– Здорово ты меня поймал. Тогда я сюда.
– И проститесь со своей королевой.
– Ферзём.
– Какая разница, всё равно проститесь.
– Можно и возродить.
– Вы хотите пешку провести в ферзи?
– Почему бы и нет?
– Вряд ли получиться.
– А я попробую.
– Пробуйте. Так что было дальше?
– Туман рассеялся, и мы поехали фотографировать и снимать размеры крепости. Европейская работа, англичанка постаралась.
– Так вот просто взяли и поехали?
– А как ещё, Иван? Взяли и поехали.
– И вас не заподозрили?
– Почему? Заподозрили. Из крепости выехал офицер-афганец с солдатами и спросил, что тут делают три туркмена. Я поклонился и ответил ему на фарси: «Эмир Афганистана, Великий Абдурахман, собирает воинов. Мы едем к нему на службу». «Да будет благословенно имя эмира Абдурахмана, – воскликнул офицер». А мы дружно ответили: «Да благословит его Аллах!»
– А вы, полковник, нательный крестик снимали, когда туда поехали?
– Нет, а зачем? Это большой грех, а я верующий. Я когда часть своего офицерского жалования отправляю туда, к своим в Зайсан, я всегда прошу сестру, что бы она отнесла немного денег в наш храм, может быть, поэтому мне и везёт.
– А нашли бы?
– Нашли бы на мёртвом теле. А тому офицеру я, видно, понравился. Он сказал: «Ты не богатырского сложения, джигит, но чувствую, что ты будешь великим воином. Дарю тебе Великую Книгу, написанную нашим эмиром Абдурахманом, да благословит Аллах его имя, называется она «Джихад». Читай её и перечитывай, и ты станешь великим воином». С этими словами он достал из чересседельной сумы книгу и протянул её мне. Я с почтением её взял и подумал: «Знал бы этот офицер, кому он передаёт книгу». И сразу же у меня в голове всплыли строчки бессмертного «Шах-наме»:
Скажи, ты правдивым был в жизни всегда?
Тебя обману я, ответивши – да».
– Вас мучает совесть, подполковник? – удивился Иван.
– Да. Не люблю людей обманывать, хотя и приходиться. Честь офицера ложь не предполагает.
– Так они же враги.
– Враги, – согласился Корнилов. – Книга эта «Джихад» очень ценная: надо знать мысли своих врагов, её, наверное, в Петербурге до сих пор изучают. Джихад – это война с неверными.
– Так англичане тоже не мусульмане?
– Но мы более неверные, чем они. В общем, набросал я план Дейдади, сфотографировал саму крепость, дорогу к ней и дорогу от неё. После чего двинулись назад. Прошли мимо города Мазари-Шариф, осмотрели крепость Тахтапуль. За Сиягыртом начались пески. Мы ехали по ним долго, петляя между барханами. И Бекдурды вдруг сказал: «Брат Амандурды, ты хорошо знаешь дорогу?» «Я знаю дорогу, – ответил Амандурды». «Тогда смотри, брат: вон та башня, когда мы вошли в пески, была у нас слева, а теперь она справа». ««Да, мы петляем среди барханов», – сказал Амандурды. «Что-то мы далеко не ушли, нам надо на север, небо заволокло тучами, куда идём не понятно. Таксыр, у тебя есть компас?» «Компас? – я удивился. – Я подумал, что туркмен с компасом вызовет подозрение». Бекдурды засмеялся и сказал: «А туркмен с этой коробкой подозрений не вызовет? Да ещё что-то карябаешь на бумаге». Я вёл записи в блокноте, писал я на фарси и подумал: «Действительно глупо: записи, фотоаппарат. Всё это выдаёт в нас шпионов». «Можно налить в плошку немного воды, опустить туда бумажку, на бумажку положить иголку, предварительно натерев её о шерсть, и она покажет юг». Бекдурды посмотрел на меня как на сумасшедшего: «Юг, таксыр, там, – он указал на башню, – а нам надо на север к реке, но в этих барханах, мы немного заблудились. А воду на всякую ерунду не расходуют, это большой грех». «Ничего мы не заблудились, – возразил ему Амандурды, – здесь где-то есть тропа контрабандистов, просто её надо найти». Поплутав ещё немного, мы нашли эту тропу. Туземцы с нашей стороны, снабжают оружием своих соплеменников на другой стороне. Пограничная стража смотрит на это сквозь пальцы, так как это оружие в основном используется против наших потенциальных врагов – пуштунов. К вечеру мы вышли к Аму-Дарье, прямо к острову Арал-Пайгамбару, где в это время охотились казаки тринадцатого батальона. Они перевезли нас на лодках на нашу сторону. А на следующий день я докладывал генералу Ионову о своём отпуске. То, что он был удивлён, это мягко сказано. Он-то думал, что я с молодой женой три дня отдыхаю. Да, я сильно рисковал, но оно того стоило. И вот моя пешка становиться ферзём.
– Ловко. Тогда я пойду…
– Никуда ты не пойдёшь, Иван. Одновременно это ещё и шах мат: король умер по-персидски. Ладно, засиделся я с тобой, пойду докладывать начальству о результатах разведки. До свидания, Ваня, ещё увидимся.
Корнилов ловко вскочил на коня и умчался. Больше они не виделись. Вернее, Сорокин видел Корнилова мельком, издалека, а в августе он и вовсе исчез, говорили, что подполковника перевели в другое место, на Дальний Восток.
Сорокин окончит Тифлисскую школу прапорщиков, дослужиться до звания подъесаула в Первую Мировую войну.
Через пятнадцать лет в марте 1918 года Добровольческая армия Корнилова будет прорываться в Екатеринодар, а на пути её встанет Юго-Восточная Революционная армия командарма Автономова, но командовать ею будет фактически Иван Лукич Сорокин. Корнилов проведёт свою армию до Екатеринодара и оборонять город от шести тысячной Добровольческой армии будет тридцати тысячная армия того же Сорокина. Корнилов погибнет 31 марта, и люди Сорокина выкопают его тело возле немецкой колонии Гнабау, чтобы убедиться, что это именно он, прославленный генерал Корнилов. Тело генерала сожгут, а пепел развеют на окраине Екатеринодара, в Садах.
Командарм 11-й красной армии Иван Лукич Сорокин 1 ноября 1918 года получит пулю в лоб во дворе ставропольской тюрьмы от своих же.
При других обстоятельствах эти два талантливых полководца могли бы служить своей родине России, а не воевать друг против друга. Но судьба распорядилась иначе.
04.09.2020 г.
Разведчик
Апрель 1905 года, Маньчжурия.
В войне между Россией и Японией, после Мукденского сражения наступило затишье: у Японии уже нет сил, у России ещё нет сил. На театре военных действий так, отдельные схватки да перестрелки. Русские войска надеялись, что ещё немного поднакопим силы и пойдём в наступление, японцы искали пути заключения мира, по возможности в качестве победителей, Мукденское сражение всё-таки выиграно ими, но второй такой победы японской армии не пережить.
По дороге между сопок бодро шагал молодой китаец. Одет он был как все китайцы во всё синее, на ногах остроносые улы, за спиной котомка и чёрная длинная коса, в руках палка. Дорога вела его на север в город Сыпи?н.
Из-за поворота появился японский конный разъезд, двенадцать человек. На рукаве офицера и петлицах одна звезда – рикугун-шой, самый младший офицерский чин.
Китаец отошёл на край дороги и сделал поклон. Разъезд почти проехал, но офицеру что-то не понравилось в облике китайца.
– Ты кто такой? Как твоё имя? – на плохом китайском языке спросил офицер.
– Моё имя Ли Вейдун, господин. Я мелкий торговец, возвращаюсь домой.
– Торговец? Почему пешком? Где товар?
– Возы ушли вперёд.
– Мы не встречали никаких телег.
– Они давно ушли, а я по делам задержался, вот теперь нагоняю.
– Да? – недоверчиво сказал офицер. – Ты странный китаец: у тебя дерзкий взгляд и спина не гнётся должным образом. Обыщите его.
Японский солдат подъехал к Ли Вейдуну и стеком сбил с него шляпу, вместе со шляпой на землю свалился и парик с длинной чёрной косой, обнажив коротко стриженную голову китайца. Ли Вейдун нехорошо улыбнулся, выхватил из-за пазухи револьвер и выстрелил в солдата. Японец схватился за грудь и свалился с седла. Китаец одним прыжком занял его место. Он ударил пятками коня и два раза выстрелил в разъезд. Упал ещё один японский солдат, началась погоня.
Лошадь не хотела уходить от своих, упрямилась. Китаец бил её пятками, сжимал колени, причиняя боль, ударил кулаком меж ушей, лошадь подчинилась, пошла галопом. Китаец распластался над шеей лошади, не мчался, а летел над дорогой, четыре раза стрелял, но только одна пуля не пропала даром, за поворотом он свернул налево, соскочил с лошади и бегом погнал её на сопку, японский разъезд пролетел мимо.
