Девушка, змей, шип
– Иди за мной, – сказала она Азэду, даже не оборачиваясь и зная, что он подчинился ее команде.
Она повела его за собой по окаймленному живой изгородью проходу к фасаду дворца, прочь от подземелья. Из стены дворца выступала внушительная лестница с резными краями, окрашенными в яркие цвета и напоминавшими поднятые вверх птичьи перья. Это было символическим представлением дара Симург. Сорэйя прошла мимо лестницы и подошла к зеленому «перу», ближе остальных расположенному к стене. Темная краска скрывала от взора тонкий желоб, уходящий вниз и тянущийся вдоль всего «пера». Но Сорэйя знала о нем, а потому запустила в него пальцы и потянула вправо. Она скользнула в открывшийся в камне проход и жестом пригласила Азэда последовать ее примеру.
Странно было слышать еще чье-то дыхание внутри этих узких туннелей, знать, что она была не одна. Она знала здесь все как свои пять пальцев, а потому могла уверенно передвигаться даже без источника света. По этой причине она осознала, насколько же внутри темно, лишь тогда, когда проход за ними закрылся. Потайной проход освещал лишь узкий лучик света, пробивавшийся через отверстие в стене. Она воспользовалась этой возможностью и осмотрела перчатки, убеждаясь, что они не порваны. Только после этого она протянула руку Азэду. Она хотела было сказать, что ему не обязательно браться за нее, если он не хотел. Но прежде, чем она успела что-либо сказать, он уже это сделал.
Она повела его за собой по потайному проходу мимо лестниц и дверей в разные помещения дворца, заранее зная, где именно надо будет свернуть. Когда они дошли до лестницы, ведущей под Гольваар, Сорэйя вспомнила о необходимости предупредить Азэда идти осторожно. Спустившись, она отпустила его руку и достала из подфакельника незажженный факел. Затем она нашарила трещину и вынула из нее кусок кремня. Сорэйя давно уже не нуждалась в факелах, но сейчас она была рада испускаемому им свету.
Они находились в круглом помещении в потайном сердце Гольваара. Перед ними было три прохода. Один вел прямо, другой влево, третий вправо. Последний закрывала дверь. Азэд встал в центре помещения и оглядел окружавшие их каменные стены. Сорэйя вжалась в стену, стараясь не смотреть на его откинутую назад шею и пляшущие по ней тени.
– Эти туннели есть по всему дворцу?
Сорэйя подняла голову, отвечая на его вопрошающий взгляд.
– Их нет только в новом крыле на другой стороне дворца. Я читала, что раньше туннели проходили под всем городом, чтобы во время осады можно было снабжать дворец. Это было актуально в начале войн с Хэллией. Но ими уже давно не пользовались. Не думаю, что они все еще существуют.
– А кто построил ходы во дворце?
– Никто не знает. Говорят, какой-то шах с манией преследования хотел, чтобы у него всегда была возможность сбежать.
– Мания ли это преследования или предусмотрительность? – спросил Азэд с улыбкой.
– Возможно, и то и другое. Но стоит, наверное, поблагодарить его. Иначе бы я была вынуждена безвылазно сидеть в своих покоях.
– Это проход в подземелье? – спросил Азэд, указав на дверь.
– Однажды я спросила матушку, почему эта дверь заперта, – пояснила Сорэйя, кивая. – Она предположила, что это было сделано для предотвращения побегов заключенных.
Азэд осмотрел запертую дверь. Подергав за ручку, он отошел и боднул дверь плечом. Дерево и не думало поддаваться. Он попытался еще несколько раз, но у него лишь сбилось дыхание. «Наверняка еще и ушибся», – подумала Сорэйя. Наивно было полагать, что им удастся выбить дверь, призванную помешать побегу из тюрьмы.
Однако Азэд все еще стоял перед дверью, свесив голову набок.
– Любопытно… – пробормотал он.
Азэд замолчал, и повисла тишина. Наконец, Сорэйя не выдержала:
– О чем думаешь?
– Будь я озабоченным своей безопасностью шахом с сетью потайных туннелей, я бы не стал держать при себе ключ от подземелья. Могут и украсть. Я бы спрятал его так, чтобы легко можно было им воспользоваться. Но спрятал бы там, где никому и в голову не придет искать.
– Думаешь, ключ где-то здесь?
– В любом случае от этого мало толку, – пожал он плечами. – Он может быть закопан или спрятан внутри стен. Можно и состариться, если не знать, где искать. А может, его и вовсе здесь нет.
Но Сорэйя перестала слушать еще на словах «внутри стен». После них у нее в голове всплыла картина. Азэд прав: постороннему человеку вовек ни сыскать ключа. Но Сорэйя выросла в этих туннелях. Ей были ведомы все их секреты, все желобки и метки. Если здесь и было что-то потаенное, то она должна об этом помнить.
Не проронив ни слова, Сорэйя вернулась ко входу в помещение и встала на колени. Ей всегда было тяжело переносить холодные месяцы. Гулистан увядал, книги наскучивали, и ей оставалось исследовать принадлежащие лишь ей одной потайные ходы. Когда она была ребенком, то заметила вырезанную букву «Х» на одном из кирпичей. Иной бы не заметил, но в том возрасте кирпич был как раз на уровне ее глаз. Теперь, стоя на коленях, она вновь отыскала его и провела пальцами по вырезанным линиям. Загадка, которую до сего дня она не могла разгадать.
Кирпич поддался, и она вытянула его: внутри оказался небольшой серебряный ключ.
Когда она принесла его Азэду, он посмотрел на нее со смесью трепета и восхищения.
– Как ты узнала, где искать?
В ответ она лишь улыбнулась и вставила ключ в замок. Пускай еще немного повосхищается загадочной шахзаде.
Сорэйя шла по незнакомому проходу впереди, а Азэд следовал за ней с факелом. Внутри не было лестниц или ответвлений. Ей хотелось верить, что это означало, что туннель вел прямиком в подземелье. Сорэйя приметила, что проход шел под углом вниз, уводя их все глубже и глубже под Гольваар.
Наконец они уперлись в тупик, но Сорэйя быстро нашла грань на каменной плите перед собой и попыталась отодвинуть ее в сторону. Ей удалось лишь немного сдвинуть плиту: по прошествии времени механизм стал неподатлив. Азэд убрал факел в пустой подфакельник, чтобы помочь ей. Сорэйя затаила дыхание, когда он протянул над ней руки и ухватился за камень совсем рядом с ее руками. Механизм поддался, однако Сорэйя слишком переживала от близости Азэда и потому не испытала особой радости.
– Достаточно, – сказала она, когда проход открылся.
Сорэйя дождалась, когда Азэд отойдет от нее, и лишь тогда снова смогла свободно дышать.
– Позволь мне пройти первым, – прошептал он, обернувшись.
Сорэйя согласилась, но не из-за беспокойства за себя. Она не хотела вылезти из стены прямиком на не подозревающего об опасности стражника.
Азэд грациозно пробрался через отверстие и протянул ей руки. Она взялась за них и вошла в тускло освещенный коридор, пахнущий потом и затхлостью. Был здесь и еще какой-то запах, но Сорэйе не удавалось его распознать.
Азэд закрыл отверстие в стене и сделал жест рукой, указывая влево.
– Сюда.
Сорэйя посмотрела по сторонам и не увидела никакого различия между двумя путями.
– С чего ты взял?
– Посмотри на пол.
Сорэйя опустила взгляд и заметила, что пол все так же имел уклон, спускаясь влево и поднимаясь вправо. Она кивнула, и они продолжили спуск.
Странный запах становился все сильнее, и тут Сорэйя его узнала.
– Могильник, – прошептала она, обращаясь к Азэду.
Едкий дым горящей дикорастущей могильной травы ослабляет дивов, вытягивая их неестественные силы, делая их сонными и апатичными. В закрытом пространстве вроде подземной камеры дым обладал силой достаточной, чтобы держать дива в заключении.
– Пойдем на запах и непременно найдем дива.
Запах могильника служил им маяком, что было очень кстати: чем дальше в подземелье, тем больше оно превращалось в лабиринт со множеством поворотов и ответвлений. Повсюду в стенах были двери. Сорэйя гнала мысли о том, что может скрываться за ними.
Запах усилился, а в освещенном огнем факела воздухе стали появляться струйки дыма. Сорэйя поняла, что они уже близко.
– Туда, – сказал Азэд, указывая на уходящую вниз лестницу дальше по коридору.
Дым явно поднимался оттуда.
Узкая лестница вынудила их пригнуться. Приблизившись к концу, Сорэйя увидела свет другого факела. До того у нее на уме был лишь вопрос о том, как попасть в подземелье. Оказавшись же внутри, она вспомнила, что внизу находилось чудовище, и шла она прямиком к нему.
Лестница вела к высеченному в горной породе помещению, в середине которого из вогнутого потолка торчали железные прутья, завершавшиеся в полу. Камера напоминала пещеру. С крюка в стене рядом с лестницей свисала жаровня, из которой валил густой ароматный дым. Там же висел факел, создававший круг света вокруг себя. Половина камеры оставалась в полутьме, и все же Сорэйя ощущала исходящий оттуда взгляд.
Она вдохнула затхлый воздух и шагнула вперед. Что ждало ее в этой камере? Жрецы говорили, что дивы – это ниспосланные в мир части Разрушителя. Создатель придал их телам чудовищный вид, чтобы люди могли легко распознать зло. Сорэйе встречались рисунки с дивами, но все они изображали этих существ по-разному: огромными, с рогами и клыками, или покрытыми чешуей и похожими на ящериц с бронеподобной кожей, или смертельно бледными, или покрытыми пестрым мехом.
Сорэйя заглянула в камеру, дожидаясь, когда ее глаза привыкнут к темноте. И тут она увидела горящие янтарем глаза дива. Существо не спеша встало и подошло к освещенной части камеры. Сорэйя приготовилась увидеть перед собой ужасное чудовище, но…
Перед ней стояла девушка.
6
Увидев перед собой девушку, Сорэйя решила, что они ошиблись камерой. Но тут девушка подошла прямо к решетке. Длинные черные волосы открыли лицо, и Сорэйя поняла, что никакой ошибки быть не может.
Див была бледной, а на лице у нее проглядывался серо-коричневый узор, похожий на застывшие тени. К тому же ее янтарные глаза горели неестественно ярко. Под определенными углами они блестели, подобно глазам ночного животного. Теперь эти глаза неистово разглядывали их. Див напоминала Сорэйе ястреба.
Оказавшись в подземелье, впервые увидев дива, Сорэйя растерялась и не знала, что сказать.
– Я…
Но едва она открыла рот, как див подняла руку. Пальцы у нее были немного длиннее человеческих.
– Нет нужды представляться, шахзаде, – заговорила див сладким, подобным нектару голосом. – Мне известно, кто ты такая и зачем пришла. Но я не стану говорить с тобой при посторонних. Никакой охраны… никаких солдат.
Див смолкла и перевела глаза на стоявшего у Сорэйи за спиной Азэда. Она слегка прищурилась, глядя на него. Сорэйя вспомнила, что это он не дал диву убить Соруша и помог схватить ее.
Сорэйя повернулась к Азэду. Он пристально смотрел на дива в ответ. Сорэйя провела одетыми в перчатку пальцами по его руке, и его взгляд смягчился.
– Пожалуйста, – обратилась она к нему.
Поколебавшись, Азэд слегка кивнул.
– Я поднимусь и буду ждать у лестницы. Кричи, если что.
Бросив грозный взгляд на дива, помахавшей ему на прощание с самодовольной улыбкой на устах, он удалился.
Сорэйя выждала, пока Азэд не скроется из виду. Тогда она, боясь передумать, поспешно стянула перчатки и заткнула их за перевязь. Раз уж див знала причину прихода Сорэйи, то она поймет намек.
Див перевела взгляд с непокрытых рук Сорэйи на ее лицо и улыбнулась, сверкнув острыми белыми зубами. Она медленно обвила пальцы вокруг прутьев.
– Ну разве не прекрасно? Теперь здесь только мы двое. Такая обстановка куда лучше располагает к общению. Подойди же, Сорэйя, и задай свой вопрос.
Сорэйя вздрогнула оттого, что див обратилась к ней по имени: узница и правда знала про нее. Однако Сорэйю смущало, что с самого начала их беседы они были в неравных условиях.
– Скажи мне свое имя, – потребовала Сорэйя вместо того, чтобы задавать вопрос, которого ждала див.
По лицу дива скользнула тень удивления.
– Парвуанэ.
Сорэйя вздрогнула, будто только что прозвучал не ответ на ее вопрос, а обвинение. Парвуанэ. Это слово означает «мотылек» или «бабочка». Сорэйя выдержала взгляд дива. Ей казалось, что та и правда знает о ней все до последней мелочи. Знает обо всех коротких, трепещущих жизнях, которые Сорэйя отняла прикосновением своих пальцев. Прикосновение воздуха к непокрытым рукам напомнило ей о смерти.
– Откуда ты знаешь, кто я такая? – спросила Сорэйя с легкой дрожью в голосе.
Див склонила голову набок. Тени у нее на лице передвинулись. Казалось, у нее под кожей что-то шевелилось.
– Все пэри́к знают о тебе, Сорэйя, – ответила та, едва не мурча. – О человеке, столь же опасном, сколь и див.
– Кто такие пэри́к? – спросила Сорэйя, пропуская комментарий дива мимо ушей.
– Дивы бывают разные. У каждого свои атрибуты Разрушителя. Друджи, кастары и пэри́к обладают разными навыками и талантами. Пэри́к больше других похожи на людей, так что нам проще прятаться среди вас и шпионить.
При других обстоятельствах Сорэйе было бы интересно побольше узнать о мире дивов. Но она не могла предугадать, долго ли еще Парвуанэ будет в настроении отвечать на ее вопросы.
– Раз ты знаешь о моем проклятии, то должна знать и о том, как его снять.
Парвуанэ покачала головой. Она явно была разочарована.
– Но зачем? Ты могла бы быть столь могущественна.
Сорэйя жестко усмехнулась.
– Ты так думаешь?
Сорэйя подошла ближе к решетке, чувствуя, как в ней бурлит яд. Она решила высказать бурлившие у нее в голове мысли. Потому ли, что подземелье было столь глубоко, что казалось другим миром? Миром, бесконечно далеким от ее обыкновенной упорядоченной жизни. Или от того, что говорила с существом, столь же опасным, как и она сама.
– Ты думаешь, что я спустилась в подземелье и прошу тебя избавить меня от проклятия из-за страха перед могуществом? – спросила Сорэйя, подходя еще на шаг ближе. – Моя семья стыдится и прячет меня. Я провожу большую часть времени в полном одиночестве. Если это и есть могущество, то оно мне не нужно.
Сорэйя стояла в считаных сантиметрах от решетки. Так близко, что при желании див могла бы дотянуться до нее. Но тут вспыхнувшее в ней сомнение едва не заставило ее отойти. Сорэйя понимала, что единственной причиной, по которой она могла позволить себе стоять так близко и не бояться, было ее проклятие. Див была права – у Сорэйи была определенная сила. Сила заставлять людей бояться. Разве сегодня ей не было приятно увидеть страх в глазах Рамина? Разве не наслаждалась она этим ощущением то короткое мгновение, пока стыд не пристал к ее коже подобно холодному поту?
Ей приходилось цепляться за стыд, а вовсе не за силу. Именно стыд заставлял ее ощущать себя человеком. Она столь же опасна, что и див, однако Сорэйя отказывалась получать удовольствие от того, что несла смертельную угрозу всему живому. Отказывалась радоваться своей чудовищной силе. Лишь это отделяло ее от того, чтобы оказаться по ту сторону решетки, где томилась Парвуанэ.
– А теперь отвечай: как мне избавиться от проклятия? – спросила Сорэйя, глядя в глаза Парвуанэ.
Див пристально посмотрела на нее, не отходя от прутьев. Взгляд ее опустился с лица Сорэйи к горлу. Сорэйя понимала, что та разглядывает зеленый узор вен. И тут внезапно Парвуанэ протянула руку между прутьев. Она едва не коснулась ее щеки кончиками пальцев, ведя рукой вниз, вдоль налившихся зеленым вен шеи.
– Будет обидно столь бессмысленно утратить его, – сказала она, выплюнув последнее слово и убрав руку.
У Сорэйи перехватило дыхание, когда Парвуанэ протянула к ней ладонь, едва не коснувшись ее. Только теперь она смогла выдохнуть.
– Это ты меня прокляла?
– Нет, не имею к этому никакого отношения.
– Но тебе известно, кто это сделал? Это были пэри́к?
В глазах Парвуанэ пробежала озорная искорка. И что-то еще. Что-то колкое.
– Было такое. Иль не было? Похоже на то, как начинаются все ваши сказания. Мне любопытно узнать, какими россказнями пичкали тебя, Сорэйя. Как случилось, что на тебя пало проклятие? Скажи мне правду и можешь ждать того же от меня. По рукам?
Сорэйя сомневалась, ища подвох в предложении Парвуанэ. Ей казалось, будто она стоит на краю высокого утеса, с которого див предлагает ей спрыгнуть. Разве не глупо идти у нее на поводу?
«Но я в отчаянии», – подумала Сорэйя. Она начала пересказывать то, что слышала от матери. Про дива, встретившегося ей в лесном краю к югу от горы Арзур. Сорэйя рассказывала обо всем так же, как это делала Таминэ. Так, будто это была легенда, нечто, что произошло с кем-то другим давным-давно. Никаких имен, никаких обвинений. Слушая обо всем этом ребенком, она принимала рассказ за чистую монету, особо не стараясь его анализировать. Она требовала, чтобы мать рассказала ей все еще раз, каждый раз надеясь на иной исход. Требовала всякий раз, как они встречались. Однако по мере взросления ей становилось все сложнее слушать, так как сложнее становилось и дистанцироваться. Сейчас завершить рассказ было даже сложнее, однако Сорэйя рассказала все до последнего слова, неотрывно смотря в глаза Парвуанэ.
– Ну? – закончив, спросила она чуть громче, чем хотела. – Вот и все. А теперь говори, что тебе известно.
– Я обещала правду за правду. Ты рассказала мне предание, а не поделилась правдой.
– Это то, что рассказывала мне матушка.
– Твоя мать лгала тебе.
Сорэйя покачала головой, не готовая поверить в подобное. Ее мать не лгунья. Жизнь Сорэйи не ложь. И все же из головы не шло, насколько сильно Таминэ не хотела, чтобы Сорэйя встречалась с дивом. Может ли быть так, что она боялась того, что див могла раскрыть? Или Парвуанэ просто старается ввести ее в смятение? «Дивы умеют манипулировать людьми. Ему может оказаться достаточно одного слова, чтобы уничтожить тебя».
– Ты играешь со мной в игры. Ты бы обвинила ее во лжи, что бы я тебе ни рассказала, – сказала Сорэйя, отходя от решетки.
Парвуанэ положила руку на грудь в показной обиде.
– Не веришь мне? Ответь-ка мне вот на что: почему проклятие не проявилось сразу же после рождения?
– Я не знаю, – раздраженно выдохнула Сорэйя. – Чтобы матушка не умерла при родах? Чтобы ей пришлось жить с тем, что она никогда не сможет взять на руки собственную дочь?
– А вот еще вопрос: почему именно первенец-девочка? А не просто первенец?
– Потому что дивы загадочны и несправедливы, – сорвалась Сорэйя.
И все же вопрос задел ее за живое. Она задавалась им всякий раз, как видела Соруша.
– А вот еще: зачем дивам накладывать на ребенка ядовитое проклятие, перед которым будут уязвимы даже сами дивы? Зачем создавать оружие, которое можно использовать против них самих?
На этот раз Сорэйя не нашлась, что ответить. Губы Парвуанэ растянулись в снисходительной улыбке, от которой к лицу Сорэйи прилила краска.
– К тому же для подобного проклятия потребовалось бы куда больше, чем обронить пару слов, желая напугать ребенка.
Сорэйя боролась с желанием начать теребить торчавшую из рукава нитку.
– Ты хочешь сбить меня с толку.
– Я пытаюсь помочь тебе. Тебе соврали, но это была не я.
– Мне все равно! – крикнула Сорэйя.
Все эти годы она держала свои эмоции в узде, подчиняя их своей воле. Но сейчас, из-за этого ухмыляющегося демона, они нахлынули на нее все и сразу. Она глубоко вдохнула и вспомнила Шахмара. Вспомнила растущие у него на коже чешуйки, стараясь успокоиться.
– Меня не волнует, как именно меня прокляли. Просто скажи, как мне избавиться от проклятия, – сказала она уже более тихим голосом.
– Если ты не веришь мне в таком простом вопросе, то разве поверишь, когда я скажу, как снять проклятие? – спросила Парвуанэ, нахмурив брови.
Между ними повисла напряженная тишина. Сорэйя нарушила ее лишь тогда, когда почувствовала, что сможет ответить спокойным голосом.
– Так ты все же знаешь, как это сделать?
Парвуанэ открыла было рот, но повременила и свесила голову набок, прислушиваясь к чему-то.
– Разве ты не слышишь шаги, Сорэйя?
После слов Парвуанэ она и правда их различила, а заодно и спорящие голоса. Сорэйя обернулась и увидела первого из спускавшихся стражников. За ним последовало еще двое, державших Азэда под руки и тащивших его за собой вниз по лестнице.
– Стой где стоишь! – рявкнул первый стражник на Сорэйю, держа в руке меч.
На короткий безответственный момент Сорэйя подумала, что могла бы справиться с ними всеми. Она услышала смех Парвуанэ у себя за спиной. Можно было подумать, что она прочла ее кровожадные мысли. «Успокойся», – напомнила она себе. В помещении было темно, и стражники могли и не заметить ее вен, но рисковать не стоило.
– Как это вас никто не остановил по дороге сюда? – спросил стражник.
Сорэйя перевела взгляд на Азэда и увидела, как он слегка покачал головой. Значит, он не рассказал о потайном ходе. Тогда и она не станет.
– Я имею право ходить везде, где мне вздумается, – ответила Сорэйя, пытаясь звучать властно.
Стражник поднял бровь, все еще направляя на нее меч.
– Да неужели? И откуда же у тебя такое право?
Бросив быстрый взгляд на свои руки и удостоверившись, что вен больше не было видно, Сорэйя подняла руку ладонью к себе, демонстрируя перстень-печатку у себя на пальце.
– От моего брата, шаха этой страны.
Стражник резко вдохнул и подошел поближе, чтобы получше разглядеть перстень с печаткой Симург.
– А теперь попрошу вас отпустить моего… сопровождающего и позволить вернуться к нашим делам.
Стражник нахмурился. Видимо, он взвешивал в голове, стоит ли верить, что эта странная девчонка в подземелье была тем, за кого себя выдавала. И все же он немного опустил меч и обратился уже осторожнее и уважительнее.
– Лишь немногим дозволено посещать дива, и шахзаде в их число не входит. Я не могу позволить вам остаться.
Сорэйя напряглась в смятении, но вновь заставила себя успокоиться. Если она начнет с ним спорить, то снова потеряет контроль и ее секрет проступит у нее на лице.
– В таком случае проводите нас наружу, и мы отбудем по своим делам.
– Этого я тоже не могу допустить, – покачал головой стражник. – Мне потребуется отвести вас куда-нибудь до тех пор, пока я не смогу подтвердить, что вы действительно шахзаде. Если вы и вправду та, кем представились, то должны понимать, о чем я говорю.
Сорэйе хотелось начать спорить, но она умерила свой пыл. День начался с того, что она хотела встретиться с Сорушем, не так ли?
– Я понимаю. Передайте шаху, что я хочу встретиться с ним.
Главный стражник сделал жест рукой, и двое других сопроводили Азэда к лестнице. Он оглянулся на Сорэйю, и она ободряюще кивнула ему.
– Пожалуйста, пройдемте со мной, бану, – обратился к ней первый стражник.
Сорэйя поспешно натянула перчатки.
– В другой раз, Сорэйя, – раздался у нее из-за спины голос Парвуанэ.
– Ты действительно знаешь? – спросила она сквозь зубы, пока стражник подходил к ней.
Сорэйя позволила ему увести себя не сопротивляясь, боясь, что в противном случае он может дотронуться до ее кожи.
Однако у подножия лестницы она обернулась в последний раз.
– Ты не врала? – обратилась она к Парвуанэ.
– Спроси об этом у матери, а после приходи и расскажи, что она ответила. Я буду ждать, – ответила див и отступила в темноту камеры.
7
Сорэйя бывала в тронном зале всего раз или два и позабыла, как он велик. Уже одного только массивного куполообразного потолка хватало для того, чтобы произвести на человека впечатление. Но он был далеко не единственным, что производило впечатление. Были здесь и резные каменные рельефы на стенах, батальные сцены победоносных царей и цветные плитки в полу, образующие птицу Симург.
В конце комнаты стоял великолепный золотой трон, возвышающийся на помосте. За ним виднелось изображение потрясающего огня, нарисованного яркими красными и оранжевыми красками на стене. То был Царский огонь, всегда горящий в гольваарском храме огня. Сорэйя видела отца всего дюжину раз еще до его смерти, и в один из них он сидел на этом самом троне, как всегда, далекий и царственный. На голове у него была замысловатая тяжелая корона. Сорэйя подглядывала из-за стены, приоткрыв дверь потайного хода, наблюдая за официальной церемонией признания Соруша наследником. Тогда она не могла поверить, что ее брат когда-нибудь будет достаточно силен, чтобы носить корону на голове.
В тот раз она заметила нечто такое, что можно было увидеть только с ее места, сбоку от помоста. С потолка свисала тонкая серебряная цепь, прикрепленная к короне и удерживающая ее над головой шаха, создавая видимость того, что он надел ее. При случае она рассказала об этом Сорушу, и он рассмеялся от облегчения.
Сейчас он не смеялся.
Она пыталась представить, что происходило за стеной, пока она ожидала в соседней комнате. Страж из подземелья передал одному из дворцовых стражей, что девушка, утверждающая, что она шахзаде, хочет поговорить с братом. Далее эта информация, должно быть, поднялась до высшего руководства, пока кто-то из личной свиты шаха не нашел его в саду и не поведал о том, что его сестру поймали в подземелье говорящей с дивом.