дальше!..
– Я сейчас… – На плохо слушающихся ногах Настена ушла в кухню и вернулась со стаканом холодной воды. – Не хочешь? А я выпью, горло пересохло…
Антон лишь насмешливо хмыкнул, мотнув при этом пару раз головой из стороны в сторону. Так себе жест, не имеющий особого значения, но Насте так не казалось. Этот полуобнаженный мужчина волновал ее сейчас даже больше, чем труп, начинающий коченеть в ее кресле, он мог простым взмахом ресниц лишить ее воли и способности рассуждать здраво. А уж коли такое вот осуждающее сопение, то дурой себя почувствует любая…
Рассказ ее был кратким, но всеобъемлющим.
Сегодняшнее утро началось у нее с торгов, поскольку свекрухиной «девятки», полученной ею в качестве отступного, хватило ровно на две недели. Потом она с завидным упорством ослицы совершенно отказалась заводиться.
– Движок скоро того… стуканет, – авторитетно заявил вызванный Настей с первого этажа их многоэтажки дядя Витя. – Продавай, пока не поздно. Ну это, пока жестянка еще цела…
Побегав по разным автомастерским и прикинув приблизительную сумму расходов на подобного рода ремонт, Настя едва ли не скрипела зубами от злости. Маргарита Николаевна в который раз с ловкостью циркача обвела ее вокруг пальца, всучив ей груду металла, кое-как кем-то подреставрированную.
– Да тут и видно, что ляпали, как придется, где глаза-то у тебя были? – укорил ее все тот же дядя Витя и пообещал посодействовать в продаже рухляди.
Авторынок встретил их галдящей толпой мужиков, снующих между автомашинами, стоящими с раскрытыми багажниками и капотами.
– Вот здесь я тебя оставлю, – пробормотал сосед с первого этажа, отбуксировав ее машину почти к самому выходу. – Больше штуки не проси. Хотя и штука, по-моему, многовато…
Он оказался прав. Услышав сначала о поломке, а затем о цене, мужчины насмешливо кивали, затем хамовато шутили и уходили, оставив ее несолоно хлебавши. Часам к двум дня, изрядно проголодавшись, устав и издергавшись от постоянных вопросов и ответов, Настя совсем уже было собралась бросить к чертовой матери торги вкупе с машиной и уехать на первом попавшемся автобусе домой, когда в окружении свиты появился этот самый гражданин. Он шел, с высокомерием лорда поглядывая по сторонам, и лишь время от времени снисходил до приветственных кивков своим знакомым. Свита, состоящая в основном из безликих мускулистых парней, трусила за ним следом. Так они прошла ряда три автомобилей, пока, вдруг резко сменив направление маршрута, не свернули к ней.
– Сколько? – почти не разжимая губ, процедил вышеописанный задавака.
– Штука, – пролопотала Настя и почти тут же, опомнившись, поправилась: – Девятьсот пятьдесят долларов. Торг уместен…
– Что с ней?
– Двигатель…
– Понятно. – Он внимательно оглядел автомобиль и хозяйку и спросил: – Лет сколько?
– Одиннадцать, – с печальным вздохом пробормотала она. Обычно в этом месте покупатели, озабоченно присвистнув, уходили, поэтому она поспешила добавить: – Но на ней почти не ездили…
Удивительно, но он не стал свистеть, а лишь негромко засмеялся. Свита вежливо его поддержала.
– Тебе лет сколько, дуреха? – с терпеливостью педагога вспомогательной школы переспросил мужчина.
– А зачем вам? – Настя опешила.
– Интересно. Думаю, что за пигалица здесь тачку толкает, ей и шестнадцати-то нет.
– Ой, да что вы, – моментально попалась на удочку Настя. – Мне уже двадцать три года.
– Совершеннолетняя, значит, ага… – Он открыл дверцу водителя, сел за руль и, подозрительно паскудно скалясь, прокричал оттуда: – А как насчет минета, дорогуша, сможешь?..
Ее словно под дых ударили. Дыхание мгновенно перекрылось. Воздуха стало катастрофически не хватать, а вся кровь, казалось, собралась в области висков.
Каков мерзавец?! Она как последняя дура распинается перед ним, а он, оказывается, все это время лишь потешался…
– А ну пошел вон отсюда! – тихо, но внятно произнесла Настя, склонившись к его уху. – А то сейчас милицию позову!
– Ишь ты, обиделась, – совершенно незлобиво бормотнул он и осклабился в некоем подобии улыбки. – Ты подожди кипятиться. Я тебе за тачку две штуки дам.
– Хоть восемь! Убирайся! – не сдавалась Настя.
– Ведешь себя прямо по-детски, – удивленно произнес он и, внимательно к ней приглядевшись, спросил: – Учительница, что ли?
– А если и так, то что?! – От нетерпения она начала подергивать правой ногой. – Оскорблять можно?!
– Ну тогда другое дело… – Он вылез из машины и, взяв руку упиравшейся Настены, поднес ее к своим губам со словами: – Иван… Иван Мельников. Думаю, нам есть что обсудить…
Глава 7
– И что же в процессе обсуждения тебе не понравилось? – Антон мрачными, как потемневшее небо, глазами смотрел на девушку.
– То есть?
– Чем он так тебя разозлил, что ты решила его кокнуть?
– Да как ты смеешь?! – Слезы опять обильно потекли из ее глаз. – Он дал мне задаток в пятьсот долларов. Сказал, что машину заберет через день, и велел прийти вечером в ресторан «Лотос» за остальными деньгами.
– И ты, как последняя идиотка, потащилась? – не удержавшись от сарказма поинтересовался Антон.
– Я пошла, а не потащилась! – всхлипнула Настя. – Он отдал мне оставшуюся часть денег, то есть полторы тысячи долларов. Мы поужинали, болтая ни о чем. Потом попрощались. Я поехала домой. Прихожу, а тут такое…
– Где еще шарахалась? – спросил он и, видя ее недоуменный взгляд, пояснил: – Он должен был успеть за время твоего пути приехать к тебе домой, открыть квартиру, издохнуть в кресле. Это минимум полчаса…
– Я?! Ах да! Я заезжала на старую квартиру…
– По супругу соскучилась? – продолжал язвить Антон.
– Нет… В бумагах на машину не хватало одной подписи этой стервозины. То ли она специально ее опустила, то ли неумышленно. Представляешь, встретила меня как родную. Если бы не знала ее, подумала бы, что она действительно рада меня видеть. Маргарита поставила недостающую каракулю, предложила чаю (я отказалась) и проводила меня до дверей. Вместе с дорогой, думаю, полчаса прошло. Кстати, а почему ты решил, что он умер в моем кресле?
– А где? – Он встал с дивана и приблизился к покойнику. – Хотя тебе виднее… Ни крови. Ни раны единой. Наверняка отравление. Чего в ресторане Ваньке подсунула? Стрихнину или еще какой гадости?
– Перестань, прошу тебя!!! – взмолилась Настя, сложив молитвенно руки перед грудью. – Помоги мне, Антон!!! Пожалуйста!!! Я не знаю, что мне делать!!! Меня же посадят за него! Часов через десять он начнет разлагаться, начнет дурно пахнуть, соседи милицию вызовут… Господи, что мне делать?!
Колени ее подломились, и Настена осела на пол. Перспектива оказаться в одной камере с настоящими убийцами и грабителями окончательно лишила ее воли и способности рассуждать здраво. Пустыми, ничего не замечающими вокруг глазами она буравила поверхность пола, покрытого новым ворсистым ковром, не в силах вымолвить того, что вдруг отчаянно запросилось ей на язык.
– Что с тобой? – по-настоящему обеспокоился Антон, увидев, как она, тыча пальцем в пол, пытается что-то сказать. – Эй, да ты не рехнулась ли часом?!
– Он не пришел сюда сам! – просипела она, наконец. – Посмотри сюда быстрее! Вот отчетливый след на ковре… Его тащили сюда волоком…
Все еще не веря ей, Антон присел на корточки рядом с Настей и проследил за ее пальцем. На ковре, будто прочерченные, виднелись две полосы заглаженного в другом направлении ворса. Начинались они у самой кромки ковра у входа в комнату и тянулись, не пересекаясь, прямиком до кресла.
– Будь я проклят… – прошептал Антон и заметно побледнел. – Ну почему ты?! Хотя почему и нет…
– Что?! – Она подняла на него обезумевшие от пережитого ужаса глаза.
– Тут, Настасья, такое дело… – впервые назвал он ее по имени. – Нужно этого братана куда-нибудь девать. Иначе тебя не менты, а его дружки задавят. Поможешь мне?..
Еще бы! Отчаянно замотав головой в знак согласия, она безропотно позволила одеть себя в джинсы и спортивную кофточку и замерла у входной двери, поджидая, пока Антон проводит свою ночную гостью, сверх всякой меры обидевшуюся на своего неучтивого кавалера.
О том, как они потом упаковывали труп в мешок и тащили через лестницу черного хода на улицу, Настена еще долго не могла вспоминать без содрогания. Не впасть в кому ей помогли скабрезные издевки Антона, которыми он ее «приободрял» все время пути, да изрядная доза спиртного, вылитого им ей в рот почти насильственным способом.
Свою машину Атаманов подогнал загодя, поэтому заложить упакованное тело в раскрытый багажник не составило ему большого труда. Миновав все посты полусонных к тому часу гибэдэдэшников, они выехали за город и помчались по шоссе.
– Куда мы едем? – заплетающимся языком поинтересовалась Настена, стараясь не думать о трупе, скрюченном в багажнике.
Антон не отвечал. Насупленно хмуря брови, как это делал бы его голливудский двойник, он время от времени кидал на нее загадочные взгляды, не опускаясь до объяснений. Она особенно не настаивала. На сотом километре пути ее неожиданно сморил сон. Настена уткнулась подбородком в грудь и сладко засопела. Сколько времени длилось ее блаженное забытье, она не знала, но когда глаза ее открылись, на улице уже светало.
Атаманов мирно посапывал на разложенном водительском сиденье, запрокинув руки за голову.
Настя осторожно заворочалась на своем месте и, развернувшись вполоборота, принялась разглядывать спящего.
Боже! Он был самым прекрасным мужчиной на земле! Пусть по общепринятым канонам красоты внешность его тянула на тройку с плюсом, но для нее-то он был самым-самым.
Вон покойничек, то бишь Иван Мельников, красоты был редчайшей. Обаяния судьба ему от щедрот своих отсыпала вдоволь. Но, ужиная с ним в ресторане, Настена с удивлением замечала, что чары его над ней не властны. Пусть от скуки и обещала встретиться с ним еще раз…
«Вот и встретилась!..» – усовестило ее откуда-то изнутри.
Вспомнив о событиях минувшей ночи, Настена заметно поскучнела. Атаманов спит себе как ни в чем не бывало, а Ванька в багажнике разлагается.
Стараясь производить как можно меньше шума, девушка выбралась из машины и огляделась. Странное место и немного жутковатое. Слева отработанный карьер, склоны которого поросли полынью. Справа болото не болото, жижа какая-то, подернутая темноватой слизью. Туда, что ли, местного авторитета собрался спроваживать ее предприимчивый сосед? Так пора бы уже, пока из мешка не потекло. От перспективы вновь браться за углы мешка, в котором находился труп, Настю едва не стошнило. Она обошла машину, открыла багажник и замерла с открытым ртом. Там было пусто. То есть не совсем пусто, конечно. Валялась какая-то ветошь, запаска, домкрат, но трупа не было.
«Слава тебе, господи!» – едва не вырвалось у нее облегченное, но, завидев выползающего на свет божий соседа, она язычок прикусила. Нечего особенно радостью светиться. И так обязана ему сверх всякой меры, а ежели начать петь его благородству дифирамбы, то он, пожалуй, возгордится. Поэтому все, на что ее хватило, – это буркнуть почти приветливо:
– Спасибо…
– На здоровье, – хмыкнул он и, знакомо прищурившись, насмешливо поинтересовался: – И это все?
– А что ты хочешь? – растерялась Настя.
– Надо бы подумать… – Он прищелкнул языком и почесал в затылке. – Сразу как-то даже и не получается… Ладно, походи пока в моих должницах.
Вздох облегчения она старательно припрятала глубоко внутри. Очень не хотелось ей на данном этапе их отношений никаких сложностей. Если что-то и будет, то пусть будет потом. Пусть будет не так и не в таком месте…
– О чем мечтаешь? – вклинился в рой ее романтических грез его вкрадчивый голос. – О том, как долг мне будешь возвращать?
– Ага, – попыталась она ответить ему взаимностью. – Да вот не знаю, где взять еще один труп, чтобы оттащить его тебе на квартиру…
– Идиотка… – печально констатировал он после недолгого молчания. – Я всегда это знал. Ладно, поехали…
Глава 8
Обратная дорога заняла у них чуть более двух часов, поэтому, вернувшись в город, они сразу попали в огромный поток автомобилей. Сотни машин изрыгали смрад, синеватым смогом повисший над городом. Невзирая на раннее утро, духотища стояла нещадная.
– Опять жара будет, – злясь непонятно на кого, пробормотал Антон, умело вклиниваясь между расхристанным «жигуленком» и надсадно гудевшим длинномером. – Что дальше-то будешь делать, а, училка?
– А что? – растерялась Настя. – Надо еще что – то делать?
– Вот народ, а!!! – мотнул он озадаченно головой. – Ты что же думаешь, что если труп Ваньки смогла сплавить, то все – проблемы кончились сами собой? Нет, милочка. Они, я думаю, только начинаются…
– Надо что-то делать… – Настя затеребила пуговицу на джинсах. – В милицию нельзя, арестуют сразу и разбираться не станут. Надо как-то самим…
– Не самим, а самой! – откорректировал ее ответ Антон и, заметив просвет справа, быстро юркнул в пустынный переулок. – Я умываю руки, дорогуша. Расхлебывай эту кашу сама.
– А как?
– Откуда же я знаю?! Кому-то понадобилось его тебе подбросить. Значит, этот некто имел определенную цель. Кому дорогу перешла в их нелегком бизнесе, а, куколка? Может, ученичкам травку потихоньку сбываешь? Или детской порнографией занимаешься? А может, сектантов вербуешь? Так ты признайся как на духу, полегче будет…
Ответить Насте было нечего. Решив поначалу, что с исчезновением трупа из ее квартиры сами собой исчезнут проблемы, возникшие с его появлением, она поняла, насколько сильно заблуждалась. Антон был прав на все сто, говоря, что настоящие проблемы еще впереди. Кто-то сильный и опасный дышит ей в затылок. Тот, кому доподлинно было известно о внезапно возникшем интересе Мельникова к ее скромной персоне. Тот, кто знал о столике на двоих. Тот, в конце концов, для кого не был секретом ее домашний адрес. И что самое главное – дверь… Только сейчас она вспомнила, что дверь была аккуратно заперта на оба замка: верхний и нижний, так, как это обычно делала она, уходя из дома.
– Что с тобой? – поинтересовался Антон, заметив, как она сильно побледнела.
– Дверь… – Настя с тоскливым предчувствием посмотрела на соседа. – Дверь была заперта на оба замка…
– А-а-а, – он с пониманием кивнул, – не волнуйся так сильно по этому поводу. В свите Ваньки такие спецы, что сейфы за пять минут вскрывают, а ты о двери лопочешь.
Разговор временно прервался, поскольку они подкатили к своему подъезду, и возобновился уже в лифте.
– Домой идти боюсь, – жалобно пискнула Настя и с робкой надеждой посмотрела на Антона. – Что делать-то?..
– Хм! – произнес он более чем возмущенно и, вывалившись из кабины лифта, повелительно подтолкнул ее к двери за номером семьдесят шесть. – Иди уж, ненавязчивая ты моя…
Послушно перешагнув порог его квартиры, Настя дождалась, пока хозяин закроет дверь, и лишь тогда пошла следом за ним в комнату. Увиденное ее потрясло. Это надо же какие хоромы скрывает за собой обшарпанная фанерная дверь! Черная кожаная мебель, белые стены, темные портьеры, великолепно вписывающиеся в интерьер гостиной. И всюду хром, черное стекло и гравюры.
– Ничего себе! – не без восхищения удивленно произнесла девушка. – Чем же ты промышляешь, если не секрет?
– Учительствую, как и ты, – спокойно отреагировал на ее вопрос Антон и, видя ее недоумение, пояснил: – В спортивной школе, тренер по тяжелой атлетике…
– А-а-а, понятно… – кивнула она, хотя понятно ей ничего не было. Пусть оклад у него был в две тысячи. Пусть за квалификацию и мастерство что-то там набегало. Но позволить себе такое мог учитель, труд которого оплачивался двумя тысячами долларов, а не рублей, а таких возможностей городские власти не имели. Во всяком случае, в их городе – точно.
– Проходи, коллега, – подтолкнул ее в спину Антон. – Там дальше спальная комната. Сюда налево – кухня, если захочешь перекусить. Если ванну принять – то это сюда…
Послушной овцой Настя проследовала за ним в ванную, ожидая увидеть такую же, как у нее, клеть размером два на полтора, но комната, на пороге которой они остановились, была раза в два больше. Стены под мрамор. Черный зеркальный потолок. Овальный мини-бассейн, назвать который ванной просто язык не поворачивался, и горы пушистых ярких полотенец и халатов.
– Слушай, да ты шикарно живешь! – вновь не удержалась она от возгласа. – Поделись секретом… коллега.
– Сумел отыскать золотую жилу, – ушел Антон от ответа и, обеспокоенно поглядев на часы, добавил: – Мне нужно сейчас в одно место слетать по-быстрому. Ты тут осваивайся, но хочу предупредить – не смей пустить здесь корни. Я – закоренелый холостяк, и уж если суждено будет когда-нибудь жениться, то не в пример тебе – не на первой встречной.
Попередушив разом все ее добрые чувства по отношению к себе, хозяин квартиры легонько щелкнул ее по носу и исчез в неизвестном направлении. Она, не торопясь, приняла ванну, со злорадной жадностью вылив в воду больше половины флакона какой-то французской пенки. Поблуждала по квартире, тщательно оглядывая каждый ее угол. И, усевшись на кухне на высокий крутящийся стул возле стойки, очевидно имитирующей стойку бара, принялась поглощать съестные запасы ехидного Атаманова.
Поживиться здесь было чем. Сплошь вакуумные упаковки с дорогой рыбной нарезкой, ранее ею никогда не пробованной. Две огромные емкости (консервными назвать литровые банки было затруднительно) черной и красной икры. Две коробки с пирожными и куча салатиков и соусов в красивых бутылочках и баночках.
Отыскав вмонтированный бар, Настя остановила свой выбор на безалкогольном пиве и, запивая яства горьковатым напитком, предалась размышлениям.
Подумать было над чем.
Зачем, к примеру, Антону бутафорская фанерная дверь, если из квартиры она поражала массивностью запоров и толщина ее явно указывала на то, что металл в ее начинке присутствует. Воров не хочет привлекать? Так они и так все отмычки поломают о хитроумные замки. Настена кое-что в этом смыслила, вдоволь наслушавшись в дни каникул от заумного дядюшки баек о замысловатости некоторых узлов и деталей в замках…
Гардероб премудрого соседа также поражал отсутствием элегантности и аккуратности. Стоптанные кроссовки, Насте даже показалось однажды, что под ними нет носков. Полуистлевшие джинсы, готовые вот-вот выпустить на волю коленные чашечки. Какие-то нелепые футболки, то с неимоверно растянувшейся горловиной, то с оторванными рукавами и махрящимся низом.
Спрашивается – почему и зачем? Зачем ходить последним оборванцем, имея столь явное финансовое благополучие? Почему не купить приличную машину, вместо того чтобы раскатывать по городу на проржавевшей «Мазде»? Или кожаная мебель за пять тысяч долларов съела весь золотой фонд?..
Ответ напрашивался сам собой – Антон Атаманов совсем не тот человек, которого усиленно из себя корчит. Ну не может человек с такими музыкальными пальцами, державший в дальнем углу своей спальни дорогущее фортепиано, быть тренером по тяжелой атлетике. Повидала их Настена на своем веку, учась в пединституте. Откляченные ягодицы, столбообразные шеи, не прижимающиеся к туловищу накачанные мускулатурой руки. А чего стоила их походка! Тяжелая поступь с какой-то матросской раскачкой. Одним словом, робот, а не человек. Атаманов же был совершенно другим. Нельзя было отрицать того, что тело его состояло сплошь из мышц, как и того, что силой он обладал недюжинной (Настена лишь удивленно охала, наблюдая, как Антон легко справляется с трупом Мельникова, а тот был настоящим верзилой). Но он не был ни тяжеловесным, ни неповоротливым, при всей своей силе Антон был гибким и даже грациозным. Подобной грацией обладали, наверное, непобедимые ниндзя, все сокрушающие на своем пути…
Чувствуя, что мысли ее вновь приняли непозволительное направление, увлекая ее все дальше в дебри кинематографических фантазий, Настена с силой грохнула о стойку пустую бутылку из-под пива и решительно произнесла:
– Он врет!
Вернувшись в комнату, она вооружилась простым карандашом и чистым листом бумаги, найденными в одном из отсеков корпусной дубовой мебели спальни, уселась на пол и принялась заносить строго по пунктам особо волнующие ее моменты. Имела она в своем арсенале подобную привычку: все разбить на пункты, затем озаглавить каждый, попытаться свести их воедино, чтобы получить общую картину, и затем не без удовлетворения сделать оценку всему изложенному. Правда, до сего времени она занималась этим в основном на литературном поприще, балуясь время от времени мелкими статейками в молодежные журналы да ведя кружок романистов-любителей при школе. Сейчас же ей приходилось анализировать отнюдь не выдуманный сюжет…
– Они ошиблись! – радостно выпалила она вернувшемуся Антону. – Я все поняла!
– Что ты поняла? – Он устало опустился на дорогущий диван и запрокинул ноги в пыльной обуви на кожаный подлокотник.
– Мельникова должны были затащить в квартиру к тебе, а не ко мне! – Настя взволнованно заходила по комнате. – Я не знаю зачем. Очевидно, ты, а не я, кому-то перешел дорожку (я в твои бредни о тренерстве не верю ни минуты). А может быть, вы оба кому-то мешали. Одним выстрелом, возможно, хотели убить двух зайцев. Мельников убит, ты – нейтрализован… А двери перепутали просто-напросто. Моя новее выглядит, ручка и номерной знак впечатляют. А на твоей номер мелом написан. Кому же в голову придет, что такой крутой парень, как ты, живет в такой халупе…
– Да какому-нибудь дураку вроде тебя, – вяло перебил ее Атаманов, не разделяя ее энтузиазма. – На убийство такого большого парня, как Ванька, дилетантов не посылают. Они знают наверняка, куда и за что…
– Да?.. – Настя поникла минут на несколько, но вдруг вновь вдохновенно вскрикнула: – Слушай! А что, если твою дверь не открыли – замки-то у тебя похлеще, чем в швейцарских банках. Тут их кто-то спугнул, они и пристроили его за моей дверью, благо открыть ее особого труда не составляет.
– А почему бы его просто на лестничной клетке не бросить, если их или его кто-то спугнул? – гримасничая, передразнил он ее вдохновенную манеру придумывать версии. – Зачем корячиться и открывать дверь? А вдруг там хозяйка дома? Что тогда? Еще один труп? Не-ет, дорогуша, если бы все да так-то просто…
В гостиной повисла тягостная тишина. Настя села на краешек кресла и принялась сосредоточенно крошить свои тезисы на мелкие клочки, не забывая исподлобья сверлить Атаманова взглядом.
Поразительно! Этому бы человеку да двойником выступить, ну настолько похож на голливудскую знаменитость! Даже согнутую в локте руку уложил на лоб под таким же точно углом. И этот его хитровато-мрачноватый прищур. А уголок губ, насмешливо уползающий в сторону…
– Слушай, – не выдержала она затянувшейся паузы и ни с того ни с сего вдруг брякнула: – А у тебя в Америке родственников нет?
– Да иди ты! – рассердился он внезапно и, вскочив с дивана, полез в барсетку, оставленную им на зеркальном столике. – Короче, едешь в санаторий загородный. Вот путевка. Живешь там недели две-три. Вообще-то путевка на двадцать четыре дня, можешь весь срок отбыть. Сидишь тихо. Ведешь себя скромно, не привлекая внимания. Короткие юбки, обтягивающие штаны, декольте и прочие будоражащие кобелиное племя тряпки оставь дома. С собой – бесформенное тряпье, лучше мышиного цвета. На голову что-нибудь тебе нужно.
– Паранджу можно выписать из Пакистана… – потихоньку начала стервенеть от его бесцеремонности Настя.
– Понадобится, в мешок тебя зашью! – рявкнул Антон и, подскочив к ней, запустил пальцы в ее волосы. – Тебя же по этим твоим куделькам да по коленкам голым моментально вычислят, идиотка!
Вообще-то крупные кольца ее волос пшеничного цвета еще никто не называл кудельками, но не это сейчас было главное. Он держал ее лицо в своих руках! Господи! Да пару дней назад ей об этом даже мечтать не приходилось, а тут такое… Глаза, губы его совсем рядом. Щеки, оттененные проклюнувшейся щетиной. Смуглая шея, плечи. Стоило немного поднять руку и можно было бы дотронуться до него. Ощутить кончиками пальцев бархатистость его кожи. Пока же приходилось довольствоваться лишь запахом, и он Настену насторожил мгновенно. От Антона определенно пахло женскими духами. Она не помнила их точного названия, но ими пользовалась их математичка. Распространяя обволакивающе сладковатый запах по учительской, она картавила что-то о Париже и любовнике, снабжавшем ее этим изыском прямо из знаменитой парфюмерной столицы мира…