Бриллианты в шоколаде
Затем ее внимание привлекли к себе странные пятна на белых трусах Егора. Трусы, безусловно, принадлежали ему, а вот пятна подозрительно напоминали губную помаду. Настя насторожилась. Помада была слишком яркая. Хотя, возможно, это грим? Ведь Егор во время игры пользуется гримом. И гримерки у них такие тесные. Очень даже возможно, что, переодеваясь, он случайно прикоснулся к коробочке с гримом.
И все же на сердце у Насти стало совсем неспокойно. Словно подхваченная каким-то порывом, Настя понеслась по квартире. Она заглядывала в вазы, поднимала вещи, сдвигала мебель. Она и сама не знала, что надеется отыскать. И в то же время очень боялась, что ей все-таки удастся найти у себя дома что-то такое, после чего их с Егором браку уже никогда не быть прежним.
Она обыскала весь дом, но ничего не нашла. Но это Настю совсем не успокоило, а даже наоборот… Оставалась всего одна вещь, которую Настюша еще не осмотрела и к которой сейчас и подступилась. Это был планшет ее мужа, закрытый на графический ключ. Настя много раз видела, как муж вводил этот ключ и планшет загорался, приветствуя своего хозяина. Егор любил повозиться в планшете. И Настя всегда равнодушно относилась к этому увлечению Егора, сама она использовала компьютеры исключительно для работы, но сейчас она понимала, если кто-то и сможет открыть ей тайны мужа, то это только его планшет.
Для того чтобы взломать ключ, ей пришлось изрядно повозиться. Хорошо еще, что Егор не установил лимит попыток. И она помнила примерные движения, которые делал ее муж. Так что где-то через полчаса взмокшая от непрестанных усилий Настя все же «взломала» планшет своего мужа и с интересом заглянула туда.
Лучше бы она этого не делала! Потому что оказалось, что личная жизнь ее мужа буквально бьет ключом. Его почтовый ящик, который был закрыт на пароль, если в него пытались проникнуть с другого компьютера, тут вдруг открылся и предоставил Насте обширную переписку ее супруга. Оказалось, что ему пишет множество женщин, и письма лишь некоторых из них условно можно было бы назвать дружескими.
Все прочие были густо насыщены эротическим подтекстом. И самое ужасное, что по крайней мере одно письмо содержало такие интимные подробности, что Настя твердо уверилась: автор письма с ее мужем точно была близка.
Чувствуя себя словно боксер, которого отправил в нокаут давний знакомый, Настя попыталась собраться с мыслями.
– Может быть, это все старые письма? – сказала она самой себе. – Может, Егор получил их еще до нашего знакомства? До нашей с ним свадьбы?
Увы, стоящие на письмах даты никак не позволяли Насте воспользоваться этой лазейкой, чтобы дать неверному супругу еще один шанс.
Еще хуже Насте стало после того, как она влезла в раздел «отправленные». Вот тут ей стало по-настоящему плохо. Потому что если прежде она читала письма посторонних ей, в общем-то, женщин, то теперь она видела то, что пишет им ее собственный супруг. И хотя ответы Егора по большей части были лаконичны, но он все же отвечал этим женщинам! И в подавляющем большинстве его ответы содержали в себе согласие на то или иное назначенное ему рандеву.
– Это что же… Это он дома весь день дурью маялся, писал любовные записочки своим мамзелям, а может быть, даже встречался с ними у нас в квартире?
И тут Насте невольно полезли в голову всякие мысли о том, как она несколько раз не могла попасть в свою собственную квартиру. Как звонила мужу, как он просил, чтобы она его встретила. Она мчалась в условленное место, а мужа там не было. Она вновь звонила ему, и оказывалось, что он уже стоит возле дома, с нетерпением ждет ее и не может понять причины паники. И когда Настя возвращалась, замок почему-то вновь начинал работать.
– Так это он тут девиц принимал! У меня дома! На нашей с ним кровати!
Гнев Насти был тем сильней, что Егор обожал менять постельное белье. И много раз Настя удивлялась, зачем он это делает, если белье было постелено всего день или два назад. Егор неизменно объяснял, что привык и любит спать только на чистом белье. Что грязь для него отвратительна. И Настя еще восхищалась тем, какой чистоплотный у нее супруг.
– Теперь понятно, почему он белье так часто менял! То-то я удивляюсь, носки не меняет неделями, а постельное белье ему чуть ли не через день чистое подавай. Ну и дура же я была! Надо было давно снять розовые очки и присмотреться повнимательней к Егору!
Да и тетя Зина не раз осуждающе качала головой и твердила девушке:
– Присматривала бы ты, Настенька, за мужем своим. Ведь кобель он у тебя, каких еще поискать. Повнимательней бы ты с ним была. Видный мужик, бабы на таких падки.
И теперь Настя понимала: тетя Зина, которой выпадала честь стирать их постельное белье, наверняка находила на нем следы тех оргий, которые устраивал Егор у них на квартире. Да и соседи… При воспоминании о том, как теперь косятся на нее старушки-соседки, с которыми она всегда была в прекрасных отношениях, Настя покраснела от стыда.
– Они все знали! – задохнулась она от негодования. – Знали, что муж мне изменяет!
Сознавать это было ужасно. Но еще ужасней было то, что Настя совершенно не представляла, как ей теперь быть. Остаться с Егором? Невозможно! Устроить ему скандал? Но Настя не умела этого делать и даже примерно не представляла, с какой стороны подойти к вопросу. И поэтому Настя приняла единственно правильное, на ее взгляд, решение. Она уйдет сама! Не станет ничего объяснять Егору, просто оденется и уйдет. Походит, погуляет, развеется. А тем временем, может быть, все само собой уляжется.
– Утро вечера мудренее, – прошептала себе под нос Настя любимую поговорку своей бабушки.
И хотя была уже глубокая ночь, она убедила себя в том, что принятое ею решение единственно правильное. Как только вернулся Егор, она окончательно поняла, выдержать с ним хотя бы еще несколько часов под одной крышей и в одной постели она просто физически не в состоянии. Поэтому она оделась и убежала до того, как ошарашенный супруг сумел подобрать правильные слова, чтобы остановить ее.
Глава 2
Егорка не настиг свою жену во дворе, потому что Насте повезло найти свободное такси очень быстро. Можно сказать, что она его совсем даже и не искала. Хладнокровие, когда она демонстративно собиралась и красилась перед своим мужем, было деланое. И будь Егорка повнимательнее, он бы заметил, как дрожат губы и трясутся руки у его жены.
Но Егорка, никогда не обращавший внимания на кого-либо, кроме самого себя, увидел лишь то, что Настя и хотела ему показать. Что ей на него чихать, что она уходит из дома, даже несмотря на его слова… И все же, сбегая по лестнице, Настя с трудом сдерживала подступающие слезы. По сторонам она не смотрела, и просто удивительно, как не навернулась на каблуках, к которым так и не привыкла.
Шарфик, который она набросила на шею, мешал ей. Он зацепился за что-то и не давал Насте свободно шевелить головой. Она рванула его, даже не подумав, что может порвать тонкий шифон.
Куда она пойдет, чем станет заниматься сегодня и завтра, на эти вопросы Настя не смогла бы ответить, даже если бы ей пригрозили жестокой расправой. Но твердо она знала, что остаться вдвоем с мужем-предателем под одной крышей она уже не сможет никогда в жизни.
– Прочь, прочь, – шептала она. – Куда угодно, только бы подальше отсюда.
И словно кто-то наверху услышал ее слова. Едва Настя выскочила из подъезда своего дома, как сразу же наткнулась на машину, стоящую напротив их подъезда. Машина стояла так, будто специально дожидалась тут Настю – с открытой задней дверцей и заведенным двигателем. А водитель лениво курил, стоя рядом со своим железным конем. Впрочем, увидев Настю, он тут же бросил окурок и жестом предложил ей садиться.
Возможно, в другой раз Настя бы тысячу раз подумала, прежде чем садиться в машину к незнакомцу, да еще ночью. Но сегодня ей было не до условностей. Сейчас ей было важно скрыться от мужа, который, как она одновременно надеялась и боялась, побежит все же за ней следом и попытается ее догнать, и остановить, и объясниться. Вот этого-то объяснения Настя и боялась больше всего. Если Егор станет допрашивать ее, конечно, она ему все выложит. И при этом обязательно разревется перед предателем, а Насте хотелось во что бы то ни стало избежать еще и этого унижения.
Поэтому в ответ на приглашение шофера Настя лишь радостно кивнула и запрыгнула на заднее сиденье. Дверь тут же захлопнулась, а мгновение спустя водитель оказался за рулем, и машина тронулась с места. Настя до последнего смотрела в окно, она увидела выбегающего из подъезда мужа и испуганно отпрянула назад в салон машины. Водитель удивленно повернул в ее сторону голову, но тут же вновь сосредоточил свое внимание на дороге.
Отдышавшись, Настенька наконец сообразила, что ничего не сказала водителю относительно того, куда ей нужно. Между тем они куда-то ехали. Но вот куда?
– Простите, – робко обратилась Настя к мужчине за рулем. – Вы не скажете?..
Но договорить ей не дали. Водитель полуразвернулся в ее сторону и протянул сложенную вчетверо бумажку.
– Это вам!
Удивившись еще больше, Настя развернула бумажку, и глаза ее расширились.
– Вы уверены, что это мне? – спросила она.
– Мне велели передать вам, я передал.
– Хорошо, спасибо.
Настя покачала головой. Она решительно не понимала, что происходит. В бумажке значились какие-то цифры. 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34…
– Полнейшая бессмыслица, – пробормотала Настюша, которая никак не могла уразуметь смысла этой записки. – И что мне с этим делать?
Впрочем, ответа на этот вопрос ей не с кого было спросить. Водитель уже дал ей понять, что лично он не является автором этой записки. И Настя спросила то, что, по ее мнению, он мог знать.
– А куда мы с вами едем?
– К вам домой.
– Ко мне? И… И вы знаете мой адрес?
– Разумеется.
Что ж, разговаривать тут было больше не о чем. Настя откинулась на спинку мягкого сиденья и попыталась подумать о том, что все это может означать. Получалось, что водитель принял ее за какую-то другую женщину. В принципе надо было бы остановить его, указать на ошибку и выйти, но… но Настя этого не сделала.
Ее внезапно охватила невероятная апатия. Нервное напряжение, которое она пережила сегодня, дало о себе знать. Убегая от мужа, Настя действовала на эмоциях. Но сейчас она расслабилась и как-то «выключилась». Вдобавок в машине было очень тепло, даже чуточку душно. И Настю быстро укачало. Ее всегда быстро укачивало, когда за рулем была не она сама. Да еще сказывались бессонные часы ожидания. Настя не была приучена проводить ночи напролет без сна, поэтому сейчас она задремала.
«Пусть везет, – лениво подумала про себя Настя. – Куда-нибудь да приеду. А когда приеду, тогда недоразумение и разъяснится». Водитель не выказывал враждебных намерений, напротив, был предупредителен и вежлив. В машине приятно пахло дорогим парфюмом и кожей. Настя сонно оглядела салон. Да уж, как говорится, красиво жить не запретишь. Настя впервые в жизни сидела в такой роскошной машине, и ей это, как ни странно, очень нравилось.
Мотор авто мерно гудел, унося девушку все дальше от ее мужа-обманщика. И Настя, прикрыв глаза, погрузилась в сладкую дремоту.
Проснулась она оттого, что кто-то осторожно тряс ее за плечо. Открыв глаза, она увидела перед собой все ту же круглую физиономию своего шофера, который почтительно произнес:
– Простите, что разбудил вас. Но мы приехали.
– Уже?
Настя потянулась, зевнула и, кинув взгляд на часики, с удивлением поняла, что спала она всего минут двадцать. За это время они с водителем успели выехать из города и оказаться в ближайшем пригороде. Вокруг уже не было многоэтажных домов, стояли лишь разнокалиберные частные дома, совсем новенькие особняки и старенькие хибарки. Но все же новых домов тут было значительно больше. И тот дом, перед которым остановилась Настя, был красив, ничуть не хуже своих высокомерных соседей.
Между тем шофер снова сел в машину, помахал ей рукой и укатил прочь. Настя осталась одна, и только сейчас до нее с опозданием дошло, что она наделала.
– Ох, какая же я все-таки дура! – оглядевшись по сторонам, в смятении подумала она.
И впрямь, особо умной Настю назвать было нельзя. Ну, хорошо, села она в машину, но потом-то надо было предупредить шофера об ошибке. А что теперь ей делать? Улица, на которой Настя очутилась в этот поздний или уже ранний час, была совершенно безлюдна. Где-то вдалеке проносились машины, но до той дороги нужно было еще как-то добраться. А новенькие сапоги на высоченных каблуках, которые она нацепила назло Егору, жали Насте немилосердно. Несмотря на то, что она не прошла в них и нескольких шагов, они, казалось, уже натерли ей на пальцах кровавые мозоли.
– Господи, почему я сразу не призналась, что я совсем не та, кто ему нужен! – простонала Настя. – И что же мне делать?
Поразмыслив пару минуток, она пришла к выводу, что придется ей вызвать такси и ехать к маме. Конечно, мама с папой придут в ужас оттого, что она ушла от мужа, да еще сделала это прямо посреди ночи, вырядившись, как законченная потаскуха, но делать нечего. Лучше она вытерпит их нотации, чем станет жить с лгуном и предателем.
Однако для того, чтобы вызвать такси, нужно было найти телефон. А его-то как раз и не было. Настя перевернула у себя в сумке все вверх дном, но так и не нашла своего телефона. Обшарив сумку в последний раз, она с грустью была вынуждена признаться самой себе, что телефон она забыла дома. Ничего удивительного в этом не было, учитывая ее состояние, когда она собиралась.
Убедившись, что телефона для связи с остальным миром у нее нет, Настя поежилась. Погода, которая из окна машины казалась такой прекрасной, на самом деле таковой совсем не являлась. Дул неприятный пронизывающий ветер, который забирался под коротенькое платье и холодил ноги. Тонкие колготки не могли защитить ни от него, ни от холода, а полупальто совсем не добавляло тепла.
– Лучше бы я забыла голову, чем телефон!
Настя прошлась немного по улице, надеясь увидеть в одном из домов хоть лучик света. Но все было бесполезно. Стоящие за высокими заборами дома были погружены в сон точно так же, как и их обитатели. Трезвонить среди ночи к посторонним людям с просьбой дать воспользоваться их телефоном Настя не стала. Даже если бы она замерзала насмерть, все равно бы не решилась тревожить людей.
А между тем становилось все холодней и холодней. Заглянув за угол, которого достигла, Настя увидела лишь длинную неосвещенную улицу, которая вела неизвестно куда. Если пойти по ней, можно вообще забрести к черту на кулички, заблудиться, потеряться, замерзнуть…
– И чего я не надела куртку и джинсы? – простонала Настя. – Зачем мне понадобилось дразнить Егора? Не все ли равно, что он будет думать обо мне, если мы с ним разводимся!
Но сделанного назад уже не поворотить. Убедившись, что гулять дальше по улице смысла нет, надо что-то решать тут, на месте, Настя вернулась к тому дому, где ее высадил шофер. В конце концов, если кто из жителей этой улицы и виноват в том, что с ней случилось, то именно обитатели этого дома. Они дали шоферу нечеткие указания, следуя которым он по ошибке и привез к этому дому Настю, а не ту, кого следовало привезти.
– Вот и пусть отдуваются, – решила Настя и принялась искать звонок.
Нечто похожее на звонок нашлось очень быстро. Вот только сколько ни жала Настя на упругую кнопочку, никакого результата это не возымело. Дом как стоял темный и тихий, таким он и остался.
– Умерли они все там, что ли? – рассердилась Настя.
И так как она уже основательно закоченела и чувствовала, что дело добром не кончится, если она немедленно не отогреется, то она принялась колотить прямо по воротам. Потом вцепилась в прутья изящной калитки рядом с ними и стала трясти уже их. При этом Настя случайно задела ручку, которая немедленно повернулась, и Настя с удивлением обнаружила, что все это время звонила и стучала в открытую дверь.
– Ничего себе! Ну и порядочки у них тут! – возмутилась она вслух. – Входная дверь нараспашку! У них здесь воров не бывает?
Впрочем, открытые ворота – это еще не сам дом. Вероятно, хозяева встретят ее там. Пройдя через калитку, Настя оказалась во дворе. Он был освещен лишь светом луны, но и так было ясно, что дворик очень ухоженный и чистенький. Прямо к дому вела выложенная белой плиточкой дорожка. И Настя пошла по ней. Во дворе задувало уже значительно меньше, чем на улице, соседние дома создавали препятствие для ветра. Но согреться все равно было невозможно. Так что иного выхода, кроме как напроситься к незнакомым людям в гости, Настя не видела.
Ее собственная мама всегда твердила:
– Здоровье дороже, чем глупые приличия. Нужно тебе переодеться в сухой купальник, плевать на всех, переодевайся.
И хотя Настя всегда приходила в ужас от этих слов, но сейчас она думала, что мама была не так уж и не права. Девушка поднялась на крыльцо и вновь нажала на кнопку звонка. И снова никто ей не ответил. Более того, даже звука звонка Настя не услышала. И это было совсем непонятно. Хорошо, пусть на окнах стояли стеклопакеты, но нельзя же было совсем не услышать трели звонка в доме.
– Очень странно.
С этими словами Настя уже сознательно нажала на ручку двери, и она открылась, как до этого открылась калитка.
– Что за чудеса? – изумилась Настя.
Однако из дома пахнуло теплом, и она, не дожидаясь приглашения, шагнула внутрь. У нее были предчувствия, что действия ее подпадают под какую-то статью Уголовного кодекса, но Настя предпочитала об этом не думать. Уголовный кодекс был чем-то абстрактным далеко, а опасность замерзнуть и заболеть оказалась вполне реальна.
– Раз уж так все удачно сложилось, я могу хозяев вообще не будить, – рассудила сама с собой Настя. – Найду телефон, позвоню, вызову такси и так же тихо уйду. А хозяева пусть спят с открытыми дверями и дальше, если им так нравится.
Но одно дело – сказать, и совсем другое – сделать. Потому что сколько ни искала Настенька телефон, она так и не смогла отыскать его в просторном холле. Не было его ни на столе, ни на стенах, ни на полу.
– Что такое? Неужели у них нет стационарного аппарата?
Что ж, такое вполне могло быть. Многие граждане отказываются от стационарных аппаратов, отдавая предпочтение мобильной безлимитке или даже вовсе пользуясь услугами интернет-связи. Но последняя частенько грешит, да и сотовые операторы не идеальны. Лично сама Настенька предпочитала, чтобы стационарный аппарат всегда был у нее под рукой. Пусть это и старомодно, но она так привыкла, и ей так удобно.
В поисках телефона Настя пробралась в помещение, которое оказалось кухней. Тут стояли холодильник, плита. И здесь же нашелся телефон. Но сняв трубку, Настя с огорчением убедилась, что телефон не исправен.
– Да что же это за проклятье надо мной? – прошептала она в отчаянии. – Не могу же я всю ночь шастать по чужому дому! Так и до беды недолго. Нет, надо позвать хозяев и объясниться с ними.
Но что-то мешало ей это сделать. Настя никак не могла себе представить, что скажет этим людям. Поэтому она приняла компромиссное решение. Она еще немножко поборется с проблемой своими силами, а если уж никак не удастся, тогда обратится за подмогой к людям, живущим в этом доме.
– Ну, не растерзают же они меня.
После того как Насте стало известно о неверности ее мужа, она была сама не своя. И конечно, не могла контролировать свои поступки в полном объеме. В норме она никогда не вошла бы в дом к чужим людям и уж тем более не стала бы шастать по нему в потемках. Но сейчас Настя не очень хорошо понимала, что она творит, потому что все еще пребывала в шоковом состоянии.
Настя обратила внимание на то, что холодильник и плита были новейшей конструкции. Обычно на таком холодильнике мигают лампочки, да и на электронном табло плиты всегда что-то светится. И тут Настю внезапно осенило. А что, если телефон не работает, потому что в доме отключено электричество? Тогда ясно, почему калитка и входная дверь были открыты. Если там стоят электронные замки, то они срабатывают лишь от тока. И без электричества они бесполезны.
– Найду щиток, включу электричество, телефон заработает, я по нему вызову такси и смоюсь до того, как люди проснутся.
С этими светлыми намерениями повеселевшая Настя еще немножко погуляла по дому. Она уже освоилась тут и двигалась вполне уверенно. Она примерно представляла, что где тут может быть. Дом был стандартной планировки. То есть на первом этаже находились кухня, столовая, холл и котельная. А спальни располагались на втором этаже. Так что Настя, обследовав весь первый этаж, знала, куда ей идти. И найдя щиток с автоматами, щелкнула их сразу все.
И в ту же минуту была наказана за свое самоуправство. Свет вспыхнул так ярко, что Настя была вынуждена крепко зажмуриться. От света у Насти появилась в глазах сильная резь. И хуже того, заиграла музыка, заработал телевизор. Настя присела, в ужасе закрыв руками голову. Она была уверена, что сейчас вниз сбегутся все обитатели этого дома и ей влетит от них по полной программе. Мало ли почему люди выключили электричество во всем доме. Может быть, они его таким образом экономят. А тут явилась она, все включила, шум подняла среди ночи. Нет, по головке ее за это точно не погладят.
Но время шло, а никто не появлялся, чтобы накостылять хулиганке. Насте пришлось самой выключить музыку, умерить звук телевизора. И только после этого она сообразила, что такое поведение хозяев дома выглядит довольно странно.
– Э-эй! – позвала она сначала вполголоса, а потом погромче. – Есть тут кто-нибудь?
Ей никто не ответил. Настя прошла наверх и постучала по очереди во все три спальни. Но ни в одной из них не было ни души. Кровати стояли аккуратно заправленные, а вот людей тут не было никого. Утомленная всеми выпавшими на ее долю тяготами, Настя зашла в симпатичную комнатку и присела на краешек широкой кровати. Она была застелена покрывалом персикового цвета. И было ясно, что в этой комнате обитает молодая женщина, скорей всего ровесница Насти.
Если в первых двух спальнях, куда довелось заглянуть Насте, интерьер был выдержан в холодноватых – синем и черно-белом – тонах, то тут безусловно обитала женщина. Пол был покрыт густым мягким ковром. И Насте почти физически захотелось прикоснуться к его ворсу. Она заметила на противоположной стене комнаты мигающую телефонную трубку, но, чтобы добраться до нее, нужно было пройти по ковру. Топать по нему в сапогах нечего было и думать. Поэтому Настя быстро скинула осточертевшие сапоги и с наслаждением пошевелила пальцами.
– О-о-о! Как хорошо!
Затем она прошлась по ковру и порадовалась еще больше. Какое удовольствие жить в этом доме и в этой комнате. Вид из окна открывался на какое-то небольшое озеро. И Настя невольно позавидовала обитательнице этой комнаты. Живет тут себе, под боком то ли отец с братом, то ли двое братьев. Но ясно, что мужа у хозяйки комнаты нету, наслаждается жизнью, гуляет босиком по чудесному светлому ковру и если ночами не спит, то вовсе не по причине чьих-то там измен.
– Наверное, они все в гостях… Или уехали куда-то?
Взяв телефон, Настя снова присела на кровать и задумалась. Ну, вызовет она такси, и что дальше? Куда она поедет? К родителям? Но там ее встретят неласково. Когда Настя выходила замуж, мама предельно четко озвучила ей будущие перспективы ее замужества.
– Вы с ним долго не протянете, – сказала она. – Вы очень разные. И не плачь потом, не говори, что я тебя не предупреждала.
И теперь Насте не очень-то хотелось ехать к родителям, потому что они обязательно напомнят ей о том разговоре. И еще будут ворчать, что она никогда их не слушает. Что дожила до тридцати с хвостиком лет, нормального мужа себе не нашла, а кинулась на первого встречного. А потом пройдутся по поводу ее внешности, характера, образа мыслей и действий. Одним словом, найдут, как побольнее ущипнуть и унизить.
Потом маме, как уж это у нее водится, станет плохо с сердцем, а папа побежит на кухню за лекарством для нее. И Насте придется прыгать вместе с ним перед мамой, умоляя ту не умирать и пожить ради них, неблагодарных, еще немножечко. Эти спектакли повторялись с завидной регулярностью и всегда имели неизменный успех у зрителей, ведь актриса играла с большим воодушевлением.
А Насте сейчас совсем не хотелось этого. Ей хотелось свернуться клубком и заснуть, чтобы хотя бы во сне не думать о том, что муж ей неверен. И если уж ее совершенно некому утешить, так пусть хотя бы не достают. Настя повертела головой по сторонам. Что это за звук? Вроде бы кто-то поскребся в стену? Но все вновь было тихо.
И Настя убежденно сказала самой себе:
– Да нет, просто показалось.
Постепенно тело девушки налилось тяжестью, руки и ноги стали непослушными, а в глаза словно насыпали песка. Настя еще немного посидела, а потом прилегла. Ну, полежит она минуточку на этом чудесном мягком покрывале, кому с этого будет какой ущерб? Или даже вот немножко укутается в покрывало, потому что лежать с непокрытой спиной и ногами было все-таки довольно прохладно.