Кофейникс
Одергиваю себя, спохватываюсь, надо же… надо что-то знать… что-то… а вот, надо знать, что есть дома, а есть дом, возле которого я должен быть, потому что… ну потому что почему-то так надо, вот мне не очень уютно, когда я просто так по городу хожу, рано или поздно я должен вернуться к какому-то дому… и еще что-то сделать, понять бы еще, что…
Идти.
Идти вдоль.
Зачем-то, зачем-то… не понимаю, зачем…
Замираю, прислушиваюсь к себе, – что-то неуловимо переменилось, понять бы еще, что именно.
Нет.
Не понимаю.
Иду дальше – вдоль, вдоль, вдоль, – снова что-то неуловимо меняется, что-то…
Отступаю назад.
Смотрю на синий квадрат на доме, ёкает сердце.
У-Л-И-Ц-А…
И – ослепительной молнией в голову мысль – улица – это вдоль, это когда вдоль, идешь, идешь.
Понимаю, что нужно стоять здесь, вернее, даже не стоять, а уворачиваться от прохожих, чтобы не налетели и не сбили с ног. Пройти вот туда, не вдоль, а поперек, вперед, вперед, мимо идущих навстречу – смотрю в пустые стеклянные лица, мне страшно, понимаю, что раньше я никогда не видел таких лиц…
Вперед.
Там что-то есть впереди, понять бы еще, что именно… нет… не понимаю…
Она идет мне навстречу, вижу её пустые глаза, и в то же время вижу её страх, она боится меня… нет, не меня, а того, что я делаю, она пытается меня остановить, она боится, что я иду туда, где можно читать не у-л-и – а улица, почему-то они все боятся идти туда…
Я отталкиваю её – резко, быстро, я иду дальше, надо идти туда, в узкий проход между домами, и по лестнице вниз, вот это страшно, что по лестнице вниз, по спирали, которая все уже, уже, и страшно, и хочется бежать назад, пока не поздно…
Сжимаю зубы.
Идти.
Любьой ценой.
Натыкаюсь на табличку – ОПАСНО – что-то подсказыает мне, что это написано нарочно, чтобы ни у кого даже мысли не было следовать дальше. Мне не по себе от того, как я много начинаю догадываться, я даже вспоминаю, что в городе есть какой-то единственный дом, возле которого надо не стоять, нет, нет – в него нужно войти и там спрятаться…
Лестница упирается в узкую дверь, почему-то мне кажется, что она заперта – все-таки дергаю дверь, сам пугаюсь, когда она поддается правда не на меня, а от меня, и я делаю шаг, и падаю на траву, которая почему-то не внизу, а вверху, и весь мир переворачивается с ног на голову. Кто-то подхватывает меня, какие-то люди, люди, люди, говорят, говорят, говорят, первый раз слышу, как кто-то что-то говорит, у меня даже получается разобрать слова, живой вроде, выбрался, ну, вообще молодец…
– Что там… совсем плохо все?
Приходит осознание – слишком сильно, слишком мощно, наваливается со всех сторон.
– Э-э-э… дома… вдоль… номера… чтобы знать, куда идти… мой дом… и не мои дома… у-ли-ца… вдоль… вдоль…
– Да он, походу, не понимает ничего…
– Ага, тебе бы так во всем мире память отшибло, тоже бы не понимал! Верно, парень, говоришь, номера на домах, чтобы знать, куда идти… а где-то твой дом… там… ничего, мы тебе и тут дом подыщем…
– А там… чего?
– Да вот мы бы тоже знать хотели, чего у вас случилось-то…
– А там…
– И-и-и, не вздумай даже туда, радуйся, что выбрался вообще!
Понимаю, что и правда остается только радоваться, и идти в дом, эти мне обещали дом, который будет особенный для меня, и еще всякое у меня будет, что там, у людей бывает, имя, работа, се…
…стоп.
Женщина.
Там.
На улице.
Которая – страх в глазах, которая отталкивала, не пускала…
Вспоминаю, откуда я её знаю, вот чер-р-рт…
– Стойте… я должен…
– И-и-и, не вздумай даже!
– Да что не вздумай, я быстро… она там… она далеко уйти не успела…
Отбиваюсь от кого-то, отбрыкиваюсь, проваливаюсь куда-то в никуда, качусь кувырком по лестнице, падаю на… на… это… по которому ходят… оглядываю вдоль, поперек, никого нет, куда она пошла… туда… бегом, бегом, как будто можно задержать остатки памяти, найти её, увести назад, к… к этому… назад… бегом… вдоль… вдоль… дом… синие квадраты… идти… идти… идти… что-то найти… куда-то вернуться… куда… идти… идти… налетаю на идущую… падаю… что делать… дальше… У-Л-И…
Маска метлы
– …постойте… постойте… я вам сейчас все объясню… – дорожка, которая не дорожка, капитулирующе поднимает руки. Маска ковровой дорожки соскакивает с неё окончательно, и мы видим под ней лесенку, позолоченную, с королевскими гербами.
– Сейчас… я вам все объясню…
– Уж будьте так любезны, сударыня, – кивает мой спутник.
– Я… как вы понимаете, я не ковровая дорожка…
– Да уж, мы это заметили.
– Мне пришлось надеть маску ковровой дорожки… чтобы пробраться в королевский дворец… Что вы на меня так смотрите? Завидуйте молча! В конце концов, вы не представляете, что мне пришлось вытерпеть, когда по мне каждый день ходили ногами, ногами, ногами! Вам-то хорошо говорить, вас-то ногами не топтали!
– Для чего же вы стали дорожкой?
– А как мне иначе попасть в королевский дворец? Ну, вы поймите меня правильно, я что, должна в захолустье всю жизнь прозябать? Уж поверьте, я достойна большего!
– Никто не сомневается… но уж поверьте, большего добиваются и, не выдавая себя за коврики… уважаемая лесенка… да точно ли вы лесенка?
– Да уж точно не лесенка, уж невеликое удовольствие быть лесенкой, чтобы тебя топтали ногами!
– Не лесенка, значит… так кто же вы?
– Я… не… нет… да… я не знаю…
– Не знаете? Сударыня, а кто же вы тогда?
– Я… не… я… послушайте, честное слово, я не знаю…
Меня передергивает, мне кажется, я ослышался:
– Вы… вы не знаете, кто вы?
– Представьте себе… я уже не помню…
– Ах, не помните… – мой спутник придирчиво оглядывает лесенку для кареты, – ну что же… сейчас мы все узнаем…
– Узнаете… кто я? Ой, я очень вас прошу, узнайте, пожалуйста…
– Не беспокойтесь, мы разберемся…
С этими словами мой спутник вынимает зеркало – достаточно большое, чтобы лесенка увидела в нем себя в полный рост. Я тоже пытаюсь заглянуть в зеркало, мой спутник отталкивает меня довольно решительно:
– И-и-и, даже не вздумайте, вы-то настоящий! Вы осторожнее, это серьезная штука… очень серьезная… – с этими словами он приглушает в комнате свет, задергивает вторые шторы, чиркает спичкой, зажигает свечи, расставляет в причудливом порядке, – прошу вас, сударыня… смотрите… смотрите в зеркало… кто вы? Кого вы видите?
– Я… я вижу лесенку… я… я лесенка…
– Лесенка, говорите? Это вы?
– Нет… нет… Это не я… я не лесенка… я… я что-то другое…
– Как вы стали лесенкой?
– Ну, понимаете… мне хотелось приблизиться к королевскому дворцу… а как это сделать? Только стать чем-то королевским… лесенкой для кареты, например…
– …а потом вы ловко надели на себя маску ковровой дорожки… интересно… смотрите, смотрите в зеркало… – мой спутник достает карманные часы-луковицу на цепочке, начинает покачивать ими перед лицом лестницы, – вы слышите мой голос? Слышите?
– Слышу… слышу…
– Снимите маску.
– Не могу… не могу…
– Снимите… маску… я приказываю вам…
В ужасе смотрю, как маска лесенки падает перед зеркалом, обнажая губку для посуды, или что-то в этом роде.
– Так вот как, сударыня! Значит, вы – посудная губка?
– Ну, уж, конечно же, нет! Невеликое удовольствие быть посудной губкой, когда тобою вытирают всякую грязь!
– Так кто же вы тогда?
– Я… говорю же вам, я не знаю!
– Не знаете… давайте попробуем дальше… – мой спутник чертит на полу причудливые знаки, – попробуем вот та-а-ак… давненько я такого не видел… посудная губка задумала стать ковровой дорожкой!
– Вам-то хорошо, сударь, вы-то сразу стали орбитальным спутником, вас собрали на космодроме на всем готовеньком! А до меня никому не было дела! На что только не пойдешь, чтобы попасть во дворец…
– Ну, ничего, сейчас разберемся… смотрите… смотрите в зеркало…
– Нет… нет… я боюсь…
– Если вы будете бояться, сударыня, вы никогда не узнаете, кто вы на самом деле… смотрите же… я приказываю вам, смотрите!
Губка, которая не губка, смотрит в зеркало, – дзин-н-н-нь-гр-ро-о-х-х-х, зеркало со звоном разлетается, не выдерживает. Еле успеваю отвернуться, чтобы осколки не попали мне в лицо, еле успеваю закрыть глаза. И, оказывается, зря, потому что тут же комната оглашается раскатом грома, что-то происходит, я не вижу, что именно, не успеваю увидеть – вроде все, как всегда, или… или нет…
Присматриваюсь не сразу замечаю лохматую метлу, стоящую посреди комнаты, честное слово, секунду назад её здесь не было.
– Так значит, вы… метла?
– Как? Я – метла? Метла? Метла, которая все время метет мусор? Ну, уж нет, невеликое удовольствие быть метлой!
– Сударыня!
– Нет, нет, позвольте… я была чем-то другим…
– Другим? – мой спутник настораживается, – и как же вы стали метлой?
– Ну… э… ну вы же понимаете, мне нужно было стать хоть кем-то, чтобы пробраться в дома людей… Вы не представляете, на что мне пришлось пойти!
– В дома?
– Ну а как вы хотели, вы бы так помокли на улице под осенним дождем! Вот и пришлось стать метлой, прислуживаться, подметать мусор…
– Ну, хорошо, хорошо, успокойтесь… давайте продолжать… смотрите… смотрите на часы, я вам приказываю!
Метла, которая не метла, не хочет смотреть на часы, но какая-то неотвратимая сила заставляет её смотреть, – я вижу, как меняются очертания метлы, как уже готова соскочить маска…
– Вы… где вы были раньше?
– Там… за деревней… сыро… холодно… осень… дождь…
– За деревней? – мой спутник настораживается.
– Ну да, а что?
– Черт возьми, а ведь за деревней притаилось старое кладбище…
У меня холодок по спине, я в страхе смотрю на свечу, мне хочется выскользнуть за дверь, но что-то держит меня, не отпускает, какая-то неведомая сила…
Дзин-н-н-ь-гр-р-рох-х-х! – со звоном разлетаются часы, я вздрагиваю. Я не могу заставить себя посмотреть на то, что скрывается под маской метлы, я смотрю в пол – и тут же, как будто против своей воли поднимаю глаза, чтобы увидеть под маской…
…я не понимаю, что именно я вижу, почему я вижу…
– Вы… сударыня… вы… вы кто?
– Я… я не вижу себя… скажите же мне, кто я…
– Вы… – чувствую, что не могу сказать – вы никто, не поворачивается язык…
Спохватываюсь.
Только сейчас понимаю, что слышу гулкую песню лесной птицы, протяжный крик совы…
– Так вы… вы были песней лесной птицы!
– Я… была птицей?
– Нет, сударыня… вы были песней лесной птицы, песней полуночной совы… вы были главным украшением лесной ночи… и променяли все это на участь ковровой дорожки, лишь бы во дворце?
Мне не по себе, когда я слышу в пустоте глухие рыдания, мне кажется, они пытаются перекинуться в гулкую песню совы – но не могут…
Минус первый канал
Кнопка номер минус один.
Минус первый канал.
А теперь смотрите.
Реалити-шоу уже началось, давайте, устраивайтесь поудобнее, подключайте реальность. Первый раз? Все просто, к виску прикладывайте, ничего руками держать не надо, оно само держится. Осторожнее, без паники. Вы не забывайте – полное погружение, да, так оно и должно быть, вы чувствуете себя в кресле в студии программы. Что такое? Ну, мы не виноваты, что тетенька справа так надушилась, уж какое место досталось вам, такое досталось.
А теперь позвольте представить вам участников, вот их выводят всех троих. Да, в наручниках, а вы как хотите, это же преступники. Нет, не бойтесь, ничего они вам не сделают, вон охрана с автоматами стоит, если что.
За что их так? Сейчас узнаете…
– А теперь дорогие участники расскажут нам, что же такого ужасного они совершили, что их отправили сюда? Для начала дадим слово уважаемому Юу, аплодисменты участнику! Итак, что же вы такого сделали, чего делать было нельзя?
– Я… я вычислил Пи… до последнего знака.
– Вот это да, Пи до последнего знака! Невероятно! А вы знали, что число Пи бесконечно? Конечно, знали! И поделом вам теперь, Юу, нечего было искать у Пи последний знак! А что скажете нам вы, многоуважаемый Эл? Что такого вы совершили, что запрещено?
– Я делил на ноль.
– Ничего себе! Удивительно! Вы только посмотрите, уважаемые зрители, на этого господина – вы только подумайте, он делил на ноль! А известно ли вам, что делить на ноль нельзя? Разумеется, известно! Так что вы сами заслужили то, что имеете! Ну а теперь обратимся к нашему последнему участнику, – уважаемый Ар, что такого вы натворили, что власти приняли решение отправить вас сюда?
– Я… понимаете…
– …не стесняйтесь, Ар, стесняться надо было, когда вы нарушали закон… что же вы нарушили?
– Я… превысил скорость света.
– Немыслимо! Вы только посмотрите, этот господин превысил скорость света! Надеюсь, вас оштрафовали? Впрочем, вас ждет более жестокое наказание… Итак, перед нами трое выдающихся ученых, намного опередивших свое время! А другие к нам и не попадают, исследование тех пространств – дело величайших светил науки, умнейших умов…
Ну, как видите, они свою участь заслужили. Теперь выбирайте себе участника, какой вам больше нравится. Извините, дорогие телезрительницы, участниц у нас сегодня нету, придется вам подключиться к сознанию какого-нибудь игрока. Может, в следующий раз вам повезет больше, какая-нибудь дама нарушит третий закон Ньютона или вычислят корень из отрицательного числа, и её отправят сюда… Кто вам нравится, Эл? Выглядит хорошо, только со здоровьем у него не очень, выдохнется там быстро… Ар? Он крепкий, что есть, то есть, но особым умом не блещет, даром, что ученый, больше упорством берет… Вот мы вам советуем Юу, он хоть и неказистый, зато шансов у него побольше, чем у других, хотя как знать, кому повезет…
Выбрали кого-то?
Ну, хорошо… на старт…
Боязно?
Вот так оно и надо, чтобы было боязно, говорили же вам, полное погружение. Осторожнее, осторожнее… ой-й-й-й, не повезло, не повезло, вот уже один из участников стремительно уменьшается на глазах, прямо-таки тает… ну а что вы хотели, попал в гиперболу, стремится к нулю…
Так что давайте, вы там осторожнее… оглядитесь… ступайте бережно… Что боитесь, сами виноваты, нечего было закон нарушать… Мы вам напоминаем, если найдете ответ хоть на один нерешенный вопрос, будете свободны… давайте же… дерзайте… Да, отличный выбор, ваш игрок решил проверить, правда ли в природе существует один-единственный электрон, который одновременно находится во всех атомах? Как вы предлагаете это узнать?
Ну что вы растерялись, все же проще простого, вам нужно самому стать электроном! Что значит, как, мы же вам обещали полное погружение, что ж тут сложного, давайте, действуйте… вот так, хорошо… а что дальше? Так все же проще простого, вам придется прожить всю жизнь электрона от Большого Взрыва до смерти Вселенной, там все и узнаете, что он будет дальше делать, повернет назад во времени, чтобы начать все сначала, или рассыплется в прах…
Стоп-стоп, что-то вы не то выбрали, – а если и правда рассыплется в прах? Нет, давайте что-нибудь не такое опасное…
Вы настаиваете? А вам участника не жалко? Он-то тоже разлетится в прах, потому что превратится в электрон! Ну, дело ваше, мы от моральных оценок воздерживаемся…
Вы даже не можете увидеть, в каком атоме вы стали электроном, другие электроны, если они есть, бесконечно далеко от вас…
…проносятся мириады лет, уже нет никакого шоу, и игроков нет, и нет самой земли и солнца, есть только вы, и может, сейчас вы сможете повернуть назад…
…нет…
…вам не повезло, вселенная умирает, и вы вслед за ней рассыплетесь в прах…
Нет, даже не пытайтесь вырваться, не получится, не выйдет, говорили же вам – полное погружение…
Универсум онлайн
Имия Отчествовна волнуется – ну еще бы не волноваться. Казалось бы, всего-то ничего, сказать – начинаем урок, а как скажешь – начинаем урок, когда перед тобой только черная пустота…
И все-таки…
– Начинаем… начинаем урок. Почему я вас половину не вижу? Быстро все включили камеры! По списку, по списку давайте… Математика, Геометрия, Астрология… Астро… Астрономия, быстро вышла и зашла под своим нормальным ником! История, География, Русский Язык… Русский язык, я сказала, быстро вошел в чат!
– А у меня камера не работает!
– Да что такое, почему у всех камеры не работают, у меня у одной работает! Физика что?
– А я если видео подключу, интернет тянуть не будет…
– Это у Физики-то интернет тянуть не будет! Докатились, ничего не скажешь… Еще скажите, что у Информатики интернет не тянет…
– Имия Отчествовна, а правда не тянет!
– Ну, совсем хорошо… Так, Биология, Химия, ОБЖ… А это кто еще под ником Универсум? Кто под ником Универсум, я спрашиваю? Геометрия, ты?
– Да нет же, вот я…
– А кто тогда? Да что такое, все здесь… под ником Универсум, быстро вышел из чата!
Имия Отчествовна сердится, да что такое опять, как ни урок, так кто-нибудь непонятно кто в чат лезет. И так уже все на нервах с эпидемией этой, страшно уже всем, а тут еще ученики не знают, как еще подурачиться…
Делать нечего, надо говорить:
– Начинаем урок… Геометрия, как ты объяснишь человеку необходимость знать число Пи?
– Ну… я бы вот спросила у человека, а вот если ты строишь себе дом, а там башня круглая, ты как посчитаешь, сколько обоев купить надо, а сколько паркета, если у тебя только линейка с собой? А с высотой башни понятно все, а вот с длиной круга, который пол очерчивает? А человек бы додумался, что можно линейкой много-много раз померить, а я бы похвалила его, и сказала бы, что это не совсем точно, а вот что еще можно линейкой померить? Радиус…
– …да помилуй, да кто ж сейчас знает, что такое радиус? Выдумала тоже… Тут бы хоть объяснить, что такое круг… ну что же, с этого и начнем… …быстро все в чат, я сказала!
Имия Отчествовна сердится, да что такое, опять смотрит на черную пустоту вместо лиц.
– Алгебра, я тебе сказала на уроке кофе не пить, дома попьешь! Да ты и так дома… Ну что мне с вами делать, не могу я с вами больше… Где опять География? География, я спрашиваю, где?
– Имия Отчествовна, я ей звонила, она трубку не берет…
– Так, ну что такое, прямо невозможно с вами… кто рядом с Географией живет? Ты, История? Сходи и пни её хорошенько, нечего дрыхнуть, урок идет… Продолжаем… Биология, вот представь, вот идет человек по улице, вот чем ты его заинтересуешь?
– Ну… я его спрошу, а вот знает он, вот какая это птичка на ветке…
– Да какая птичка, да на какой ветке, да ты сама-то подумай, они уже ни на ветки, ни на птички не смотрят давным-давно!
– Имия Отчествовна, на птичек…
– Спасибо, Русский Язык… Так что, Биология, давай придумай что-нибудь дру… История, что такое?
– Ге… Геогра… География… да География же…
Холодок по спине Имии Отчествовны, вот оно, случилось, чего боялись… Тут бы что-нибудь сказать, только нет слов, совсем нет, надо попросить Русский Язык, чтобы он…
– Русский Язык… пожалуйста… скажи что-нибудь… скажи… История где? История?
– Имия Отчествовна, а она тоже…
Имия Отчествовна только сейчас по-настоящему смотрит на чат, на пустые квадраты…
Неужели…
Русский Язык откашливается:
– Друзья мои, сегодня мы переживаем серьезные потери… один за другим уходят наши одно… одно… одно… гхм… погубленные человеческим равнодушием. Людям больше неинтересны траектории звезд и планет, тайны мироздания, люди больше не понимают стройную гармонию чисел, и наши попытки пробудить в них хоть какой-то интерес пока не увенча…
– Русский Язык! Да что у тебя там! Выйди из чата и зайди нормально! Кто опять музыку включил? А-а-а, это Музыка проснуться изволила, в кои-то веки… Универсум, кому сказала, немедленно покинуть чат! Русский Язык! Да что с тобой такое?
Имия Отчествовна кричит, Имия Отчествовна не хочет верить, что Русский Язык вот так вот – все, и Химия тоже, и Математика, и все, все… Нет, пусть у них связи не будет, пусть они все на свете камеры поотключают и спят хоть до полуночи, только пусть они будут, будут, будут…
Никто не отвечает.
Тишина в чате, какая-то мертвая тишина…
– Универсум… Универсум! – Имия Отчествовна хочет крикнуть, выйди из чата, тут же спохватывается, – Универсум… я могу поговорить с тобой?
– …теперь можете.
– Т-теперь? Это ты… ты… все это сделал… но… но зачем? Зачем?
– Это не я… Это они сами так сделали… все…
Имия Отчествовна не выдерживает:
– Я могу поговорить с Математикой?
– Отдельно с Математикой – нет.
Имия Отчествовна хочет спросить то же самое про Геометрию, например, не спрашивает, догадывается:
– Что же… уважаемый Универсум… начинаем наш урок, посвященный вопросам, как заинтересовать людей в изучении…
– Боюсь, ваш урок не понадобится…
– Ну, здесь вы ошибаетесь… надо как-то научить людей…
– …они уже научились…
– Это как же это?
– Они здесь… они вместе со мной… они уже научились… Наконец-то вы можете отдохнуть…
Тетёсень
– …а сегодня был маленький снег.
Тут же поправляю:
– Денечка, нельзя так говорить, не маленький снег… ну… мелкий, небольшой…
– Но он правда, правда маленький! Ему еще только пять лет, он даже в школу не ходит!
Киваю:
– Ну конечно, где ж ему в школу ходить, он же снег…
– Тетёсень, тетёсень, а почему снегу в школу нельзя?
– Ну как же… то школа, а то снег…
– Ну, тетёсень, ну почему-у-у-у?
И не могу ему объяснить, что снегу в школе быть не положено…
– Тетёсень, а мы со снегом в снежки играли!
– Ой, какой ты молодец, Денечка…
Говорю так, чтобы Денечка не услышал, что мне страшно. Пусть Денечка думает, что хорошо все.
Добавляю:
– И снег… молодец…
– А снег молодец, а снег меня обыграл, он мне мат в три хода поставил!
Пытаюсь понять, что это за игра такая в снежки с матом в три хода. Понимаю, что ничего уже в этой жизни не понимаю.
– Тетёсень, а вы когда к нам со снегом приедете?
– Ой… да… как-нибудь…
Не могу сказать, что никогда.
– Тетёсень, а снег большой уже!
Говорю, что снег молодец. И Денечка.
– А снег в школе сегодня был!
Меня передергивает. Даже не говорю, что негоже делать снегу в школе, куда денешься, времена вон как быстро меняются…
– Тетёсень, а мы к тебе на Новый Год приедем!
Все переворачивается внутри, этого я и ждала, этого я и боялась, а куда денешься, чему быть, тому не миновать…
– А… приезжайте, приезжайте, милые…
Понимаю, что я их уже не увижу.
Потому что придет снег.
Уже совсем большой.
И все-таки я их успеваю увидеть, обоих – и снег, который совсем большой, и Денечку, который уже совсем маленький. Денечка наконец-то правильно говорить выучился, не тетёсень, а тетя Осень, только поздновато он спохватился…
А снег и правда совсем большой.
И в школе.
И в поле.
И везде.
А Денечка маленький совсем, так, солнце над горизонтом поднимется, и снова вниз.
Вот и весь день.
А теперь только снег остался.
Который спрашивает почему-то не —
– А где день?
А —
– А где тетёсень?
Спрашивает – ни у кого…
Hey diddle, diddle…
Чили плачет.
Это имя такое, Чили.
И вот Чили плачет, слезами заливается.
Ну, нельзя же так, говорит Чили.
Нельзя же.
А большие дяди и тети Чили объясняют, что ну куда деваться, ну вот так вот оно все будет, ну Чили маленькая еще, не понимает ничего еще, ну вот вырастет Чили, вот тогда поймет…
А Чили плачет, чтобы коровку на Рождество не резали.
Коровку жалко.
А большим дядям и тетям тоже коровку жалко, а себя еще жальче, кушать-то нечего, иначе до весны не дотянуть.
Дамы и господа!
Да, это вам, уважаемые читатели.
Вы уж объясните как-нибудь Чили, что большие дяди и тети не со зла…
…а, ну да.
Сначала немножко про Чили.
Чили пятнадцать.
Чили смуглая, какая-то золотисто-смуглая, кожа у неё как медовая, а волосы были черные, только Чили их в красный перекрасила.
А еще у Чили крылья перепончатые есть, тоже золотисто-смуглые.
И еще Чили с говорящей коровой дружит, её зовут Марта, она на двух ногах ходит, а спереди у неё вместо копыт руки.
И еще Чили с говорящим котом дружит, его зовут Йоль.
А еще Чили в экспедиции летит в туманность Ориона, где галактика Весны.