Витька сидел в кресле в своей комнате и недовольно ковырялся пальцем в маленькой дырочке на стене. Дырочка была незаметной, но с каждым разом становилась все больше и больше. Конечно, у него не было цели расковырять стенку, но он был обижен, потому что мама потребовала, чтобы он сначала заправил постель и умылся, а потом только шел на кухню пить чай, а Витьке всего этого делать совсем не хотелось. Постель он, конечно, заправил, и даже сходил и умылся, но зато теперь он демонстративно сидел в кресле и дулся, ковыряя потихоньку эту ни в чем неповинную стенку. Однако родителям как будто бы не было до него никакого дела. Они, как ни в чем не бывало, о чем-то приглушенно разговаривали на кухне, не обращая внимания на Витькины обиды.
«Ну, и пусть! Тоже мне, родители! – Бурчал он про себя. – Будто бы я и сам не знаю, что сначала нужно умыться, и заправить постель? Будто бы нельзя этого после сделать? Сами, небось, такие были в свои двенадцать лет, – и Витькин палец снова беспокойно ковырял дырку на стене».
Он посмотрел на часы. До первого урока оставалось чуть меньше часа.
«Я чаю хочу», – подумал он, но продолжал упрямо сидеть и дуться, а родители все говорили и говорили о чем-то, как будто бы они совсем забыли про Витьку, и про то, что ему скоро в школу.
В этот момент совершенно неожиданно раздался звонок, и Витькин пес, черный с белыми пятнами спаниель, залился звонким лаем, оповещая всех соседей о зашедшем к ним утреннем посетителе. Пес радостно вилял хвостом, из чего можно было сделать вывод, что это кто-то из знакомых.
Мама пошла открывать.
– Саша? Ты что так рано? – удивленно спросила она.
«Сашка!» – сердце у Витьки радостно подпрыгнуло. Он знал, что-теперь-то его точно позовут к столу, и окажут должное внимание его персоне. Как бы в подтверждение его мыслей, мама сказала:
– Ну что ж, проходи…, эй, Виктор, иди, встречай своего друга.
Витька вышел хмурый и недовольный.
– Привет, – буркнул он. Ему уже совсем не хотелось дуться, но всем своим видом он все же показывал свое недовольство маминым требованием.
Сашка выглядел несколько озабоченным. Он бросил портфель в угол и опустился на корточки, чтобы развязать шнурки на кроссовках.
– Что так рано?
– Да так, – отмахнулся Сашка, но Витька почувствовал, что здесь как-раз-таки что-то не так. Он слишком хорошо знал своего друга, чтобы не заметить какую-то странную тревогу на его лице.
«Может, дома что стряслось? – подумал он, – хотя нет, не похоже. Здесь что-то другое».
В это время мама пригласила их обоих к столу и, само собой, Сашка не стал отказываться, потому что на столе лежало несколько кусков вчерашнего торта, оставшегося после дня рождения Витькиной младшей сестры.
Обычно разговорчивый Сашка в этот раз задумчиво сидел и молча, хотя и с аппетитом, уплетал свой кусок торта.
– Что с тобой, дружище? Какой-то ты не такой сегодня. Дома что-нибудь? – спросил Витька, с интересом наблюдая, как кусок торта довольно быстро исчезает вот рту у друга.
– Да нет, дома все нормально, – ответил Сашка, как бы размышляя, имеет ли смысл рассказывать Витьке о причине своей озабоченности. Его друг видел, что у Сашки происходит какая-то внутренняя борьба.
– Да ладно тебе, давай выкладывай, что стряслось? – Витьке не терпелось узнать, что это такое друг скрывает от него.
Сашка доел кусок, и сказал:
– Давай на улице. За столом как-то не хочется.
– Ну что ж, давай, – нехотя согласился Виктор, – на улице, так на улице.
Он тоже быстро доел свой кусок пирога, выпил чай, и встал из-за стола, чтобы пойти к себе в комнату и собраться в школу.
На улице Сашка, глядя на носки своих кроссовок, начал медленно рассказывать:
– Помнишь, мы вчера после дня рождения стояли на углу вашего дома?
– Ну…
– Помнишь, ты мне рассказал про нашего верзилу… ну этого, как его, Лёшку?
– Ну…
– Понимаешь, мне сегодня приснился сон, прямо как настоящий, то есть, я даже сначала думал, что это все на самом деле. У меня раньше никогда такого не было, – было видно, что Сашка волнуется, потому что его речь становилась все быстрее и быстрее.
– Ну, и что? – Витька даже немного разочаровался. Он думал, что произошло что-то важное, а тут – всего лишь сон. Непонятно было только, почему вдруг обычно взбалмошный Сашка относился к этому так серьезно.
– Ну, вот… ты понимаешь, как будто я еще раз на этом месте побывал. Все в точности. У меня до сих пор мурашки по коже бегут.
– Да, ладно тебе. Сна испугался. Что снов никогда страшных не видел, что ли?
Но Сашка уже не мог остановиться, как будто ему обязательно нужно было выговориться, и кому-то рассказать произошедшее, и его друг был единственным человеком на земле, который мог его понять.
– Ты послушай. Я тебе говорю, что такого со мной никогда не случалось. Это был точно не просто сон, а какой-то особенный. Обычно во сне ты все равно знаешь, что ты во сне. А здесь, я даже сейчас не знаю, сон это был, или какое-то ночное приключение. Хотя снился-то вчерашний день, а понял я, что это сон, только когда проснулся. Понимаешь?
Видя, что от него так просто не отделаться, Витька озадачено протянул.
– Ну что ж, рассказывай тогда, что там у тебя за сон приключился.
Сашка даже вздохнул с облегчением, и стал торопливо рассказывать.
– Так вот. Сначала это было точно, как вчера, мы стояли с тобой, и ты рассказывал про Лешку, как он полез в общагу, в окно. Помнишь? И ты слово в слово мне говорил о том, как он там драку учинил, а потом стащил на вахте десятку. И вроде бы ничего не происходило, ты рассказывал, а я слушал, только у тебя лицо было каким-то удлиненным. Как будто ты сам не свой. Ты рассказывал, а я все слушал, и поддакивал. И мы еще смеялись вместе. А потом вдруг…, – тут Сашка перевел дух и, как бы подыскивая слова, продолжил. – Ну вот. А потом вдруг, в какой-то момент у тебя щеки надулись, как два пузыря, и у тебя изо рта вылезла огромная жаба. А я ее как бы и не заметил. Вылезла и вылезла, как будто, так и надо, а потом другая, потом третья. Одна за другой, понимаешь? И все такие противные, ужас просто. А затем самое страшное случилось. Я почувствовал, что у меня как бы горло надулось изнутри. И, ты представляешь, тут у меня изо рта… – Сашка расширил глаза, и даже засунул портфель под мышку, чтобы высвободить руки и показать для убедительности, – вот такая огромная жабища вылезла. А глаза такие, ужас, какие желтые! А потом другая, еще больше. Фу, гадость! Они-то изо рта прыгают, а сами на дорогу, и все на меня оглядываются. А глазищи то злые, жуть! Я тут проснулся, как будто меня кто толкнул, а у самого вкус на языке, этот, как его, жабий.
– Ты что, жаб на язык пробовал, что ли? – серьезно спросил Витька.
– Нет, на язык я их никогда не пробовал, а все равно, привкус и запах болотный, как бывает, когда на рыбалке рядом с тиной сидишь, только сильней в тысячу раз.
Сашка с отвращением сплюнул, и замолчал. Вид у него был расстроенный.
– Ну, и чего ты так расстроился, – успокаивающе заговорил Витька. – Ну, жаба, ну противная, ну и что? Мало ли какая ерунда присниться может. Забудь ты это дело.
– Я вот и пробую, а только ощущение такое, будто это на самом деле со мной приключилось. И никак от него отделаться не могу. Брр… – Сашка перевел дух и, наконец, вздохнул с облегчением. Ему и вправду стало легче, когда он своей тревогой поделился с товарищем.
Некоторое время они шли молча. Витька озадаченно молчал, а Сашка шмыгал носом, но как будто начинал успокаиваться.
Друзья, молча, вошли в класс и сели за парты.
Глава 2.
Жаба
В троллейбусе № 10 было как всегда народу битком. Люди были раздражены. Ясное дело, понедельник, день тяжелый. На заднем сиденье, расслабившись, сидел высокий парень, широко расставив ноги в узких джинсах. Он лениво поглядывал то на часы, то в окно. Он опаздывал, но, похоже, что ему было все равно. На желтом кожаном портфеле шариковой ручкой было нарисовано «ЛЕХА».
«Подумаешь, 15 минут, ничего страшного, другие и больше опаздывают», – спокойно думал он.
