– Граф-братан! Я забегу за перцовкой. Иди, я тебя догоню…
– Так давай вместе в аптеку зайдем?!
– Да не… слушай, вдвоем выкинут. Я один попробую попросить, чтоб еще добавили рублик.
– Валяй! Граф махнул рукой и пошел дальше.
Князь напряг все свои силы и быстро побежал, на сколько мог это делать. Вскоре перейдя на быстрый шаг, который со стороны для прохожих таким совсем не казался. Красная дверь была относительно недалеко, если идти на срез. Сопя себе под нос от непривычного темпа, он наконец-то дошел до Красной двери, где попытался восстановить дыхание, чтобы воздуха хватило на разговор.
Еще раз собрав силы, он обдумал свое поведение, что он войдет и сразу с порога скажет «меня зовут Николай Егорович Смородин»! Или Смолин?! Так, а какая у меня правильная фамилия? Нервничая, начал сомневаться Князь. – Да какая разница, можно и соврать, только бы ей все высказать. Пусть Смолин будет, звучит лучше, решил он.
Рука потянула за ручку Красной двери. Войдя в знакомую комнату, его снова встретила Мария.
– Добрый день! Рада Вас видеть! Вспомнили как Вас зовут?
– А как же! Разулыбался Князь. Николай Егорович Смолин Я!
–Фу… демонстративно прижала нос Мария, переигрывая порыв гордыни Князя. – ФИО Вы свое вспомнили, а пришли пьяным! Не порядочек!
– Да я не пил! Начал доказывать Князь. Немного пива отхлебнул и все?!
– а Вы думали я немного Вашего пива не учую, и что это не считается?! У нас в инструкции ясно написано трезвым, мы не принимаем в алкогольном опьянении и через силу никого не заставляем.
Князь замолчал, он хотел уже просто уйти, но до него дошел сбивающий с ног ароматный запах еды, тянувшейся из соседней комнаты.
Князь инстинктивно сглотнул и поник.
– Как Вас зовут Вы уже вспомнили – это хорошо! Продолжала Мария – Давай сегодня не пейте больше и завтра приходи трезвым.
Князь молча развернулся и направился к двери, но еще раз, обернувшись, подошел к девушке.
– Мария, дорогая! Дай что-нибудь покушать? Голодаю уже с неделю, честное слово!
– Приходите завтра трезвым и мы Вас накормим, даже составим компанию.
Князь стоял в шоке. Первый раз из него, как бы это думал он назвать правильно «вили веревки». Бродягам подают то, что они просят или нет. Редко предлагают взамен что-то другое, но вот чтобы обещали на будущее за хорошее поведение, такое было первый раз. Князь не знал, как себя вести, и попросил еще раз покормить его, на что получил снова отрицательный ответ. Князь поморщился от якобы резко накатившегося голодного приступа, но маленькая пиявка была непреклонна. Даже денег отказалась дать. Князь чувствовал свалившийся на него гнев от мыслей о том, что ему завтра придется снова зайти в Красную дверь. Снова ждать и не пить! Дождаться завтра казалось ему, что не хватит сил. Это ведь надо почти день ждать трезвому! Ужас! А ему хочется выпить, чего тут скрывать, но и другой жизни тоже хочется. Он достаточно часто начал представлять себя в чистой, теплой постели. Он сам и не заметил, как Красная дверь стала ассоциироваться у него с собственным домом. Да еще и Граф рядом, которому отказать в трапезе с боярышником невозможно по соображениям дружбы и сложившегося культурного образа жизни. Князь побледнел и хотел сначала устроить скандал, но потом грубо попрощался, как только можно было это сделать, и вышел на улицу.
Вместо нравственной победы он получил большое поражение.
Уже не торопясь, достаточно размеренным шагом Князь догнал Графа.
– ЭЭЭЭ! Старый! Ты на Камчатку ходил? Чего как долго? Купил? Давай дерябнем, а то что-то руки дрожать начинают, от лета уже ничего не осталось, – набросился Граф с вопросами на Князя. Князь вопросительно поднял голову.
– Что я должен был купить?
– Как что, старый?! Перцовку, боярышника ты купил или выпил все в одно жало?
– А?! да не… мне продавщица не добавила. Потом попытался настрелять, но не получилось.
– Давай я попробую уговорить продавщицу, давай деньги.
Князь протянул ему мелочь и Граф ушел.
Граф специально пошел в ту аптеку, которую должен был посещать Князь. Граф перед входом сделал профессиональную Гримасу мученика, перевел весь свой вес на одну ногу для видимости хромоты. Медленно открыв дверь, он так же еле-еле стал подходить к окошку, кряхтя себе под нос и ругая несвязной речью кого-то. Граф крутился по сторонам, не торопясь подходить к прилавку с кассой, тем самым тратя впустую морально выделенное продавщицей время нахождения бомжа в магазине. Наконец, дохромав до кассы, Граф долго стал искать мелочь, потом пересчитывать ее, перекладывая из одной руки в другую. Послышалось нервное сопение продавщицы. Готова, смекнул Граф и высыпал мелочь на прилавок.
– Что тебе?
– Эээ…. Прохрипел Граф. – ээээ, пузырь дай…
На беду Графа продавщица, несмотря на то что сгорала от нетерпения выпроводить вонючего покупателя, пересчитала мелочь и заметила, что двух рублей не хватает. Граф сделал растерянный вид и попросил смиловаться над ним. Продавщица фыркнула, но дала заветный коричневый пузыречек. Выражение лица Графа не изменилось, но внутри себя он размышлял о том, что, видимо, Князь его обманул и куда-то ходил не сюда. Ведь продавщица даже не выдала, что он такой не один и что до него кто-то приходил с такой же просьбой. Да и согласилась быстро добавить. Граф отправился к выходу быстрым здоровым шагом. Только потом уже, подумав о том, что зря не доиграл спектакль до конца. Ведь такой доброй женщиной можно было манипулировать еще не раз.
Но внутренняя злость от лжи друга переполняла его, и ему хотелось ударить Князя. Но на улице при людях было нельзя, лучше с ним разобраться дома. «И давно ли с ним Князь перестал делится своими мыслями», – задался вопросом Граф. Вернувшись к Князю, он протянул ему перцовку – пей!
– Не буду. Ответил Князь.
– Что это так?!
– Нам еще с тобой надо до конца улицы дойти и банки с урной сдать, а мне хреново что-то.
То, что Князь соврал, Граф снова заметил, но не предал этому виду.
– Граф! Есть центр реабилитации для бродяг, может сходим туда?
– Да какая реабилитация… мы с тобой уже лет десять шастаем и все двадцать пьем, а может больше. А я и вовсе не бродяга, у меня вилла есть. А до нашего знакомства сколько еще лет мы раздельно пили. Старики мы с тобой. Нас только могут в секту какую-нибудь забрать для рабства. В виде ездовых лошадок… А у меня еще поместье отнять!
– Клячи из нас не очень теперь! Хочется засыпать на мягкой, чистой кровати.
– Чем тебе мой диван не нравится?! Ты вот когда пил мне больше нравился, по трезвому у тебя дури в голове много. Я тоже, когда не пью, паршиво себя в голове чувствую. Может ты заболел? Или хочешь, я с Носастой договорюсь, она к нам в гости придет. Успокоит тебя? Хотя ее потом не выгонишь…
– Нет, Граф, просто жизни хочется хорошей…
– Об этом за школьной партой думать надо было! Ну вот вспомни сколько раз к нам приезжали из центров этих, а потом наш брат пропадал. Нет, лягушка, сиди в своем болоте… И еще ты мне сказки не заливай про центр, еще раз узнаю, что в одно жало бухаешь на общие деньги, получишь у меня. Я ведь тоже много чем могу с тобой не делиться, да тащу тебя на себе. Все, давай на Виллу, спать хочется, поздновато уже. Завтра все банки сдадим.
Князь молчал, для него придирки Графа были уже не важны, так как никогда он с ним так не поступал. Всегда делился, а если и нет, то только по какой-нибудь крайней нужде, о чем Граф знал. Яркой картинкой в его голове всплыло воспоминание о том, когда его задержал полицейский патруль. Менты взяли его еще вечером, но не торопились доставить в отдел и катали всю ночь до утра. Утром на другом конце города стражи правопорядка передумали задерживать Князя и высадили. На его просьбы задержать и доставить в отдел или довести ближе к дому Графа они только рассмеялись, и Князь остался на морозе. В тот день он еле добрался до Графа, чуть не замерзнув. Чтобы хоть как-то согреться, пришлось зайти в распивочную и купить на деньги из общака полтишок с пирогом. В этой распивочной Князь был первый и последний раз. Ему четко запомнился старый советский прилавок с разнообразной рыбой, бутербродами и вареными яйцами двух видов. Те яйца что были уже очищенными, стоили на один рубль дороже. Кроме этого был огромный поднос пирогов, покрытых жирной блестящей масляной корочкой. Как только пироги переставали блестеть, продавщица в высоком поварском чепчике смазывала их растительным маслом. Стены были разделены на две части. Снизу, примерно до пояса были отделаны пластиковыми панелями, видимо для того чтобы их было удобнее мыть. Но несмотря на это удобство все равно пластик был покрыт слоем жира с пылью. Вторая часть была из полаченной в темный цвет вагонки.
Да и тогда не получилось ему нормально отогреться, пристал какой-то пьяный осел и решил с ним тягаться силой. Еле удрал тогда Князь от назойливого мужика.
Добравшись до виллы, Князь никак не мог уснуть. Сначала мешали мысли о том, стоит ли заходить в Красную дверь. Стоит ли что-то менять в своей жизни? Потом как аргумент за, он начинал представлять о своей теплой и чистой кровати и тут же решался рискнуть, попробовать «реабилитироваться». А чем он рисковал, Князь разобраться не смог. Хотя душа стонала, ассоциируя Красную дверь с риском на надежду. Потом Князю мешал уснуть накатившийся из-за неизвестности его будущего страх, сменившийся на панику. Князь возился и дергался. Устав думать и маяться, Князь вроде бы успокоился, но заснуть уже не мог из-за сопящего Графа.
К утру Князю все же удалось уснуть. Но сон был прерван Графом, который решил сам сходить к Носатой, поэтому взял общую мелочь, припомнив вчерашний инцидент.
Князь окончательно оклемался к обеду следующего дня.
Он уселся трезвый на стул и долго смотрел через распахнутую дверь в ванную на свое отражение в грязном зеркале. Потом молча встал, откопал на полке среди ненужного хлама бритву и побрился.
В этот раз он смело преодолел Красную дверь и улыбнулся Марии. Выполнив поставленные перед ним условия, Князь попал на поруки сотрудников реабилитационного центра.
Граф осознал потерю друга только через пару дней его безрезультатных поисков.
