Закат будущего
– Кто ты?
– Поди забыл меня? – улыбнулся он, – Меня зовут Евстафий. А какое нынче твоё имя?
Я долго колебался. Но не смог. Язык был мне не подвластен. Чёртов самогон?
– Яков. – стиснув зубы, пересилил себя.
– Правда не так горька на вкус. Здравствуй, Яков. Как ты здесь оказался в этот раз?
– Поезд сошёл с рельс. Что…
– Твой конечный маршрут. – заключил священник.
– Это не то место, где я должен быть!
– Ты здесь был много раз. Давным-давно. И вот, ты вернулся. Видимо, это твоя судьба.
– Откуда ты знаешь? Что это значит?
– И снова этот разговор. Погоди минутку, я зажёг не все свечи.
Свечи? Там есть рубильник. И лампочка на потолке…
Я подошёл, дёрнул ручку вверх. Но ничего не произошло.
– А что ж, света нет?
– Свет? Нееет! – протянул священник, – Откуда? Свет – там, «вверху». А нам и огарков хватает.
– Почему икон нет? Где кресты? Украли?
– Зачем они нужны? Без них что? Веры нет? – откусывая яблоко произнёс Евстафий.
– Правда… И без всего этого, вера есть вера.
– Последняя… Готово. – проворчал Евстафий. – Можно поговорить.
Я что-то чувствую… Всё вокруг ускорилось, будто проматывают киноплёнку.
– Разговоры ни к чему. Исповедуй меня, отец. Я тебе заплачу.
– Т-цок! Ай-ай-ай! – вертел осуждающе головой влево-вправо Евстафий.
– Что? Не продажный?
– Я то? Продажный. А ты?
– В смысле?
– Вижу, «вверху» люди привыкли за деньги каяться в грехах своих. Это ни вера, ни покаяние.
– Здесь по-другому?
– А здесь, юноша, нет услуг, тут вера! Когда ты мне даёшь монету, чтобы я твои грехи отпустил… Ты сам себя купить пытался. Понял?
Меня как будто в чан с холодной водой бросили. Сердце забилось сильнее, изо рта пошёл пар.
– Что исповедуешь?
– Веру.
– В Христа?
– Могу в Аллаха, в Будду. Могу и в Сатану.
– Это же…
– Что? Безбожно? Библия написана для рогатого, чего уж тут удивляться?
Вдруг пол завибрировал от быстрых коротких ударов.
– Что в подвале бьётся?
– Повышенная аритмия! Не обращай внимание. Это от самогона.
– П-понял. А что за подвалом?
– Дальше бездна! Чистота! Первородный хаос! – с огнём в глазах сказал Евстафий.
– Смерть?
– Нет! Смерть, юноша, совсем другое.
Удары прекратились.
В церковь вбежал Гриша. Откуда я его знаю!?
Снял маленькую шапочку грязными от крови руками. В слезах упал на колени перед Евстафием, начал быстро говорить.
Я помню тебя. Я был тобой.
– Ступай, Гриша. Тебя давно ждут.
– Я не хочу! Не хочу! – рыдал Гришка, стоя на коленях.
– Так ты сможешь очистить себя.
– Нет! Нет! Нет!
Пепел. Облегчение. Ясность.
– Истина такая же переменная. Не стоит предавать ей особый смысл или привязываться к ней. – держа в ладонях пепел, произнёс Евстафий. – Возвращайся в свой дом. У тебя незаконченное дело. Последнее дело.
– О чём ты, старец?
– Лиана.
– Она умерла, когда мне было всего восемь.
– Нет, гнилая душа. Она жива! И более того, ты об этом знаешь, но избегаешь. Боишься снова увидеть её.
– Я не могу.
– Нет, можешь. Иначе снова окажешься здесь и всё повториться. Будь здоров, Яков. Надеюсь, это была наша последняя встреча.
Евстафий как-то раз чётко сказал: «Создатель – врожденный тиран, пребывающий в тайне, показывающий пути истины. Тот, кто пойдёт по его тропам, получит ясность мысли, порядок, а душа, заплутавшая во мраке, обретёт покой. В создателя не нужно верить, чтобы он существовал. Он просто есть. Именно потому, что человек в рамках своего познания воспринимает Вселенную как конечную сущность.
Итак, Яков. Настоящее имя или он соврал? Не спешите осуждать тень, пока не увидите от чего она падает.
Извините за нескромный вопрос, а Вы… часто врёте? Окружающим пол беды. Себе? Часто ли Вы трезво убеждаете себя в чём-то? Безобидная штука. Ложь, вранье… А потом! Эх, да. Границы стираются, появляется непонимание, что реально, а что выдумка.
Но кто же он, этот лжец?
Утро.
Чудесный самогон. Ничего не скажешь.
Лес был куда чуднее. Или мне померещился тот охотник? Может, сознание сочинило эту галлюцинацию? Всё запутанно… С этим местом и в прям что-то неладное.
Я не помню, как дошёл. И шёл ли я вообще… Или вовсе никуда не ходил, а это был всего лишь сон или пьяный бред…
Голова прошла. Давно так бодро себя не чувствовал!
Много вопросов…
Церковь выглядела будто ей тысяча лет, не меньше!
Бред… Просто бред.
Всему тут есть логическое объяснение.
Гришка. Он пришёл каяться.... Искренно, я почувствовал! К чёрту.
Хочется иногда, даже такому вечно одинокому страннику как я, тёплого, женского плеча, нежный взгляд из двух глаз, пылающий страстью. Прикосновений рук…
Приятный уху треск дров из печки, старая кровать, перина, рядом Наташка… Моя любимая Наташка. Лежит нагая, обхватив ногами моё тело словно змея, носом трется об щеку. Шепчет:
– Любимый… Не бросай меня.
Сначала я поцеловал её в нижнюю губу, затем в верхнюю.
Её волосы сливались с моим телом в одно целое.
Изо рта шёл пар.
Я чувствую, что знаю её всю жизнь.
Теперь всё по-другому.
Набожность человеческая вполне объяснима. Стоит посмотреть на небо… На тысячи, миллионы святил, между которыми световых лет не счесть. Насколько человек ничтожен перед необъятным…
Или же нет? Философия, философия…
Извините. Замолк.
Я чист, голова ясна.
Я был склонен жить как Маленький принц, или как барон Мюнхгаузен. Они и их авторы видят жизнь такой, какая она есть. Они её не усложняют. В этом их правда.
Бежать.
До станции! Единственный выход.
Так, стоп, стоп, стоп! Без паники! Так! Вещи… Да хер с ними.
Как же Наташа? Нет, никогда!
Принятие.
Тепло, шёл дождь.
Белые лепестки абрикоса, стоявшего одиноко в лесной глуши, медленно уносил ветер.
Глава III. Минуты пленительного наслаждения
* * *
– Мама, мама, смотри! Абрикос зацвёл!
– Гляньте, гляньте! Чудо! Чудо!
– Дерево засохло! Труха! Не может быть!
– Чёрная магия! Проделки ведьм!
– Успокойтесь, успокойтесь! Это знак! Знак! Как в пророчестве Евстафия!
– Заткнись дура!
* * *
Склонность человека воплощать свои сны наяву порождает жизнь вне реальности, около второго или третьего измерения, где загадочность и недостижимость является мотивом.
Жить «там» значит быть богом, изменяя сценарий по настроению, а не по законам или вечным клише. Без логики, без правил, без прямой или косвенной зависимости одного от другого. Лишь фантазия…. Бесконечная фантазия.
Творить, чтобы жить.
«Моим мирам нет счёта. Посему будьте осторожны! Миры имеют свойство исчезать на неопределённый срок».
Мироздание Макара. Том I.
На рассвете дождь кончился. Ветер сдувал маленькие капли воды с веток. Мелко, ровно, докучливо.
– К тому же, в лес опасно. Гиблое место, особенно в дальней его часть, где топи. Там…
– Палыч? – перебил детектив Семёна.
– А вы откуда знаете?
– Рабочие рассказали. Местная легенда про призрака-охотника. – ответил Павел.
– Легенда? Призрак? Ебнулся? – недоумевал Виктор.
– Тык правда эта! Чистая правда! Палыча много кто видел! И слышал!
Вон, старуху мою, Машку, спросите! Она врать не будет!
– Ебнулись тут все походу! – завёлся Виктор.
– Вить, не горячись. Народ суеверный, не надо за это их винить. Сто процентов кто-то из местных.
– Ну так пойдём узнаем!
– Пойдём. Но сначала, давай-ка в церковь заглянем. Проверим старого знакомого.
– Нельзя в церковь! Запрещено! – крикнул Семён, брызгая слюной из рта.
– Мне всё разрешено. Я здесь закон. – басом отрезал Виктор.
– Врешь, собака! Врешь, чёрт ебливый! Я те щас … – Семён замахнулся на Виктора кулаком.
Детектив на рефлексе увернулся и моментально ударил в челюсть. Семён упал наземь.
Виктор – старый друг Павла. Работают вместе целую вечность. Высокий, статный и добрый в теле мужчина. Одевался всегда официально: часы, жилетка поверх клетчатой рубашки, брюки и туфли. Носил короткую стрижку с блестящей лысиной в середине головы и ухоженные бакенбарды по бокам. Когда работал, имел вид задумчивости, мягкости. Часто щурился, из-за чего по лбу проходила протяженная морщина. Говорил кратко, торопливо, как учитель. Выходил из себя, когда кто-либо рядом говорил откровенные глупости. Отличительной чертой его образа были очки с большими круглыми линзами и старый коричневый шарфик. Эти атрибуты имели для него большое значение.
Детективы неспешным шагом шли по узкой тропе.
– Паш, мы столько мразей и упырей посадили, что счёту нет. Чего сейчас мнёшься?
– Я привык к холодному рассудку и к объективности. Всё тут не так просто. Что-то тут не так.
– Не понимаю, как в здравом уме, да при возрасте, можно верить в сказки и легенды. Во всякую ересь про призраков, чертей, бесов…
– Оставим философию.
– Как пожелаешь.
– Как жена?
– Развелись.
– Почему?
– Любовь – проститутка.
– Метафора.
– Чистая правда. – съязвил Виктор. – Как твоя?
– Гармония!
– Есть в этом что-то магическое.
– Согласен, старина. Словами не описать, что чувствуешь. Счастье, спокойствие…
– Да. Я начинаю задумываться… А не бросить ли мне эту работу к ебене матери, да осесть на даче, где-нибудь на юге. Виноградник завести…
– Моя скоро отойдёт от дел. Надоели ей все эти интриги, бумажки, показуха… Хочет на край границы!
– Хе, ну и романтик она у тебя! В одном месте всё молодость играет…
– Совсем забыл! – резко остановился Павел.
– Что такое?
– С днём рождения. – Павел достал из кармана очки с большими линзами.
– Язва. Я и забыл. Какой по счёту?
– После двести шестого перестал считать.
– Да и хер с ним. Спасибо.
Виктор выкинул старые очки и надел новые.
– Год за годом мы всё больше превращаемся в старых зануд, тебе не кажется? – сказал Виктор.
– Что поделать. Такова наша участь. – твёрдо заключил Павел.
– Паш, я не думал, что будет завтра или через неделю. Жизнь у меня была от каждого рассвета до заката. Сейчас… Возраст, наверное. Теперь мне важно, что будет через неделю или месяц.
– Актуально. Что сделать завтра: попить пивка и достроить баню, или же бросить все дела, закинуть на спину Татьяну и рвануть куда-нибудь, где ещё не были…
Молчание. Наслаждение. Работа.
– Церковь?
– Церковь.
Глава IV. Живая легенда
* * *
– Наташ!
– Оу!
– Видела Николку? Как вышел вчера вечером, так и не вернулся.
– Нет, баб Мань.
– Я видел. Он в церковь пошёл, к Евстафию, грех перед вами отмаливать.
– К какому ещё Евстафию?
– Попу.
– Нет у нас никакого попа! Церковь давным-давно как брошена. Годами гниёт на болотах!
– Но я был там! Я видел его!
– Чей-то он?
– Горячка, баб Мань! Всё от самогона!
– Тьфу ты! Во даёт!
– Какая горячка? Правда это!
* * *
Среди топей шла узкая тропинка. По обе стороны мхи, болота, редкие гнилые деревья, хаотично торчащие то здесь, то там. Тропинка кончалась возле старой деревянной церквушки. Вид её был скверным и мрачным. Глядишь, вот-вот развалится. Перекошенная на правую сторону, побитые окна, доска прогнила так, что церквушка приняла серо-зелёный цвет и даже при слабом ветре скрипела. Пять маленьких куполов окружали главный купол посередине. Позолота слиняла, оставляя за собой ржавый цвет. Главный купол находился чуть повыше остальных и был без креста.
Детективы подошли к церкви.
– Что скажешь, Витя?
– Опоры прогнили, строение перекосилось. Долго не простоит. Следов нет, сплошная грязь.
– Дверь недавно открывали.
– Да, вижу. Чувствую запах воска.
Виктор открыл дверь. Громкий скрип эхом заполнил церковь.
– Здесь явно кто-то обитает. Свечи регулярно зажигались. На полу следы сапог. – сказал Павел, осматривая помещение.
– Резиновые. – внимательно осмотрев следы, заключил Виктор.
– С таким следом?
– Да, похож.
– Хорошо. Иконы… На раме нет пыли. В таком старом здании пыль садится моментально, особенно когда дует ветер.
– Вывод: совсем недавно тут кто-то был. Судя по всему, местный.
– Согласен.
– Погоди….
– Что там?
– Пепел. Много пепла. – проворчал Виктор.
– Его?
– Думаю, да. Круг замкнулся.
– Это не всё. Ещё следы, но это не обычная грязь… Торф. Следы старые, им сутки. Военные кирзачи. Сорок шестой размер. Две гильзы и небольшой след… От приклада. – произнёс Павел.
– Двенадцатый калибр, двухстволка. Охотничье. – повертев гильзой, заключил детектив.
– Рабочие сказали, что после случая с Палычем никто в лес не ходил.
– Значит правда. Как думаешь, что за персонаж?
– Палач старой закалки.
– Тот самый?
– Да.
– Не густо.
* * *
– Так, – сказал Виктор, выйдя из церкви, – что мы имеем: утром на железнодорожном пути произошло крушение поезда. Наш клиент добирается до посёлка, остаётся в нём на ночь. Утром сваливает на поезде. Оставляет дневник. Из дневника ясно, что он был в церкви. Далее, обыскивая церковь ничего не находим, что натолкнуло бы нас на его след. Далее, гильзы: предположительно, палач. Вывод: этот след единственный. Я ничего не упустил?
– Упустил.
– И что же?
– Мы в полной заднице. – плюнул Павел и закурил.
– Не поспоришь.
– С чего начнём?
– Надо подумать…
– Я тебе облегчу задачу.
– Не понял?
Невдалеке послышались шаги. Из-за дерева показался мужчина с седой длинной бородой, в толстом тулупе. За спиной держал длинное ружьё.
– Следует его опасаться?
– Не думаю. – прошептал Павел.
* * *
– Здесь мой дом. – произнёс Палыч, подходя к сторожке.
– Неплохо устроился. – осматривая дряхлый домик, усмехнулся Виктор.
– Всё лучше, чем в лесу пропадать.
– Это было не в нашей власти. Сам знаешь. – Павел поджёг сигарету.
– Не мудрено. Я не в обиде.
– Почему «Палыч»?
– Местные так нарекли. Сделали из меня призрака.
– Легенду. – уточнил Виктор.
– Легенду? Гм, странный народ. – усмехнулся палач.
– Видел его? – спросил Павел, выдыхая дым.
– Видел. Возвращался с охоты, а тут он прям по средине тропы. Деваться было некуда. Пришлось линять, да поскорее. Поцарапала меня мертвечина слегка.
Но как видите….
– Ближе к сути, пожалуйста. – раздражённо произнёс Виктор.
– К Евстафию шёл.
– Пепел в церкви его?
– Нет. Гришки.
– Круг не замкнулся. Дьявол… – проворчал Виктор.
– На этом всё. Раз мы здесь, где Анетка? – Павел пристально посмотрел на Палыча.
Палыч резко поник. Взгляд пустой и холодный.
– Пойдём.
На заднем дворе находились несколько могилок. Одна из них свежая.
– Она не должна была идти в церковь. Непослушная коза…
Он заплакал.
– Убийство элемента мира. Нарушение порядка. Значит…
– Последний круг. – перебил напарника Виктор. – Пророчество сбылось. – протирая очки клетчатым платочком, заключил он.
– За что мне такое наказание?! Почему я!? На кой чёрт эта церковь нужна? На кой хер этого сраного священника защищать?!
– Ты единственный, кто желает ему смерти. – твёрдо произнёс Павел.
– Его даже пули не берут! – истерично крикнул Палыч.
– И не возьмут. – улыбнулся Виктор.
– Ай! Тьфу! – плюнул Палыч и разрыдался. – Уходите! Прочь!
«Истинно говорю Вам, наступит последний круг старого порядка, когда элемент лишит жизни другого элемента. Настанут смутные времена. Мир потеряется в хаосе, доживая последние свои дни. Поглотит сам себя и не возродится вновь».
Последнее пророчество Макара.
Эпилог
* * *
– Тьфу! Дому сто лет! Как построили таким, так и никто отремонтировать не удосужился. Вот и живём в чём приходиться.
– Но…
– Рухнет? Нет! Стоял и будет стоять! Другое дело, что если жильцы сделают ремонт в каждом из своих домов, порядок наведут, то и жить станет приятнее и лучше. А там гляди и новый построят.
* * *
– Останься со мной!
Из-под рубашки Наташки выполз чёрный паук и пробежался по её лицу, и спрятался в волосах. Паук смотрел хитрым взглядом на Якова из-за локон.
– Нет, нет, не могу, прости! Мне пора.
– Подожди! Обними меня на прощание!
– Не могу, прощай!
Через мгновение я запрыгнул в тронувшийся поезд.
– Козёл! – процедила Наташка и плюнула в его сторону.
«ВЕДЬМА!». – подумал про себя Яков.
* * *
– Ты как?
– Паршиво, Вить. Паршиво… – присев на крыльцо, ответил Павел.
Тузик неугомонно терся у ног, игриво виляя коротким хвостиком.
– Не впервой. Не смирился?
– Смирился. Но всё равно паршиво.
– Элементы – ничтожные создания. Это их судьба.
– Самое гадкое, когда понимаешь, что эти создания лишь дефект. Выпавшее звено, которое не имеет цели. Они доживают своё время. В миг они исчезнут навсегда.
– Драматург проснулся?
– Правдоруб. – детектив лениво вытянул из кармана пачку сигарет.
Детектив поджёг сигарету, глубоко затянулся.
Еле-еле слышный треск табака. Задумчивый взгляд.
– Погода меняется.
– Всё меняется, старик. Не только погода. Жизнь.
– Думаешь? Может мы жизнь меняем, не замечаешь?
– Ты о чём?
– Утром было холодно, градусов десять. Сейчас закат, тепло. Даже жарко… Я думаю, может стоит позаботиться об экологии? Жизнь существует независимо от нас. Не думаю, что жара в конце декабря входят в её планы.
– Эх, не поспоришь. А мы чем заняты? «Постигаем краски жизни»!
– Хе-хе! Неплохая шутка.
– Хотелось бы мне, чтобы это было шуткой.
Молчание.
– Миры, граница, мы с тобой… Часть создателя. – прервал молчание Павел.
– Пофилософствовать решил?
– Настроение появилось.
– Валяй! – Виктор сел рядом со старым другом.
– Как думаешь, что находится за границей?
– Мир Создателя.
– Мы там есть?
– Да хер его знает. Я взял себе за правило не забивать голову подобными размышлениями, которые всё равно не приведут к истине.
– Ибо мы её никогда не узнаем… – усмехнулся Павел, протягивая сигарету Виктору.
– В точку. Что в этом плохого? – взяв протянутую сигарету, Виктор сделал длинную затяжку.
– Как раз наоборот. Прекрасно.
– В «Мироздании Макара» говорится, что мы давно забытые мысли своего творца.
– Ага. Мы как вино.
– Что дешевое пойло, что роскошное для господ, один хер блюется одинаково. Всему надо меру знать. – усмехнулся Виктор, передавая сигарету другу. – Сигарета горчит.
– Глубинка тоже. – Павел потушил сигарету о ступеньки.
Виктор встал на ноги и неспеша пошёл к машине.
– И мне, старик. И мне. – прошептал детектив. – Пора домой.
* * *
– Да? – детектив принял звонок.
– Паша, Витя, закругляйтесь! Срочно в контору! Включи меня на громкую.
– На громкой. Что случилось?
– Головорез Яков Штеггер пришёл с признанием. Я его не допрашивал. Решил вас дождаться.
– Твою то мать… Опять?
– Да, звучит как небылица. Жду.
– Так точно!
На тракте из тысячи дорог и паутины тайных троп давно не ступала нога живой души. И не ступит никогда….
«Всю жизнь нам приходится выбирать. Чем дальше, тем сложнее варианты. Но выбирать становиться легче. Когда-нибудь нечего будет выбирать. Не будет цели, не будет тех настойчивых принципов, которыми так долго тыкал в лицо миру».
Дерзкие слова, не так ли?
Яков так и не познал, что такое «выбор». Но об этом потом.
Интригующе, не правда ли? Хочется поскорее рассказать до конца. Концовка – мой любимый момент. Там, где что-то кончается, рождается новое, чистое… Но, увы, нельзя. Всему своё время. Работа такая. Мы скоро встретимся вновь, уверяю Вас. Место встречи: старая квартира, детская комната, маленькая история с большим продолжением….
Но, кто является Создателем?
Кто же я?
Рассказчик? Персонаж?
Автор?
Часть II. КОММУНАЛКА
Пролог
“…и тогда он найдет тот покой, который давно искал.
Но, увы, он ошибся. Вместо покоя – длинная дорога из стекла, по которой шагают его босые ступни. Мысли, словно острый меч, вонзаются в череп. Каждый вдох и выдох осадком оставляют горечь, как от раскалённого угля. Имитация дома словно аквариум с красной водой. Сны – пытка ударами тока. Каждый день – очередная безуспешная попытка умереть“.
Часто ли Вас посещают мысли о прошлом? Может, о прошлых ошибках? Грустные, местами больные воспоминания? Или Вы всё никак не можете отпустить прошлое и живёте им по сей день? Воспоминания открывают давно затянувшиеся раны, и нам с ними не совладать порой. Они капризны. Слишком капризны.
Я польщён Вашим присутствием. Рассказчик никто без своего слушателя.
«Глубинка» на первый взгляд могла показаться Вам пустой и недосказанной. Уверяю Вас, это место нечто большее, чем шкаф воспоминаний главного героя. Но об этом потом.
В этой части я расскажу Вам о Макаре. Он же Яков, Гришка, Миша и так далее, и так далее.
Его именам нет счёта. Что, впрочем, не без причины…
Порывы тёплого ветра говорили, что летние деньки подошли к концу, передавая бремя правления осени, воспетую великими классиками, в лучших тонах и традициях. С душой и сакральным смыслом.
Солнце село за горизонт. На небе появились сыпью бледные огоньки звёзд. Свет луны редкими лучами прорезался сквозь облака. Массивный синий джип мчался по пустой трассе в даль, оставляя за собой звук гудящего мотора.
– Синоптики прогнозируют затяжные дожди и холодные ночи. Брр! Не унывайте, уважаемые слушатели! Самое время запастись чаем, лимонами и имбирём. Достать тёплый плед…
– О, да! Заварить чашечку чая и сесть у окна. Включить радио «Новое время», пустится в мысли, слушая атмосферные композиции и постукивание капелек дождя по стеклу!
– В точку! Для таких случаев, мы достаём из закромов ещё и баночку малинового варенья и композицию группы…
С шипением доносились голоса ведущих из радиоприёмника.
Спустя какое-то время, джип, словно призрак, съехал с серпантина на ухабистую песчаную дорогу, которая вела сквозь густой лес к озеру.
На берегу озера располагались «Небеса». Так называли своё фамильное гнёздышко семья Кантария, провозгласившая себя местными «богами».
Территория особняка огорожена высоким забором из тонких железных прутьев белого цвета, заканчивающиеся острыми пиками на верхушках. Сверху на заборе плелась широкими ветвями фиолетовая бугенвиллия. Попасть во двор можно через двустворчатые ворота, изготовленные из золотых прутьев, хитро сплетённых в узор, отдалённо напоминающий арфы и венки из лаврового листа. Рядом с особняком широко раскинулся сад, в основном состоящий из редких видов растений и невысоких ухоженных деревьев. Площадка перед зданием устлана тротуарной плиткой в виде древней фрески, с изображением звёздного неба.
Строение цепляет своими масштабами и древними архитектурными элементами. Вход в «Небеса» находится в самом центре фасада особняка, между двумя античными колоннами, расписанные странными иероглифами на неизвестном никому языке. Фасад особняка выложен плиткой цвета морской пены. В центре черепичной крыши находится широкий круговой вырез, уходящий вглубь на первый этаж особняка, где удобно вписались фонтан и бассейн.