«Наверное, спустя годы я уже не ощущаю той обиды на Дэна, которую носила в себе после его нелепой выходки вот с этим – «я отдаю тебя Олегу». Ну, может, не совсем не ощущаю, но она стала куда менее сильной. Да и вообще все это перестало играть в моей жизни какую-то совсем уж драматическую роль.
А тогда… Мне казалось, что большего предательства, чем женитьба, Денис совершить никогда не сможет. Однако утверждение об отсутствии дна, потому что всегда кто-то стучит снизу, оказалось верным. Не знаю только, почему именно я должна была прочувствовать это на себе.
Я долго боролась с собой, решая, что мне делать в сложившейся ситуации. Да, сгоряча и на бушующих эмоциях я позвонила Олегу. Но, когда немного остыла, подумала – а зачем я это делаю? Я не саба, я даже не нижняя в полном смысле этого слова, а потому вполне могу послать обоих. И, скорее всего, я так и сделала бы, если бы… Ну, да – если бы в какой-то момент не вспомнила руки Олега и то, как он умеет ими работать. Ну, и свое ощущение от близости с ним – даже не физической, там все было в то время не очень, а от того, как мне спокойно рядом с ним. Я ничего не боюсь, ни о чем не думаю – я прислушиваюсь к своим ощущениям, погружаюсь в них и получаю такое удовольствие, из которого совершенно не хочу выныривать. И все потому, что мне не приходится держать весь экшн под контролем.
И потом… Олег проявил столько понимания и такта, что я даже растерялась. Он окутал меня собой, как одеялом, чувствовал настроение, ни на чем не настаивал – вообще никак не давил. Это во многом и определило наше будущее. Я окончательно убедилась, что могу доверять ему абсолютно, слепо, закрыв глаза, потому что он никогда не сделает чего-то во вред мне.
Денис, конечно, не смог смириться с этим. Ну, еще бы – это же явно выходило за рамки его плана. Он, похоже, и не думал, что у нас с Олегом все сложится. Олег поначалу тоже говорил, что я не в его вкусе, что ему нравятся совершенно другие женщины, что у нас может быть только Тема – ну, это меня, как раз, устраивало. Однако «никакой любви» продлилось совсем недолго, уж не знаю, что стало причиной, и мы легко переходили к ванили, даже не замечая, как это происходит. Определенно, Денис на это не рассчитывал…
Он начал доставать меня письмами, звонками, подкарауливал на базе – и не лень же было ездить на другой конец города… Выбирался из машины с видом побитой собаки, смотрел несчастными глазами. Я видела его трясущиеся руки, и от этого становилось почему-то противно – ну, вот как я была с ним? Человек не мог придерживаться собственной линии поведения, попытался выглядеть крутым, не выдержал – и теперь вот так ползает на брюхе, чтобы вернуть все, что было. Но как можно заставить меня забыть о его словах? Как я смогу снова с ним быть – после такого? Никак. Но он этого не понимает и, похоже, никогда не поймет, а потому не отступится.
Надоело…»
Очередной мой надрывный вопль «Вернись ко мне!» Мари выслушивала в парке завода телевизоров. Завода уже не было, а парк разросся, его кто-то выкупил, благоустроил, и мы довольно часто туда ездили раньше – просто гуляли по аллеям или сидели в уличной кафешке, если погода позволяла.
В этот раз мы сидели на лавке в довольно глухой аллейке, там почти не ходили люди, и Мари, присевшая на край, выглядела настороженной, словно ждала подвоха. Меня это очень раздражало – как будто я зверь и в любую секунду накинусь на нее. Но у меня была иная цель – я должен был вернуть ее, вернуть любой ценой, потому что просто подыхал без нее все эти два месяца, что она была уже с Олегом.
– Маш… ну, хватит, проучила, я все понял…
– Я проучила? То есть, это была моя инициатива? Надо же…
– Ну, не придирайся к словам. Какая разница, кто решил…
– Большая! – отрезала она. – Ты решил, что можешь отдать меня как вещь. Как вещь, которой я никогда не была. Ну, так будь последователен – господин не должен так унижаться перед вещью.
Мне захотелось ее ударить, но я понимал, что этим только усугублю и без того непростую ситуацию. Я даже правую руку сунул под бедро, придавил к лавке. Как назло, Мари заметила этот жест:
– Вот-вот, правильно. Держи свои руки при себе.
– Хватит, Машка. Не провоцируй.
– Я?! И в мыслях не было. Если это все, что ты хотел сказать, то я пойду.
– Олег ждет? – не выдержал я, и она улыбнулась снисходительно:
– Даже если и так, тебя это больше не касается.
– Машка… давай по-человечески, а? Ну, я дурак, натворил глупостей, очень раскаиваюсь – чего ты еще хочешь? Скажи, я все сделаю, – я действительно готов был сейчас на любое безумство, только чтобы она сказала – хорошо, я вернусь.
– Мне давно ничего от тебя не нужно. Разве что… – я с надеждой смотрел на нее и даже дышать боялся, но Мари опять ухмыльнулась: – Чтобы ты оставил меня в покое.
Это было как удар под ложечку, я-то ждал другого, потому пропустил, как всегда, и задохнулся:
– Ты…
Она встала, поправила выбившийся из-под куртки шелковый платок и опустила на глаза темные очки:
– Все, Денис, мы закончили. Давай на этом и остановимся, чтобы не сделать друг другу хуже. Вместе мы уже никогда не сможем, так что давай учиться жить отдельно и просыпаться в разных постелях. Так будет лучше.
– Но ведь тебе, как и всем, в принципе, нужен тот, кто сможет дать тебе все, чего ты захочешь и в чем будешь нуждаться, – все еще пытался уцепиться я хоть за что-то.
Мари смерила меня насмешливым взглядом:
– Человек, который может дать мне всё, что нужно, это я сама. Так что смирись. Ни Олег, ни ты тут ни при чем.
Ну, спасибо, что уровняла нас хоть здесь… И я бы, возможно, смирился, если бы она просто не согласилась вернуться ко мне. Но она ведь осталась с Олегом – вот что не давало покоя. С Олегом! Как я мог настолько не знать своего друга, с которым вырос, не понимаю…
Мари оказалась права – а ведь я видел, какие женщины у Олега были до нее, и это отличалось настолько, что было странно подумать – как человек смог так кардинально изменить свои вкусы? Мало-мальски напоминала Мари только та японка, что была у него в лайф-стайле в самом начале, и то… Довольно высокая Мари не особенно походила на миниатюрную кроткую девушку, покорно сидевшую возле колена Олега, сложив руки и ловя каждый его взгляд. Ни телосложением, ни манерой держаться они схожи особенно-то и не были. А уж если брать тех девушек, с которыми он вообще когда-либо встречался, так я до сих пор не могу понять, в какой момент в его голове что-то щелкнуло, и он перестал обращать внимание на высоких, крупных шатенок с широкими бедрами и большой грудью.
Мне ни за что не пришло бы в голову, что Олег, только увидев пару снимков, в буквальном смысле развернется на сто восемьдесят, и пределом его мечтаний станет моя Мари. Ну, понятно, задним-то умом мы все…
И позже, когда я видел, как она смотрит на него, как понимает с полувздоха, я испытывал даже не злость, а унижение – со мной она никогда такой не была. Это значило только одно – я снова хуже Олега.
В детстве мне всегда ставили его в пример, но тогда это не раздражало – мы настолько хорошо с ним дружили, хоть он и был старше на три года, что меня никак не задевали мамины, например, слова о том, что Олег лучше учится, что ходит в музыкальную школу, что успевает заниматься спортом – он тогда плавал с ластами. Я рос с ощущением, что Олег во всем опережает меня, но никогда ему не завидовал – у меня было свое. Я рисовал, у меня даже была пара персональных выставок, и родители очень этим гордились. К спорту я всегда был равнодушен, хотя лет в четырнадцать увлекся «железками» и начал захаживать в «качалку» в подвале соседнего дома. Но делал я это вовсе не для того, чтобы доказать кому-то, что я в чем-то лучше – мне просто нравилось ощущение усталости после тренировки и то, как медленно менялось под действием упражнений мое тело.
Бодибилдером я, конечно, не стал, да и цели такой не было, но фигуру существенно улучшил. До сих пор иногда хожу в спортклуб, хотя уже не так регулярно и часто.
Мари, кстати, относилась к моему увлечению равнодушно – как, мне кажется, и вообще ко всему, что было у меня помимо нее. Правда, позже в разговоре выяснилось, что я всегда заблуждался на ее счет, погружаясь в свои ощущения и рисуя ее в своем воображении холодной и отстраненной. Это была всего лишь картинка в моей голове, а настоящая Мари просто очень хорошо маскировала свои чувства, стараясь оградить себя от душевной боли. Она почему-то была уверена в том, что рано или поздно я ее предам.
И она оказалась права – я сделал это трижды.
«Я всегда испытываю какую-то обреченность, когда понимаю, что мы так и будем жить в одном городе. И ладно бы – в городе… Но ведь он же купил квартиру всего на расстоянии двух домов от меня! Будто нарочно… И теперь что – навсегда один ларек во дворе, одна парковка? Как я буду с этим жить? Невозможно ведь постоянно оглядываться…»
Квартиру я купил в том районе не специально, просто так вышло. Когда уходил от Ники, решил, что сын не должен страдать из-за нас, не должен терять друзей, хорошую школу, секцию, в которой занимался. Да и мой отец жил рядом, а он во внуке души не чаял. Так что большого выбора у меня не было, нужно было жить в таком месте, чтобы не тратить много времени на разъезды. И только что сдавшийся дом на Машкиной улице оказался как раз кстати – и по расположению, и по деньгам. Но в то время мы еще были вместе…
Потом ей наверняка было трудно все время помнить о том, что в любой момент я могу выйти из ларька в ее дворе, припарковать машину где-то поблизости, если в моем дворе не было мест – да что угодно. А в то время, когда мы так нелепо расстались, я вообще отсвечивал под ее окнами не хуже фонаря. Представляю, каково было Мари всякий раз на меня натыкаться. Но меня это только подстегивало – я должен был ее вернуть, как бы она ни сопротивлялась.
Мари могла избегать меня в обычной жизни, но на тусовках, конечно, ей приходилось наблюдать за мной и моими попытками вызвать у нее ревность. Олег, естественно, старался оградить ее от этого, как мог, но увы – получалось не всегда.
Поскольку его репутация в тусовке оказалась куда лучше моей, а имя куда громче, он почти сразу стал весьма желанным Донжоном, его приглашали уже без моей рекомендации. А Олег непременно брал с собой Мари, и та соглашалась, хотя со мной всегда спорила и находила поводы для отказа. Разумеется, Олег никогда не работал публичных экшенов – он и раньше так не делал, а уж с возрастом вообще начал относиться к подобным выступлениям скептически:
– Никогда не понимал желания демонстрировать на публике свою интимную жизнь.
– Что в ней интимного? Никто вроде публично сексом не занимается, – возражал я, и Олег вздыхал:
– Да дело же не в этом. Для меня флагелляция ничем не отличается от секса, это как часть, как прелюдия. Нет, тут дело личное – хотят люди публички, хлыст им в руки, но я такого не понимаю. Зачем в условной спальне зрители?
Я хохотал, не понимая, что он прав. Ко мне осознание пришло намного позже, когда я уже был один, без Леры даже. Я вдруг понял, что больше никогда, наверное, не захочу экшн «на толпу», даже если это будут только свои. Но это случилось гораздо позже, а тогда мне очень хотелось именно этого – работы на публике, видеть отдачу, слышать какие-то комментарии потом, показывать, что я умею. Меня считали хорошим Верхним в плане ударных и шибари – в нем я, кстати, даже слегка превзошел Олега благодаря своему художественному образованию и любви делать все эстетично. Олег просто технично и жестко связывал тело, как, в общем-то, и делали самураи, от которых это искусство пошло, а мне же всегда нужно было иметь на выходе красивую картинку.
И вот все это мне тогда страшно хотелось демонстрировать другим. И вот тут была загвоздка – отсутствие нижней, которая бы удовлетворяла моим запросам. Я видел рядом с собой только Мари – но ее у меня больше и не было. Она ходила на тусовках рядом с Олегом, на ее правом запястье красовался широкий кожаный браслет, первое время вызывавший недоуменные взгляды всех, кто ее знал раньше. Однако как-то комментировать это никто не брался – внешний вид Олега начисто отбивал у людей охоту хоть слегка задеть его нижнюю.
Я, конечно, себе в подобном не отказывал, словно проверял, на сколько хватит выдержки у моего друга. Закончилось кнутами, и я позорно приземлился на пятую точку – до сих пор помню и свист кнута, и подсечку за обе голени, и то, как летел в траву, буквально скошенный рывком. Мне даже было плевать, что это видела моя на тот момент нижняя – унизительнее было так проиграть на глазах Мари.
Наверное, если бы она тогда выразила хоть какую-то эмоцию – не знаю, злорадство, сочувствие, что угодно – и мне было бы легче. Но она смотрела сквозь меня равнодушно, как будто я был стеклом, за которым она видела только Олега. Уже тогда она видела только его… А вместе на тот момент они были не больше месяца.
Тогдашнюю нижнюю я выгнал на следующий день и начал перебирать, как бусинки в четках – одна, другая, третья… В тусовке было не так много женщин, способных привлечь мое внимания, и всех их я в буквальном смысле пропустил через свою комнату для экшенов. Результат не радовал – ни одна из них не смогла заинтересовать меня хотя бы на пару раз.
У Севера всегда была парочка «околотематических» девиц – из тех, что начитаются-насмотрятся и думают, что это очень интересно и волнующе. Тема – это совершенно не то, что показывают в художественных фильмах или о чем пишут в книжках с мягкими отталкивающими обложками, на которых изображают мачо с кубиками пресса и томную блонду в наручниках с пушком. Такие девицы в принципе не годились ни на что серьезное, разве что на шибари, и то не каждая, но это было хоть что-то по сравнению вообще ни с чем.
