Фунт лиха с изюмом

Глава 3

Сначала Яна подумала, что проснулась от того, что ей стало холодно или затекли части тела от неудобного положения на диване. Но потом она услышала настойчивый звонок в дверь.

– Иду, иду… Господи, ну кого принесло в такую рань? – проворчала Яна, прошаркав до двери, одновременно зевая и открывая дверь.

Одежда на Яне была слегка помятая, потому что она носила одежду из дорогих тканей – шелк, шерсть. А они мялись, особенно, если в них спать, свернувшись калачиком на диване. Длинные волосы спутались.

На пороге стояла пожилая, миловидная женщина, очень похожая и по внешнему виду, и по стилю одежды на английскую королеву – мать, столь любимую своими соотечественниками. Яна мгновенно проснулась, так как это была самая словоохотливая женщина на свете, лучшая подруга ее матери, Янина крестная, ведущая актриса ТЮЗа, как и мама Яны, Клавдия Ильинична Коровкина. Увидеть эту даму Яна ожидала в последнюю очередь.

– Клавдия Ильинична?

– Здравствуй, дорогая! Совсем забыла про своих стариков! Ну, доброе утро! – отодвинула ее в сторону Клавдия Ильинична и бодро вошла в квартиру. – Ого! Сколько бы я тебя ни видела, ничего не меняется… Дорогое шампанское, творческий беспорядок. И ты такая вся красивая и молодая. Ох, Яна, ты же с детства была не простым ребенком. Помнишь, как я тебя качала на коленях? По кочкам, по кочкам – оп! Яма! Ты так визжала смешно. А потом сказала, что тебе не нравятся эти ямы. Что, когда ты вырастешь, ты будешь ездить только по ровным дорогам. Прямо так и сказала. Мы еще так смеялись с Валентиной, с мамой твоей. А ты выросла – и понеслось! Какая уж там прямая дорожка! Извилистей путей по жизни ни у кого не встречала! Нет, я всё понимаю. Новый год! Ребенок с мамой в Швейцарии. Но, Яна! Тебе же не двадцать лет, что за вечеринки? Как ты выглядишь? Ты же воспитывалась как утонченная девочка. Отличница. Окончила художественную школу! Боже, как ты рисовала! – закатила глаза Клавдия Ильинична. – Какое будущее у тебя могло быть в мире искусства! А уж какая из тебя актриса получилась бы, мир столько потерял!

– Прямо-таки и мир, – все-таки смогла вставить словцо в этот монолог Яна.

– Ты что, не помнишь? Это же было в первый и последний раз, когда я поссорилась с твоей матерью! Мы же всей труппой умоляли послать тебя учиться в театральный, мы бы такое рекомендательное письмо тебе состряпали… Ты же как дочь полка была, на всех репетициях, на всех спектаклях… А какая талантливая и харизматичная девочка! Как мы ждали, что ты вольешься свежей кровью в нашу труппу! А тут Валентина просто как осатанела. Нет, и всё! Это не профессия! Не хватало ее девочке попасть в наш театральный серпентарий и быть зависимой от всего, начиная от режиссера и заканчивая элементарной удачей. «Яна видела всю нашу кухню изнутри, в том числе и неприглядную изнанку, и сама знает, что ей такого не надо!» – так говорила твоя мать и впихнула тебя в самый серьезный институт – ты пошла учиться на врача! С ума сойти! Ну зачем тебе это надо было? С таким талантом, с такими внешними данными! Зарыть всё это в землю! И ведь Валя об этом не пожалела, представляешь?

Клавдия Ильинична сняла сапоги, сунула ноги в гостевые тапочки с помпончиками, помыла руки и прошла в комнату. Она тяжело опустилась на диван за неубранный стол.

Яна проследовала за ней и села напротив в кресло. Голова у нее гудела, но она держалась молодцом.

– На самом деле, я ни минуточки не жалею, что выбрала эту профессию. Я не хотела быть актрисой, это правда, – сказала она.

– Вот и зря! Твое упущение! Ой, как тут всё вкусно! Немного заветрилось, но не испортилось. Вчера накрывали? Я поем немного с дороги? – спросила Клавдия Ильинична. Она сняла шляпку и положила рядом с собой.

– Конечно, бери, что хочешь. Я сейчас из холодильника еще ветчину принесу, или пиццу заказать могу, если хочешь, – предложила Яна.

– Ой, да мне тут всего достаточно. Вина бы… Все бутылки пустые, – стрельнула ярко подведенными глазами в сторону стола Клавдия Ильинична.

– На кухне должно быть. Сейчас принесу. Тебе белое? Красное? – спросила Яна.

– Полусладкое люблю, – улыбнулась Клавдия.

Яна направилась на кухню и вернулась с бутылкой в руках.

– Ну вот… Совсем другое дело. А то одна закуска, – заходила челюстями Клавдия Ильинична. – Ого! Какое классное вино! Спасибочки! Яна, ты какая-то растрепанная, я случайно не сорвала тебе свидание? Мужчина в доме есть? – Гостья округлила глаза и перешла на шепот.

– Нет никаких мужчин. Мой мужчина в Питере, – заверила ее Яна, присаживаясь рядом. – Кофейку?

– Попозже, – остановила услужливую Яну Клавдия Ильинична. – Ой, какая икра! Какая рыбка! С душком уже или нет? Не пойму! Но такая вкусная, что съем! – Клавдия Ильинична говорила, словно с подмостков сцены. Пребывала в образе.

Госпожа Коровкина дружила с матерью Яны с детства. Они обе дружно ходили в театральную студию, потом с разницей в год поступили в театральное училище и вернулись в свой родной провинциальный городок. Валентина, мать Яны, сразу нацелилась идти работать в свой ТЮЗ, поэтому даже не рассматривала другие предложения. А вот шуструю Клаву позвали в серьезный Новосибирский драматический театр, даже квартиру обещали. Но Клава почему-то отклонила это приглашение и осталась вместе с Валей в ТЮЗе. Считается, что работать в детском театре непрестижно. Да, в этом есть доля истины – кому охота играть заек, лисичек или куриные ноги избушки Бабы-Яги? Но это не значит, что для детей нужно играть плохо, кое-как, спустя рукава. Подруги были убеждены и свято верили, что для детей нужно играть в сто раз лучше, чем для взрослых, и с блеском справлялись со своими ролями. Так как Клава и Валентина были примерно одного возраста, комплекции и дарования, то в ТЮЗе они часто играли одни и те же роли, подменяя одна другую. Они не завидовали друг другу, просто дружили.

Через несколько лет мать Яны первая поняла, что с ролей молоденьких принцесс, маленьких девочек и мальчиков им пора уходить. Но Клавдия не хотела сдавать свои позиции и окопалась в своей молодости, как героический солдат в окопе, отстреливаясь от подступающей старости. Она сделала несколько пластических операций, день и ночь сидела в различных косметических кабинетах и на разнообразных диетах. Диеты и голодание сделали свое дело – некогда симпатичная женщина превратилась во вредную подлую грымзу. Она стала шпынять молоденьких актеров и делать им всякие пакости, сама не понимая, что просто завидует их молодости и творческим перспективам. Характер у Клавы испортился, она порой сама себя пугалась. В театре ее прозвали «Шапокляк». Но вскоре и ей пришлось перейти на возрастные роли.

Играя в одном спектакле влюбленную принцессу, Клавдия Ильинична так вошла в роль, и так страстно впилась страстным поцелуем в губы ошарашенного сказочного принца, что у нее на сцене вылетела вставная челюсть и, описав дугу, шлёпнулась на дощатый пол сцены. Зал полёг вповалку, бедный принц не знал, что делать и что говорить. Он покрылся холодным потом и стал зеленого цвета, как гороховый стручок. Госпожа Коровкина спокойно подобрала челюсть и с гордо поднятой головой королевской походкой удалилась за кулисы. Зал взорвался хохотом и аплодисментами. Клавдия Ильинична ушла на больничный, вышла через два месяца тише воды ниже травы. И благополучно перешла на возрастные роли. Больше недоразумений с ней не было, все успокоились.

У Яны, рано вырванной из объятий Морфея, в глазах давно стоял вопрос: зачем старушка припёрлась к ней в такую рань? Но задать этот вопрос своей крестной она не решалась. Клавдия Ильинична внутренним чутьём поняла это сама. Она отодвинула тарелку с недоеденным бутербродом и посмотрела Яне в глаза.

– Яночка, извини, что я к тебе как снег на голову. Обстоятельства непреодолимой силы. Ты не представляешь! Репетирую сказку, сижу на троне со скипетром в руках и с думами о сказочном королевстве. Тут в зал заходит настоящий князь. И не просто так, а с просьбой! В глазах надежда, а в руках подарок и цветы, – затараторила Клавдия Ильинична.

Яна, ничего не понимая, хлопала ресницами. Она не могла уловить мысль болтливой старушки.

– Я поясню! – Подруга ее матери правильно растолковала ничего не понимающий взгляд своей крестницы.

– Мне позвонила твоя мама и слёзно просила помочь одному человеку…

– Какому человеку?

– Карлу Штольбергу. Ах да! Князю! Точно, князю! Очень просила ему посодействовать в одном деле. Поначалу он пришел к Валентине, но она почему-то перенаправила его ко мне… – Старушка пожала плечами.

– Так чём дело-то? – не поняла Яна, у которой пульс при упоминании имени Карла Штольберга остался таким же спокойным, как и час назад.

– Давай выпьем, – вдруг предложила Клавдия Ильинична, хватая свой фужер.

– Я что-то еще не очень хочу, – замялась Цветкова.

– По глоточку, за встречу! – настаивала крестная.

Яна поняла, что это именно такой случай, когда легче срогласиться, чем отказать.

– О’кей, немного, – вздохнула она.

– Узнаю Яночку, ты возвращаешься к жизни, – засмеялась подруга матери. – Я же вижу: у тебя вчера была вечеринка, не так ли?

Они выпили, и Клавдия снова затараторила. Яна всегда не могла понять, как Коровкиной удаётся и жевать, и говорить одновременно.

– Карл сейчас в России. Он занят очень перспективным делом, которое заинтересовало руководство нашего театра и может быть интересно и тебе, Яночка, лично.

Яна вопросительно приподняла брови.

– Даже так? Хочу сразу предупредить, чтобы между нами не было недопонимания. Клавдия Ильинична, я не желаю с ним общаться.

– Не горячись, девочка, выслушай меня до конца.

– А ты уверена, что мне это действительно интересно?

Клавдия Ильинична взмахнула ручками в тяжелых перстнях.

– Ну, конечно! Тебе же это ничего не будет стоить. Ты столько лет общалась с Карлом, а сейчас даже не хочешь уделить ему минутку для важного разговора.

– Чувствую, что этот разговор не сулит мне ничего хорошего.

Коровкина залпом допила вино и снова наполнила свой фужер.

– Не будь так категорична, – сказала она, обводя взглядом стол с закусками.

– Наше давнее знакомство не обязывает меня к пожизненному общению с ним. Не думаю, что я ему что-то должна, – ответила Цветкова.

– Яна, ну подожди, не кипятись. Человек же ничего плохого не хочет. Чего ты дуешься? Почему вам нельзя общаться?

– Потому что у него все общение на одну тему – как бы возобновить прежние отношения. Просто тоска берёт. И человек абсолютно не понимает, что это невозможно. И объяснить это я ему не смогла, ни по-хорошему, ни по-плохому, – ответила Яна. – А тут появляешься ты и предлагаешь мне то, что я уже предвижу наперед. Только конец будет тот же. У меня в душе ничего не изменилось, чтобы предложить Карлу новые отношения. Вернее, изменилось. Я поставила точку в отношениях с ним, и это моё окончательное решение. А сейчас я не одинока, я люблю… О чем нам с Карлом говорить? – не понимала Яна.

– Всегда, Яна, найдется, о чем поговорить, – вздохнула Клавдия Ильинична. – Штольберг открывает огромный русско-чешский культурный центр. Фестивали, концерты, гастроли театров. Что в этом плохого? Он вложил в этот проект несколько миллионов долларов. Проект финансируется еще правительствами двух стран, тут ты точно ни при чем, – Клавдия Ильинична улыбнулась. – В центре города построено здание, рядом разбит парк, всё согласовано. Он хочет, чтобы ты своей красотой украсила этот праздник двух культур. Это дословное утверждение, Яна. Слияние двух культур. А для нашего театра есть тоже очень выгодное предложение. Мы можем пользоваться этой площадкой в своих целях. Наверное, ты знаешь, что дела нашего театра в последнее время идут не очень… Еле сводим концы с концами, зарплаты мизерные. А тут такая возможность заработать денег, посмотреть мир. Что тебе стоит постоять минут двадцать рядом с Карлом? Для такого дела, а? Это же аристократ! Голубая кровь!

– Карл терпеть не мог, когда говорили о голубой крови, – улыбнулась Яна. – Считал это банальностью.

– Значит, он еще и скромный! Это ему в плюс! Я бы с таким мужчиной, ох, и замутила! – закатила глаза Клавдия Ильинична. – Нет, ну, конечно, сначала мне бы скинуть несколько годков, вернее, несколько десятилетий. Да я бы еще отбила его у тебя, клянусь! – подмигнула Яне крёстная.

– Я была бы только рада. Но всё-таки, если серьезно. Видеть Карла Штольберга я не хочу.

– Пойми, я уговариваю тебя не только потому, что мне одной это надо. В этом проекте заинтересованы много очень достойных людей, а ты отказываешь мне в такой мелочи, – горячилась Клавдия Ильинична.

– Прекрасно, если вам это интересно… – согласилась с ней Яна.

– Вот, вот! – перебила ее Коровкина. – И не только мне, но и нашему театру, в котором, между прочим, играет твоя мать. Это же театр, где ты выросла, где за кулисами прослушала тысячу представлений, где ты сама ребёнком выходила на сцену. Помнишь, ты любила в моей гримёрке накладывать на свою мордашку грим? А смывать его не любила. А я покупала тебе в нашем буфете пончики под сахарной пудрой и лимонад «Буратино». – Клавдия Ильинична, вспоминая былое, сладостно вздохнула.

– Конечно, помню! Я даже запах кулис помню, – ответила Яна. – Вы со мной нянчились, и кормили, и воспитывали, я даже уроки делала, сидя на «хрустальном» гробу или на «волшебном» пеньке.

– Много воды утекло с тех пор. Наш театр страдает, из старых актеров единицы остались, молодежи мало. И тут такой шанс!

– Я рада за вас.

– Да хватит дурочкой прикидываться! Рада она за нас! – вдруг резко закипятилась Клавдия Ильинична. – Ты что, правда не понимаешь, что все эти блага выпадут нам, только если князь будет иметь дело с тобой? Это же его условие, это читалось в каждой его фразе! Ты и бумаги все будешь подписывать от нашего коллектива.

– Он так сказал? – подняла тонкие брови Яна.

– Нет, но это и так понятно. Яна, я жизнь прожила. Уж кое-что понимаю. Очнись ты уже! У него в каждой фразе только Яна, Яна, Яна… Ну, хочет человек с тобой пообщаться, что в этом такого? У вас были отношения? Были! Вы любили друг друга? Любили! Он даже Валентине одно время нравился. А до этого знаешь, что говорила твоя мать и плакала каждый день? Ничего ты не знаешь! Она говорила, что наконец-таки ее дочь нашла хорошего человека, родила ребенка. В твоей ситуации действительно случилось чудо. Всё хорошо! Семья, ребенок, надежный зять. А тут на тебе! Влюбилась в чешского князя, уходишь из семьи, потому что не хочешь обманывать мужа. Твоя мать своими руками хотела удушить этого князя-разрушителя семей. Почему же ты не хочешь с ним пообщаться? Он способен был ударить тебя? – задала вопрос Клавдия Ильинична.

– Нет, конечно. Никто, кроме, пожалуй, моего второго мужа Юрия Стадника, не был на такое способен, – ответила Цветкова.

– Значит, ты боишься за себя? Боишься, что изменишь своему Мартину?

– В себе я уверена, как никогда, – возразила Яна.

– Тогда почему тебе не пообщаться с Карлом? Нельзя быть такой эгоисткой! «Я не хочу тебя видеть, потому что мне нечего тебе сказать». Так не поступают!

После пламенной речи Клавдии Ильиничны Яна задумалась, в комнате воцарилась пауза. Клавдия Ильинична принялась за виноград.

– Ты думаешь, что я не права? – наконец спросила Цветкова.

– Ты меня знаешь с детства, у меня нет своих детей. Ты – моя крестница, ты – дочка моей лучшей подруги, я очень люблю тебя, Яна, ты же знаешь. И сейчас я не хочу сделать тебе плохо, не дай бог. Помоги нам, пожалуйста, Яна!

И снова возникла тяжелая, липкая пауза, которая прервалась только бульканьем наливающейся в фужеры жидкости. «Помогу, – подумала Цветкова, – если не сопьюсь…» Вслух же она сказала:

– Что я должна сделать?

– Согласиться поехать с Карлом Штольбергом на открытие культурного центра, побыть там с недельку… Там и я буду с нашей труппой, мы будем играть спектакль по чешской народной сказке. Завтра последняя репетиция. Очень интересная сказка, я прочту тебе на досуге.

– Спасибо.

– Карл оплатит нам гостиницу.

– Спасибо, – снова безучастно ответила Цветкова.

– Что ты заладила? Спасибо да спасибо! Ты скажи, согласна или нет? – вскинулась Клавдия Ильинична.

– Не очень хочется жить за его счет. Думаю, что я сама решу жилищный вопрос. А вообще, я согласна.

– Спасибо, Яночка! – обрадовалась Клавдия Ильинична. – Я знала, что ты войдешь в наше положение.

– А где всё это будет происходить? – вяло поинтересовалась Яна.

– В Санкт-Петербурге, – спокойно ответила Клавдия Ильинична, отправляя в рот очередной кусок ветчины.

– О, нет! – воскликнула Яна.

– Как «нет»? – опешила Клавдия Ильинична. – Ты же только что сказала, что согласна!

– Ну почему Санкт-Петербург? Любой бы другой город в мире! Что же это за напасть такая!

– А чем тебя не устраивает Питер? – не понимала Клавдия Ильинична. – Такой шикарный город! Развеешься! А то всё Москва да Москва. Культурный центр в культурной столице. Эрмитаж, Петергоф, Дворцовая площадь, Зимняя канавка, Павловск, Мариинский театр… – мечтательно протянула Коровкина.

– И еще в Питере живет мой Мартин. И я бы не хотела, чтобы он увидел меня вместе с Карлом, а не сказать Мартину об этом я не могу. Если вскроется правда, то он подумает, что раз я скрывала, что приехала с другим мужчиной, то, значит, мне было, что скрывать…

Клавдия Ильинична удивленно посмотрела на Яну.

– Надо же… Судьба прямо… Значит, Мартин у тебя питерский? Я слышала от твоей матери, что у вас с ним всё пошло шиворот-навыворот. Он женат. Жена недееспособная, не сказать сумасшедшая. Но я почему-то думала, что он местный, что Мартин живет в столице. Так вы еще и по городам разведены, а самим уже далеко не по двадцать лет. И что это за отношения? Это же ненормально.

– Я это прекрасно понимаю, – согласилась Цветкова.

– Почему не вместе? Нет, понимаю, у мужчины бизнес, дела. А ты? Не можешь бросить свою частную стоматологию? Она у тебя не такая уж и большая. Ты могла бы управлять дистанционно, всё равно сама на приеме лично не сидишь.

– Редко это делаю, – согласилась Яна. – А почему мы не вместе? Да что же такое! Второй день подряд… Не зовет он меня замуж! Вот что! Вот и вся тайна! – выпалила Яна.

– Замуж? – удивилась Клавдия Ильинична. – Тебе сколько лет, детка? Вам детей заводить? Зачем тебе замуж? Вы взрослые люди, живите и радуйтесь! Встречайтесь. Вместе ездите отдыхать. Такой красивый роман!

– Клавдия Ильинична, сколько у меня уже было этих романов-то!

– Ну, ты яркая женщина, что тут поделаешь? – не сдавалась Клавдия Ильинична.

– Я впервые в жизни захотела замуж сама! Просто до мурашек, до отключения сознания, – пояснила Яна.

Клавдия Ильинична с долей сомнения посмотрела на Яну, которая выходила замуж четыре раза, правда, два раза за одного и того же мужчину.

– Но ты же всегда выходила замуж по любви? – утвердительно спросила она.

– Да, так складывались обстоятельства. «Я тебя настолько люблю, что умру без тебя», – процитировала Яна первого мужа. – «Я от тебя ушла, потому что полюбила другого, так я же должна это доказать и выйти за него замуж», – другим голосом сказала Цветкова и приняла строгую вытянутую позу со слегка наклоненной в левую сторону головой. Кто был знаком с ее матерью Валентиной, сразу бы ее узнал. Яна же продолжала: – «Когда же ты остепенишься и подаришь мне внуков?» – Это третий раз. И четвертый раз: «Нельзя обижать такого мужчину, как Ричард, разрушать семью и оставлять ребенка без отца!»

Клавдия Ильинична захлопала в ладоши.

– Браво! Просто прелесть! Я же говорю – талантище! Прирожденная актриса. То есть ты хочешь сказать, что возникали обстоятельства непреодолимой силы, вынуждающие тебя выходить замуж?

– И впервые в жизни я этого хочу сама! – подтвердила Цветкова.

– За чем же дело стало? Я с удовольствием погуляла бы на свадьбе еще разок. Благо ты нас этими событиями радовала, если так можно сказать, – хихикнула Клавдия Ильинична.

– Так не зовут меня замуж! Вчера передали от Мартина шкатулку, я обрадовалась, думала, что кольцо. Предложение. А там ключи и документы на квартиру в Питере, – вздохнула Яна, вспомнив вчерашний вечер.

– Ключи?! – поперхнулась шампанским крёстная. – Ты серьезно? И ты еще чем-то недовольна? Тебе сделали такой роскошный подарок! Теперь у тебя есть квартиры и в Москве, и в Питере, в двух столицах! Ну, и конечно, в нашей милой провинции мы тебя всегда ждем. Мама, да и я тебе свои квартиры оставим, да, а кому еще?

– Ой, не надо об этом! – замахала руками Яна. – Даже слышать не хочу, до ста пятидесяти лет обе у меня жить будете! А про квартиру в Питере, подаренную таким способом, я даже думать не хочу. Я мечтала, что у нас с Мартином совместное жилье будет. Он всем своим бывшим женщинам дарил похожие подарки. Значит, и ваша покорная слуга полетела той же дорогой. Да оно и понятно, мы вроде бы с ним вместе, и вроде бы врозь. Нашел себе другую…

– Зачем ты себя накручиваешь? Что за бред! Я надеюсь, что Мартин человек достойный? – спросила Клавдия Ильинична.

– Лучший на свете, – подтвердила Яна.

– Ну, так достойный мужчина, если что, скажет женщине в лицо о своих планах на будущее, а не будет откупаться подарками. Как бы я хотела увидеть твоего Мартина, – прищурила глаза Клавдия Ильинична. – Просто не верю, что может быть кто-то лучше Карла Штольберга.

– Их нельзя сравнивать. Мартин действует на меня просто магическим способом. У меня отнимаются руки и ноги, а вот сердце, наоборот, начинает биться с утроенной силой.

– Так он маг и волшебник? И не берет тебя замуж? Может, ты себя неправильно ведешь?

– Может, он молодую нашел? – вопросом на вопрос ответила Яна.

– Правду говорят, что влюбленная женщина глупеет, но я не думала, что до такой степени. Со стороны это всё хорошок видно. Во-первых, ты недооцениваешь себя. Мужики до сих пор шею сворачивают, глядя тебе вслед. Таких, как ты, больше нет. А если он полюбил молоденькую, так что ты можешь сделать и зачем он тебе такой нужен? Ты не помолодеешь, а он, значит, похотливый кобель, – здраво рассудила Клавдия Ильинична. – И, заметь, он просто сердцем чувствует опасность. Ты можешь не заселяться в гостиницу с чешским красавцем, у тебя теперь есть свое жилье в Санкт-Петербурге.