– Он самый, – кивнул молодой человек и, поправив светлую прическу, протянул руку, – Янис, – он будто сливался с солнцем. Блондин, в светлой рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. Светлая, теплая улыбка. Голубые глаза. Как не влюбиться в такого?
– Елена, – строго усмехнувшись, пожала руку она, – и много народу здесь увлекается поэзией?
– Даже не представляете, сколько. Пройдемся?
– Да, конечно, – поправив ажурные сережки, согласилась Лена. Взяв ее за руку в алой перчатке, молодой человек помог спуститься с высокой ступеньки.
***
– Кстати, вот те киоски – едва ли не главная достопримечательность парка, – кивнул Янис на два здания близнеца, – их называют братья на пяти углах – здесь пересекаются улицы.
– Однако, – хмыкнула Лена, пропуская извозчика, – и чем вы занимаетесь, сударь?
– О, я журналист и поэт. Свободная личность, – ответил парень, приподнимая воротник светлой рубашки, – можете, как–нибудь прийти в университет, послушать мои выступления.
– Боюсь, не выйдет.
– От чего же?
– Я уезжаю через неделю. Увидимся в Ленинграде, Янис. Буду рада услышать ваши стихи. Вообще, я очень неоднозначно отношусь к поэтам, честно вам скажу.
– «Забавный народ»? – Усмехнулся Янис. Лена улыбнулась, разглядывая его. Он походил на ученика, которого заставляют учить уроки, а ему невероятно хочется покорять сердца дам и читать свои стихи перед огромной, аплодирующей толпой.
– Да, точно, – согласилась девушка, смущенно поправляя складку на платье, – бросьте, вы же не обиделись?
– Нет. Но зря вы так. В искусстве дух и сила народа, единства, – ответил Янис.
– Мда, кажется, беседа у нас не клеится.
– Женщины воистину загадочны.
–Осторожнее! – Схватила парня за руку Лена и оттолкнула его от несущегося тарантаса. Колесо транспорта наехало на лужу и окатило водой не успевших отскочить ребят.
– О, Господи! – Ошарашено замерла Лена, с ужасом разглядывая намокшее платье. Больше досталось одежде и светлым сандалиям Яниса – на них расплывались темные пятна.
– Кошмар, – покачала головой Лена, – вы ошибаетесь, в женщине, может и не быть никаких тайн, просто ей нужно то, чего никогда не сможет дать ни один мужчина: вечную ласку, любовь и заботу. Вы не способны любить одну женщину всегда и всю жизнь.
– Спасибо, объяснили, – хмыкнул Янис, – а мне казалось, что «сердце красавицы склонно к измене».
– Разные ситуации бывают, – рассмеялась Лена, когда пара остановилась у фонтана и присела под деревом, на лавку, – мне многие говорят, что я жду принца, но это не так. Я обычная советская девушка и да, мне нравится прожигать жизнь, но я считаю, что это обычное сладкое слово – молодость. И никаких тайн и загадок во мне нет.
– Кстати, если говорить о загадках, я заметил одну вещь: вы очень похожи на немку, – вдруг сказал Янис, улыбнувшись, – овальное, светлое лицо, крохотный нос и пронзительный взгляд, глубоко посаженные глаза. Утонченные, нежные черты лица. Когда начнется война – сойдете за свою. И все-таки тайна есть в каждой женщине. У вас она в самой душе, и вы еще многого о ней не знаете. Правду вам расскажет жизнь. Воможно, страшная ее история.
– Даже так. А с чего вы взяли, что будет война? – С интересом спросила Лена, рассматривая парня. В сердце забилась тревога.
– Я думаю, она уже идет. О, нас, кажется, зовут!
Недалеко от ребят, визгнув тормозами, затормозила «полуторка», в кузове которой находились Галя Сокол, Рузиля, Рая Шустер, Арвид и Вика.
– Айда на речку! – Крикнула, махнув рукой Галя.
– Янис, Лена, поехали! – Хлопнул по борту «полуторки» Арвид.
***
На побережье Даугавы опустились сумерки, когда на пляже зажгли костер. Накупавшись, ребята уселись полукругом. Лена четко видела лицо каждого из новых друзей.
– Товарищи, а давайте петь! – Воскликнула Галя.
– А у меня предложение, – топнула ножкой Рая Шустер, – пусть комсорг споет. У нее хорошо получается.
– Иди ты, а? – Раздраженно бросив, улыбнулась Рузиля и смущенно потрепала кружевной воротник синего, ситцевого платья в белый горошек. – От моего пения рыбы дохнут. Я по-русски только материться умею.
– Брешет! – Презрительно бросила Галя.
– Ладно, отстаньте, – подняла брови Вика и выразительно уставилась на нее.
– Да перед Камилем только и поет, – поджала губы Рая.
– Да ну вас, – обиженно махнула рукой Рузиля и, поднявшись, направилась к реке.
– Уф, язвы! – Воскликнула Вика, отвесив подзатыльники Гале и Рае. – Какого человека обидели! Божий одуванчик, а вы!
– А пусть Янис чего–нибудь зачитает, – улегся на бок Арвид, стряхивая песок с коричневых брюк, – давай, Янис.
–Хм. Ну, я, пожалуй, не буду утомлять дам своими поэмами, – откашлялся Янис, – скажу стихами Райниса:
« Что скажет юному старик почтенный?
Живи достойно, не пеняй на жизнь,
Достичь сего ты должен непременно,
Есть заповедь – любить,
Ее одной держись!»
– Браво! – Захлопала в ладоши Галя, наигранно высморкавшись в синее платье. – Слезы капают прямо на копье.
– Язвы, – покачав головой, бросила Лена и, поднявшись, двинулась к воде.
«Вернись ко мне, и будь опять моей,
Еще хоть раз назвать тебя своей,
Любить по–прежнему, любить по–прежнему хочу
Безумной лаской все тебе прощу!»
