Подтексты. 15 путешествий по российской глубинке в поисках просвета

«После уроков тебе хана»

Найпа Алгалиева проходила мимо школы, где на первом этаже у 8 «Б» класса шел урок русского языка. Когда она, держась за Олю, поравнялась с окнами класса Азата, его одноклассник Кирилл Макаров увидел в окно хромающую женщину и закричал на весь класс: «Смотрите, хромоногая инопланетянка!» Ученики повскакали с мест к окнам и начали смеяться и обзываться. Азат тоже привстал посмотреть, кто так развеселил одноклассников. И увидел, что это его мама.

«Мне стало плохо, – рассказывает Азат, глядя себе под ноги. – Я смотрю на учителя, а она ноль внимания. Ни замечания Макарову не сделала, ничего. Я не помню, как досидел этот урок, так стало обидно за мамку. Я дождался перемены, вызвал Макарова на крыльцо и говорю: “Не смей обзывать мою маму!” Тот в ответ начал смеяться, я замахнулся, он увернулся, нас разняли. А потом в столовой он мне сказал: “Азат, тебе после уроков хана”».

Алгалиева отвели в укромное место неподалеку от школы, окружили, достали телефоны. «Я попросил убрать телефоны, и тут в меня прилетел кулак Макарова. В глазах потемнело, я упал. Поднялся, все как в тумане. Еще два удара, я снова упал. Когда все ушли, я почти ничего не видел. Мой одноклассник, Костин, помог мне подняться, дал мне салфетки, и я пошел домой».

Дома Азат быстро прошел в ванную, но мама зашла следом и увидела распухшее лицо, кровь и разорванную одежду.

«Я дала ему холодное полотенце, уложила на кровать. И тут приехала Обухова: “Давай, мол, быстро, бери Азата и поехали разбираться в школу!” В школе была директор, те, кто снимал видео драки, Кирилл Макаров и его мама Татьяна Ефунина. Мы посмотрели видео, и Обухова велела его быстро удалить. Никто не спросил, как Азат себя чувствует, сразу стали пихать мне деньги за майку и штаны. Я говорю: “Какие деньги, у меня ребенок избит! Нам в больницу надо. Вызовите мне такси!” Обухова запротестовала: “Какое такси! Бери деньги, иди домой, пять дней отлежится, а я с питания его сниму”. Я смотрю на Азата, а у него глаз заплыл, лицо распухло, он еле стоит. И нас мать Макарова отвезла в больницу.

В больнице нам велели идти на “скорую”. Ольга Васильевна стала кричать: “Скажи, что он сам упал, не говори про драку! Иначе нам прилетит по шапке, а Азату еще учиться!” Но я, конечно, рассказала все, как было. Азату сделали снимок – перелом носа. Врач сказал, что лор в отпуске, но как только выйдет, нас сразу примут. Я сказала, что не буду ждать и поеду с Азатом в Самару к платному врачу».

До дома Найпа с Азатом доехали вместе с участковым Дмитрием Шишковым. Перед тем как сесть к нему в машину, Алгалиева, по ее словам, выслушала от Ольги Васильевны угрозы о том, что если она напишет заявление в полицию, то Азата поставят на учет. Спросила у участкового, правда ли, что писать заявление чревато. «Он ответил, что я должна написать, потому что “это уже не первый случай насилия в школе, который пытаются скрыть”, и надо непременно писать заявление. Ну, я написала на родителей Макарова, на возмещение материального и морального вреда. В участке Елена Борисова, наша инспектор по делам несовершеннолетних (ее сын был одним из тех, кто снимал на видео, как били Азата), заявила, что в первую очередь будут ставить на учет моего сына. Я расплакалась: “Как, почему, ведь он пострадавший!” “Ну, он же первый на крыльцо вызвал Макарова!” – ответила она. Потом родители Макарова предложили мне десять тысяч. Берите, мол, и на этом давайте закончим. Я отказалась, сказала, что не знаю, сколько будет стоить его лечение, и деньги с них буду брать по ходу лечения, столько, сколько буду тратить. И уехала домой».

Вечером Азат упал на пороге кухни, и перепуганная Найпа позвонила в «скорую». Его осмотрели и направили в Самару. В самарской больнице Азат лежал почти две недели. И все это время, по словам Найпы, руководство школы не давало ей покоя.

«Мы выпустили весь район»

Весь рассказ Найпы Алгалиевой невозможно передать. Она до мельчайших подробностей помнит, куда ходила, с кем разговаривала, кто и как на нее кричал. Когда вспоминает оскорбления и насмешки, плачет. И за компанию с ней, точно отражение в зеркале, плачет сестра Ольга.

Найпа рассказывает, что следствие затягивали, а ее не пускали в полицию и не давали никакой информации. «С тех пор как дело ушло к участковому, прошел месяц полнейшей тишины. В милицию меня не пускали, я его караулила возле входа. Полицейские надо мной смеялись, мол, прет эта дура опять. Ни связей, ничего, чего она хочет добиться? У участкового никогда не было времени, чтобы со мной разговаривать, отмахивался, ждите, мол. Азат не хотел ходить в школу и, когда возвращался домой, молча запирался в своей комнате. Я пошла к Викторовой Татьяне, нашей главе департамента образования. Она говорит: “Ну и что, меня тоже обзывали дылдой в школе!” Но посоветовала мне и Азату школьного психолога. Азату психолог сказала, что бороться с ветряными мельницами нет смысла, вы одни, мол, систему не поломаете. А когда я пришла к ней на прием, она поставила в проходе стул и говорит: “Идите на стул”. Я пошла вперед и отодвинула стул, чтобы пройти. “Вот, – сказала психолог, – и ваши проблемы так же отодвиньте в сторону, как этот стул”. Больше я к ней не ходила».

Потом Найпа поехала в министерство образования в Самару. По ее словам, министр Владимир Пылев позвонил главе администрации Хворостянского района Виктору Махову и сказал, что директора школы Савенкову нужно наказать. Махов обещал разобраться. «Линьков, замначальника полиции, вызвал меня после этого, сказал, мол, вы зачем туда жалуетесь? Мы дело ведем, но у нас сотрудников не хватает. И начались, наконец, подвижки по делу, нас повезли на судмедэкспертизу».

Когда Азат выписался из больницы и вернулся в школу, одноклассники объявили ему бойкот. Он рассказал, что Ольга Обухова прямо на уроке сказала ученикам, что из-за Азата ее могут уволить. «Все подошли к ней, стали утешать, говорить, что мы вас не отдадим никому, а я сижу как дурак и не знаю, куда деваться», – говорит Азат.

Азат тихий и скромный. Из него трудно выудить детали конфликта с одноклассниками. Когда Найпа при нем рассказывает, как тяжело ей сейчас приходится, Азат не комментирует, только беззвучно плачет. Но когда я разговариваю с ним наедине, выясняется, что он не рассказывает матери многое из того, что переживает в школе. Например, по словам Азата, сын Борисовой постоянно называет его «черножопым» и смеется над ним. Азата удалили из школьного чата и, если ему нужно уточнить что-нибудь по учебе, от него отворачиваются. «Я привык уже, не обращаю внимания», – говорит Азат, глядя мимо меня в стену. На переменах Азат не выходит из класса – сидит один и рисует. Рисование – ширма, которой ему удается отгородиться от внешнего мира. У него стопка дипломов и грамот за рисунки. Говорит, осталось немного, и он получит президентскую премию, которую отдаст маме, потому что «она всем ради нас жертвует». Азат мечтает стать дизайнером и говорит, что готов еще два года быть изгоем в классе, лишь бы его не трогали и дали доучиться. Вот только в том, что учителя позволят ему это сделать, Найпа не уверена.

«У нас село маленькое, все друг другу друзья и родственники. У школы связи в полиции, у полиции – в суде… Замначальника полиции – бывший ученик Обуховой, его дочка у нее в классе. У Ионесяна, сотрудника полиции, который на меня кричит больше всех, жена – помощник судьи. А его дочка – тоже ученица Обуховой. Глава района Махов с Обуховой, понятно, в тесных «рабочих» отношениях. Есть фото, где Махов, Савенкова и Викторова из департамента образования вместе на каком-то теплоходе… Они все тут друг за друга, а я чужая, взялась ниоткуда. Мне Обухова сказала как-то: “Ты кто? Ты никто! Ты – человек второго сорта. А мы выпустили весь район!”»

По словам Алгалиевой, против нее настроены и абсолютно все родители. Ее пригласили в школу на собрание, организованное родительским комитетом, где объявили, что будут собирать подписи за то, чтобы Обухова осталась классным руководителем. И предложили Найпе уехать из Хворостянки.

«Набросились на меня все, – рассказывает Найпа. – “Что вам надо, зачем донимаете всех? Ну подрались и подрались!” Кто-то сказал, мол, вы давайте еще, раскройте, как мы экзамены сдаем, чтобы наши дети ездили их сдавать в Безенчук! А кто-то предложил взять сына и уехать отсюда подальше. Я вышла оттуда в слезах и больше ни на одно собрание в школу не ходила. Только к директору по ее просьбе зашла один раз, она меня припугнула тем, что знает, что я не оформлена на мойке. “А вы налоги платите?” – спросила. На что я спросила у нее, платят ли ее учителя налоги с репетиторства. И ушла».

«Война»

Я прошу Алгалиеву подробнее рассказать об экзаменах. Что так взволновало родителей, что она должна раскрыть? Найпа мнется, но рассказывает.

«В прошлом году, когда моя дочь оканчивала школу, в день экзамена мне позвонила учительница. “Сдаст ли твоя дочь экзамен – зависит от тебя”. Мы с Азатом пришли к школе, а там такие толпы! Неподалеку от школы в домике сидели учителя, писали ответы на билеты. Борисова из полиции и еще кто-то передавал им записки с вопросами от учеников. Родители стояли тут же, заворачивали в записку деньги. Я просто обалдела тогда! И денег, конечно, никому давать не стала, Найля сама решила все экзамены».

Кроме самой Найли, рассказ Алгалиевой подтверждает и еще одна ученица, окончившая школу в прошлом году (девочка попросила не называть ее имени): «Мне мама сказала, что перед экзаменами родителей собрали и велели сдавать деньги. Тогда, мол, детям помогут, и они точно сдадут. Моя мама не сдала, но многие сдали. Если не знали ответ на вопрос, писали записку с вопросом и передавали. Я думала, что камеры должны быть, но, раз ничего не случилось, никто не узнал, они, наверное, были в офлайн. Вообще, это не первый случай, когда учитель настраивает класс против одного ребенка. Некоторые учителя ведут себя непрофессионально, а директор на все закрывает глаза».

Другая выпускница хворостянской школы рассказала, заикаясь, что, когда она училась в третьем классе, кто-то из учеников написал помадой учительницы на зеркале слово «война». Учительница принялась искать виноватого по почерку – просмотрела тетради каждого ученика. «Обвинили нескольких человек, у кого похожий почерк, в том числе и меня. Она стала кричать на нас, я испугалась и начала заикаться. Не могла на ее уроках говорить вообще. Я из-за этой “войны” заикаюсь до сих пор».

Родители третьего сорта

Возможно, Алгалиева и дальше была бы одна на поле битвы, но в декабре к ней присоединилась еще одна жительница Хворостянки – Нина Туркина. Ее сына, третьеклассника Владика, избил одноклассник Азата Егор Костин. И Туркина столкнулась с похожей реакцией со стороны руководства школы.

«В нашей школе все друг другу друзья, все друг другу родственники, все друг друга выгораживают при любых происшествиях, – говорит Туркина. – До случая с Владиком ко мне относились очень хорошо. У меня кафе, несколько магазинчиков, я всегда сдавала деньги на нужды школы, оказывала любую помощь. А когда избили моего сына, я сразу стала чужой. Третьего декабря мне позвонила сноха: “Нина, Владика избили!” Мы с мамой с работы поехали домой и увидели зареванного Владика с разбитым лицом и затекшим глазом».

Туркина позвонила учительнице Владика, но та сказала, что ее не было в школе и она не в курсе, что случилось. Тогда Нина понеслась в школу. Там ей удалось выяснить, что Владика избил восьмиклассник Егор Костин, который вместе с Азатом в тот день дежурил по школе. По словам Владика и Азата удалось восстановить картину произошедшего.

«Владик бежал в туалет, врезался в Костина, – рассказывает Нина. – Тот повалил его на пол и начал душить. Владик сопротивлялся, Костин ударил его по лицу. Азат подбежал, схватил Костина сзади и крикнул Владику, чтобы тот убегал. Костин успел сказать ему, что после уроков будет его ждать и добьет. В тот день учительница Владика уехала, оставив вместо себя библиотекаря. Та, заметив, что у одного из учеников распухшее лицо, выдала ему мокрую тряпку, велела приложить к лицу и продолжила вести уроки. Почему Владика не отвели в медицинский кабинет и не сообщили о случившемся родителям, непонятно. После уроков Владик пошел домой и упал на мосту рядом со школой. Его подняла проходившая мимо женщина и отвезла домой.

Мы с сыном и бабушкой поехали в больницу. Тут позвонила директор школы. “Вы сейчас где? Какая больница? Берите ребенка и сейчас же дуйте в школу!” Я говорю, я в больнице с ребенком, никуда не пойду. Тогда моей маме позвонила мать Костина и сказала, что они напишут на нас заявление, что это Владик напал на Костина. Вы представляете? Третьеклассник избил восьмиклассника!»

Владика положили в больницу с сотрясением и повреждением глаза. Мать Нины позвонила участковому, тот ей посоветовал поехать в полицию и написать заявление.

«После того как я написала заявление, меня с Владиком вызвали к директору, – рассказывает Туркина. – Она начала допрос моего сына. “Вы, наверное, не подрались, а просто лбом столкнулись, да?” “Нет, – ответил Владик. – Он меня побил”. “Может, ты его неправильно понял?” В общем, Савенкова всячески настаивала на том, что драки не было. А потом сказала: “Если вы будете действовать дальше, мы напишем заявление на вашу маму”. И действительно, через какое-то время маму вызвали по заявлению библиотекаря. Якобы в школе моя мама назвала ее “сучкой”. А я все время была с мамой, ничего такого она не говорила. В ее лексиконе даже слова такого нет! Суд прошел очень быстро, маму оштрафовали».

Позже на комиссии по делам несовершеннолетних, по словам Нины Туркиной, ей пригрозили, что якобы есть свидетель, который видел, что Владик напал на Костина, а Азат его держал и кричал: «Бей его!» «Мне сказали, что, по словам свидетеля, мой сын якобы испытывал на Костине приемы бокса. А у меня сын такой, он даже постоять за себя не может. Этот мальчик, Саша, потом сказал Владику, что ему велели так сказать: его мама – школьный психолог».

Владик худой и стеснительный. Мальчик вздрагивает при упоминании фамилии своего обидчика, а Нина рассказывает, что он боится ходить в школу. «Каждый раз истерики утром. А еще боится ходить на тренировки. Звонит из ФОКа и просит его забрать. Мы как-то подъехали, а он стоит за дверью и смотрит в щелочку на улицу».

На вопрос, почему Владик боится выходить на улицу один, он отвечает, что Костин обещал его побить, и он думает, что тот его подкараулит.

«Я недавно была на общешкольном собрании, – говорит Нина. – Там Савенкова сказала, что есть несколько сортов родителей. Первый сорт – это те, кто помогает школе при любой просьбе. Второй сорт – те, кто помогает, но может и отказать в помощи. А третий сорт – это те, кто только бегает жаловаться в министерство образования и по судам».

Неадекватные

Хворостянская школа – мрачное трехэтажное здание. К ней ведет жуткий железный мост. Директор Ольга Савенкова выглядит растерянной, говорит, что ей нужно спросить разрешения на общение с журналистами у «своего руководства», и уходит из кабинета. Вернувшись, сообщает, что ей не разрешили давать комментарии: «Сделайте письменный запрос, мы вам ответим письменно». Об избиении Азата Савенкова уточняет, что «это произошло не в школе». А на вопрос, правда ли, что с Азатом в классе не разговаривают, а учителя не пытаются решить эту проблему, отвечает: «Это неправда. Его никогда не обзывали и сейчас с ним общаются. Она [Найпа Алгалиева] к нам ни с какими претензиями не обращалась, она сразу туда пошла, три ступени перешагнула! С ней мы общались всего один раз. Зайдите на наш сайт, у нас там результативность, мы в топ лучших школ России входим!»

Разрешение на общение с классным руководителем Азата Ольгой Обуховой Савенкова не дала. Посмотреть школу тоже не разрешила. Сама Обухова общения избегала – ее не удалось застать ни у входа в школу, ни у ее собственного дома.

Разговаривать отказались и другие участники конфликта. Удалось поговорить только с матерью Егора Костина Натальей. Костина возмущена поведением Нины Туркиной и Найпы Алгалиевой. Женщина очень расстроена и не понимает, почему они не захотели решать конфликт мирно, без участия суда и следствия. «Эти мамочки две – приезжие, они неадекватные. Зачем они везде обращаются? Всякое бывает, дети дерутся… Моему сыну тоже досталось, ему нос сломали, и, вообще, тот мальчик [Владик] первый начал драку! Но я же не жалуюсь никуда. Они тут чужие, приехали сюда и ведут себя по-свински. Я плохого о директоре нашей школы, об учителях, ничего сказать не могу. Классная у нас хорошая, учит детей хорошо. В школе, я точно знаю, есть дежурные учителя, они всегда следят, чтобы ничего не случилось. Не знаю, как так вышло, что в этот раз не уследили».

В хворостянской больнице видели (свидетель просил не называть его имя), что на мать Азата «оказывали сильное давление». «Учитель ей угрожала, говорила, что все у мальчика пройдет и без “скорой”, подумаешь, побили! Что если дело дойдет до полиции, “нам всем влетит”. Она вела себя очень агрессивно, маму и мальчика было очень жалко». По словам работников больницы, обо всех происшествиях «скорая» обязана сообщать в полицию, что врачи и сделали, несмотря на давление со стороны школы.

«Она и спеть может»

Село Хворостянка довольно большое, но как всегда бывает в селах, все друг друга знают, а слухи распространяются с космической скоростью. Кто-то обсуждал избиение Азата и действия его матери в столовой, кто-то читал в газетах, кто-то слышал от соседей. Единого мнения на счет всей этой истории у местных жителей нет.

Продавец в местном магазинчике говорит, что «ничего про такой ужас не слышала». «Директор школы у нас хорошая женщина и спеть может. А конфликты… Ну, я не знаю, время сейчас такое. Я зашла как-то в школу, там носятся все… Ой! Такие дети, что поделать!»

Двое подростков, которые недавно окончили школу, рассказали, что «слышали, что кого-то отпинали там». Но мнение выразили по другому поводу. «У нас там учитель информатики сумасшедший. Как он туда попал, в эту школу, вообще непонятно. Говорят, друг директора. Он на уроке орет как ненормальный. А однажды кинулся на ученика и начал его душить. С ним надо что-то делать, а то либо он детей поубивает, либо они его однажды убьют».

Редкие продавцы на полупустом рынке поделились, что полностью на стороне Найпы. Мол, сын заступился за мать, и он молодец. Но в справедливость они не верят. «Связи у директора школы в полиции, судах, она мастер запугивать».

Местная жительница Ольга Курова, чей сын Данил тоже учится в хворостянской школе, рассказала, что тоже недавно конфликтовала с руководством школы, но жаловаться никуда не стала.

«Мой ребенок 11 декабря споткнулся на физкультуре, упал и сломал руку. Его отвели к медсестре, “скорую” вызывать не стали (они никому не вызывают, потому что могут быть проблемы). Я примчалась в школу, а он стоит на улице, ждет меня. Его медсестра вывела, чтобы, видимо, был со своей рукой подальше от школы. Мы поехали первым делом в больницу, потом уже я стала разбираться. У них там полы в школе не меняли лет сорок, Данилка рассказал, что споткнулся о щель в полу. Классный руководитель стала меня уверять, что полы ремонтировали, и у них есть все документы. Мол, при чем здесь полы, это дети такие! Учителям пофиг на детей, им важна только своя репутация. Начали мне говорить, что кроссовки были не завязаны у него, еще что-то…»

Судя по фотографиям, в полу в школьном спортзале между старыми досками действительно щели и грубые швы. «Мне интересно, куда деваются наши деньги, которые мы бесконечно платим на нужды школы?» – недоумевает Ольга.

Зарина, преподаватель в доме детского творчества, знает о конфликте и волнуется за семью Азата. «Мама Азата одна пытается идти против системы, я за нее переживаю. Уже ходят слухи, что она якобы вымогала у родителей Макарова деньги. Уверена, что это неправда. Найпа Алгалиева – очень порядочная женщина».

При упоминании имени Обуховой одна из девочек оживилась и сказала, что Ольга Васильевна ведет у нее английский язык. «Она несправедливо учит, в классе многим занижает оценки. Мы с девочкой одинаково контрольную решили, она мне четыре поставила, а девочке – три. И потом говорила ее маме, что ей нужно репетиторство. Я занимаюсь у нее за деньги, и многие занимаются».

Ирина Глазкова, живущая в том же доме, что и Найпа Алгалиева, рассказала, что сочувствует Азату и его матери. «Да, они приезжие, ну и что? Они порядочнее многих местных тут. Я не знаю точно, что у них там было с Обуховой, как они на нее работали, я не видела. Но видела, как она приезжала сюда, как увозила Ольгу и привозила обратно. Однажды привезла ее, она уставшая вся такая. Я говорю: “Сколько тебе она заплатила за весь день?” Та руку разжимает – в руке двести рублей. Я бы хотела, чтобы Найпа в этой схватке со всеми нашими “шишками” победила, потому что иначе так и будет у нас твориться произвол против простых хороших людей».

На прошлой неделе делом Алгалиевой занялся новый адвокат из Самары, которого оплатила общественная организация «Домик детства». В «Домик» Алгалиева обратилась случайно, увидев в интернете, что организация помогает детям и малоимущим семьям. По словам адвоката Нины Ивановой, судебное разбирательство, скорее всего, затянется. «В разумных пределах получить компенсацию морального вреда шанс у Алгалиевой есть. Но суд наверняка будет долгим, потому что мы привлекли в ответчики руководство школы. Конфликт начался в школе, и прямо сейчас климат там не очень хороший. Азат предоставлен сам себе, он не получает знания. Пока еще не было слушания с учетом новых обстоятельств, будем ждать».

Вечером Азат делает домашнее задание по английскому. Не понимает практически ничего, я подхожу, чтобы помочь. Заодно спрашиваю, как прошел его день в школе.

– Так, нормально, – отвечает он и склоняется над тетрадью.

– Как ты думаешь, почему с тобой в школе не разговаривают?

– Из-за Ольги Васильевны. Она настроила класс против меня. Будто я плохой, и мама моя плохая.

– Как бы ты хотел, чтобы эта история закончилась?

– Справедливо.

– Что для тебя значит «справедливо»?

– По закону… Чтобы наказали Ольгу Васильевну. За то, что мы на нее работали, за то, что она грубила моей мамке, за то, что занижает оценки.

– Может, тебе лучше переехать в Самару, пойти там в другую школу?

– Я не хочу, я тут привык. И мамке и так тяжело, она больная, а как мы там будем жить?

Я уезжаю из Хворостянки поздно вечером, в сильную метель. Снег засыпает и толкает машину, впереди ничего не видно, кроме бело-черной мглы. Водитель шутит, что за ночь Хворостянку заметет вместе с домами.

«Догвилль»

Для того чтобы история Найпы Алгалиевой получилась максимально полной и достоверной, мне потребовалось провести в Хворостянке несколько дней. На разговор с журналистом Найпа решилась от отчаяния. К тому времени, когда я приехала в Хворостянку, у нее уже не осталось сил, чтобы бороться самостоятельно. Ситуация была критической: Азат приходил домой в слезах, с ним не разговаривали в классе, учительница по английскому делала вид, что мальчика нет на уроках, директор школы прямо говорила Найпе о том, что им стоит уехать из села, а расследование по факту избиения Азата одноклассниками затягивалось и оборачивалось против жертвы. Поэтому наше первое интервью было скомканным и очень долгим: Найпа все время плакала.